Любовь по особому рецепту

      - Вера Ивановна!- Лери с раннего утра решил заглянуть к старшей знакомой, которая тоже встала рано и сейчас делала зарядку.       - Валери! Рада видеть. Нужно что?- она отложила в сторону небольшие гири и вытерла лоб полотенцем.       - Хотел взять какую-нибудь выпечку, если есть. Фил, наверное, совсем забыл про себя.       - Конечно, есть. Ты же знаешь, что я в этом деле профи,- самодовольно сказала Вера, направляясь к дому, чтобы вынести Лери пирожков.       Получив желаемое, парень поблагодарил и попрощался с женщиной, направившись к печально стоящему дому Фила. Лери постучал, но, как и ожидалось, старший парень до сих пор спал, так что дверь пришлось открывать самому. Комната находилась в привычной полутьме, смятых листов на полу стало больше, Фил, как обычно, был повёрнут к стене. Лери собирался разбудить парня, но в глаза ему бросилась стопка листов на столе, которой вчера не было. "Он написал?"- промелькнуло в голове Лери. Он подошёл к столу и посмотрел на первый лист, который лежал сверху, на нём было написано:       "Ей.       Ты - как солнце в мой дождливый день.       Я загораюсь жизнью вновь.       В твоём свету я прячусь - я лишь тень.       Ты тоже чувствуешь любовь?"       Дальше было написано ещё очень много текста, но Лери закрыл глаза. "Ты написал это ей?.. Красиво. Милана будет рада. Но почему мне это не нравится? Просто потому, что ты мне нравишься?.. Нравишься..." Лери посмотрел на пакет, в котором нёс пирожки для Фила. Он слабо улыбнулся, осознав, что, скорее всего, и правда влюблён. "Пусть будет так".       - Фил,- парень в очках сел на край кровати старшего парня, как и делал всегда. Он коснулся его плеча.       - Лери...- хриплым голосом сказал Фил, ещё даже не успев открыть глаза, отчего сердце младшего парня пропустило удар.       - Вставай, я принёс еды.       Но на этот раз Фил не сел на кровати, а ещё больше замотался в одеяло. Лери вздохнул.       - Я не хочу вставать. Это бессмысленно,- донёсся голос из-под одеяла.       - Фил,- младший парень положил руку туда, где предположительно находилось плечо поэта,- ты итак похудел за эти дни. Я не хочу, чтобы ты совсем загнулся.       - Я хочу,- неразборчиво ответил Филипп.       - Мне будет очень грустно от этого. С кем мне тогда сегодня идти гулять?       Повисло недолгое молчание, которое прервал шорох одеяла. Фил сел на кровати, скрестив ноги и опустив голову. Его фиолетовые кудри закрывали глаза. Вообще весь его вид выражал вселенскую грусть, непонятную всем остальным, и только Лери владел некоторой её частью. Он поднял рукой голову поэта и поправил его волосы.       - Сегодня я собирался провести весь день с тобой,- говорил младший парень, вставая и раздвигая занавески. - Так что давай потратим это время с пользой.       Фил смотрел, как восходящее солнце бьёт в открытое окно, как Лери поднимает с пола испорченную бумагу, иногда поправляя очки, чтобы не упали. И он нашёл силы, чтобы в очередной раз поднять свои руки и продолжать двигаться дальше. Он всё сможет, если Лери рядом. Так что Фил незамедлительно встал с кровати, скидывая с себя вчерашнюю одежду, в которой ему довелось заснуть, и надевая новую: чёрные джинсы и фиолетовый свитер. Умывшись и уложив волосы, парень начал помогать Лери с уборкой. Вскоре вся комната сияла чистотой, хотя и оставалась немного унылой.       - Вот видишь. Это было просто,- улыбнулся Лери.       - Мы справились, - улыбнулся в ответ Фил. - А сейчас... Ты ведь принёс вкуснейшие пирожки Веры Ивановны?       - Именно их. Устроим завтрак на улице? Я захватил с собой пару книг.       - Пойдём,- Фил обхватил парня руками на мгновение и повернулся к двери.       На улице уже вовсю светило солнце, хотя и дул прохладный ветер. Редкие облака отбрасывали пятнистые тени на поляну, где сидели парни.       - Что это за книга? - заинтересованно указывал Фил на книгу в зелёном переплёте, которую принёс Лери.       - Про кактусы,- немного смущаясь ответил парень.       - Кактусы? Интересно,- улыбнулся поэт, внезапно подумав, что Лери и сам похож на кактус.       - Тебе, наверное, больше нравятся книги про средневековье или что-то подобное? Принцы, принцессы...       - Это, скорее, нравится Милане,- скривил губы Фил,- а мне нравятся истории, полные психологизма. Например, однажды... Хотя нет, ничего.       - Расскажи. Мне теперь интересно,- обидчиво произнёс Лери.       - Никому не рассказывай. Однажды я пришёл к Игнатию Владимировичу, чтобы попросить книгу. Знаешь же, у него целая библиотека. И случайно наткнулся на документальную книгу об отношениях двух мужчин. Ножи, пистолеты, попытки сбежать от реальности, тюрьма, смерть. Всё было непонятно, необычно. И грустно. Мрачное время, заставляющее человека страдать внутри себя. И каждый был одинок среди толпы. Тогда мне пришлось многое переосмыслить.       - Кактусы намного безобиднее, правда?       В ответ Фил рассмеялся. Это была правда. "Подарю ему ещё один кактус в его коллекцию",- думал он. Фил лёг на траву, умиротворённо смотря в небо. Он только сейчас понял, что от утренней грусти не осталось и следа: снова хотелось писать, снова хотелось смеяться, снова хотелось видеть солнце. "Только с ним. Я хочу быть только с ним. К чёрту весь мир, я хочу быть счастливым. Кажется, я влюбился." Фил на мгновение вздрогнул.       - А знаешь, я хочу яблочный сок,- вдруг сообщил поэт.       - К счастью, он есть,- ответил Лери, потянувшись к пакетированному напитку.       - Стой. Дай руку,- заявление прозвучало ещё более спонтаннее, чем прежнее.       Лери выполнил просьбу, продумывая в голове кучу возможных исходов. Фил взял хрупкую руку в свои и посмотрел на пальцы, исколотые кактусами. "И правда, колючки любит",- улыбнулся он про себя. Поэт всегда носил с собой пластыри разных цветов, потому что... потому что был грустным. И вообще любил пластыри. Он ловко одной рукой достал из сумки пару бумажек, открыл их и налепил на те места, которые были ранены совсем недавно.       - Согласись, так намного красивее,- улыбнулся он, смотря в широко раскрытые глаза Лери.- Держи всю упаковку. Дарю её тебе.       Парень молчал в замешательстве, но принял внезапный подарок. Мысли складывались в единую картину. Он наконец понял. Всё понял.       - Д-да, красиво. А теперь сок.       Больше неловких моментов не было, так что парни просто продолжали общаться о кактусах и тяжёлом 19 веке. А тем временем...       А тем временем Игнатий Владимирович, которого сегодня вспоминал Филипп, сидел на полу, отбросив в сторону листы бумаги с какими-то отчётами, и зажимал переносицу большим и указательным пальцами.       - Всё оказалось напрасно. Чёртова жизнь скатилась на самое дно. Я устал. Столько сил было потрачено. Столько лет жизни. А, оказывается, я всё пропустил. Всё было так близко. Теперь я просто не дотянусь. Проклятье!       Игнатий закрыл лицо руками. То, из-за чего он убивался, были вовсе не отчёты, как вы могли подумать. Просто именно сегодня он наконец понял, что означали все те "случайные" столкновения его судьбы и судьбы Клауса. Понял он это с помощью науки, которой и отдал жизнь. Но главное - не способы, главное - результат. И осознание того, что понял он это слишком поздно. Сейчас он сидел в надежде на чудо, он, человек науки, ждал от неба фаталистичности. Как раньше уже упоминалось, не стоит недооценивать жизнь...       - Игнати'?- раздался голос с характерным немецким акцентом. Мужчина, сидевший на полу, не сразу понял, что происходит, поэтому остался сидеть, не в силах сдвинуться с места.       - Ч'то с тобой случилось?- спросил Клаус, закрывая за собой дверь.       "Он же... Он же всегда заботился обо мне,- думал Игнатий.- Возможно ли, что он... Что он заметил это раньше меня? Ну давай же, скажи мне! Скажи, почему молчал!" Но это были лишь мысли. Когда Клаус сел на колени перед мужчиной и протянул к нему руку, учёный дёрнулся в сторону, смотря на немца широко открытыми глазами и учащённо дыша.       - Ich, vielleicht¹... Я' не вовр'емя?- задумчиво спросил Клаус, пытаясь понять, что происходит с мужчиной.       Игнатий резко вскочил на ноги, повернувшись к столу. Он пытался сдерживать биение собственного сердца, но это у него не получалось.       - Я не могу сейчас ответить вам, друг мой,- слова дались с большим усилием, глаза мужчины бегали в поисках того, на чём можно остановиться. - Скажу так... Я всегда хотел быть бабочкой. Хотел летать. Но у меня не было и не может быть крыльев. Я считал науку своими "крыльями", но, как оказалось, она была моим "коконом". И только сегодня я наконец "увидел" свои крылья. Ich habe gesehen, Klaus². Я понял. И от этого мне страшно. Чувствую себя глупцом из-за того, что вы, друг мой, поняли это раньше меня. А сейчас идите, jetzt geh³.       Мужчина вытолкнул немца за дверь дома и снова от бессилия сел на пол. Клаус слушал этот монолог, ничего не понимая, и также ничего не понял, когда Игнатий закрыл дверь перед его носом. Ещё одна мысль Хоффманна заключалась в том, что он искал причину того, что учёный за один монолог сказал несколько фраз на немецком, чего раньше никогда не было. Что же такого случилось с его родственной душой? "Ich weiß nicht. Nein. Aber...⁴" Ещё немного постояв у запертой двери, Клаус отправился обратно домой, где сидел в одиночестве и чувствовал себя совершенно потерянным. "Schmetterlinge... Ich kann sie machen. Für ihn"¹-¹. Подумав так, Клаус сразу принялся за работу. Механизмы, механизмы, механизмы. Да, он это сделает. И неважно, сколько времени это займёт. Он получил свою дозу вдохновения.       Как и Филипп, который сейчас вслух составлял рифмы, чтобы Лери тоже понимал, что чувствует парень. И им было весело. Фил простодушно улыбался, временами сочиняя что-нибудь весёлое, и Лери улыбался в ответ, забыв о причине утренних волнений: листах с посвящением "Ей".       Так мирно и спокойно прошёл их вечер. Но приближалась ночь. Время, когда Лери уйдёт домой. Фил потускнел, прядь фиолетовых волос вновь упала на самые глаза. Но он выкинул тьму из своей головы. Потому что завтра он пойдёт в пески, чтобы найти красивый кактус и, подарив его, увидеть скромную улыбку.       - Фил, я пойду. Ты будешь в порядке?- взволнованно спросил Лери.       - Да, конечно. До завтра, Лери,- поэт на секунду коснулся его пальцев.       - До завтра.       Фил лёг в постель, снова завернувшись в одеяло. Он хотел заплакать, но в то же время хотел быть сильным. Поэтому он просто лежал с пустым взглядом, устремлённым в стенку, пока не заснул. Парень в очках за дверью тяжело вздохнул. Он посмотрел на свою руку, нежно и грустно улыбнулся и направился домой с верой в то, что завтра всё будет так же хорошо, как было сегодня.