Он не может быть моим соулмейтом!

После окончания уроков Дохё быстро убежала домой, а к Чонгуку подошли Чимин и Юнги с интересной просьбой. Вроде бы ничего сложного: нужно было лишь забрать гитары, синтезатор и барабанную установку из бара «Хитрый Осьминог». Совсем скоро здание будет арендоваться другим владельцем, а значит нельзя оставлять свое имущество в том помещении, так как все музыкальные инструменты принадлежали не владельцу бара, а Юнги, Чимину и Дохё. — Ребят, а при чем здесь я? В заведении ведь нет моих инструментов. Мин вздохнул, принимаясь объяснять: — Побудешь джентльменом и заберешь гитары Дохё. Потом занесешь ей домой. — И почему я должен это делать? Она сбежала, а мне выполнять работу за нее? — Чон принялся возмущаться. — А почему сами этого не сделаете? Юнги принял задумчивый вид: — Сегодня я встречаюсь со своей девушкой, и поход к Дохё совсем не входит в мои планы. Гук повернулся к Паку: — А что насчет тебя? У тебя ведь нет девушки. — Я уезжаю к бабушке, — после слов парня на него удивленно уставились две пары глаз. Такая фраза вызвала у Чонгука озадаченность: — Какая бабушка, Чимин? У нас ведь завтра учебный день. — А я не собираюсь никуда идти. Родственники важнее. Гук лишь покачал головой, но в итоге согласился сделать одолжение, проклиная всех и вся. Почему-то ни у кого даже не возникло мысли позвонить Дохё и заставить притащить её свою тушку в «Хитрый Осьминог». Было решено, что Чон отвезет гитары и дело с концом. — Я даже не знаю её адрес, — будто это могло служить причиной. — Пфф, Чонгук. Сейчас черкну, — у Юнги все проблемы решались довольно просто. Ему даже можно было позавидовать. Однако, находясь в баре, Чон завидовал лишь одному человеку — Дохё, которая избежала участи нахождения в этом бедламе. Парень ведь думал, что это дело максимум десяти минут, а пришлось задержаться до вечера. Еще и беда не приходит одна. По дороге к Дохё Чонгуку позвонила мама — ему даже пришлось остановиться, чтобы взять трубку: — Алло, — главное, говорить предельно спокойно. — Почему так долго? Где ты сейчас? — Я у Тэхёна, — это походило на правду. В последнее время парни действительно сдружились, поэтому иногда ходили друг к другу в гости. — Так ты у него с ночевкой? Он ведь приглашал тебя, когда прошлый раз гостил у нас. — Не думаю, мам. Скоро буду дома, — Чонгук чувствовал себя отвратительно, но говорить правду нельзя. Чон Миран только сегодня утром подралась с мамой Дохё — вряд ли она обрадуется, если узнает, что Чон держит курс именно к дому семьи Мин. Кошмар, конечно. Еще и Мин Бохи. Как она отреагирует на его появление? В своих рассуждениях Чонгук решил, что отдаст гитары и сразу же пойдет домой — всё же пересекаться с мамой Дохё не хотелось (особенно после её странного взгляда). Но ведь не исключено, что именно эта женщина откроет парню дверь… Сложная система. Может, положить гитары под дверью, нажать на звонок и быстро убежать? Однако здравый смысл одержал победу и парень решил не сбегать. — Эмм… привет, наверное? Хотя уже виделись сегодня. Вроде… — Чон боялся смотреть хулиганке в глаза и, благо дело, в момент открытия двери он не выронил ни одну из гитар (хотя мог). Он лишь начал переминаться с ноги на ногу, понятия не имея, что говорить дальше. — Привет, — никаких подколов или желчи. Дохё растерялась не меньше своего одноклассника, поэтому продолжала стоять у входа, даже не пытаясь понять причины прихода Чона. А затем мама… И девушке начинает казаться, что конец света гораздо ближе, чем все думают, потому что Бохи без каких-либо возражений тянет Чонгука за стол, обещая, что ужин будет готов с минуты на минуту. Конечно, парень тактично отказывается, вот только желудок возражает — как ни крути, а из-за всей связанной с инструментами суматохи, парень не ел. И он бы обязательно посетовал на свой организм, чтобы не издавал звуков рыдающего кита, но Чон не мог — толку никакого, да и выглядело бы странно. К тому же он в гостях у Дохё. Впервые. И с каждой секундой чувство неловкости разрастается с новой силой. Гуку и впрямь хотелось бы расслабиться, но он лишь продолжал волноваться, по-прежнему не осмеливаясь поднять взгляд на хулиганку. И почему она так сильно будоражит его сердце? Чонгук не знал ответа, но одно понимал наверняка: он хотел бы остаться. Чтобы вот так просто сидеть за столом и вместе ужинать в уютной обстановке; чтобы она продолжала на него ворчать и называть извращенцем переменно с обращением «Чонгук-а». Возможно, парень просто привык, но сейчас он практически не представляет, что произойдет после окончания школы. Да и не хочет представлять. Дохё и Чонгук — не похожи. Они точно не станут поступать в один университет или выбирать одинаковый район для проживания. У них разное представление о правильном жизненном укладе, разве что схожие музыкальные вкусы… Но ведь на музыке далеко не уедешь. Кроме того, у Дохё и Чонгука уже есть свои соулмейты и, пожалуй, это самое главное препятствие. — Мне очень жаль, что так получилось с твоей мамой. Я обязательно перед ней извинюсь, — Бохи уже в который раз говорила, что ей жаль. И, может, продолжала бы извиняться и дальше, вот только раздался телефонный звонок, что заставило женщину выйти в коридор. И Чонгук впервые за всё время сидения за столом обратился к Дохё: — Здание «Хитрого Осьминога» будет сдаваться другому владельцу, так что я принёс тебе гитары. Не знал, что они твои. Хулиганка немного улыбнулась, поднимая глаза прямо на Чона: — А если бы знал, то отказался бы играть в группе? — Да нет… Это круто на самом деле, вот у меня… Неожиданно на кухню вернулась Бохи, что заставило Чона замолкнуть. А вот произнесенные женщиной слова и вовсе лишили парня дара речи. — Дохё, тетушка Молли попала в больницу. Ты же знаешь, что у неё никого нет, кроме нас? Бедная тетушка! — женщина спешно принялась класть вещи в свою сумочку. — Я поеду к ней, — Бохи ускорялась в своих сборах, а затем повернулась к школьнику, чем, собственно говоря, и огорошила его до глубины души. — Чонгук, останься, пожалуйста. Дохё боится ночевать в доме одна. Знаете, каково это, чувствовать безысходность? Вот хулиганка знает. Ей вновь вспоминается Плюша (и пусть слив ей будет пухом) и девушка невольно ассоциирует себя с этой тупой рыбиной. Наверное, сейчас, Дохё на неё похожа: такие же выпученные глаза и отсутствие возможности говорить. Слишком много потрясений. Ну, хотя бы потому, что о существовании тетушки Молли девушка слышит впервые, еще и папа в командировке. И Бохи намеренно оставляет Чонгука и Дохё на ночь только вдвоём. ВОТ ЧТО ОНА ТВОРИТ? — Я… не… то есть… — Чон говорил что-то нечленораздельное. Понять его мысль было затруднительно. Но Бохи трактовала всё по-своему: — Спасибо, ты очень хороший парень. Я уже убежала! Ну вот и всё. Дверь за миссис Мин закрылась слишком быстро, давая школьникам почувствовать себя самыми великими тормозами во вселенной. А внутри Дохё произошло сразу несколько больших взрывов и мозг оказался совершенно пустым и непригодным для работы. Прямо сейчас они с Гуком сидят друг напротив друга. Мама убежала. И всё это похоже на какую-то неудачную сказку или начало порно. — Ты останешься? — девушка не хотела придавать своему вопросу такую неуверенную интонацию, но получилось то, что получилось. А у Чонгука, наверное, интуиция на подобные изменения в голосе, потому что по непонятным причинам он успокоился, а сама идея остаться на ночь в этом доме не казалась чем-то ужасным. К тому же миссис Чон думает, что её сын ночует у Тэхёна. А значит, вообще не должно быть никаких проблем. — Останусь, — он направляет взгляд на Дохё и, кажется, заставляет её смутиться (?). Вот это поворот. А девушка вообще не знает, куда себя деть, ибо она рассчитывала на отрицательный ответ со стороны одноклассника. Он ведь не думает, что между ними может что-то произойти? А потом в голову хулиганки пробираются мысли о том, что Чонгук толком и нецелованный, так что вряд ли начнет к ней приставать… Да и вообще выглядит приличным парнем хоть и извращенец… Остаток вечера они практически не разговаривали. И, в итоге, девушка просто бросила отличнику в лицо постель (по очередности каждую единицу) и футболку с шортами, принадлежащие её отцу, мол «спи, где хочешь, а меня не трогай». Дохё завернулась в своё одеяло, словно гусеница в кокон, и непонятно, какие цели она преследовала таким завертыванием. Если бы Чонгук действительно захотел принять какие-то меры, то одеяло вряд ли бы стало ему помехой. А теперь девушка лежит, изнемогая от жары и слушая, как капли воды громко бьются о душевую кабину, действуя хулиганке на нервы. И кто придумал сделать её комнату смежной с ванной? Прямо сейчас там находится Чонгук. Он в её доме, он в её дУше (а, может, и душЕ?). Но самое главное — кроме них двоих, нет ни единого человека. Господи. И когда слышится звук открывающейся двери, девушка закручивается в одеяло с головой — просто непробиваемая защита. А Чонгук забирает свою постель с гостиной и направляется в комнату Дохё, бросая всё на пол. — Ты будешь спать здесь? — на самом деле, она чего-то такого и ожидала, но всё равно стоило возмутиться. — А где же еще? — Чон, как ни в чем не бывало, взбил подушку и улегся на новое спальное место. — Моя комната — не единственная в доме. — Ты действительно боишься оставаться в доме одна? — ответа не последовало. — Скажи, я похож на идиота? — после этого вопроса девушку пробрало холодом. Потому что совсем не похож, а значит… — Я только одного не могу понять. Неужели я настолько понравился твоей маме, что она решила наплевать на соулмейтство? — Чон спрашивал слишком смело, и Дохё стало стыдно. Вот что она могла ответить? Сейчас не лучший момент для признания в цвете своих глаз. Еще не хватало, чтобы Чонгук её сразу же изнасиловал. Внезапно парень сбросил одеяло и устроился на кровати рядом с «коконом», из-за чего девушке стало тяжело дышать. Он слишком близко. — Или, может, у тебя линзы? — он выдыхает вопрос куда-то в завертыш, и девушка чувствует, как нагревается от его дыхания одеяло в области ключиц. Дохё по-прежнему завернута целиком и полностью, и, благо дело, Чон не может видеть её лица и слышать сумасшедшее сердцебиение. Какого черта он только что спросил? Однако Чонгук почти сразу рассмеялся. — Шучу, — смешно, ОБХОХОЧЕШЬСЯ ПРОСТО! — Дохё, ты спишь? — видимо парню надоел разговор с самим собой. — Не сплю, — возможно, она пожалеет о том, что ответила, и пожалеет о том, что решила освободиться из одеяльного плена (внутри уже воздух заканчивался), но это будет потом. Когда еще представится такая возможность поболтать? — Тебе понравилось? — Чон смотрит в глаза на расстоянии нескольких сантиметров, а девушка вовсе перестаёт соображать. — О чем ты? — она шумно сглатывает, надеясь, что Гук не услышит, но следующий его вопрос отметает все остальные беспокойства в сторону. — Понравилось меня целовать? — парень смелел с каждой последующей фразой. — Хочешь об этом поговорить? — хулиганка спрашивает спокойно, не отрывая взгляда от невероятных глаз, которые в темноте выглядели пугающими, но от этого не менее прекрасными. — Хочу повторить, — и он резко сокращает и без того небольшое расстояние между их лицами, сразу же накрывая своими губами чужие. Чон проводит подушечками пальцев по тонкой шее, после чего перемещает ладони на щеки, настолько теплые, что парню кажется, будто это прикосновение обжигает его руки. А затем, Чонгук толкается своим языком, встречаясь с чужим, который тянется навстречу. И всё это — безумие, если честно. Он начинает вести губами по шее, зацеловывая её, оставляя дорожку из мокрых следов и вырывая из груди Дохё приглушенный стон. А затем Гук резко отстраняется и поворачивается к девушке спиной, испугавшись собственных действий. Потому что нет, Нет и НЕТ! Так нельзя, это неправильно да и вообще ему до возбуждения осталось совсем немного — поэтому продолжать не стоило. Парень дышал загнанно, пытаясь привести мысли в надлежащий вид, однако не получалось. Что он только что сделал? Это точно был он? А Дохё совсем не сопротивлялась. Так, может, всё это сон? Потому что реалистичностью и не пахнет. — Спокойной ночи, Дохё, — он потянулся за своим валявшимся на полу одеялом, по-прежнему оставаясь лежать на просторной кровати. «Спокойной ночи, Чонгук» — произнесла она в мыслях, так и не решаясь сказать что-либо вслух. Кажется, Дохё даже дышать перестала. И как это понимать? Что вообще между ними происходит?