***
Хмелевский приехал к репетиционному залу и вышел из машины. Выглядел он неважно: осунулся, а под глазами залегли тени. Последние дни он почти не спал, волнуясь за любимую. Интуиция и сердце верно подсказали: Наташа находилась в той же психушке, откуда он вытащил ее два года назад. На следующий же день он попросил знакомого хакера взломать сервер больницы с камерами видеонаблюдения. Спустя несколько часов на его рабочем столе лежала флешка, которую он вставил в компьютер. На экране появился больничный двор, в котором стояла главврач – ее он помнил ещё с последней встречи, когда ходил к ней и требовал доказательства того, что Наташа психически больна. Затем появился мужчина, на плече которого висело безжизненное тело – в нем Александр узнал собственную жену. Кривицкая подошла к ней и небрежно подняла ее голову за подбородок. У Хмелевского сжались кулаки. Он ненавидел эту женщину особенно остро, она лишила его Наташу ребенка и нескольких месяцев жизни, а взамен оставила кучу кошмаров, с которыми потом пришлось долго бороться. Он выключил запись и задумался. Итак, доказательства того, что Наташа там, на руках. Но поверит ли кто-нибудь в то, что она здорова? Он позвонил одному из давних своих знакомых и поинтересовался, как быть. Будто бы его клиентка попала в психбольницу, но он уверен, что это – дело рук ее родственников. – Ну что я могу сказать, Сань, – вздохнул его приятель Шелегов, который не раз проводил психиатрические экспертизы для суда. – Дело обстоит не очень хорошо. Доказательства – это здорово, но они добыты незаконным путем. И потом, раньше, как я понял, она уже находилась в психбольнице, что тоже осложняет дело. В любом случае, нужна повторная экспертиза. Если покажут, что она вменяема, то можно будет направить в Минздрав обращение по поводу этой больницы. – А по-другому никак? Нас же на порог не пустят! – Ну да, без разрешения врачей будет трудно... Александр вздохнул и потёр лицо ладонями. Со дня исчезновения жены он почти не спал. Мучил вопрос: а каково ей в психбольнице? Рядом с этими неадекватными врачами и санитарами, рядом с Кривицкой, которая за деньги убьет кого угодно. Он и не сомневался: ей снова заплатили, чтобы убрать Наташу. Но кто? Бывший муж девушки ещё сидит, а других врагов у нее не было. В отчаянии он поехал к лучшему другу, чтобы обсудить случившееся. Дима вышел из здания почти сразу после его звонка. – Сань, здорово, – он протянул другу руку. – Не буду спрашивать, как дела, у тебя на лице все написано. Хмелевский оперся на капот машины. – Дим, все хуже, чем я думал. Мои ребята взломали сервер психбольницы с камерами видеонаблюдения, там просто ужас... И самое страшное – за это врачам ничего не будет, ведь видео добыты незаконным путем. – Кошмар... А Наташа? Ее можно как-то вытащить? Хмелевский помотал головой. – Для прихода туда независимого психиатра нужно разрешение от тех врачей. А они его никогда в жизни не дадут, она же незаконно там находится. – Словом, ситуация тупиковая... – У нас только один выход – вытаскивать Наташу самим. Потому я к тебе и приехал. Может быть, ты сможешь что-то придумать? Например, благотворительный концерт в психбольнице... Билан улыбнулся. – Сань, извини, но, сам понимаешь, вряд ли получится... Это слишком закрытая структура, туда не прорваться. Я, конечно, попробую, но уверен, что не выйдет. Давай лучше другой способ. Почему, например, ты не хочешь устроить там поджог, а когда начнется суета, вытащить Наташу? – Дим, ты с ума сошел? – воскликнул друг. – Как ты не понимаешь? Там же моя жена! Если бы там была Вера, ты тоже предложил бы это? – Если бы там была Вера, Сань, я бы сразу так и сделал. Уверяю, с Наташей ничего не случится! Только нужно заранее подъехать и все осмотреть, чтобы знать, где пролезть, где открыты двери и нет камер, где нет решёток на окнах. В идеале – найти палату Наташи, но это вряд ли возможно. – Я готов хоть сейчас ехать. – Ну и куда ты собрался? День на дворе. Нет уж, поедем ночью, когда там никого из врачей не будет. Вечером возле загородной психиатрической больницы можно было заметить черную иномарку знаменитого певца, на пассажирском сиденье разместился его друг. Оба были встревожены и взволнованы: не каждый день приходится лезть в здание психушки. – Что, пойдем? – спросил Дима спустя несколько минут молчания. – Давай, – отозвался Александр. Билану было стыдно: чтобы уехать из дома в такой поздний час, пришлось наврать Вере, что они с другими наставниками обсудят некоторые тонкости финального выпуска. Та, конечно, скептически отнеслась к этому, но промолчала, разрешая мужу отправиться в ночь. – Дим, чего сидишь? – поторопил его Хмелевский. – Идём. Они вылезли из машины и принялись обходить бетонное ограждение в поисках подходящего места пролезть. Дима, как более высокий, поднимался и заглядывал за забор, пытаясь рассмотреть камеры. – Сань, здесь, кажется, нету, – сказал он, останавливаясь около одного из участков. – Да, но мы же не будем перекидывать Наташу через забор. – Дай-ка посмотрю... – он толкнул загородку, и она поддалась. – Смотри, да ее повалить можно одним ударом! –Но сегодня мы этого не будем, – решил Хмелевский. – Это только привлечет лишнее внимание. Давай лучше перелезем и посмотрим, что там. Они по очереди перебрались на территорию психбольницы. Билан осветил все фонариком и скомандовал: – Давай на пожарную лестницу, там окно без решеток рядом. – Как-то нам сегодня сказочно везёт, – Александр сощурился, глядя вверх. – Это все для того, чтобы ты спас Наташу. Погнали, пока никто не видит. Они поспешили к тоненькой лестнице между окнами. До второго этажа решил лезть Дима, Александр же остался внизу. – Что там, Дим? – Процедурная, видимо. Но окно тут деревянное, не меняли на пластиковое. Его отжать – как нечего делать, поддастся на раз. – Давай лучше завтра, – предложил друг. – Сейчас ведь все тихо, мало ли, кто-то заметит. – Да, ты прав, идём. Они спустились на землю и обошли больничный двор. В окнах было темно, и лишь в одном на третьем этаже горел свет. – Очень странно... Нигде, кроме, видимо, пункта охраны света нет, а там есть. Почему так? – удивился Хмелевский. – Не знаю. Может, какой врач заработался допоздна... – А если нет? Мало ли, ее так пытают... Я где-то читал, что есть такая мера пыток – не выключать свет, чтобы человек не мог уснуть. – Ну, не знаю... – Дима потянул друга к забору. – Если что, я запомнил расположение окна, завтра проверим в первую очередь. А сейчас поехали, мы тут уже достаточно засветились.***
Следующий день тянулся ужасающе долго. Даже на репетиции с Аидой Вера отсутствовала. С утра Билан не выдержал и покаялся во всем, а девушка в обмен на прощение потребовала взять ее с собой на операцию. – Верочка, соберись, пожалуйста, – ласково попросила Аида, видя, что с ней что-то неладное. – Давай ещё раз. – Да, да, извини, я что-то выключилась, – они с Аидой с первых же дней договорились не «выкать» друг другу, чтобы не смущать. У Амины, наоборот, все выходило успешно, да и неудивительно: она искренне хотела, чтобы любимая певица оценила ее старания. – Аминочка, ты сегодня умница, – усердия не прошли мимо оперной дивы. – Только ты слишком тянешь одеяло на себя, следи, пожалуйста, чтобы этого было меньше. – Хорошо, – покорно кивнула девушка. – Постараюсь. – Тогда давайте последний раз споём на максимуме. Вера пела известный «Зимний романс», но мысли ее были совершенно о другом. Уже вечером операция, от которой зависит ни больше, ни меньше Наташина жизнь. Девушку трясло от рассказа Димы. Как же можно так просто упрятать вменяемого человека в психушку и издеваться над ним там? Она уже многое знала о предыдущем пребывании Наташи в этом заведении и до сих пор недоумевала, как эта хрупкая девушка умудрилась выжить в том аду и не сойти с ума, не закрыться в себе. Где она находила силы держаться, когда каждый день – это ещё один шаг в сторону безвольного овоща? И что чувствует сейчас, вернувшись в этот кошмар снова? – Вера, что-то случилось? – спросила Амина, которую состояние девушки немало беспокоило. – А? Да нет, ничего, все хорошо, правда, – улыбнулась она. – Я так... – Волнуешься? – догадалась коллега. «Лучше тебе не знать, по какому поводу я волнуюсь», – подумала Вера и кивнула. – Не парься! Я уверена, что ты выиграешь. – Почему? – Ну, как... У тебя безусловная зрительская любовь, другим участникам до такого далеко. Твои выступления в интернете набрали огромное количество просмотров. Плюс тебя наверняка вся родная земля поддерживает. – Ну, думаю, и за тебя в Казани тоже наголосуют. – Да ну не придумывай. Кому я там нужна? Меня никто не знает, я даже конкурс в оперный театр провалила. – Ну вот, а теперь этот оперный театр поди локти кусает, глядя, что ты тут вытворяешь. Приедешь – и на работу возьмут. – Ага, а преподаватели как обозлились, когда узнали, что я в «Голос» прошла! Сказали, что вылечу из консерватории в ближайшее же время. Мол, не для оперных певцов программа. – Ой, это они тебе завидуют. Потому что сами так не могут. Так что не выдумывай ерунды. В репетиционную комнату зашёл Дима. – Ну, как вы тут? – Нормально! – откликнулась Амина. – Я уже жду завтрашнего дня. – А сегодня ещё порепетируем? Или вы уже устали? – Я, честно говоря, очень устала, – призналась Вера, хотя на самом деле большую усталость вызывали мысли о Наташе. – Амина, а ты? – Ну, я вообще-то ещё огурцом, но раз Вера устала, то пора, наверное, расходиться. – Ладно, желание учеников – закон для наставника. Амина оделась и, попрощавшись, убежала. А Вера осталась в репетиционной комнате. – Ну, что, как ты? – Дима прижал ее к себе. – Я нормально. Хочу, чтобы Наташу быстрее спасли. – Вер, может, останешься дома? – Ну уж нет. Не хочу мучиться там в неизвестности, живы вы или нет. – Ну ты же понимаешь, что будешь сидеть в машине? – Пусть так. Но я буду рядом с вами. А если вы встрянете в передрягу, я быстрее смогу вам помочь. Дима вздохнул. В словах жены был резон. – Ладно, только ты остаешься в машине. И будешь ждать там. – Хорошо. Как и вчера, едва наступила ночь, около больницы затормозила иномарка известного певца, правда, уже с тремя пассажирами. Влада Вера оставила дома, надеясь на то, что сын уснул крепким сном и не проснется до их возвращения. – Жуткое местечко, – сказала девушка. – Да, не курорт, – согласился Билан. – Сань, идём или ещё ждём? – Идём, – коротко отозвался Хмелевский. – Боже, наконец-то я вытащу свою девочку из этого ужаса! – С Богом, ребят, – Вера перекрестила их. Они вышли из машины. На улице было красиво: кружились хлопья снега, деревья и кусты преображались, и казалось, что мир стал сказочным, добрым, что лишь один остров зла – эта самая психбольница – портил всем жизнь. Пригнувшись, Билан и Хмелевский добежали до плиты забора, которая вчера показалась им наиболее податливой. Дима зацепил на нее верёвку с альпинистским крюком на конце и сильно потянул. Она накренилась. – Есть! Получается! Сань, подсоби-ка. Александр взялся за верёвку сзади и тоже изо всех сил потянул. Плита поддалась и упала. – Да, судя по всему, людей они лечат точно так же, как и ставят эти заборы, – усмехнулся Дима. – Идём, чего стоишь. Окно процедурной на втором этаже было приоткрыто. У Билана мелькнула мысль, что им неприлично повезло. Но радоваться было рано: ещё предстоит забраться туда и поджечь. Дрожащими пальцами он ухватился за лестницу и полез вверх. Держась за перекладину одной рукой, второй он вытащил из кармана лист бумаги и просунул его в окно, а затем чиркнул зажигалкой. Деревянной раме не понадобилось много времени, чтобы вспыхнуть. Глядя на то, как огонь распространяется по комнате, Дима спустился. – Я нашел такое же окно, можно пролезть внутрь через кухню, а потом так же назад, – сообщил Александр. – Отлично! Сейчас поднимется переполох, мы и выбьем его, а то услышат ещё. Спустя буквально несколько минут из здания послышались крики. – Пожар! Пожар! Мы горим! Помогите! Мы здесь! – пациенты психлечебницы приникли к окнам, пытаясь выбраться, но не получалось. Однако у друзей не было времени смотреть на страдания больных. Хмелевский схватил камень и бросил его в окно кухни. Осколки стекла со звоном посыпались. Вдвоем они аккуратно вытащили оставшиеся и забрались внутрь. – Господи, какой ужас! – вдохнув запах больничной еды, сказал Хмелевский. – Бедная моя Наташа... – Все, давай не задерживаться, если хочешь быстрее достать ее отсюда, – поторопил его Дима. Вдвоем друзья отправились в больничный коридор, надеясь, что никого из персонала не встретят. Отовсюду слышались топот и крики, видимо, медсестры и санитары пытались эвакуировать больных. Кто-то звал огнетушитель, словно надеясь, что тот откликнется. Александр потянул друга к запасной лестнице. – Побежали, нам сюда. Они мгновенно взлетели на третий этаж. Здесь уже никого не было: всех успели вывести. Коридор был затянут дымом. – Какая палата? – закрывая лицо, спросил Хмелевский. – Давай все простукивать, – предложил Билан. Глаза слезились, а в горле жгло огнем. Одну за другой они дёргали и открывали двери, но вдруг Александр остановился: – А если они вывели ее на улицу? – Не знаю. Потом, если что, побежим туда. Но мне почему-то кажется, что вряд ли. Шестая по счету дверь оказалась закрытой. Дима дёрнул за ручку, но она не поддалась. – Наташа! – закричал Хмелевский и заколотил руками по двери. – Сань, ты совсем? Забыл, где находимся? – Билан схватил его за руку, но друг только отмахнулся: – Да там моя жена, черт возьми! Я сейчас выбью эту чёртову дверь к хренам! Дима махнул рукой и отошёл к стене. Хмелевский разбежался и ударил в деревянную поверхность ногой. Хлипкая защёлка отлетела, и раздался громкий стук. Яркий свет из помещения залил темное пространство коридора. – Наташа! Дима вбежал в палату следом за другом. Девушка сидела на кровати, качаясь из стороны в сторону и обняв колени руками. Александр подлетел к ней и принялся ощупывать ее руки. – Наташенька, девочка моя! Что с тобой? Ты как? Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. – А почему так дымно? Мы что, горим? – Наташа, ты меня узнаешь? – Александр обеспокоенно схватил ее за холодные ладони. – Наташ, это же я, Саша, твой муж. Девушка помотала головой. – Сань, быстрее, – поторопил его Дима, выглянув в коридор. – Господи... Что они с ней сделали? Сволочи! Сейчас-сейчас, Наташенька, потерпи ещё пару секунд... Он укутал ее в больничное одеяло, поверх которого надел свое пальто, подхватил девушку на руки и побежал в коридор. Дима бросился следом. Они в считаные минуты оказались на кухне, через которую проникли в здание. Сердца у обоих колотились. – Я пролезу первым, потом ты передашь мне Наташу, а дальше сам, – сказал другу Дима. – Понял, – отозвался Хмелевский, прижимая к себе любимую. – Потерпи, Наташенька, совсем чуть-чуть осталось, – прошептал он, целуя ее в лоб. Дима перемахнул через подоконник и скомандовал другу: – Сань, давай. Александр бережно опустил Наташу в протянутые руки, а затем перелез через окно. Вдвоем они побежали к забору. Холодный воздух забирался в лёгкие, а снег успешно заметал следы. – Ну наконец-то! – воскликнула Вера, которая все это время стояла возле машины. – Господи, Наташа! Что с ней? Она жива? – Жива-жива, все хорошо, – сказал Александр, открывая заднюю дверь машины. Дима бережно посадил Наташу внутрь, затем туда же забрался и ее муж. – Все, поехали. Всю дорогу Александр не мог оторвать взгляд от жены. Его поражало, насколько бесчеловечными и жестокими могут быть люди в этой больнице. Хотя они, возможно, в минуту паники забыли о существовании Наташи. И за это их стоит только поблагодарить, ведь вряд ли бы тогда ее удалось так легко спасти. Темная машина наконец-то позволила ей забыться, хотя изредка она вздрагивала во сне. Она лежала на руках мужа, как ребенок, а он заботливо поправлял одеяло на ее босых ногах, поглаживал пальцами бледные щеки и благодарил Бога за то, что у них все получилось.