помнишь, как твои пальцы шли по моей руке?
я по-прежнему чувствую твой запах на моей одежде.
***
Июнь протекает гладко, сопровождаемый частыми летними дождями и посиделками с чаем в гостях у Суджин. После недели болезни они так и не решились снова погулять под дождём. Здоровье друг дружки им было намного важнее, но обе почему-то предпочитали об этом молчать, только заваривали чай покрепче и лимона с сахаром побольше добавляли. Смотрели дорамы про любовь и возмущались, а затем на середине серии приходилось прерывать просмотр, потому что Со снова закатывала истерику из-за своего бывшего, а Чон молча её выслушивала, поглаживала по спине, успокаивающе так, не словами, а делом доказывая, что она тут, она здесь и никуда не исчезнет, в отличии от бывшего. Соён не знала, как это сказать, поэтому молчала, иногда бормоча Су что-то невнятное, еле разбираемое, заводя пряди тёмно-каштановых волос, напоминающих осень, за ушко. Слова старшей убаюкивали, голос, как патока, заполнял её всю, черты прекрасного лица разглаживались, и сама она погружалась в царство Морфея.***
Когда пришёл июль, вместе с ним пришли запоздалые результаты по экзаменам, которые Суджин сдавала ещё в конце мая, и, на самом деле, из-за которых по началу очень переживала, но, познакомившись с Чон Соён, вовсе про них забыла, как и про то, что она в выпускном классе. Результаты обрадовали её настолько, что она решила это дело отметить. ― Нет, ну ты представляешь? – Радостно щебетала девушка, держа в руках листок с итоговыми отметками и кружась вокруг старшей, разливающей шампанское в два бокала. – Самый высокий балл по английскому в нашей школе! Соён улыбается, жестом показывая младшей сесть напротив. А она не сопротивляется, садится, не переставая улыбаться. Чон передаёт ей бокал. ― За твои хорошие оценки! – Девушки чокаются, а затем разом выпивают содержимое. Прозвенел таймер на духовке, и Су тут же вскакивает с места, доставая курицу и проверяя её на готовность, а затем выключая духовку. ― Готовая, ― радостно сообщает, ставя курицу на стол. Тарелки уже на столе, и они быстро наполняются кусочками курицы и салатом Цезарь с креветками. Сегодня можно всё. Некоторое время девушки ведут непринуждённую беседу об экзаменах; Суджин делится, как она волновалась, как готовилась и как плакала в ночь перед экзаменом; Соён в свою очередь делится своим опытом и тем, что она вообще не парилась по поводу экзаменов, просто готовилась, а сами экзамены воспринимала как должное, как то, через что должен пройти каждый. Тем более, что у неё теперь постоянно эти сессии и зачёты. А в школе была лишь подготовка ко всему этому. И тут у Соён задаёт вопрос, внезапно возникший у неё в голове: ― А ты останешься в Сеуле или куда-то уезжаешь? Я имею в виду институт. Суджин похлопала ресничками, а затем выдала тихое: ― Ну, здесь, в Сеуле остаюсь. Соён улыбнулась, а Со стало как-то неловко, но виду не подала. Старшая наполнила бокалы, а затем произнесла ещё один тост: ― За нашу дружбу! Пусть остаётся такой же крепкой, какая она сейчас. Девушки чокаются, а затем заливаются смехом. Просто так, смешинка попала.***
Соён прижимает к груди хмыкающую и очень пьяную Суджин, которая снова вспомнила о своём бывшем. Чон в который раз проклинала, не особо разбирая что или кого: бывшего Со или её слишком хорошую память. ― Он так прижимал меня к себе, заставлял почувствовать себя действительно нужной… ― Суджин бормочет куда-то в шею Соён, обдавая горячим и пьяным дыханием. А Чон почему-то больно слышать такое. Она и так всем видом показывает Джин, что эта дурочка ей нужна, только вот, кажется, этого недостаточно. Но как ещё объяснить ей, что мир не кружится вокруг этого идиота, посмевшего ей бросить? Су слишком эмоциональна, слишком любит воспринимать всё слишком близко к сердцу, да и в целом она вообще какая-то вся слишком. ― … любил меня так, как никто другой… Соён не знала ничего о любви, но знала о привязанности. Разве это не одно и тоже? Когда не хочется, чтобы твой человек грустил; когда не хочется, чтобы ему было больно. Просто потому что от этого тебе тоже становится и больно, и грустно, и всё это смешивается в какой-то ядрёный коктейль вместе с негодованием, взбалтывается, преумножая всё в десятки, сотни, тысяч раз. ― … я не найду другого такого, никогда и никого не найду… Соён не выдерживает, берёт её лицо в свои маленькие ручки и ей в нос ударяет резкий запах алкоголя. ― Суджин, ты просто слишком много выпила. Успокойся. Найдёшь ты себе лучше, намного лучше. Со мотает головой. ― Не найду. Она была так близко, что Соён могла слышать стук её сердца, ощущать каждый вдох и выдох. Взгляд останавливается на пухлых губах, а в голове плавают пьяные мысли. В том-то и дело, что пьяные. ― Найдёшь. Теперь Джин смотрит на сомкнутые губы старшей. А в глаза смотреть не собирается. Это происходит неожиданно, что Соён поначалу пугается. Пухлые губы накрывают её губы, а сама она теряется, и всё вокруг теряется. Нежно, аккуратно, пьяно, с закрытыми глазами, потому что обе боятся увидеть неодобрение во взгляде напротив. Первой отрывается Соён. Потому что это неправильно, пьяно и перечит всем законам. Ну когда их дружба вылилась вот в это вот всё? Только недавно пили за неё. А ещё это незабываемо, нежно и чертовски аккуратно, маняще и совсем не так, как с мальчиками. Нет грубости, похоти и желания. Только нежность и красивая паутина чувств, в которую попали обе. Алкоголь преумножает, придаёт ещё больше уверенности, заставляет снова поцеловать, подталкивает и шепчет на ухо какие-то глупости. ― Прости, – Суджин отодвигается, а затем снова устраивается на груди Соён. Ей стало так легко и ни капли стыда или раскаяния. Ведь всю вину можно свалить на алкоголь, зато сама она успокоилась. ― Ничего, я понимаю, – тихо произносит Соён, перебирая пряди волос Джин. Нет, ничего не понятно, ничего она не понимает и, спасибо боже, что свет в комнате выключен, и комнату освещают только уличные фонари сквозь открытое окно. Щёки огнём горят и всё это, кажется, не от алкоголя. Спустя несколько минут она слышит мирное сопение Суджин и улыбается.