Жизнь продолжается

– Да вот, – цокая каблуками, в помещение медленно вплыла Пелагея, – решила посмотреть, на кого меня Билан променял. Да уж… Не похожа ты на разлучницу. С виду такая овечка невинная… – С чего вы взяли, что променял? – не растерялась Вера. – По-моему, это скорее вы его променяли на другого. Если он был вам так нужен, могли бы рядом быть. – А ты здесь самая умная, я так понимаю? – она сложила руки на груди и склонилась над Верой. – Вам виднее, – пожала плечами девушка. – Понятно... – она отстранилась и оперлась на фортепиано. – Значит, самая умная. Ну так вот, самая умная, слушай и запоминай, а еще лучше записывай: Билан никогда тебе принадлежать не будет, как бы ты ни старалась. И столичную прописку тебе не подарит, даже не надейся. Москва не для таких, как ты, деточка. – Ну, во-первых, с чего вы взяли, что он вообще должен кому-то принадлежать? – Вера подняла глаза на известную певицу. – Он что, вещь? Во-вторых, столичная прописка мне и даром не сдалась, захочу – сама ее получу. А в-третьих, вы-то сами не забыли, откуда двадцать лет назад вместе с другими понаехавшими здесь взялись? Она посмотрела Пелагее в глаза. – Раунд, да? – улыбнулась Вера. – В таком случае извините, мне репетировать надо, – и она громко заиграла, едва сдерживая внутреннюю дрожь. Пелагея, что-то пробурчав, вышла. Вера прекратила мучить инструмент и вздохнула: «А ты молодец, девочка, неплохо держишься! Ещё лет пять назад вряд ли бы так смогла...». Спустя пару минут в комнату зашёл Дима: – Вера, а Влад не с тобой? -– Нет, он у Киры, художницы. Она его порисовать забрала. – А-а-а, я-то уже испугался, куда он делся... Ну, слава Богу, что так. А ты чего такая пришибленная? Он подошёл к девушке, обнял ее и поцеловал в макушку. – Тебе кажется, Дим. Все хорошо, – она прильнула к нему. – Понятно... Ну, что, все вспомнила? Попробуешь сыграть? – Да легко! Дима слушал фортепианную мелодию, выбегающую из-под Вериных пальцев и оттененную переливами ее голоса. Всех слов она, конечно, не помнила, но это нисколько не мешало. – Вер, и всё-таки я же вижу, что что-то не так, – Дима подошёл к ней и легонько приобнял. – Ты как будто не здесь. – Говорю же, все в порядке, Дим. – Может, голова болит? – Ничего у меня не болит, правда, – улыбнулась девушка. – Давай лучше ещё порепетируем. – Если есть силы, то пожалуйста, – пожал плечами Билан. Вера открыла на смартфоне текст песни и опустила руки на клавиши. Однако мысли были совершенно не в репетиционном зале. Пелагея своим появлением, словно гроза среди ясного летнего дня, разрушила идиллию. Теперь уже не хотелось ни репетировать, ни участвовать в шоу вообще. – Вер, – Дима подошёл к ней и приобнял ее, – и всё-таки, что случилось? Она приложила щеку к его ладони и прошептала: – Пелагея была здесь. – Что-о? В смысле? – не понял Дима. – Без смысла. Просто пришла и сказала, мол, так и так, Верочка, Билан никогда не будет твоим. – Блин, да что же у нее за манера такая! Вечно приходит куда не надо, а потом начинаются неприятности. Вера повернулась. – Ну ты же как-то с ней это... – она не смогла заставить себя произнести это слово. Дима встал, засунул руки в карманы и прошёлся по комнате. – До сих пор не знаю, что это было. Помутнение рассудка, магия, приворот, злой рок – что угодно. Теперь уже и предположить не могу, что меня в ней привлекло. Не думал, что она вообще додумается тебя терроризировать. Вера вновь положила пальцы на клавиши, но играть не стала, а задумчиво посмотрела вдаль. – Несчастный она человек, Дима. Привыкла, видимо, что все просто так достается. Не знаю, конечно, что у нее там в жизни до этого было, но иного объяснения у меня нет. А вообще, кто я такая, чтобы ее судить? Бог ей судья. Дима взял стул и присел рядом с Верой, обнимая ее за плечи и позволяя опереться на себя. – Не бери в голову, Вер. Сейчас главное совсем другое. – Мамочка! – раздалось от порога. Вера повернулась: у двери стояла улыбающаяся Кира, а около нее – Влад с большим набором фломастеров. – Сыночек! - девушка протянула к нему руки. – Ну что, как дела? Хорошо себя вел? – Хорошо, – кивнул мальчик. – Смотри, что мне Кира подарила. Вера взглянула на девушку. – Кир, ну... Спасибо, конечно, но необязательно было. – Да ладно, пусть рисует, тем более у него явно талант, а талантам нужно помогать, – художница заправила за ухо темную прядь. – В этом вы правы. Спасибо, что присмотрели за ним, – она обняла сына за плечи. – Обращайтесь ещё, – отозвалась Кира. – Мне только в радость.

***

Девушка вбежала в свою мастерскую и сразу схватилась за планшет: увиденная в репетиционном зале картина слишком поразила ее. Нежная и трогательная Вера, которая с доверием прижалась к груди Димы, его сильные руки, которые обвили ее талию, а сзади – чёрно-белые краски инструмента. Кира уже представляла, как красиво это будет смотреться на большом холсте, и поэтому спешила запечатлеть, пока образы не испарились. Резкими штрихами она набрасывала на бумагу будущую картину, наблюдая за тем, как два силуэта все больше приобретают черты Веры и Димы. Довольная собой, она вытащила мольберт и закрепила на нем бумагу для акварели, уже продумывая, какими красками все это напишет. Теперь требовалась особая аккуратность, чтобы максимально точно и незаметно перенести набросок. Кира раскрыла пенал с карандашами, выбрала нужный и начала аккуратно наносить контуры на бумагу. Увлекшись, она даже не заметила, как сзади скрипнула дверь. – Ки-ир, – Саша, ее молодой человек, который, несмотря на красный диплом Бауманки, трудился здесь осветителем, неслышно подошёл сзади. Художница вздрогнула и развернулась. – А ты чего здесь? У тебя ведь выходной. – Да так... Ты-то сама чего пришла? И что уже такое интересное рисуешь? Кира отвернула мольберт и показала молодому человеку язык. – Когда закончу, тогда и узнаешь. – Ну и не очень-то хотелось, – тоном обиженного малыша произнес он, но почти сразу притянул ее к себе. – На обед не хочешь сходить? – Ну-у-у... – Дай угадаю. Ты сегодня ещё не ела? Кира опустила голову. – Все с тобой ясно. Тогда пойдем, буду тебя кормить. Молодые люди вышли из мастерской и отправились вниз по лестнице, даже не зная, что из-за угла за ними наблюдают.

***

Вера и Дима закончили репетицию, когда стрелки часов подошли к трем. В Останкино готовились к вечерним эфирам телепередач: туда-сюда носились гримеры, ведущие, массовка. Поэтому выбираться пришлось тихими коридорами. Влад, прижимая к себе упаковку с новыми фломастерами, мчался впереди. – Сынок, не теряйся, – попросила его девушка перед тем как он завернул за угол. – Хорошо, мама, – отозвался ребенок и скрылся. Но почти сразу появился. – Ма-ам, там Кира плачет. Дима и Вера переглянулись. – Где она? – Идём. За углом начинался коридор, где была ее мастерская и технические помещения. Из-за распахнутой двери доносились всхлипы. Вера и Дима побежали туда. В небольшой комнатке, заставленной оборудованием, сидела на полу Кира. Кругом валялись порванные листы бумаги, кисточки, кюветы с акварельными красками, сломанные карандаши. Рядом, обнимая девушку, сидел молодой человек, тот самый, которого Дима видел в тот вечер, когда Вера попала в больницу. – Что происходит? – спросил Билан. Молодой человек поднял голову. – Не знаю... Мы были на обеде, вернулись, а тут вот... – Господи, ужас какой... А кто это сделал? Может, у вас что-то пропало? – Да лучше бы уже пропало! – сквозь слезы воскликнула Кира. – Они порвали мой набросок! – Какой набросок? – Вера подошла к девушке. Кира дрожащими руками подобрала обрывки на полу. – Вот... Я вас с Димой хотела написать, вы так красиво там сидели, а они… И холст порезали. И мольберт сломали... Девушка задрожала в истерике. – Кир, мольберт я починю, – Саша положил ладонь на ее плечо. – Да зачем я вообще сюда устроилась, – она вскочила и выбежала из мастерской. Вера хотела было побежать за ней, но Дима остановил ее: – Не надо, пусть успокоится. Девушка присела на пол и принялась рассматривать обрывки. – Может, полицию вызвать? – спросил Дима. – Сомневаюсь, что они на погром выедут. Тем более, ничего ценного не пропало, только поломали инструменты, но это же только для Киры потеря. Вера вздохнула. – Зачем, интересно, они это сделали. Бедная девочка… Что ж у нее столько несчастий-то... Они вышли из мастерской, прикрыв двери. – Кто же эта сволочь, которая такое сотворила, – вздохнул Дима. – А тебе не ясно, что ли? – удивилась Вера. – Пелагея это, кто ещё... – Вер, не говори ерунды. Не могла она такое сделать. – Почему ты так уверен? Она же тут была. Наверное, как и мы, решила выйти незаметно, мимо мастерской Киры, увидела, что она рисует, дождалась, пока она уйдет, разгромила все и ушла. – Да ну не придумывай. Она же не сумасшедшая. – Я бы не сказала... А ты чего так ее защищаешь? Дима промолчал. – Она тебе всё-таки не безразлична? – Вер, не говори глупостей, – сердито отозвался Дима. – По-моему, мы с тобой это уже обсуждали. И обо всем договорились. Девушка обиженно засопела. – Ну ладно... – Поехали домой, – Билан взял ее за руку.

***

В четверг утром Веру разбудили нежные поглаживания по щеке. – Соня-я-я, вставай! – прошептал ей на ухо Дима. – Я не Соня, я Вера, – не открывая глаз, протянула она и спряталась с головой под одеялом. – Я помню, – улыбнулся Дима. – А ты что, забыла, какой сегодня день? Вера повернулась к нему. – Какой? – Ну, ты даешь! Вообще-то, сегодня мы с тобой расписываемся. – Ой! – она мгновенно подскочила. – А я забыла. – Да, расписываемся и едем с документами в органы опеки, чтобы Надюша официально стала нашей дочкой. – Обалдеть! Совсем из головы вылетело... А ведь точно, уже месяц прошел с того дня, как мы заявление подали... Даже больше. Так, – Вера запустила пальцы в длинные волосы, – сколько у меня времени есть? – Да ещё предостаточно, нам же к одиннадцати, а сейчас полдевятого. – Ничего себе! Дима! – она ударила его по плечу. – Мне же одеться надо, накраситься! – Да ты и так красивая, – он смерил ее игривым взглядом. Вера вскочила с кровати и побежала в ванную. К пышному торжеству ни она, ни Дима не готовились. На вечер заказали столик в ресторане, чтобы чисто символически отметить, ведь завтра у Димы съёмки. А вместо этого решили пригласить на приближающийся Новый год всех, кто причастен к их семье: Вериных папу и бабушку, Диминых родителей – надо же наконец им познакомиться, – Хмелевских... Праздника Вера ждала с нетерпением, ведь бабушку не видела уже два месяца и только созванивалась по телефону. А папу и вовсе видела больше года назад. Да и с родителями человека, который вот-вот станет ее мужем, очень хотелось познакомиться. Правда, она волновалась, как они примут ее, да ещё с ребенком, не скажут ли, что Вера не для их сына. На что Дима заверял, мол, его мама и папа не думают так однобоко. – А потом, они все равно уже не сделают, – успокоил девушку он. – Я же с тобой и люблю тебя. В ЗАГС Вера ехала спокойная, разглаживая на коленях строгое белое платье. На заднем сиденье лежал букет невесты, который Дима заказал у знакомых флористов. – Паспорта у тебя? – вдруг спросила девушка. – У меня, не паникуй, – внимательно глядя на дорогу, ответил он. Вера выдохнула и повернулась к окну. «Странно, вроде второй раз замуж выхожу, а волнуюсь, как перед первой брачной ночью», – думала она. Возле здания ЗАГСа уже суетились молодожены, решившие даже в будний день не отступать от традиций: пышное белое платье у невесты, синий костюм с белой рубашкой у жениха. Правда, толпы гостей за ними не было. – Сейчас домой, а потом отвезешь меня на пары? – спросила девушка. – У меня контрольная по сопромату сегодня. – Господи, наконец-то ты его сдашь, – вздохнул парень и сел в черный БМВ, украшенный ленточкой. Вера и Дима, оглянувшись, заспешили ко входу в ЗАГС и по красному ковру поднялись на второй этаж. – Какая лепнина кругом... Столько пафоса... – сказала Вера, оглядывая интерьер. – Что поделать... – развел руками Дима. – Конечно, круто было бы расписаться не здесь, а в другом месте, в идеале на природе или за границей, но у нас обстоятельства. Из-за белых дверей высунулась сотрудница ЗАГСа: – Билан и Добровольская? – Да, мы, – Вера и Дима встали. – Проходите. Вот и все. Неужели через несколько минут она снова станет замужней дамой? Вере не верилось в происходящее. От волнения она даже не слышала, что говорила, подсматривая в папку, регистратор. Лишь когда ее спросили, согласна ли она выйти замуж за Диму, она вышла из оцепенения: – Да, согласна. – Согласны ли вы, Дмитрий Николаевич, взять в законные жены Веру Александровну? – размеренно продолжала служащая. – Согласны ли вы быть ей верным в горе и в радости, уважать и любить ее до конца жизни? – Согласен, – отозвался Дима, сжимая Верину ладонь в своей. – В таком случае, в соответствии с семейным кодексом Российской Федерации ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами. Дима и Вера друг за другом подошли к столу и подписали документ в темно-красной папке. – А теперь можете обменяться кольцами, – сказала регистратор. Дима достал из кармана коробку и раскрыл ее перед Верой – кольца он выбирал самостоятельно, ведь знал, что Вера, скорее всего, откажется от такой, как она считала, роскоши. – Боже, какие красивые! – вырвалось у девушки. Она взяла кольцо побольше и надела на протянутый Димин палец, правда, рука немного дрожала от волнения, как если бы это снимали на камеру. То же самое проделал и Дима, отставив коробку и взяв тонкий пальчик теперь уже жены в свою руку. – А вот и ваш первый семейный документ, – регистратор протянула им свидетельство о браке. – Будьте счастливы долгие годы. – Спасибо большое, – улыбнулся Дима и потянул Веру к выходу. Вслед им заиграл «Свадебный марш» Мендельсона. – Не думала, что услышу его снова, – сказала девушка, выходя за двери ЗАГСа и прижимаясь к плечу новоиспечённого мужа. – Ну что, – Дима поднял ее лицо и ласково коснулся губ, – время закрывать ещё один гештальт?