Жизнь продолжается

Несколько дней до первых репетиций прошли в мыслях и воспоминаниях о встрече с Верой. Ее песня, образ, звуки ее голоса никак не желали выходить из головы. Она была нереальным, фантастическим существом – удивительно простая и искренняя, держалась на сцене и пела, как настоящая дива, а едва мелодия закончилась, превратилась в скромную девушку, которая так нуждается в защите и поддержке. Дима вспоминал ощущения, которые испытывал, проводя ладонью по ее спине, ее руки, запах волос, аромат духов. Все это объединялось в картину абсолютного волшебства. Он не помнил, чтобы какая-то еще девушка покоряла так же. Была Пелагея – но здесь совершенно другое. Там страсть, эмоции – они могли до разрыва связок ругаться, а затем до изнеможения заниматься сексом. А в эту девушку хотелось погружаться, хотелось пробовать ее, как дорогое вино, узнавать, как далекую страну или как морские глубины. Билан подолгу крутился в кресле в рабочем кабинете – в голову приходили обрывки строчек и какие-то мелодии. Он наигрывал их, насвистывал и записывал на диктофон, а затем лежал на диване и смотрел в потолок. Не было желания даже отвечать на многочисленные звонки. В голове то и дело проматывался фрагмент выступления девушки. «Неужели жизнь моя, жизнь продолжается?!» – вспоминал он. «Конечно, продолжается!» – ответил сам себе певец и, решительно встав со стула, отправился к синтезатору и заиграл. Это помогло немного отвлечься от мыслей. Ему не давало покоя то происшествие у Останкино. Как теперь к нему будет относиться Вера? Дай Бог, чтобы это не сказалось на их работе. Удивительно, но он думал, что будет скучать по Пелагее. Оказалось, ничего подобного. За эти дни она ему даже ни разу не вспомнилась, не приснилась. Вдохновение не давало возможности отвлечься. Раньше, даже в самый бурный период их отношений, такого не было. Хотя, когда он писал песни, постоянно думал о ней. Некоторые пришли после страстных ночей, некоторые – после долгих разговоров у камина (которых затем становилось все меньше). А Вера? Вера другая. Вера слишком неземная, чтобы находиться рядом с ним, с людьми. Откуда в ней столько эмоций, столько энергетики, от которой сносит крышу? Организм после нескольких часов напряженной работы требовал топлива. Билан отправился на кухню подкрепиться – благо домработница наготовила достаточно. Раньше ему было хорошо в этом уютном мирке одному, и он не задумывался о том, чтобы пустить сюда кого-то еще… кого-то, кроме Пелагеи. Но теперь понял – он готов. Хорошо бы, если бы этим человеком была Вера. Но нет, об этом даже не следует думать. Судя по разговору возле Останкино, у нее кто-то есть, пусть сейчас в их отношениях напряженность. На репетицию Билан не ехал, мчался с мыслью о том, что скоро увидит команду. Он уже продумал, какие песни можно дать участникам, что вообще ожидать от них. Не терпелось познакомиться с талантливыми молодыми вокалистами. Загнав поглубже мысли о Вере, он погрузился только в раздумья о своей команде. Казалось, он сам испугался того, что чувствовал к девушке. Но как ни крути, теперь придется работать бок о бок как минимум месяц, не меньше. Снова знакомый просторный зал, в котором Билан провел уже шесть лет – и с большими, и с маленькими артистами. И вновь новые люди, из которых предстоит сотворить запоминающиеся дуэты, которым нужно подобрать подходящие песни. А вот и Вера – сидит в кресле-мешке и щебечет с соседкой. – Добрый день! – поздоровался Дима, заходя в помещение. Участники его команды повернулись и зааплодировали. – Спасибо, спасибо. Ну, что, приступаем к работе? Он прошел к высокому стулу и взгромоздился на него, а затем достал блокнот. – Значит, так. В этом сезоне руководство канала хочет видеть от нас больше русских песен: как тех, что пели в Советском Союзе и девяностых, так и современных. Поэтому от иностранных композиций придется отказаться. Ну, по крайней мере, от популярных. Участники зашептались. – Ну и глупо, – послышался девичий голос. Дима поднял глаза – на него смотрели зеленые глаза светловолосой девушки. – Отчего же? – удивился он, встречаясь с ее взглядом, который прожигал насквозь и пробирал до мурашек. – Ну, оттого, – Вера вытянула ноги и оперлась на спинку кресла. – Кому интересна советчина? Тем, кому за сорок-пятьдесят… А молодежь? Молодежь хочет услышать любимые композиции и любимых исполнителей. Если у нас будет только репертуар времен Хрущева и Брежнева, мы потеряем эту аудиторию. – Хм, – Билан задумался. – Вера, возможно, вы и правы, но против воли продюсеров, увы, не попрешь. Хорошо, попытаемся хотя бы половину отвоевать. Чтобы было честно. Так… Теперь по дуэтам. Я здесь кое-что набросал. Ему было очень неловко. Казалось, словно он в чем-то провинился перед своими. Но ведь Вера-то, по сути, права! Он бы и сам с удовольствием предпочел веселые современные композиции, которым могли бы подпевать не только в зрительном зале, но и перед телевизорами. Но политика канала не позволяет исполнять такие песни. Аксюта перед съемками собирал наставников, чтобы обговорить репертуар. У Димы до сих пор стояла в ушах его фраза: «Что, у нас нет своих песен и своих певцов? Зачем петь американщину? А потом жалуемся, что наших артистов никто не знает и не слушает». Билан достаточно быстро распределил участников по дуэтам. Колебался лишь с Верой: с кем ни поставь, она будет сильнее. А задвигать ее на задний план не хотелось – это ведь нечестно. В конце концов он решился поставить ее в дуэт с самым старшим участником команды – Денисом. Ему стукнуло тридцать пять, и для него это был последний шанс пробиться в шоу-бизнес. Денис пел не идеально – все-таки был самоучкой и работал установщиком декораций и освещения в одном из театров Москвы – но в голосе у него чувствовалась сила, энергия. Это подкупало зрителя. Дима решил рискнуть. – Блин, а можно какую-нибудь другую песню? – спросила Вера, увидев предложенный наставником текст. – А чем тебе эта не нравится? – поинтересовался Денис. – Вокально есть где раскрыться… – Не в этом дело, – она закусила нижнюю губу. – Просто с этой песней связано… ну, в общем, не самое лучшее время в жизни. Не хочется бередить душу. Я бы предпочла что-то другое. – Это не ты ли больше всех против советского выступала? – фыркнул соперник. – У нас, кроме советских, других песен нет, что ли? – передернула плечом девушка. Денис невольно опустил взгляд на ее декольте, что не укрылось от взгляда Димы. – Ну, вот тебе не советская композиция, – продолжая смотреть на Верину грудь, сказал Денис. Девушка, поняв, куда смотрят его глаза, легонько треснула мужчину по голове. – Все, давайте репетировать, – прервал их Билан. – По ходу дела разберемся, оставить эту или выбрать другую. Вера и Денис разошлись. Первый куплет звучал проникновенно и трогал до глубины души, несмотря на то, что исполнялся впервые. Дима порадовался, что не прогадал с репертуаром: песня идеально подходила обоим. На секунду он даже забыл, что они всего лишь участники, а не влюбленные, между которыми больше ничего нет. Он наслаждался звуками голоса Веры и думал о том, как прекрасно она будет смотреться на сцене в длинном белом платье. Однако, кажется, пока он отвлекся, в студии что-то произошло. – Вера, что с тобой? – воскликнул Денис. Музыка тут же прекратилась. – Вера! – Дима вскочил со стула и подбежал к опершейся на рояль девушке. Лицо она закрыла ладонями, плечи мелко тряслись, листок с текстом валялся на полу. – Вера, – Дима легонько приобнял ее за плечи. – Что случилось, Вер? – Все в порядке, – отозвалась она, отнимая руки от лица и вытирая слезы. – Тогда почему ты плачешь? Это из-за песни? – поинтересовался Денис. – Вера, если у тебя такая реакция, давай, может, возьмем что-то другое, – Дима положил руку ей на плечо. – Если песня вызывает у тебя такие эмоции, то на сцене запросто может случиться спазм, и ты просто не сможешь спеть. – Нет, я смогу, я… все в порядке, можем продолжать. Она подошла к кулеру, глотнула холодной воды из стакана, затем вытерла слезы. – Ну, чего смотрите? – с какой-то неестественной улыбкой произнесла девушка. – Давайте уже репетировать, что ли. – Ну, ты кремень, Вера, конечно, – отозвался Денис. В душе у Димы боролись противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось узнать Веру побольше – у нее внутри есть какая-то боль, у нее своя история, и это манило его, как неизведанный город. С другой же – кто его знает, как она отреагирует на вторжение в свою жизнь. Да и кто он такой? Он даже не имеет права на это. Ему нельзя, тем более после Пелагеи. «Хорошо это в прошлый раз закончилось? Нет. Ну, и надо ли тебе лезть во все это снова?» За оставшееся время репетиции Вера не проронила ни слезинки, а ее голос ни разу не дрогнул. Словно ничего и не было, так, минутная слабость. Лишь на руке, которая крепко сжимала микрофон, кожа на костяшках пальцев, кажется, готова была лопнуть от напряжения. Дима старался не обращать на это внимание, но получалось плохо: тонкие изящные руки с аккуратным нежно-розовым маникюром так и хотелось прижать к губам. «Да что ж такое-то! Уйди из моей головы!» – воскликнул про себя певец. Отпустив исполнителей, спустя некоторое время он и сам покинул репетиционный зал. В пустых коридорах никого не было, и он неспешно побрел на выход. Правда, по пути остановился, услышав знакомый голос. – Да, солнышко мое… Как ты себя чувствуешь?.. Отлично, рада за тебя, малыш. А как успехи?.. Правда?.. Ты моя умница! Укол ревности пришелся точнехонько в сердце. «Быстро они помирились», – подумал Дима. Хотя чего ему было ожидать? То, что Вера нравится ему, еще не означает, что это взаимно. Она не из тех девушек, которые будут прыгать к нему в постель из-за его денег и связей. Почти в каждом сезоне в его команде попадались такие «экземпляры», и Дима всегда старался избавиться от них на этапе поединков. Пусть дальше пройдет артист слабее, но он хотя бы не будет в открытую приставать к своему наставнику с недвусмысленными намеками, а постарается приложить максимум усилий, чтобы добиться успеха. – Нет, Владик, я пока на репетиции… Давай я тебе вечером позвоню, и ты мне все расскажешь, хорошо?.. Пока, зайчонок, целую тебя, – попрощалась с собеседником Вера и подняла взгляд, сталкиваясь глазами с наставником. На лице девушки проступила хитрая улыбка. – А подслушивать, кстати, нехорошо. – А я и не подслушивал, – отозвался Билан. – Просто мимо шел. Вера улыбнулась и сложила руки на груди. – Все хорошо? – зачем-то спросил Дима. – Более чем! Все прекрасно, грех на что-то жаловаться. Я жива, у моих близких все здорово, я на «Голосе». – Просто тогда, после слепых прослушиваний, я подумал, что… – он растерялся. – Да это так, старый знакомый звонил. – М-м-м… А сегодня на репетиции не из-за него слезы были? Девушка нахмурилась. Улыбка медленно сползла с ее лица. – Не из-за него, – резко отозвалась она. – Извините, мне пора. Она протиснулась между Димой и стеной и зацокала каблучками по коридору. Билану только и осталось, что молча посмотреть ей вслед. Репетиции шли своим чередом, и съемочный день, когда Вера с Денисом должны будут выйти на сцену и спеть, был все ближе. Костюмеры приготовили для Веры длинное белое платье, а для Дениса – костюм из черной рубашки и черных брюк. «Как инь и янь», – думал Дима, представляя участников на сцене в этих образах. Он не сомневался, что на Вере платье будет смотреться шикарно – ему казалось, этой девушке пошло бы все, что бы она ни примерила. Но увидеть ее в образе удалось только на предпоследней репетиции, которая проходила уже на сцене съемочного павильона. Вера появилась перед наставником с зачесанными назад волосами, которые были заколоты с обеих сторон невидимками. Белое платье, явно подшитое костюмерами там, где нужно, скрывало недостатки фигуры. У Димы просто открылся рот. – Ну… слов нет… Вера завтра будет красивее Нагиева. – Спасибо за комплимент, – хихикнула девушка. – Может, давайте начинать? Билан внимательно вслушивался в каждое слово, в каждую ноту – все время казалось, что чего-то не хватает, а номер хотелось довести до совершенства, ведь в соседнем тренерском кресле сидит исполнительница песни. Поэтому репетировали несколько раз, даже больше, чем с другими участниками. – Что-то к нам Дима особенно придирается, – заметил Денис, помогая Вере спуститься со сцены. – Да? Мне так не показалось, – пожала плечами девушка. – Ну, все вроде хорошо, номер отточен, чего ему не хватает, я не понимаю. – Наставнику виднее. – Да какой-то самодур, а не наставник. Жалею, что Агутина не выбрал. Слушай, Вер, может, это из-за тебя все? – В смысле? – вскинула брови девушка. – Ну, а что? Мало ли, ты ему понравилась, вот он тебя со сцены и не хотел отпускать. – Не неси ерунду, Денис. Я думаю, у Димы с девушками проблем нет, зачем ему я, да еще с грузом в виде ребенка. Знаешь, как таких в современном обществе называют? – Знаю, – он вздохнул. – Но ты красивая, – он приобнял ее, но Вера пресекла попытку. – Давай без этого. Мне домой пора. – Окей, как скажешь. Оба не знали, что за ними наблюдают зоркие глаза соперников. – Слышала, Вика, у Верки-то, оказывается, «прицеп», – сказала миловидная блондиночка своей коллеге по команде, рыжеволосой девушке с веснушками на щеках. – Ну и что? Тебе-то какое дело до этого? – Ребенок есть – значит, есть и муж или кто там. А наставник наш на нее засматривается, – она посмотрела на сидевшего в паре метров от них Билана, который, услышав знакомое имя, напряг слух и выпал из того, что происходило на сцене. – Ой, да ну тебя! Лучше бы на песню внимание обратила, а то вылетишь завтра, как пробка из бутылки «Советского». – Это мы еще посмотрим! – блондинка поправила корсет на груди, чтобы приподнять ее. – Больше, чем у Верки, все равно не будет, не надейся, – фыркнула ее рыжеволосая коллега по команде. Блондинка недовольно цокнула и вновь обратила внимание на наставника, который крепко о чем-то задумался. «Значит, у нее есть муж и ребенок…».