твои зелёные глаза

*** — Послушай, если у тебя есть предложения, я готов их выслушать. Но у тебя их нет! — Ты должен поговорить с ним. — Что-то я не заметил, чтобы ты рвался поговорить с Дмитрием Тимуровичем, особенно после того раза, когда он у тебя чай пил, да? — Это не твоё дело, Шастун! — вопил Матвиенко каждый раз, когда хоть кто-то упоминал при нём имя учителя математики. В их обществе теперь нельзя было произносить имя преподавателя, как в франшизе о Гарри Поттере нельзя было называть имя Воландеморта. Для Шастуна оставалось загадкой, как такой выносливый парень как Матвиенко может уже месяц страдать по человеку, которого к тому же сам и бросил. Сам заставил уйти говоря, что так будет лучше, хотя тот хотел остаться. Но не может же человек против воли остаться там, где его не хотят видеть. По-моему, нет ничего мучительней, чем всем сердцем любить человека и знать, что ему грош цена. Да, Сергей и в правду мучался, пока Антон спокойно шёл к своей цели, учась в колледже на рекламщика. Да, никогда он не думал, что в итоге пойдёт учиться на эту специальность. Но он не просто учился не на того, кем хотел быть, он ещё и совмещал учёбу с работой. А куда могут взять студента? Только разве что дворником или официантом — нет, скорее всего были и другие профессии, которые блондин мог выбрать в качестве подработки, но он их даже не рассматривал. И выбрал работу официантом, что не странно ведь «Ну не дворником же!» Сейчас Шастун жил с Сергеем в одной квартире, которую они вместе снимали. Ну как снимали, пока у Матвиенко были деньги, оставленные ему родителями, он платил за продукты и ещё немного за квартиру, но когда они закончились, что было, мать твою, предсказуемо, все денежные расходы легли на плечи Антона. А как все знают, официанты не очень много зарабатывают, по этому денег едва хватало на оплату квартиры, не то что на еду. В последнее время парням пришлось даже про фаст фуд забыть, питаясь только лапшой быстрого приготовления. — Сколько можно есть эту фигню, давай нормальной еды закажем! — выдавил длинноволосый, отодвигая пластиковую тарелку с лапшой со вкусом говядины. — Нормальной еды? А деньги ты где на неё возьмёшь? — более спокойно ответил Шастун, продолжая поглощать пищу, только что приготовленную с помощью кипятка. — На сигареты тебе всегда хватает, — обиженно произнёс армянин. — Хватает. А знаешь почему? Потому что эти деньги зарабатываю я, а ты сидишь у меня на шее. Я согласился переехать к тебе, потому что думал, что ты хочешь мне помочь, а в итоге я тебя кормлю, плачу за эту квартиру, а ещё пишу за тебя конспекты и доклады, которые ты должен делать сам, ведь ты поступил учиться на юриста, а не я. — Ты меня теперь в этом ещё и упрекаешь? – Чёрт, знаешь что? Мне надоело! Антон срывается с места и уходит в спальню, громко хлопая за собой дверью. В самом деле, выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но это страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так артистически, так художественно жесток. Всё это чертовски странно. Странно то, что Антон сейчас уйдёт. Да, вот-вот, буквально через минуту его не будет в этом доме и Матвиенко снова останется один. Странно, что теперь Шастуна так легко вывести из себя, ведь раньше он был непоколебим. Чтобы вывести его на эмоции нужен был человек, который не безразличен самому блондину. Нет, бесспорно Сергей не был безразличен парню, но только как друг, а раньше этого самого «Только как друг» не хватало, чтобы взбесить Шаста, ну или вывести на любую другую эмоцию. Кроме смеха или улыбки, конечно — Антон всегда был веселым и улыбчивым парнем, хоть и часто грустил. Поверьте, самые весёлые люди, на самом деле самые несчастные. Дружба, как и любовь, — не только букет приятных чувств, но ещё и большой труд. Опустить руки расценив сложное, как невозможное, легче всего. На тот момент, когда Шастун выбежал из съёмной квартиры, по пути накидывая на плечо рюкзак с вещами, им казалось, что дружбе определённо конец. И как всегда он считал себя в этом всём виноватым. Скоро у него экзамены в колледже, сессия, а он блять, сбегает из квартиры лучшего друга, потому что ему, видите ли, надоело! — Алло, Оксана? — дрожащим толи от холода, толи от страха голосом произносит блондин. — Антон? Боже, сколько я тебя уже не слышала... — Мне так стыдно за всё это, я сейчас, кажется, в обморок грохнусь от переизбытка эмоций. Так волнуюсь... — Ты что-то хотел, Тош? — как прежде, ласково произносит Фролова. Твою мать, он так скучал по этому «Тош», хотя прежде ненавидел, когда девушка так его называла. — Ты занята? Я могу сейчас приехать? — Конечно, приезжай! — радостно говорит девушка. Её перемена в настроении была очень чётко заметна по голосу. — Спасибо, — выдыхает в динамик смартфона парень, после чего сбрасывает вызов. Сердце его, казалось, готово вырваться, потому что ощущалось, как оно бьёт по стенкам грудной клетки. Шастун выуживает из кармана белой толстовки, которую натянул перед выходом из квартиры подумав, что так не замерзнет, но осень уже была настолько близко, что сейчас он стоял на автобусной остановке и его просто колотило от холода, пачку сигарет, сразу же за ней нащупывает зажигалку и затягивается. Да, на сигареты ему хватает, потому что он уже не знает, как бы справлялся с нервными срывами и вечными стрессами без них. Ему хотелось кричать от эмоций, которые его сейчас переполняли — вечером он будет дома. Дом, это не то место, где ты живёшь — дом, это то место, где тебя ждут и где тебе хочется быть. Ну а пока он едет в душном автобусе на работу, после чего сразу же метнётся к Оксане. К своей сестре... *** — Арс, какого хуя я узнаю последним? — О чём ты, Позов, ты же не общаешься со мной? — Общаюсь. — Да, одно чёртово смс в Telegram за месяц, вот это мы круто общаемся. Настоящие друзья! — голос брюнета полон сарказма и злости. Дело в том, что по другому он в последнее время мало с кем общается, а если быть точнее — ни с кем он по другому не общается. — В любом случае, я должен был знать. — И ты знаешь. С хуя ли я тебе должен докладывать о своих действиях? — Ты же понимаешь, что сделаешь хуйню, если согласишься? — Я всю жизнь делаю хуйню, Поз, так что нет повода для волнения. Теперь, кажется, так будет всегда — всем плохо, но первого шага делать никто не хочет. Вы знаете, что на свете всего ужаснее? Признаюсь вам по секрету: то, что в конце концов ко всему привыкаешь. Кажется, и Арсений привык быть один. Привык быть без Антона. — Я уже всё решил, Дим, не хочу снова менять своё решение, даже если оно не верное. А теперь попрошу покинуть мой кабинет, у меня скоро урок. Попов закрывает дверь кабинета за математиком и опускается на пол, обвивая себя руками. Он никогда не думал, что это будет так сложно — любить. Каждому человеку нужно какое-нибудь хобби — якобы с целью «выйти из стресса», — но ты-то прекрасно понимаешь, что на самом деле люди попросту пытаются выжить и не сойти с ума. Но он, кажется, уже сошёл с ума, потому что человек, который в своём уме не может совершать такие поступки. Но в случае Арсения, «сошёл с ума» — не просто выражение — это диагноз. Арсений болен, но всё так же не хочет признавать это. А ведь биполярное аффективное расстройство — это не шутки. Это настолько серьёзное заболевание, что даже представить трудно, что у этого человека с внешностью модели может быть такое тяжёлое психическое расстройство как биполярное. Попов скрывает это больше, чем свою гомосексуальность. Скрывает ото всех — от родных, друзей, знакомых. Но есть одно но, у него нету ни родных, ни друзей. — Арсений Сергеевич, можно? — стучится в дверь один из учеников, чуть приоткрывая её. — Я же предупреждал, чтобы никто не входил! — крикнул историк, резким движением открывая дверь, так, что парень, стучавший в неё, падает, — Что тебе нужно, Артём? — спрашивает учитель, успев собраться с мыслями за мгновение. — Я хотел... Вы же сами просили зайти... — Ну значит больше не нужен! Пошёл вон! — грубо отвечает мужчина, выталкивая школьника за порог кабинета. Мы держимся за свои сказки до тех пор, пока цена веры в них не становится слишком высокой. Арсений слишком долго жил в сказке, которую сам и придумал. — Я люблю вас. — Это ваша беда. Попов сам того не замечая, погрузился в сказку, где он не болен, где Антон его любит, где он никогда не был судим и никогда никого не убивал. В сказку, где его бывший лучший друг всё так же дорожит им. В сказку, где он счастлив. Но это всего лишь сказка, а на деле всё не так уж и красочно. На деле всё с точностью наоборот. Нельзя заплатить за то, что не имеет цены. Некоторые утверждают, будто каждая, абсолютно каждая вещь в мире имеет свою цену. Это неправда. Есть вещи, у которых нет цены, они бесценны. Их проще всего узнать: стоит только их потерять, и всё — они уже потеряны навсегда. Звонок оглушающе громко звенит, так, что у брюнета голова кружиться начинает. Через пару мгновений мужчина хватает свой портфель с учительского стола и быстрыми шагами покидает класс. — Арсений Сергеевич, а как же уроки? — выкрикнул один из учеников в след учителю. — Уроков сегодня не будет. Арсений идёт по улицам Питера, не замечая того, что достаточно прохладно. Наплевав на ветер и дождь, который, кстати, сейчас идёт, брюнет шёл в одной рубашке, шаря руками по карманам в поисках пачки сигарет, которые ещё должны были остаться. А ведь он бросил. Наконец нащупав упаковку, мужчина достал её из кармана брюк, но вот проблема — пачка пуста. — Чёрт, — голубоглазый бросает пачку на асфальт, — Похуй, здоровее буду, — выплёвывает в воздух Попов и ускоряет шаг. *** На часах 19:30, а это может означает только одно. Рабочий день Антона закончен и теперь он спокойно может поехать к Оксане, чтобы наконец увидеть её. Ну и заодно остаться на ночь... Шастун улыбается, глядя на экран смартфона, где высвечивается сообщение от Фроловой: Сестрёнка 19:20 «Я заказала твою любимую пиццу, но долго ждать она не будет, так что поторопись ;)» Антон быстро печатает в ответ что-то вроде «Скоро буду» и бежит в сторону метро. Светлые волосы парня развеваются на ветру, пока парень ждёт своего поезда в метро. Людей здесь всегда достаточно, даже вечером, но сегодня Шастуна это не заботит, как и обычно, в общем-то. Матвиенко пишет ему уже десятое сообщение, которое так же как и предыдущие останется без ответа до завтра. Потому что Антон не хочет сегодня разговаривать с ним. Не хочет портить себе настроение и вечер. Потому что... Потому что. Парень достаёт из рюкзака наушники, после чего распутывает их и наконец включает музыку. Да, плейлист у Антона крайне странный. Нет, в общем то обычные песни, но другие парни никогда не понимали его музыкального вкуса. В наушниках начинает играть песня Сергея Лазарева, которая уже успела стать любимой у Шаста. Вдох, вдоль потока слов может промолчать, хотя - Нет, ничего смелей этих синих глаз в меня Никогда нельзя терять надежду, несмотря на возможные разочарования. Что нужно испытать в жизни все, не боясь боли, и нужно научиться отдавать все, рискуя остаться ни с чем. Все, что стоит попробовать в жизни, неминуемо подвергает нас опасность. Ты меня не простишь и я не прощу. В секунды не стало нас... Бывают слова и обидны, острые как нож, и раны от них, рваные и отравленные, никогда не заживают. Но бывают и утешения столь нежные, что эхо от них навсегда остается в ушах и до гробовой доски не умолкает, не глохнет и тепло их не стынет и согревает тоскующую душу до самой смерти. Сквозь толщу воды я тихо ко дну; в пустоту, в тишину, И нет сомнений — ... лицо человека всегда отражает его внутренний мир, и ошибочно думать, будто мысль лишена окраски. Прости, моя любовь, кусая губы в кровь — Ехать осталось совсем немного, но песня успевает сделать своё и за столь короткий промежуток времени — вызывает у Антона воспоминания. Я сделал всё, что можно; всё, что нельзя... В одно мгновение сердце мальчика начинает с бешеной скоростью биться. Он на несколько секунд закрывает глаза, но видит не темноту, а свет голубых антрацитов. В области сердца что-то больно кольнуло. Так больно становится, что словами не передать. Прости, любовь моя, всё дальше полюса; Весь мир на части, и уносит вода... Антон тут же вспоминает все моменты, что он провёл рядом с Арсением. Плохие, хорошие — не важно. Важно, что с ним. Прости меня, прости меня, прости меня! — Слышишь? Прости меня, прости меня; прости меня, моя любовь! Прости меня, в последний раз мы в унисон дышим... Вагон метро останавливается на нужной остановке и блондин быстро покидает его. Парень стирает рукавом толстовки слезы, выступившие от наплыва воспоминаний. Это слишком больно. Настолько больно, что становится невыносимо. Он быстро шагает в сторону дома, который за столько лет и в правду стал его родным, но где-то глубоко внутри зарождается страх, что и здесь его никто не ждёт. Страх, что и здесь он никому не нужен... Жизнь ломает людей без шума, без криков, без слез, незаметно... Ломает каждого, чёрт возьми. В этой войне никто не выживет, потому что это и не война вовсе. Потому что жизнь не может быть войной, но война может идти всю жизнь. Война человека с самим собой. На свете много разных истин. Из них человек выбирает ту, которая ему нужна. Сломать можно почти кого угодно, было бы желание. Зато привести сломленного человека в порядок — тяжкий труд, не каждый за такое возьмётся. Антон уже подошёл к нужному дому и подъезду, но эмоции берут своё, разрывая его на части изнутри. И он ломается, позволяя чувствам вырваться наружу. Он плачет. Слёзы — не признак слабости, а вот жестокость, которую он слишком уж часто испытывает на себе — как раз он. Нам сложно понять, что другие — такие же люди, как и мы. Мы либо идеализируем их, как богов, либо презираем, как животных. — Арс, хоть ты сейчас это не слышишь, да и не услышишь никогда, но... Арс, я скучаю. Безумно, понимаешь? Наверное нет, ведь ты не чувствовал этого никогда... Просто знай, что я люблю тебя. Я так и не смог забыть и оставить всю эту историю. Вот я сейчас сам с собой разговариваю, потому что не будет случая больше сказать тебе это в лицо. Я забуду, обещаю, надеюсь, у тебя получилось забыть, если ты вообще что-то чувствовал, — произносит парень в пустоту настолько тихо, что кроме всхлипов ничего и слышно не было. Но если бы он этого не сделал, то можно было сразу забыть о спокойной жизнь без воспоминаний и прочего. — Прости меня, моя любовь...