твои зелёные глаза

Создавалось под композицию bonobo — sapphire (рекомендую под неё и читать) *** Страх овладел Антоном целиком и полностью. В уголках глаз скопились слёзы, когда парень в капюшоне притянул его к себе так близко, что его губы находились от шеи парня в десяти сантиметрах. Раньше Шастун никогда и не подумал бы, что встретится с этим человеком при таких обстоятельствах. Никогда, блять, он не думал, что мужчина попросит у него одну ебаную сигарету, которые он и курить то начал, только чтобы не думать о нём и о том, что он сделал. Макаров, сука, собственной персоной. — Отпусти меня, мне нужно идти! — выпалил Шастун, дёргаясь из цепкой хватки старого знакомого. — Что-то я не заметил, чтобы ты сильно торопился, — хрипло произнёс Илья на ухо мальчику, — Я скучал, знаешь? Я уж думал, что никогда не встречу тебя больше и мне не удастся... — Заткнись, сука! Я больше не тот маленький мальчик, которого можно будет заставить просто так отсосать, блять. Я не тот, кем был раньше. Слишком многое изменилось, пока тебя не было. — Ты мне не груби, я ведь старше... — Да мне поебать! Я ненавижу тебя, Макаров! Ты испортил мне всю жизнь, блядь, так что пошёл ты нахуй! — сорвался на крик Антон, а из его глаз потекли слёзы. Мгновение и блондин бьёт парня по лицу, а затем ещё раз и ещё, и ещё, оставляя красные, горящие огнём следы от ударов и отпечатки колец на его щеке. А Илья молчит, потому что... Потому что, он только сейчас понимает, что сделал. Что это неправильно, подвергать насилию мальчика, даже не достигшего возраста согласия. Да никого блять нельзя насилию подвергать. Самообман — штука серьезная и с этим запускать нельзя. Если начинаешь обманывать себя в одном, то обязательно будет и второе. А после и третье, если вовремя не остановиться. Если не присечь самообман на корню, то он вырастет в ложь, которая вскоре будет закрывать своей тенью всю твою жизнь. А кому понравится жить в тени лжи и обмана? Как же Антон привык обманывать себя.. Когда пытался доказать себе, что не любит Попова, когда пытался поверить в то, что сможет простить Кузнецову и Илью, когда считал, что всё наладится, когда в его жизни не будет ненужных людей, но судьба повернулась к нему так, что теперь рядом есть все, кроме самых нужных. Блондин отошёл на шаг от Макарова, скула которого огнём пылала от нанесённых парнем ударов, он отходил всё дальше, но взгляда не отводил. Когда их разделяло несколько метров, Шастун одними губами произнёс слова, от которых в сердце Макарова что-то больно кольнуло, напоминая о содеянном. Он лишь прошептал: «Я простил тебя, но вот ты себя простишь вряд ли», а после развернулся и ускорив шаг, побежал в сторону дома Фроловой. Кажется, это невозможно, разобрать то, что сказал Антон в этот момент, но Илья знал наверняка, что он сказал именно это. Как бы не хотелось снова видеть Ирину, теперь она часто будет появляться там. Антон не верил, что его подруга, которая была ему как сестра — полюбила такого человека, как Ира. Но это её выбор и ей с ней жить дальше, а может и не жить, ведь Кузнецова — крайне непостоянный человек. Антон поднялся на нужный ему этаж и открыл дверь. В кухне сидела Оксана, на девушке будто лица не было. Размазанная тушь под глазами и влажные от слёз глаза, в кухне сильно пахло табаком, хотя Фролова никогда раньше не курила в квартире, а только лишь на балконе. И только Шастун сразу мог понять, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что любой другой подумал бы, что это лишь простой стресс или банальная истерика, но Антон знал её лучше, чем её собственные родители, и знал наверняка, что это должно было быть что-то стоящее её слёз, ведь Фролова не разменивалась на ненужных ей людей, а так же не разменивала свои эмоции, особенно такие сильные. — Оксана? — тихо спросил Антон, вытирая тыльной стороной ладони слёзы, что всё ещё стекали по его щекам. — Тоша? Ты уже вернулся? — спохватилась девушка, вытирая слёзы рукавом кофты, который сразу же намок, и криво улыбаясь поправила растрепанные волосы. — Окс, что случилось? — Ничего, Тошенька, просто все разошлись и мне вдруг так грустно стало, — быстро ответила Оксана. — Ты лжёшь. Рассказывай, Оксана. Звонок в дверь прерывает их разговор и Фролова шумно выдыхает. Она не знала, что будет так сложно, ведь она не обязана этого говорить, так? Оксана резко вскакивает с дивана и подбегает к зеркалу, стирая размазавшийся от слёз макияж и открывает дверь. — Вы к кому? — спрашивает девушка, широко распахнув свои глаза, увидев незнакомого невысокого мужчину за порогом. — Антон Шастун здесь проживает? — А Вы, собственно, кто? — Позов Дмитрий Тимурович — учитель Антона. Бывший учитель, он ведь уже закончил учёбу. — А... Да, конечно... Кхм.. Проходите.. Девушка жестом пригласила мужчину в квартиру и заправила выбившуюся прядь волос за ухо. — Антон, к тебе тут... Пришли... — Фролова до сих пор была в лёгком шоке от полуночного гостя. Блондин вышел в коридор и его тут же будто холодной водой облили. Дмитрий, мать его, Тимурович сейчас стоял перед ним, а Оксана держала в руках его плащ. — Антон, извини, что я так поздно, просто... Нам нужно поговорить и это достаточно срочно, чтобы обсудить это прямо сейчас. *** Позов заходит в квартиру Матвиенко и встаёт у стены, всё ещё не сводя взгляда с чемодана. — Хотите чая? — дружелюбно спрашивает Сергей, улыбаясь учителю, будто ничего и не было. — Да, спасибо, — кратко отвечает Дима, стягивая с себя шарф, небрежно накинутый на шею и кладёт его на тумбочку у входа, когда Матвиенко скрывается за поворотом на кухню. Математику не верилось, что он сейчас у своего ученика дома. Не верилось, что буквально пять минут назад он ещё сидел в подъезде и пытался достучаться до него. А теперь... Ради чего, Позов? Он всего лишь твой ученик, а ты его учитель Так быть не должно. Жизненный путь — штука на столько странная, что никто за столько лет существования человечества не понял, как нужно его проходить. Каждый сам выбирает, пройти этот путь с теми, кто дорог или в одиночку. И Позов выбрал то, что впервые противоречило его принципам — он выбрал то, что хотел сам, то, что было, возможно, неправильным решением, но он хотел этого. Не кто-то другой, а он сам. Сейчас главное не спугнуть самого себя. Главное, не свернуть с правильного пути, потому что другая дорога — ведёт прямиком к пропасти, упадя в которую, он может забыть о спокойной жизни без никотина и, возможно, со временем, рака лёгких. Потому что человек бы просто не смог столько курить. Однажды он поймёт, что всё таки не научился дышать без мальчишки, хотя до последнего верил в это. И ни на что он не способен, пока его рядом с ним нет. Но он потерял его и теперь, когда так одиноко, он не появится. Он был всё время рядом, но исчез из его жизни, потому что он просто пошёл не по той дороге. — Серёж, я хотел спросить, — начал Позов, голос его дрожал, — Я хотел спросить... — Что? — Сложно говорить, — усмехнулся Дмитрий, — Впервые со мной такое. — Что-то случилось? — Нет, но... Я думаю, ты должен знать. — Я слушаю, — неловкая пауза повисает между ними. Математик слов подобрать не может, впервые в жизни так. Язык у мужчины всегда был подкован на такие разговоры, а в этот раз слов подобрать не мог. —Я хотел спросить у тебя, — снова пытается начать разговор учитель, — Ты из-за меня уезжаешь? — Нет, — Ошибка. Слишком быстро. — Ты лжёшь. Скажи мне правду, Серёж. — Я уезжаю, потому что ухожу из школы. Я подал заявление на окончание десятого класса экстерном, а после поступлю в колледж. И мне нужно жильё рядом с колледжем и работой. — Серёж, ты... Я, — но писк закипевшего чайника прерывает его и он замолкает. А есть ли смысл продолжать? Ведь всё ясно как день — он уезжает. Уезжает и они могут больше никогда не увидеться. Никогда не увидеться — звучит как приговор. Наверное, потому что для них, это и есть приговор. Приговор — прожить всю жизнь без воздуха — Как Арсений Сергеевич? Я не для себя, Антон волнуется. — С ним всё хорошо, но больше я не смогу рассказывать о нём. Мы больше не общаемся. — Что-то случилось? — Просто поссорились. Ничего особенного. — Ваш чай, — Матвиенко протянул математику кружку чая с мятой и сел рядом за стол. Ошибка, совершенная другим, всегда кажется гадкой, но стоит нам самим сделать подобное, и это уже не выглядит так плохо. Чужие пороки всегда хуже наших пороков. Свои мы всегда можем оправдать, а чужие судим по полной. Взгляд Позова уже минут пятнадцать прожигал стену белого цвета с каким-то принтом в роде цветов, а после перешёл на Матвиенко. — Что Вы так смотрите? — Пытаюсь запомнить. Больше такого никогда не будет, — Сергей опустил глаза в пол. Ему стыдно, потому что он был уверен, что безразличен учителю, но... Может это и до сих пор так? — Ладно, кажется, мне пора идти, — взглянул на часы Дмитрий, будто куда-то может опаздывать в двенадцать ночи. Мужчина в очках встал из-за стола, ещё раз бросив взгляд на парня, который уже полностью ушёл в свои мысли и вряд-ли вообще слышал его сейчас. Когда Позов уже одел пальто и завязывал шнурки на одном из ботинок, Матвиенко вышел в коридор. — Знаешь, — начал преподаватель, встав перед мальчиком в полный рост, — Если тебе что-то будет нужно, ты всегда можешь обратиться ко мне. Ты подарил мне возможность дышать, стал моим воздухом, пусть и совсем не на долго. Просто хотел, чтобы ты знал это, — закончил мужчина с короткой стрижкой и улыбнувшись парню, собрался уходить, но Сергей успел. Успел, блять, остановить его. Потому что ещё одно непростительное промедление — и он бы вновь остался один. Снова, и теперь уже — навсегда. Навсегда без того человека, который будет нужен всегда, как бы это странно не казалось. Матвиенко хватает мужчину за рукав пальто и разворачивает к себе лицом, потому что единственное, чего он сейчас хочет — видеть его глаза. Смотреть в них и тонуть, понимая, что взгляд этих чудесных карих глаз направлен именно на него. Посмотрев в его карие глаза, он увидел в них свою жизнь... И решил остаться, последний раз и навсегда. Мальчик потянул рукав учителя на себя так, что тот приблизился к нему и расстояние между ними сократилось до минимума, потому что сразу после этого длинноволосый почувствовал руки мужчины на своей талии, а его пухлые губы на своих. Преподаватель нежно целовал мальчика, пока тот пытался не упасть из-за разницы в росте. Мужчина сильнее притянул к себе парня, стараясь не отпугнуть его своей настойчивостью, но всё же оставаться активом. Сергей аккуратно коснулся шеи учителя, притягивая его к себе, отвечая на поцелуй. Что же ты со мной творишь, Матвиенко...— снова думает Позов и прижимает Серёжу к стене, заводя его руки за голову. *** — Так вот, когда я был у Сережи мы... Ну ты понимаешь, я думаю. Мне самому стыдно за то, что я тебе это сейчас рассказываю, но, как я понимаю, мы теперь можем быть друзьями, ведь так? Ты ведь больше не мой ученик. — Конечно, Дмитрий Тимурович. — Просто Дмитрий, хорошо? — То есть на «ты»? — Да, Антон, если ты не против. — Нет. Я — нет. — Кстати, ты с Арсением общался после того случая или вы... — Нет мы... Мы больше не общались и вряд ли будем. Просто с ним всё так сложно, понимаешь? Я не готов к такому! Он постоянно издевается надо мной, а потом как ни в чём не бывало подходит и целует. Я так устал от этого, — из глаз Шастуна полились слёзы. Господи, он слишком много плачет в последнее время, но... Всё ведь хорошо сейчас? Нет. Нет, не хорошо. Он ушёл от любимого человека, с которым, пусть ему и больно было, но в то же время хорошо. Потому что он любит его. — Антон, я знаю его очень давно. Он и вправду человек со сложным характером, но он любит тебя. И это впервые, когда я заметил у него это чувство к кому-то кроме себя. Он многое пережил, Антон, но тебя он любит. Твоё дело, конечно, но без тебя он *загнётся*, — положив руку на плечо мальчика произнёс преподаватель. — Мне нужно подышать воздухом, — выпаливает Шастун и покидает пределы комнаты, а затем и квартиры. Я часто думаю об этом выражении: «Пойти подышать воздухом». Оно означает, что за воздухом тебе приходится идти куда-то в другое место. Что там, где ты сейчас, ты задыхаешься. Антон думал, что до встречи с Арсением он не знал, что такое дышать, а как оказалось — он им задыхался. Будто лёгкие были полны не дымом сигарет, как это было сейчас, а Арсением Поповым. И как больно осознавать, что теперь в лёгких нет ни этого чёртова Попова, из-за которого его жизнь наполнилась болью, но в то же время и любовью, ни воздуха. Его жизнь наполнилась эмоциями Потому что он и был его воздухом. А ведь до встречи с ним он только и знал, что такое боль, а вот любви он никогда не чувствовал. А чувствовал ли вообще? Ну не может человек причинять столько боли любимому человеку, тем более, если он и вправду любимый и нужный. Видишь ли, за любовь обычно борются с третьей силой. С обстоятельствами, с людьми, которые любви препятствуют, с расстояниями даже. Но за любовь никогда не борются с предметом своей любви. Антон устал бороться, а боролся он потому, что не чувствовал этой любви со стороны Попова. Односторонняя любовь, то же самое, что и односторонняя дружба, только в несколько раз больнее. Как будто тысяча пуль проходит сквозь тебя, но что-то не даёт тебе умереть, держа на этой земле, сковывая руки железными оковами. Шастун уже пытался один раз уйти на тот свет, не желая более задерживаться на этом, но невидимая сила, представшая в виде Оксаны, заставила его ещё хоть на немного задержаться здесь. А ради чего? Он снова чуть не оказался изнасилованным, встретился с человеком, которого всем своим нутром ненавидит и ушёл из школы, зная, что как только он подпишет заявление — больше не будет никакого Арсения Сергеевича в его жизни. Не будет ни Арсения Сергеевича, ни его двух синих океанов, в которых Антон уже давно утонул, да так глубоко, что ни одна подводная лотка не достанет. Увяз. Блондин стоял на улице у подъезда нервно крутя в руках один из множества браслетов на его руках. Сейчас для него будто ничего и никого не было. Сейчас — он по настоящему одинок. Душевное одиночество приводит к тем же последствиям, что и одиночество среди природы: привычка замыкаться в себе развивает чуткость, позволяющую подмечать малейшие оттенки в обращении людей так же, как среди полной тишины улавливаешь даже еле заметный шорох. Что есть одиночество вообще? Это чувство испытывает половина населения планеты. Одиночество испытывают люди, которые не просто одни, без любимого. Одиночество — это чувство полной отречённости и ненужности. Чувство, которое может побороться с физической болью, в плане — что же хуже — моральная боль или физическая? Кажется, Антон всю жизнь был одинок. Родители отказались от него, а мог ли любящий родитель отказаться от своего ненаглядного чада? Настоящие родители со своих отпрысков пылинки сдувают, какими бы они подонками не были, а его выгнали только потому, что он, блять, любит не тех, кого нужно. А может ли кто-то указывать ему, кого нужно любить? Может однополые пары — это вообще правильно? Бред, конечно, но вдруг? Бог создал Адама и Еву, но... Но Антон — атеист и слал нахрен любые религиозные объяснения того, что гомосексуальность — грех. Мелодия, что стоит у Антона на звонке разрывает давящую тишину и блондин достаёт смартфон из кармана джинс, отвечая на звонок, потому что это был тот человек, который пока что, его ни разу не предавал. — Да? — Антон, я... Я переезжаю и зная твою ситуацию могу предложить тебе встретиться и обговорить, когда ты сможешь приехать ко мне. А точнее — переехать. — Мою ситуацию? — Ну Ира и Оксана, я ведь в курсе, Тох, просто. Я ведь ничего не прошу, просто приезжай, ладно? — Ладно. Я буду завтра в восемь. Адрес смс-кой скинь. — Спасибо тебе. — Тебе спасибо. Мне ведь и вправду негде жить. Дул холодный ветер. Антон поёжился и зашёл в подъезд. Может быть, лучше не видеть жизни такой, как она есть, закрыть на всё глаза и веселиться? Фролова стояла в гостиной и молча смотрела на экран телефона, изредка быстро печатала что-то и отводила взгляд, пытаясь не разреветься вновь. Чёрта с два — она обязана мне рассказать — подумал блондин и прошёл в кухню, где его всё так же ждал учитель математики. — Так на чём мы остановились? — Арсений, — произнёс Позов, не сводя взгляда с кружки чая, он протянул руку к белой кружке и поднеся к губам, сделал пару глотков горячего напитка. — Да. Дмитрий Тимурович, Вы же общались с ним? Когда в последний раз виделись, о чём вы говорили? — Мы... Мы в тот раз поругались сильно, я сказал ему, что он надоел и надоела односторонняя дружба. А он в тот день хотел мне снова рассказать про тебя, что ты убежал и что ему хуёво. Но я не об этом хотел поговорить с тобой. Понимаешь, Антон, Сережа, он... Он после нашего первого.. Первого раза, долго игнорировал меня, а потом всё же пустил, якобы на чай, а ночью мы снова... Ну ты понял в общем. А завтра утром его уже не будет и я не знаю, что мне делать. Я так хочу обсудить с ним наши сложившиеся отношения, если это так можно назвать, ну и решить наконец, что делать дальше. — А чем я могу помочь? — Вы же общаетесь? Дружите? Ты можешь организовать мне «случайную» встречу с ним? — Я попробую, Дмитрий Тимурович, а теперь извините, уже поздно и я, если честно, хочу спать. — Да, да, конечно. Если что, у тебя есть мой номер, напиши мне завтра по этому поводу. — Хорошо, до свидания. — До свидания, Антон, — произнёс учитель, покидая квартиру парня. Проводив Позова, Антон прижался спиной к двери и шумно выдохнул. Господи, как же это сложно — общаться Уж если вы что-то любите, то любите без границ; а если ненавидите, будьте в ненависти подобны дьяволу; ну а если вы уж ввязались в драку, то лезьте в самое пекло и сражайтесь там, как черт... иначе вы не умеете ни жить, ни ценить жизнь. А раз уж Антон ввязался в это всё, сам не понимая, как это произошло, то нужно пройти этот путь до конца. Каждый должен понять все сам, должен пройти свою дорогу самостоятельно, подняться выше или упасть на самое дно. На то самое дно, на котором сейчас был Антон... или ему так только казалось? *** ... — Арсюша, милый, ты должен ходить в школу. Нельзя пропускать занятия без причины. — Мама! Я не могу идти туда! Я боюсь! Мне страшно, понимаешь? — Арсений, не говори глупостей. Собирайся и иди! — прикрикнула мать на ребёнка и покинула его комнату. — Чёрт, — выругался парень, проведя рукой по тёмным волосам, влажным от пота, который выступил благодаря нервам. Арсений встал с кровати, ноги мальчика подкашивались, а руки тряслись от страха. Он физически, блять, не мог идти туда. Это был не просто страх — это была фобия. Социофобия — иначе, боязнь людей, общества. Такое заболевание редко бывает врожденным, чаще люди становятся социофобами после какого-либо инцидента. И у Арсения этот инцидент произошел ещё в далёком детстве. Когда Попов был подростком, над ним часто издевались ровесники из-за милой внешности, называя его геем и избивая. Да только вот от того милого маленького мальчика, кроме гомосексуальности ничего не осталось. Теперь Арсений — это красивый, в меру накачанный мужчина с идеальными чертами лица. Но сколько же всего пришлось пережить Попову для того, чтобы стать таким, какой он есть сейчас — безжалостным, хладнокровным, не чувствующим никаких тёплых чувств человеком. Ещё в детстве брюнет впервые попал в психиатрическую больницу. Никогда раньше ему не было так страшно и больно. Нет, дети, лежавшие здесь, нормально относились к нему, но вот лечащий врач и главврач — как только было возможно издевались над мальчиком, заставляя выполнять все их желания, вроде: поцеловать больного шизофренией мальчика или кричать всю ночь, чтобы его трахнули. Ведь врачи думали, что мальчик фактически и не болен, это всего лишь страх и всё пройдёт. Но фобия — это не всего лишь страх. Фобия — это паническая боязнь чего либо, а они пользовались его беспомощность как только можно было. Перед тем, как выписать Арсения, врач решил в последний раз «поразвлечься» с мальчиком, заставив его на камеру, абсолютно голым, привязанным к стулу, сидеть с вибратором в виде сжимающегося и вибрирующего кольца, надетым не его член. Странным было то, что издевательства над подростком доставляли мужчине удовольствие. А самым страшным было то, что скорее всего, Арсений не первая и не последняя жертва этой мрази. Вечером того дня, Арсения перевели в другое отделение, вместо того, чтобы отпустить наконец домой, потому что то, что сделал с ним его лечащий врач — окончательно пошатнуло психику Попова. Теперь он боялся не только своих одноклассников, но и всего мира, опасаясь того, что может снова подвергнуться насилию или чему-то подобному. Через какое-то время Арсения выпустили, но проблемы с психикой так и остались. Наверное, он сам постарался всё перебороть, дабы не остаться в полном одиночестве на всю жизнь. Он окончил школу на домашнем обучении и поступил учиться на преподавателя, после чего поступил на работу в одну из школ города Омска, где и познакомился с первой своей жертвой — Кириллом. С самого первого дня работы в школе он заметил отношение мальчика к себе, на что просто не мог не ответить. Когда Кириллу было пятнадцать, Арсений впервые позволил себе коснуться его, но подросток оказался слишком извращённым для своего столь юного возраста, что уговорил учителя трахнуть его прямо в чёртовом кабинете истории, а Арсений... А что Арсений? Он, вообще то, тоже человек и когда к тебе буквально в трусы лезет молодой парень, то ты просто не можешь устоять перед такой возможностью, и посылая все моральные принципы куда подальше, делаешь то, чего тот сам хочет. Любовь у людей приняла такие пошлые формы и снизошла просто до какого-то житейского удобства, до маленького развлечения. Но чёрт, это же было всего лишь животное желание, а если это — животное желание, то он — зверь. А раз он зверь, тогда почему не чувствует такого к Антону? Этот Шастун вообще сам по себе странный предмет, вроде хочешь его трахнуть, а вроде и нет. И это пугало Арсения, потому что не может у такого человека как он, быть какое-то другое чувство, кроме желание овладеть тем, чем хочется. Считается, если бросить палку собаке, она будет глядеть на эту палку. А если бросить палку льву, то он будет, не отрываясь, смотреть на кидающего. Это формальная фраза, которую говорили во время диспутов в древнем Китае, если собеседник начинал цепляться за слова и переставал видеть главное. Вот так и Арсений перестал видеть главное — Кирилл, когда говорил, что любит его, хотел только одного — близости, а Антон, когда сказал ему, что не хочет уходить и даже не против близости с ним, имел в виду совершенно другое. Он имел в виду не физическое желание, а духовное. Когда в твоей жизни появляется кто-то особенный, ты чувствуешь внезапное стеснение в груди или неконтролируемый прилив грусти, когда по радио поют песню про любовь. А раньше ты по радио слышал только последние известия. Он любил, даже когда его не любили. *** Оксана всё ещё стояла в гостиной, нервно вбивая слова на экране смартфона, то и дело оглядываясь, проверяя, нет ли кого за её спиной. Наконец немного успокоившись, она набрала воздуха в лёгкие и сделала шаг к балкону, на котором Шастун уже минут пятнадцать курил. Фролова подошла сзади к парню, а он молча протянул ей пачку сигарет зная, что сейчас будет не лёгкий разговор для обоих, вот только девушка знала, о чём он будет, а блондин даже не подозревал. — Антон, — начала Оксана, зажимая пухлыми губами ментоловую сигарету, которые всегда курил Шастун, — Как я понимаю, ты уже знаешь, что сейчас нам нужно будет обсудить кое-что, но... — Но я не знаю что именно, поэтому не тяни, чтобы не так тяжело было. — Хорошо. В общем, — продолжила девушка, — Когда ты ушёл и ушли ребята, через какое-то время мне позвонила Ира и сказала, что Лёша там с... Арсением во дворе. А Алексей, он же хороший адвокат, у него в полиции везде связи и... В общем, Арсения могут посадить, — Оксана вышла с балкона в комнату следом за Антоном. В глазах блондина помутнело. Антон облокотился спиной на стену и спустился по ней на пол, хватаясь за голову руками. Чёрт возьми, он даже подумать не мог, что всё так повернётся. Естественно он знал, за что судят Попова и знал наверняка, что учитель с лёгкостью может проиграть это дело и тогда даже этот его Алексей не поможет. — Тош, ты как? — спросила Фролова, кладя руку на плечо парня. — Я? Я в порядке, Окс, просто в шоке немного. Но мне нет разницы до этого. — Тогда я думаю, ты должен знать кое-что ещё. — И что же? — Ира сказала, что Попов и её брат закрывались в машине Лёши и... И это значит, что Кузнецов снова начал брать оплату в виде секса. Извини, если, — но дальше мозг Антона просто отказывался воспринимать любую информацию. Хоть он и пообещал себе забыть об учителе, что то больно кольнуло в области сердца от этих слов. — Я же сказал, что мне без разницы! — сорвался на крик Шастун, — Мне нет дела до этого придурка, ясно? Пусть они там хоть переебутся все! — Шастун резко вышел из комнаты, громко хлопнув входной дверью, что означало одно — он ушёл. И в этот раз надолго...