Как рассказать брату, что ты встречаешься с его лучшим другом

      Сестрёнка, улыбаясь, прошла в квартиру с Махиро, который сразу же атаковал Сузуки-сана, как только ступил внутрь. Усаги даже не поздоровавшись с сестрёнкой, тут же пошёл за ним. Я бы возмутился, но сейчас были вещи поважнее, о которых стоило позаботиться. — Простите за вторжение. — Проходи, — я нерешительно улыбнулся сестрёнке.       Она вроде бы была в порядке, только слегка дрожала. Но кроме этого, она выглядела абсолютно прекрасно, и я не мог не выдохнуть с облегчением. — Ты хочешь есть? — Нет, мы как раз ужинали, на самом деле, — она издала нервный смешок, но он тут же затих. — А Махиро?       Сестрёнка обернулась, чтобы спросить: — Махиро, ты голоден?       Но он был слишком занят Сузуки-саном, увлечённо дёргая бедного медведя за ухо, а Усаги рядом угрюмо наблюдал за этим. Это как смотреть на двух детей, ну правда. Я лишь снисходительно покачал головой. — Сестрёнка, оставь их-       Но она так резко двинулась к своему сыну, что я опешил. Я никогда не видел такого выражения на её лице. На нём промелькнуло что-то тёмное. Это было… тоже самое, что и у братика до этого. — Махиро, я задала тебе вопрос. Ты должен слушать! — закричала она.       Она действительно закричала. — Но- — Ты должен меня слушаться! — её голос стал ещё громче, и мне стало очень неуютно.       Я почувствовал, что должен вмешаться. Я был его дядей, и это было неправильно, что на него кричали. Но сестрёнка всё же была его мамой. У неё было право самой решать, как воспитывать Махиро. — Ты должен слушаться меня. Ты не можешь- — Махиро.       Сквозь это напряжение прозвучал спокойный голос Усаги. Про себя я поблагодарил его. — Извинись перед мамой.       Я был заворожён тем, как готовый заплакать мальчик сначала уставился на Усаги, а затем перевёл взгляд на сестрёнку. Дрожащими губами Махиро извинился. Это было очаровательно, но я был уверен, что моё сердце дрогнуло не от этого. Сестрёнка была в искреннем шоке, в таком сильном, что она отвернулась. И я знал этот взгляд. Она была готова заплакать. — Она тебя простила, — сказал Усаги Махиро. — Иди наверх и поиграй. — Правда? С теми поездами и медвежатами? — он почти задохнулся, широко раскрывая глаза в восхищении. — Можно?       Сестрёнка была не в состоянии ответить. — Я тебя отведу, — предложил я, с мягкой улыбкой. — Усаги, ты- — Нет, я сам, — отрезал Усаги. — Ты оставайся тут.       Я понимал, что он пытался сделать. Пытался дать мне самому поговорить, позволил справляться с семейными делами, заботился обо мне. Что ж, не в этот раз. — Махиро, ты же справишься сам? Ты ведь уже взрослый.       Он уверенно кивнул и начал карабкаться по лестнице. Я смотрел за ним, пока не закрылась дверь. Теперь мы остались в тишине. Я сделал первое, что должен был: обнял сестрёнку. Она была такой маленькой в моих руках; это было сложно заметить, когда я сам постоянно полагался на неё. — Я так понимаю, дело в Такахиро. — Усаги, — я цокнул на его бестактность. — Нет, он прав, — сестрёнка шмыгнула носом, протирая глаза. — Мы поссорились. Это нормально для женатых пар.       Она лгала. Все знали, какими они были. — Но вы поругались из-за нас, — констатировал Усаги.       Он констатировал это. Будто уже знал. Будто всегда знал, что это произойдёт. — Не… совсем. — Сестрёнка, — медленно начал я. — Ты можешь нам сказать. Мы здесь ради тебя. — И правда…       Она тяжко вдохнула и посмотрела прямо на Усаги. — Ты был прав. Ты всегда знаешь, о чём он думает. Надеюсь ты сможешь помочь пролить свет на эту ситуацию. — Я не могу читать его мысли, — прямо сказал Усаги. — Но я могу слушать.       Сестрёнка улыбнулась и отстранилась от меня. — Спасибо.       Напряжение, витавшее в воздухе, всё ещё чувствовалось, но дышать стало легче. Тишина делала всё ещё более неловким, я почувствовал, как сестрёнка поежилась. Не уверен было ли это от того, что Махиро шумел наверху, или от того, что настойчивый взгляд Усаги был слишком смущающим. — Я пойду… приготовлю чай, — пробормотал я, поднимаясь. — Мисаки.       Я сел на место.       Сестрёнка издала тихий смешок: — Серьёзно, вы двое. Не могу представить пару лучше, чем вы. — Ничего подобного, — тут же возразил я, но удержался, чтобы не закончить фразу.       Это сестрёнка и братик были идеальной парой, без сомнений. Идеальная японская семья, послушный сын. И я всё разрушил тем, кто я есть. — Нет, правда. То, как вы общаетесь; я вижу, как сильно вы любите друг друга. Вы всегда понимаете друг друга без слов.       Я покраснел.       Что ж, видимо так я и выдал себя в своё время. — А мы с Такахиро… Мы слишком зациклены на самих себе.       Я нахмурился. — Это не так. Сестрёнка, ты совсем не эгоистка, и братик заботится о тебе. Вы…       Она грустно улыбнулась, будто готовилась меня разочаровать. Худшее было в том, что мне самому было знакомо это состояние, и я не знал, что сделать, чтобы она перестала себя так чувствовать. — Мы сидели, ужинали, — начала она. — И Такахиро спросил меня, что я думаю о вас. Я сказала, что вы милые. Но Такахиро начал давить, спрашивая, что я думаю о вас вместе. И тогда я поняла, что вы рассказали ему.       Чёрт. Я должен был написать ей после всего. Я такой идиот. Почему я не подумал об этом? — Он был расстроен, что я уже знала, но я сказала, что сама поняла это. И тогда он расстроился из-за того, что знали все, кроме него, а потом… Потом мы начали спорить об однополых парах.       У меня перехватило дыхание.       Конечно же именно это угнетало брата. Я никогда не спрашивал его мнения на этот счёт, но предполагал. — Вы будете в порядке.       Мы оба повернулись к молчавшему до этого времени Усаги, который доставал новую сигарету. — Усами-сан? — Вы будете в порядке, — повторил он тем же спокойным тоном. — Ничего ужасного с вашим браком не произошло. И никто из вас не виноват. Вы просто были расстроены. Со временем всё забудется. Просто не поднимайте эту тему, пока Такахиро не смирится.       Он прав.       Как он всегда может быть таким рассудительным? — Но я хочу показать, что я поддерживаю вас с Мисаки-куном, — возразила сестрёнка. — Я не хочу идти на попятную и делать вид, что я смирилась с тем, что он наговорил. — Это ведь не стоит того, чтобы терять мужа и семью, разве нет?       Сестрёнка не ответила, и я мог только в восхищении смотреть на Усаги. Он действительно был мастером слова. Он мог бы работать психологом в свободное время. — Вы должны остаться на ночь, — проговорил я с легкой улыбкой, только чтобы хоть что-то сказать. — Вам надо отдохнуть. И Махиро пора уже спать. — Да, ты прав…       Она выглядела немного вымотанной. Я никогда не видел сестрёнку с такой пустотой во взгляде до этого, и моё сердце от этого сжалось. Потому что я был причиной этого. Не важно, как Усаги это преподносил — мы были корнем проблемы. Если сестрёнка продолжит, то мы можем стать причиной их расставания.       Я взглянул на Усаги, который спокойно курил. — Я проверю Махиро. Вы двое должны остаться и поговорить, пока я приготовлю его ко сну, — протараторил я, сорвавшись к лестнице, чтобы они не могли меня остановить.       Казалось, это единственное, что бесполезный маленький Я мог сделать.

***

      Дети высасывают из тебя всю энергию — наверное поэтому они так быстро и растут. Махиро наконец уснул в гостевой комнате, и я едва держал глаза открытыми. Я решил проверить тех двоих внизу, но там было очень тихо.       С тяжёлым сердцем я спустился вниз и увидел, что сестрёнка тоже уснула на диване. — Она в порядке? — шепотом спросил я, когда Усаги направился ко мне. — Будет.       Я улыбнулся. — Надо принести ей одеяло. — Знаешь, я наверное прогуляюсь.       Я нахмурился. В такой час? И куда же он собрался?       Усаги уже развернулся к двери, но я встал прямо перед ним. — Ты не поедешь к братику без меня, правда же?       Он взглянул на меня.       Я глубоко вдохнул. — Ты не поедешь без меня. — Мисаки- — Ты не можешь, — сказал я, пытаясь сделать свой голос более настойчивым. Я хотел бы больше доверять себе, быть более уверенным, и требовать чего-то, как это мог Усаги, но это просто невозможно. Он всё ещё стоял здесь, совершенно непоколебимый. — Мисаки, ты должен остаться и присмотреть за этими двумя. — Мы впутаны в это вместе, — произнёс я, уже давясь словами. — Ты не можешь просто пойти сам по себе. И ты даже не сказал мне, что говорила сестрёнка. Я ведь не ребёнок. — Речь не об этом. — Речь не о нас?       Он замолчал. — Пожалуйста, можем мы оставить это на ночь? — я умолял. — Пожалуйста. Просто пошли спать. Уже очень поздно. И- — Что если он навредит себе?       Я прикусил язык. — Мы не можем этого знать. — Прямо сейчас Такахиро один. Ему нужен кто-то рядом, но никого из нас там нет, — пояснил Усаги.       И как всегда, он снова оказался рассудительнее меня.       Но так не может продолжаться вечно. Я должен помочь. Усаги не может всегда брать всё на себя. Точно не сейчас. — Тогда позволь мне пойти. — А? — Ты должен остаться здесь, с сестрёнкой и Махиро, — пояснил я, даже не раздумывая. — А я поеду и проверю как он там. Ты прав. И я волнуюсь за него. — Ты ведь- ? — Я уже повесил на тебя сестрёнку, — я беззаботно усмехнулся. — Я не могу позволить тебе делать всё на свете. — Мисаки, ты не- — Он мой брат. Он меня вырастил. Я должен хотя бы увидеться с ним. — Мисаки. — Я серьёзно, — заявил я. — Дай мне самому поехать к нему. — И что ты ему скажешь? — спросил он, сузив глаза. — Я не пущу тебя одного.       Ну что ж, ему я тоже не позволю сделать это. — Я считаю, что нам надо поговорить с ним один на один. Для него будет слишком большим шоком видеть нас вместе. Я лучше прощупаю почву. Я тут же позвоню тебе, если что-то пойдёт не так, хорошо? — добавил я, увидев, как он начал колебаться.       Его брови были так по-мультяшному нахмурены, что было почти забавно, но в глазах была такая печаль. В них было так много беспокойства за меня, за сестрёнку, за всю эту ситуацию. — Тогда ты сначала должен узнать, что случилось.       Я взглянул на сестрёнку, на её равномерное дыхание, на обессиленное выражение на лице. — Давай не здесь, — пробормотал я и, взяв Усаги за руку, повёл его наверх. Мы зашли в комнату и сели рядом. — Ну?       Усаги вздохнул, собираясь достать очередную сигарету, но я строго вцепился в него взглядом. Я и так был слишком снисходителен сегодня. К счастью, он понял намёк и уронил руку на моё колено. — Такахиро не сказал ничего хорошего, Мисаки. Не уверен, что ты захочешь это услышать. — Конечно хочу.       А хочу ли? Что если он сказал что-то обо мне? Или об Усаги? Смогу ли я тогда простить его? — Он очень расстроен. — А он…?       Слова даже не смогли покинуть мой рот. Я не способен обвинить своего брата в подобном. Это было бы хуже любого греха; я бы никогда не оправился от этого. — Он ничего не сделал, — ответил Усаги. — Только сказал такие вещи… которые не хотел. Это было в порыве эмоций, так что они просто вырвались. Всё. — Ладно…       Конечно же, мой добрый, мягкосердечный братик никогда бы ничего не сделал. Никогда. Не своей семье. — Он сейчас в стадии отрицания. Он не верит тебе — никому из нас — что мы действительно можем или должны встречаться. Он в шоке. Он не представлял себе такого варианта. — Но сестрёнка… — Он просто зол, что она не сказала ему. Женатые пары и секреты, — Усаги усмехнулся.       Я строго посмотрел на него. — Ну хорошо, они поругались из-за этого. — Так… Это из-за того, что сестрёнка ничего ему не рассказала, — я сделал паузу. — Тогда всё нормально. Я могу просто сказать, что она не сделала этого, потому что я попросил её молчать. Ничего из этого не её вина. И тогда они помирятся и- — И он всё ещё будет зол, — Усаги вздохнул. — И ты и правда думаешь, что она смирится с тем, как ты хочешь решить эту ситуацию? После всего, что она для тебя сделала.       Снова прав. — Такахиро нужно время, но ему также нужна и поддержка.       Я не знал, что сказать. Усаги всё же отлично знал его. — Так что я должен пойти. — Нет, — выпалил я. — Ты не можешь. — Мисаки, ты не знаешь, что он может сделать. — Ты тоже, — парировал я. — Но я его брат. Я должен быть способен справиться с этим. Я не буду затрагивать эту проблему. Я… Честно, я не знаю. Но я справлюсь. Я останусь с тобой в конце. Я просто хочу убедиться, что сестрёнка и Махиро будут тоже счастливы в итоге.       Усаги вновь вздохнул. — Тебя не переубедить. — Нет. — Тогда я подвезу тебя. — Нет, думаю, я должен настроиться, — объяснил я. — Но я позвоню тебе, когда ты будешь мне нужен. — Не верю.       Я не мог не улыбнуться. Он знал меня слишком хорошо.

***

      Я успел на один из последних поездов, хотя у меня и были деньги на такси если что. Но за всё это время, я так и не смог придумать и предложения того, что хотел сказать. «Прости за то, что я встречаюсь с мужчиной?» «Прости за то, что я встречаюсь с твоим лучшим другом?» «Прости за то, что из-за меня ты разозлился на жену?»       Ну, то есть, мы все хороши. Я совершенно не умею говорить. Может и правда Усаги стоило пойти. Агрх.       Вот он я, стою здесь, не могу позвонить в дверь. Я просто ждал. Какого-то знака свыше, по-видимому. Я не знаю. Не то чтобы я имел опыт в подобных делах. Худшее, что я делал, это разговор с семьёй Усаги, но тогда я и не готовился заранее. Может тогда это и сработало мне на руку. Я просто должен ворваться и позволить словам самим литься.       Да, отличная идея. Уверен, что когда увижу братика, то сразу пойму, что сказать. — Мисаки?       Блин.       Я не знаю что сказать.       Просто блин.       Я медленно поднял голову, чтобы увидеть, как взъерошенный братик тоже смотрит на меня. Его галстук был ослаблен и закинут за шею, рубашка расстёгнута, очки опасно свисали с ушей, а в руке была полупустая бутылка пива. Я мог почувствовать запах алкоголя отсюда, и мне немного поплохело. Даже пока я жил с ним, он крайне редко напивался до такого состояния. — Братик, ты в порядке? — спросил я, осторожно шагнув к нему.       Он залился безумным смехом. — В порядке? — смеялся он. — В порядке? В порядке ли я? Это ты в порядке?       Я слишком долго пялился на него, пока не понял, что всё зашло слишком далеко. Я просто отобрал у него бутылку и вернул его обратно в квартиру, что оказалось очень просто, ведь когда я подошёл к нему, он тут же рухнул мне на руки. — Мисаки~ — Братик, — выдавил я, пытаясь удержаться на ногах. — Ты бы не мог пожалуйста шагать?       Он продолжил смеяться, и я измученно простонал под его весом. И вовсе не помогло, когда он начал пытаться обнять меня. Плюс он был намного выше, и его руки перепутались с моими. Каким-то образом мне всё же удалось зайти в квартиру не грохнувшись. Как только я добрался до гостиной, я бросил его на диван, так как больше был не в состоянии выдерживать его вес. Может мне действительно следовало заниматься спортом больше. — Мисаки, выпей со мной! — проорал он. — Братик, тебе пора остановиться, — вздохнул я, задумавшись, сможет ли он вообще завтра проснуться. Надо будет позвонить на его работу. — Нет, это тебе пора начать.       Не было никакого смысла в споре с пьяным человеком. Они никогда не слушают; они никогда не понимают; они никогда не помнят. Это безнадёжно. — Я думаю, тебе стоит поспать, — порекомендовал я, пытаясь распутать узел вокруг его шеи. — А мне не надо спать. Я наконец-то один!       Он должно быть завязал его очень хорошо, потому что узел никак не распутывался. Может тогда стоит снять его очки. Возможно он уснёт, если будет хуже видеть. — Вся квартира моя. Не надо сдерживаться. — Ну, в этом вообще-то ничего хорошего, — пробубнил я. — Сестрёнка будет расстроена. — Пффф. Я тоже расстроен. — Да-да. — Ага!       Он резко подскочил, и мне пришлось быстро отпрянуть, чтобы не столкнуться лбами. Его брови были нахмурены, но его лицо, похожее на помидор, не могло восприниматься всерьёз. — Я расстроен. Я расстроен из-за Манами. Я расстроен из-за Усаги. Я расстроен из-за тебя, Мисаки.       Что-то внутри меня похолодело, но я должен стоять на своём. Я не мог позволить моей защите упасть, только потому что он пьян. (Ну или мог, но она снова поднялась.) — Я расстроен всеми вами!       Он издал какой-то странный гортанный звук, и я вновь приблизился, чтобы узнать, тошнит ли его. К счастью, он просто что-то бессвязно бормотал. — Ты ведь симпатичный, Мисаки, — пробормотал он. — Спасибо? — Ты мог встречаться с кем угодно, если бы захотел, я уверен. Но из всех людей в мире ты выбрал единственного человека, которого я принять не могу. — Почему нет? — я нахмурился. Было неважно насколько он пьян, я хотел ответов. Я должен защищать себя, даже если он и не вспомнит об этом на утро. — Вокруг столько людей, которые в миллиард раз хуже. Усаги отличный человек. — А его семью ты встречал?       Я выгнул бровь. — Встречал. — И у тебя никаких проблем с тем, как они ведут дела? — Усаги — это не его семья, — тихо ответил я. Так же как и я не был своей. Я не отвергну Усаги. — А ты должен был задуматься о его наследстве. Все эти деньги. Вся эта слава, — цедил он. — Он коллекционирует медведей! И игрушечные поезда! — У всех есть хобби. Это же никому не вредит. — А с чего ты взял, что ты не хобби?       Я уставился на него. Мой брат действительно только что намекнул, что я просто временное развлечение для своего любимого человека. Он действительно позволил этим словам сорваться со своего языка. Я что, один был слеп? Усаги был прав по поводу того, что я не смогу достучаться до своего брата?       Нет. Я должен. Если не ради себя, то ради Усаги, и сестрёнки, и Махиро. — Когда я сказал, что встречаюсь с Усаги, — начал я медленно, тщательно подбирая слова. — Я не имел в виду что-то обыденное. У нас крепкие отношения, и я… Я знаю, что мы л-лю… сильно заботимся друг о друге, ровно так же, как и вы с сестрёнкой. У меня заняло много времени, чтобы осознать и смириться с этим, но Усаги ждал и- — Люди говорят то, что не имеют в виду, — перебил меня брат с темнотой во взгляде. — Я говорю множество вещей, которые не имею в виду. А то, что я имею в виду, я не могу сказать. — Чего? — Я хочу извиниться. — А? — Перед нашими родителями. За то, что позволил тебе так опуститься. — Братик, ты должен поспать, — мягко предложил я, будто упрашивал ребёнка. Видимо только так я мог справиться с этой ситуацией. Притвориться, будто я кто-то другой, притвориться, будто братик кто-то другой, будто я был где-то в другом месте. — И перед Манами, за то, что кричал. — Братик, прошу тебя.       Он бубнил что-то ещё, но отвернулся лицом к спинке дивана. И даже зная, что будет лучше остаться рядом и присматривать за ним, я вышел за дверь, чтобы успокоить дыхание, чтобы наконец перестать дрожать.