***
– Да, Сань, понял тебя... Да ты чего, какие обиды, я же все понимаю!.. Да... Наташке привет передавай. Ну и родителям с Маришкой тоже, конечно... Отдохните там хорошо... Да, спасибо, передам... Пока, дружище. Дима положил в карман телефон и подошёл к Вере, которая подкрашивала глаза. – Саня пожелал тебе удачи на сегодняшнем выступлении. – Спасибо, – она улыбнулась отражению Билана в зеркале. – Как там Наташа? – Все хорошо. Выспалась, отошла от всего. Сейчас собираются к Сашкиным родителям за Маришей. Извинялись, что на эфир не получится прийти. – Меньше всего им сейчас об этом надо думать, – улыбнулась Вера. – По телику посмотрят. Главное – разобраться, кто виноват в том, что Наташа попала в психушку. Она взглянула на часы. – Уже время. Сейчас Аида приедет, нужно репетировать. – Не верится, что сегодня уже предпоследний эфир проекта, – вздохнул Дима. – Кажется, только вчера все началось... А сколько всего произошло за эти месяцы! – Это точно... – Вера отложила тушь в косметичку и обняла мужа. – Спасибо тебе, Дим. – За что? – За то, что тогда подошёл ко мне и обнял. В тот момент я поняла, что мне нужно идти в твою команду. Она коснулась его губ. Поцелуй был недолгим, но чувственным. В съёмочном павильоне уже готовились к предстоящему эфиру. Репетиция команды Ани Лорак почти завершилась: последняя участница, эстонка с необычным именем Лагле исполняла песню на родном языке. Недалеко от дверей смотрела на сцену Амина. – Привет, – Вера подошла к сопернице. – Привет! – улыбнулась она. – Скажи, круто поет? – Лагле? Ага. И песня очень классная, такая боевая, воинственная. Насколько помню, в «Голосе» никогда на эстонском не пели. – По-моему, у нее есть все шансы пройти в финал. Она там будет жечь. – Да? Может быть... Хотя и ее соперник неплох. На заднике сцены завораживающе неслись вдаль самолёты. А фееричное выступление Лагле закончилось тем, что она выпустила в зал бумажный самолётик. – Браво, умница! – зааплодировала со своего кресла наставница. Пока они с участницей что-то обсуждали на сцене, к девушкам со своего мостика спустилась Кира. – Привет! Ну как вам? Видели, что я придумала? – Привет! – улыбнулась Вера. – Кир, с самолётами вообще офигенно было! Думаю, будет фурор. – Да, мы ещё на последнем прогоне дыма напустим, будет вообще очень круто! Как будто она в облаках, а самолёты над ней, – воодушевленно делилась планами Кира. – Но вы не переживайте, про вас мы тоже не забыли. Сейчас же ваша очередь? – Да, вот, Аиду только ждём, – отозвалась Амина. – Так чего ждать? Давайте сначала ваши номера прогоним, а потом она придет, и с ней порепетируете. Как только команда Лорак ушла, на сцену поднялась Амина. Вера приземлилась в тренерское кресло Градского – хотелось посмотреть, что будет происходить на сцене в номере подруги. На заднике появилась картинка молнии, которая раскалывает небо на части, а затем прозвучал раскат грома. Луч света выделил Амину, стоящую посреди сцены. Ее волосы красиво развевались от мощных ветродуев, которые были расположены по бокам. Вера невольно залюбовалась. Хрупкая девушка очень гармонично вписалась в картинку. – Вы уже начали? – рядом незаметно появился Дима. – Аида звонила, извинялась – в пробке застряла, но скоро будет. – Ничего, – улыбнулась Вера. – Ты чего Градского подсиживаешь? – Ну, а кого ещё? Не тебя же! Иди лучше на свое место, сейчас начнется. Амина исполняла композицию с таким чувством, словно от этого выступления зависела вся ее жизнь. «Да, Аминка... Теперь не только Казанский оперный, но и Мариинка пожалеют, что ты у них не поешь», – подумала Вера. Чувствовалось, что таланту этой девушки сцены «Голоса» уже мало. Она взглянула на Диму: кажется, он тоже это заметил. «Классно было бы, если бы Аида пригласила Амину спеть дуэтом на своих концертах, у нее ведь как раз сейчас тур по России будет». – Ну, что тут ещё сказать, только «браво»! – воскликнул Дима, когда композиция закончилась. Амина скромно опустила глаза. – Спасибо. Надеюсь, и зрители это оценят. – Оценят, даже не сомневайся! Кстати, ты не думала о том, чтобы пройти кастинг в Мариинку, например? – Да вы что, нет, конечно! Кому я со своим бэкграундом консерватории в Казани нужна... Она облизала губы и осмотрела зал, словно надеясь найти Аиду. Поняв, что ее нет, Амина вздохнула. – Так переведись в Москву или Питер! – тут же нашел выход наставник. – Если что, могу помочь. – Нет, спасибо. Я предпочитаю сама всего добиваться. – Ну и зря! Талантам нужно помогать. Амина смущённо отвела глаза. – Ладно, не буду тебя доставать, – усмехнулся Билан. – Вера, теперь твоя очередь.***
– Бедная Наташа... Так кто же всё-таки виноват? Вера с Аминой коротали время до эфира за латте из кофе-автомата. Разговор сам собой зашёл к недавним событиям, и Вера рассказала коллеге о том, где провела вчерашний вечер и что послужило причиной ее нервного состояния. – Не знаю, Амин... Если бы все было так просто! Саша, конечно, будет что-то выяснять, но, думаю, ему сейчас не до этого. Ему главное, что жена дома и с ней все в порядке. – Мне кажется, надо всё-таки расследование какое-то провести, органы привлечь. Ну а вдруг ее ещё раз похитят и в психушку привезут? Что тогда? Опять будете окна бить? Да и какой нормальный человек еще раз пройдет этот ад… – Да я понимаю, что надо. Потому что если мы найдем тех, кто навёл Кривицкую на Наташу, думаю, вскроется много интересного. – У меня вообще чувство, что кто-то целенаправленно вредит вам с Димой и всем, кто вокруг вас, – Амина облизала пластмассовую ложечку. – Сначала тебя по голове шандарахнули, потом этот случай с Кирой и ее рисунками, теперь Наташа... Если бы твой бывший не был мертв, я бы подумала, что все это – звенья одной цепи. Но теперь я уверена, что все это связано с появлением Пелагеи. – Подожди... – Вера насторожилась. – А откуда ты знаешь, что она в городе? Я тебе вроде не говорила про тот вечер... – Я её сама видела. И в тот вечер, и потом, когда репетировали. И вот как раз накануне того дня, как Наташа пропала. Она тоже здесь крутилась. А у меня дополнительная репетиция из-за экзаменов была. – Та-ак, и что было? Амина поморщилась. – Я вообще, если честно, внимания не обратила сначала. Только потом мы с ней в туалете встретились, я ходила кружку мыть, и она там губы красила такой ярко-красной помадой. А потом ей позвонили и продиктовали какой-то номер. И она его прямо помадой на листочке бумаги написала. И спросила, как зовут главврача... И я точно запомнила фамилию – Кривицкая. Амина выдохнула и сказала: – Вер, если бы я знала, я бы прямо тогда тебе сказала. А я даже забыла об этом. Только вот сейчас вспомнила... Вер, я боюсь! – девушка вдруг схватила коллегу за руку. – А если она вспомнит? – Тихо, тихо, – Вера обняла ее. – Не бойся, все хорошо будет. Если что, мы тебя спрячем. – Вер, а если и меня в психушку? Там страшно? – Да что ты говоришь такое, глупая! – Вера улыбнулась. – Никто тебя туда не засунет. Только на всякий случай одна по улицам не болтайся. А если кто-то будет следить за тобой, сразу звони в полицию. Понятно? Девушка кивнула. – Все, идём, нам на грим пора. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри Вера всерьез волновалась за коллегу. Мало ли что может быть в голове у Пелагеи! Если она точно причастна к попаданию Наташи в психбольницу, ее надо срочно остановить. Но почему Наташа? Она ведь не виновата, что они с Димой полюбили друг друга. – Вер, ты опять какая-то загруженная... – заметил, войдя в ее гримерную, Дима. – Что не так? Волнуешься? – Нет, нисколечко, – Вера повернулась к мужу и поцеловала его в губы. – Просто устала, наверное. – Ну, уже совсем немного осталось, последний рывок. – Да-а, если пройду дальше, то следующая неделя вообще адской будет. Репетиции, репетиции и репетиции... А ещё и Надюша на каникулы приезжает. – Ну, это только двадцать восьмого будет вроде. – Угу... – До сих пор вчерашнее переживаешь? – Дима провел ладонями по ее спине. – Не волнуйся, все же хорошо, Наташа в безопасности. Со дня на день в эту больницу нагрянет проверка из Минздрава, и тогда никому не поздоровится. Кривицкая ответит за все, что сделала. – Я надеюсь, – прошептала Вера и обняла Билана. Но объятия пришлось расцепить: дверь в гримерную открылась, и вошли Амина с Аидой. Обе девушки хохотали. – Я в шоке, как этот парень вообще к тебе клеиться начал, – вытирая слезы, воскликнула Амина. – Ещё и подходит так беспалевно... – Что случилось? – от смеха коллег на Верином лице появилась улыбка. – К Аиде какой-то парень подошёл и спросил, можно ли познакомиться, а она ему, – в этот момент Амину снова разобрал смех. – Блин, не могу, я сейчас лопну. – Да ну не так уж и смешно, – сказала Аида и опустила глаза. – Так что было-то? – поинтересовался Дима. – Ну, я спросила, сколько ему лет. Он сказал, что семнадцать. – И тогда Аида говорит: «Молодой человек, если мы с вами познакомимся, меня посадят, вы мне в сыновья годитесь». А он: «Тогда извините, мамочка». Смех подхватили и Вера с Димой. – Да уж, ну вы даёте, конечно, – отсмеявшись, произнес Билан. – К выступлению-то готовы? – А чего ж не быть готовыми! Поскорее бы уже! Время до вечера пролетело незаметно. Дима успел съездить за Владом в садик, а затем отвёл его к Кире – наблюдать за суетой в павильоне в окошко из специальной комнаты наверху мальчику было куда интереснее. Команда Димы выступала третьей. До этого времени девушки успели всерьез поволноваться, ведь сменить костюмы предстояло очень быстро, буквально за несколько минут. Аида и Дима поддерживали Веру и Амину, как могли, говорили, что ничего страшного не случится, даже если кто-то из них ошибётся. – Девчонки, это не конец жизни, это только начало, новая ступень, как бы пафосно ни звучало сие выражение, – сказал Дима. – Все будет хорошо, не переживайте. Вы умницы, со всем справитесь. Но, несмотря на поддержку, мандраж не уходил. Один за другим на сцене появлялись участники из других команд и становились известны имена финалистов. Вера со страхом смотрела на них: сложившиеся, профессиональные певцы, та же Лагле очень популярна в родной стране и в интернет-пространстве. Что она, девушка из провинции, может против них? – Дамы и господа, встречайте. На сцене Вера Добровольская! – объявил Нагиев. Придерживая длинное платье Вера поднялась на сцену. Ведущий протянул ей руку и что-то пошутил, но девушка его не услышала. Все вдруг стало не важным, маленьким, она целиком и полностью сосредоточилась на сцене и на том, что сейчас она должна постараться повторить все, что делала много раз до этого. Первые аккорды, первые ноты из-под клавиш. Она вспомнила свое первое появление на этой сцене. Каким другим все было тогда! Она пришла сюда от отчаяния: нужны были деньги и жилье, чтобы увезти Влада из города, причинившего ей столько боли. И оказалось, здесь живёт ее настоящая любовь – кумир миллионов, с которым желали связать жизнь очень многие девушки и женщины. Она пела, и перед глазами стояли его глаза, его пронзительный взгляд человека, который пережил не одну потерю и не одно предательство. Она не обращала внимания на яркое пламя, которое вырывалось из специальных столбиков на высоких нотах. Ее взгляд был устремлен на него одного. «Господи, я не достойна этого, я не достойна твоей любви», – подумала она, и эта мысль отразилась в протяжной ноте. Зал закричал и зааплодировал от восторга, но Верины мысли заглушили эмоции толпы. Она глубоко вздохнула, чтобы справиться со слезами, засевшими внутри. Дима смотрел на Веру и понимал: она поет на разрыве, внутри у нее скопилось бесчисленное количество эмоций, которое необходимо выплеснуть. У него колотилось сердце от желания обнять ее, прижать к себе, успокоить. Он готов был уже вскочить и мчаться на сцену, но в этот момент песня закончилась. Вера выдохнула и превратилась в обычную Веру, ту, которую он знал. – Господи, это нереально, нереально! – воскликнула сидевшая рядом Лорак. – Вера, вы дива, вне сомнения!! Как это делаете вообще? Ее голос не был различим за шумом аплодисментов. Дима, кажется, был на грани: в висках стучало, сердце билось где-то в животе. – Дим, все нормально? Может, паузу? – в наушник спросил режиссер. – Ты бледный, как смерть. Перед глазами у него все плыло, казалось, вот-вот все померкнет, но он не мог позволить себе потерять сознание, ведь на сцене стоит Вера. Она обеспокоенно смотрела на него, видимо, заметив его состояние. Глаза ее блестели, ему казалось, она умоляет его держаться и не отказываться от помощи. – Да, пожалуй... Не помешает, – закрывая рукой микрофон, чтобы его слова слышал только режиссер, произнес Дима.