Трудовые будни ангелов-хранителей

Юкио отпустил всех пораньше, только Кисе отказался уходить, и они азартно играли один-на-один. Едва вспомнив в запале о предстоящих звонках, Касамацу наконец сказал, делая пару глотков из бутылки: – Все, закругляемся, Кисе. – Но почему, Касамацу-семпай? – заныл Рёта, недоумевая, что же нашло на обычно остававшегося до вечера семпая. – Я сказал, хватит на сегодня, – рявкнул Юкио, отвешивая ему несильный подзатыльник. – Ладно, – пробурчал Кисе, потирая затылок. Они убрали зал и ушли в раздевалку. Прихватив полотенца, прошли в душевую, стараясь не пялиться на обнаженные тела друг друга. Закончили мыться они практически одновременно – когда Рёта направился на выход, Юкио уже закрыл воду и обернул полотенце вокруг бедер, вторым вытирая волосы. – О, семпай, ты тоже уже закончил? – Ага. Они успели сделать всего шаг, как из раздевалки донеслось... ije sijagiya hanaga doel siganiya nae baldeunge neoui bari nae mom soge neoui pari* ... в котором Рёта отлично узнал голос семпая. Он квадратными глазами посмотрел на Касамацу. Тот моментально перебрал все оттенки красного, Кисе даже на долю секунды показалось, что и глаза у него покраснели от смущения. Или злости, если учесть, как сжимал кулаки Касамацу. let's party baby shake it baby all night long just one night one shot V I C T O R Y feel me my baby hot like the fire А вот тут Рёта нахмурился, услышав второй голос, смутно знакомый. Это кто это пел с его семпаем?! Да еще такую песню... C'mon girl with me На провокационных вздохах Юкио дошел до высшей точки кипения, побагровев, а Рёта, молясь, чтобы тело не предало и не вздумало возбудиться, когда на нем одно полотенце, прошептал: – Эм-м-м... Касамацу-семпай... Тут песня началась снова, и Юкио подскочил, осознав, что это чей-то звонок. И не просто чей-то, он прекрасно понял, кто мог устроить такое. – Убью его, – взревел он, кидаясь в раздевалку. Рёта машинально последовал за ним, судорожно пытаясь вспомнить обладателя второго голоса. Где-то он его уже слышал и даже не однажды... Остановившись в дверях душевой, он удивленно смотрел, как неаккуратно потрошил свою сумку в поисках телефона Касамацу. – Вот ты где! Алло?! – рявкнул Юкио в трубку. Ехидный голос подтвердил его мысли. – И что это ты устроил?! Донесшийся даже до Кисе гомерический хохот напомнил ему... "Мидорима, ты не мог подождать меня?!", "Мы отстали от семпаев, пока Шин-чан плакал, и решили зайти перекусить", "Касамацу из Кайджо?! Я видел тебя в ежемесячнике баскетбола. Один из лучших разыгрывающих защитников в стране... С радостью пообщался бы с тобой... Давай тут поговорим..." Память услужливо подкинула воспоминание – низкий черноволосый парень с чертятами в глазах и ехидной улыбкой, напарник Мидоримы-чи. – Ни хрена не весело! – прорычал Касамацу, вырвав подопечного из задумчивости. – Это перебор. Я сейчас приеду и надеру тебе задницу! – Не получится, Юки-чан, – фыркнул Такао, – у нас сейчас будет тренировочный матч, так что... сегодня я буду занят. – И откуда вдруг взялся тренировочный матч? – подозрительно поинтересовался Юкио. – Тренер неожиданно устроил. – Значит, приеду на него, а после ты у меня получишь за свои шуточки. – Да-а?.. Буду ждать, Юки-чан, – явно не поверив, протянул Такао и со смешком отключился. – Маленький засранец, – проворчал заведенный Касамацу и, наконец, вспомнил о подопечном. – Кисе? Ты чего тут? – Кто это был, семпай? – пытаясь скрыть разъедающую ревность, спросил Рёта, подходя к своему шкафчику и начиная одеваться. – Неважно. Юкио бросил телефон обратно в сумку и последовал примеру Кисе. – Ты сейчас куда-то уходишь, Касамацу-семпай? – Да, мне надо в Токио. – Могу я с тобой? Юкио удивился: – Зачем тебе? – Ты же говорил с этим... как его... напарником Мидоримы-чи, верно? – Это Такао Казунари... Узнал его по голосу? – Ну да. Тогда я могу заодно повидаться с Мидоримой-чи. Тяжело вздохнув, Юкио все-таки согласился. Пусть уж лучше будет рядом, а то вдруг вляпается в переделку. До этого ему, конечно, везло, но мало ли... И сам Юкио меньше переживать будет. – Ладно... – Спасибо, семпай, – довольный Рёта стиснул его в объятиях, снова заставляя краснеть – они все еще были без рубашек, и прикосновение кожи к коже пронеслось электрическим зарядом по телу. – Прекрати липнуть! – Юкио отпихнул его и отвернулся, хватая рубашку. Кисе, слегка помрачнев, тоже продолжил одеваться. Они с семпаем словно ни на шаг не сблизились. А ведь Рёте так хотелось стать ближе, быть вместе, касаться без боязни быть битым... Безответная любовь – болезненная штука... Они довольно быстро добрались до Шутоку и нашли нужный спортзал. Игра уже шла, но была еще только на середине. Кайджовцы устроились на балконе, пристально разглядывая одного и того же человека – Такао. Юкио еще не остыл и горел желанием надавать шутнику подзатыльников, а Рёта запоминал вероятного соперника в борьбе за Касамацу. Но и про игру они не забывали, а игра была... грязная. Противники Шутоку чем-то походили на Кирисаки Даичи, о которых были наслышаны Касамацу с Кисе. Да, они не с таким профессионализмом фолили, но травм сделали уже немало, особенно самому мелкому и уязвимому в Шутоку, как раз Такао. Его даже тренер хотел посадить на скамейку запасных, но тот так возмущался, что Накатани сдался. – Подло играют, – возмутился Кисе. – Да, – Юкио с тяжелым сердцем ощущал разгоравшуюся боль Казу – физическую, но тем не менее. Мияджи изо всех сил старался переключить внимание противников на себя, как и Мидорима, но бесполезно. Те, видимо, решили, что Такао слабое звено, и постоянно доставали его. Вот только удивительные пасы и разгромный счет в итоге показал, как они ошибались. Ушедшие в предоставленную им раздевалку противники что-то тихо сказали напоследок, отчего Мияджи рванулся к ним, желая начистить мерзкие рожи, но был остановлен покачавшим головой Казунари. Потрепав его по голове, переговаривающаяся команда тоже ушла в раздевалку. Юкио, не теряя времени, быстро пошел за ними, стараясь не попадаться на глаза Накатани. Рёта, едва сдерживая любопытство, поспешил следом. Они дошли до раздевалки и постучались. В открывшуюся щель просунулась голова Такао. – О, какие люди... Кие-чан! Они с Мияджи вышли в коридор, прикрыв за собой дверь. – Так ты все-таки приехал... И не один. – Да, как видишь, – сложил руки на груди Касамацу. – Привет, я Кисе Рёта,– растянул губы в притворной улыбке Кисе, переводя взгляд с одного шутокувца на другого. – Да мы в курсе, – усмехнулся Казу. – Такао Казунари. – Мияджи Киеши, – закатил глаза Мияджи. – Вы чего тут делаете-то? – Как и обещал, надрать эту задницу, – мгновенно вскипев, указал на "задницу" Юкио. – Чтобы неповадно было больше так шутить. – Как именно? – подозрительно спросил Мияджи. Кисе, не выдержав, хохотнул: – У семпая на звонке такая песня теперь стоит... кхм, интересная. – Заткнись, Кисе! – Юкио ткнул ему кулаком в бок. – Ай, семпай, больно же! Дверь открылась и из раздевалки вышел Мидорима. Видимо, узнать, что тут делает Кисе, голос которого разносился на весь коридор. – Что тут... – он замолчал при виде неожиданных посетителей. – Так, все, пойдем-ка поговорим! – Касамацу надоело, и он схватил Казу за руку. – Подожди-подожди, давай ты попозже надерешь мне задницу, – выкрутился Такао из крепкой хватки. – Мне сперва в туалет надо. И, не дожидаясь ответа, умчался куда-то вглубь коридора. Касамацу удивленно заморгал. О себе напомнил Мидорима, прожегший взглядом Юкио: – Что тут происходит, вот что? Касамацу промолчал, Мияджи душил смех, поэтому ответил Кисе: – Ну, у Касамацу-семпая теперь очень интересная песня на звонке стоит, и это сделал, судя по всему, Такао... Юкио хотел было уже заткнуть его, как Мияджи все-таки задал терзавший его вопрос: – Что за песня? Касамацу зло сверкнул глазами с мелькнувшими в них красными искрами и выдавил: – "Strong Baby"... Мияджи не выдержал и расхохотался. – Не надо было тебе обещать спеть с ним, – он силился успокоиться. – Хорошо, что больше подобных песен вчера не пели, а то он мог и еще что поставить. – Мияджи... сан, а разве вы с Такао вчера не вместе были? – Мидорима холодно прищурился. Рёта удивленно воззрился сперва на него, а потом на семпаев. – Мы все вместе были, – пожал плечами Мияджи. – Как думаете, он действительно в туалет хотел или это просто способ избежать наказания? – задумчиво произнес Касамацу. – Не думаю, что за такое стоит доходить до рукоприкладства, – заметил Шинтаро. Он беспокоился за напарника, зная о его неприязни к чужим прикосновениям. А уж позволить кому-то бить Такао он и вовсе не мог. – Ничего страшного, будет знать, как хулиганить, – отрезал Юкио и добавил, нахмурившись: – Что-то он долго слишком... От силы нахлынувшей паники они с Мияджи покачнулись. Не их паники – Такао... Что-то происходит... Из головы вылетели все посторонние мысли, кроме одной. Сорвавшись с места, ангелы невероятно быстро помчались в ту сторону, откуда тянуло паникой, ужасом и злостью. Они даже не замечали, как за ними следом бегут Кисе с Мидоримой, не слышали их вопросов о том, что случилось... Завернув в очередной коридор, заброшенный, судя по количеству пыли, все четверо встали как вкопанные. – Ну же, не сопротивляйся, иначе будет еще больнее, – мерзкий голос одного из противников Шутоку предназначался зажатому между ним и еще одним подонком Такао. Казу изо всех сил пытался вырваться, но эти двое успели заломить ему руки так высоко, что, казалось, еще немного, и суставы не выдержат. В таком положении сопротивляться было бесполезно, даже сила, большая, чем у обычных людей, не помогала, просто нечем и негде было размахнуться. А из-за крепкой хватки и крылья, нервно дергающиеся, не смогли помочь. – Пусти, мудила, – Казу дернул головой, пытаясь ударить того, что сзади, по лицу, но рост, будь он неладен... Насильники были выше не меньше чем на голову. – Ну уж нет, сперва мы с тобой позабавимся... Видя, как тот, что спереди, так и не заметив подошедших, запустил руку под футболку Такао, а второй рукой зажал ему рот, отчего Казу судорожно дернулся, Мияджи и Касамацу с Мидоримой потеряли голову. Багровая пелена ярости застлала глаза, и они бросились вперед, все четверо – вместе с Кисе, разозленным такой мерзостью, но куда им с Мидоримой до ангелов... В пару шагов, благодаря мощным взмахам крыльев, Киеши и Юкио оказались рядом и со всей силы врезали подонкам, даже не понявшим, откуда и от кого им прилетело, по лицу, отправляя их в полный нокаут. Внезапно освобожденный Такао пошатнулся, привалился к стене и съехал вниз, привычно обхватывая себя руками и крыльями в попытке унять крупную дрожь. Мияджи хотел продолжить экзекуцию насильников, пусть и бессознательных, хотел бить их, пока все вокруг не окрасится алым, пока вместо лиц не будет кровавое месиво, и Юкио его полностью поддерживал. Но судорожный вздох отрезвил. Мгновенно забыв о подонках, они развернулись и бросились к брату, опережая подоспевших подопечных. Мияджи притормозил, бросая беглый взгляд на остановившихся Мидориму с Кисе, а Юкио опустился на корточки рядом с Казунари. – Казу! Казу, посмотри на меня. Ну же! – он обхватил ладонями лицо парня и приподнял. Мидорима отчетливо заскрипел зубами, глядя, как дернулся вперед Такао, как мертвой хваткой вцепился в Касамацу. – Юки-чан! Юки-чан, они... – Они тебя больше не тронут. Никогда. Казу прикрыл полные слепого ужаса глаза и уткнулся в плечо Юкио, намертво сжав кулаками его пиджак на спине. Касамацу крепко обнял его, сделал крылья осязаемыми и обернул вокруг дрожавшего брата. Сбоку присел Мияджи, обхватывая руками и крыльями их обоих. – Давай, Казу, успокаивайся. Все будет хорошо. Но бесполезно. Такао оказался во власти то ли панической атаки, то ли воспоминаний двухгодичной давности, но он никак не отреагировал, по-прежнему трясясь и судорожно вдыхая. Рёта сощурился. Совсем не вовремя ревность подняла голову. А еще не оставляла мысль, что у Такао какая-то странная реакция. Слишком... бурная. Словно он уже переживал подобное... Кисе перевел взгляд на Мидориму. Ревность, боль и сострадание, которые не смог скрыть Шинтаро, дали Рёте понять, что его догадка правдива. Сердце пронзило жалостью. Юкио быстро скосил глаза на подопечного. Придется попрощаться с репутацией сурового капитана... Да к чертям репутацию, его брату плохо! Он что-то зашептал на ухо Казунари, и, прислушавшись, Кисе и Мидорима разобрали слова – песни, как оказалось. Never look back, never again, it’s over Everything ends here in my arms** Кажется, помогло... По крайней мере, дрожь стала утихать, а дыхание выравниваться. Мидорима беспомощно смотрел, уже второй раз, как любимого человека успокаивает другой. Don’t give in, don’t let your memories break you Let me take you away from here Мияджи опустил к ним голову, перехватывая инициативу. We will find a way to make this last Stay with me, stay with me... Казу стало намного легче. Душащие воспоминания снова спрятались в глубинах памяти, липкий страх смыло ласковым шепотом и надежными, защищающими объятиями старших хранителей. Они разделили его боль и ужас, оттянули, насколько могли. Теперь хотелось только свернуться клубочком под боком Шин-чана в окружении остальных ангелов и уснуть – в абсолютной безопасности. – Ты как? – спросил Юкио. – Нормально, – сипло пробормотал Казунари. – Домой хочу, и спать. Домой... Домом теперь они называли дом Изуки. Почему-то... – Касамацу-семпай... – подал голос Кисе, но был перебит. Песней, внезапно заигравшей на весь коридор. Той самой, оказывается, песней, что пару минут назад шептали Мияджи и Касамацу. И которую явно пели они же, красиво дополняя друг друга. In my arms you’ll be fine, I’ll never let go All you’ve lost will come again, just stay here with me Never look back, never again Never look back, never again... – от неистового хрипа рвущего связки Такао Кисе и Мидорима вздрогнули. it’s over Everything ends here in my arms Песня закончилась, но неожиданно началась снова. – Это звонок, Кие-чан, – фыркнул Казу. – Вот засранец, и мне поставил, – проворчал Мияджи, доставая телефон. – Да? – ... – Нет. Мы домой. Да, давай. Он завершил звонок под резкое: – Что значит "мы домой"? – Мидорима прищурился. – Просто Юки-чан и Кие-чан отведут меня домой. Не злись, Шин-чан. – Я не злюсь, вот что. Просто... – он замолчал. С языка никак не хотело срываться, что он и сам прекрасно бы позаботился о Казунари. – Касамацу-семпай... Вы настолько близко знакомы, что ты даже знаешь адрес Такао? – Рёта просто не смог сдержаться. – Ближе некуда. Ладно, Кисе, дальше тебе придется без меня, – резко ответил Юкио, поднимаясь на затекшие ноги и утягивая за собой Такао. – Идти сможешь, Казу? – Да... – Тогда пойдем. – А что с этими? – кивнул Мияджи в сторону пошевелившихся насильников. – Пускай валяются, скоро очухаются и свалят, – процедил Касамацу, удивив подопечного. Они молча дошли до раздевалки. Мияджи зашел внутрь за их с Такао сумками, предупредил еще не ушедшего капитана, что они с Такао закончили, получил понимающую ухмылку, послал Оцубо подальше и вышел. – Ладно, Мидорима, Кисе, пока, – попрощался Мияджи. – До завтра, Шин-чан, – слабо улыбнулся подопечному Казу, с удивлением видя в его глазах волнение. – Все будет хорошо. Пока, Кисе. – Ага, пока. Поправляйся, что ли... Юкио только кивнул им, и трое ангелов направились на выход. – Мне кажется, или нас попросту бросили? – протянул Кисе. – Тебе не кажется, вот что, – ответил Мидорима. – А тебе не кажется, Мидорима-чи, что от нас что-то скрывают? – Кажется. Рёта повернулся к нему. – Слушай, что с Такао? Его... – Тебя не касается, – отрезал Шинтаро, сверкнув очками. – Теперь касается. Я видел его и ваши реакции. А еще с ним ушел семпай. Мидорима тяжело вздохнул: – Не здесь. И ушел в раздевалку за вещами. Кисе терпеливо дождался его, а потом они отправились в близлежащий парк. Нашли лавочку поуединенней и устроились на ней. – Так... он... его... – произнести это вслух Рёта не мог. – Да, – выдавил Шинтаро. – Когда? – Два года назад. – Что?! – в ужасе воскликнул Кисе. В голове не укладывалось... – Он же был еще совсем... – Я знаю, – прервал его Мидорима. Снял очки и помассировал переносицу. – Это наша вина, вот что. – Как это – наша? – Косвенно, конечно. Его команда тогда проиграла Тейко, и он слишком близко к сердцу принял поражение. Был невнимателен по дороге домой и... Кисе не находил слов. А теперь еще не давало покоя невольное чувство вины. – Откуда ты знаешь это? Он рассказал? – Нет, я... У него уже был панический приступ, когда Мияджи-сан слишком неожиданно дотронулся до него, и я... – Ты подслушал? – Да, – Шинтаро отвел взгляд, но тут же пристально посмотрел на Кисе. – Ты же понимаешь, что обо всем этом никому не стоит говорить? – За кого ты меня принимаешь, Мидорима-чи?! – возмутился Рёта. – Естественно, я никому ничего скажу. Что ж, Мидориме остается только поверить ему на слово. – Ты мне вот что скажи... – сменил тему Кисе. – Такао тебе не говорил, что они втроем вместе время проводят? – Нет. Я знаю только, что они с Мияджи-саном... – Встречаются? – Не в романтическом смысле, вот что, – покачал головой Шинтаро, добавив едва слышно: – Надеюсь. – Он тебе нравится, да? Такао, – пояснил Рёта, расслышав шепот. – С чего ты взял? – Ты сам сейчас сказал, что надеешься, что они не парочка. Да ладно, можешь не отвечать, я же вижу. Ты тоже ревновал, когда они успокаивали его. – Тоже? – Да. Касамацу-семпай... мне нравится. Только это безответно, он никогда не давал понять, что я могу интересовать его как парень. Хотя иногда он так смотрел... Кисе задумался, вспоминая мягкие взгляды. А изредка даже нежные. Мидорима терпеливо, насколько это возможно, ждал. – Но сегодня... он был очень мягким. С другим. И сказал, что они знакомы ближе некуда. И они звали друг друга по именам. Так что... возможно, у тебя есть еще один соперник, Мидорима-чи. Только этого ему еще не хватало. Он не знал, как с Мияджи-то справиться, а если будет еще один... – Хочешь сказать, что ты сдашься, Кисе? – Ни за что. Рано или поздно семпай будет моим. А что насчет тебя? – Я всегда делаю все, что в моих силах, – Шинтаро поправил очки. – Значит, ты все-таки попытаешься завоевать Такао? Нелегко тебе придется. – Знаю, вот что. Они помолчали немного. Потом Кисе поднялся. – Ладно, Мидорима-чи, мне пора. Еще увидимся. – Пока, Кисе. Обменявшись кивками, они разошлись.