И я говорю тебе... Здравствуй

Колёса поезда бодро стучали, а за окном, словно кадры в киноленте, менялись пейзажи. Моросил дождь, отчего младшему Самойлову стало ещё противнее и тоскливее, ко всему, с трудом протекала акклиматизация. Уже около двух часов они с братом ехали обратно в Москву, а ему этого так не хотелось. Глеб хотел остаться в родном Асбесте. Хотя бы на несколько дней, если не на неделю. Мужчина шумно вздохнул и достал из сумки блокнот и ручку, начиная что-то записывать. Старший долго наблюдал за ним, но вскоре не выдержал и вытянул шею, заглядывая и пытаясь прочитать то, что пишет Глеб. Тот рефлекторно прижал блокнот к груди и тут же нахохлился. Вадик вопросительно изогнул бровь. – Ты чего? Жалко что ли? – с недоумением проговорил Вадим, потянувшись к блокноту, но младший Самойлов тихо зарычал, лишь сильнее прижав вещь к себе. – Да, жалко. Не трогай не свои вещи. Никогда, – прошипел мужчина. Старший Самойлов закатил глаза и тут же выхватил блокнот из рук брата, начиная читать запись. Глеб взвизгнул и попытался отвоевать своё имущество, но безуспешно. – Сукин сын! Урод! Верни мне моё! Не суй свой нос куда не надо! – младший Самойлов бил брата по руке. Вадим, не обращая внимания на него, дочитал запись и вернул блокнот обратно Глебу, задумчиво хмыкнув и погружаясь в мысли. После пары минут молчания он вздохнул. – Красивый стих. Даже очень, цепляет, – задумчиво проговорил мужчина и принялся изучать пейзаж за окном, – Ты его сейчас написал? – Красивый... И его у меня заберёшь? – съязвил Глеб, глядя на старшего чуть исподлобья и попутно доставая из сумки бутылку вина, протянув её брату, но тот лишь отрицательно покачал головой, продолжая смотреть в окно. Спустя пару минут он вновь заговорил с ним: – Слушай, а что это за строки в конце : "И, обезумевший, покину этот мир – Меня в нем ничего уже не держит"? Как это ты мир покидать решил? И что, тебя правда ничего не держит? – невесело усмехнулся мужчина и перевёл взгляд на младшего. Тот лишь молчал, перечитывая стих. Вадим подавил тяжелый вздох и, не дождавшись ответа, стал укладываться. – Ну понятно. Ничего, так ничего... Впрочем, ничего нового. Слушай. А зачем ты вернулся из Америки? Там ведь в сотни раз лучше, чем тут, в помойке – как ты однажды выразился. И что, у вас так быстро любовь прошла со Змеем? – поинтересовался он, прикрыв глаза. Глеб лишь цокнул языком в ответ. – Захотел и вернулся. Родная помойка, блять. Я тут востребован, здесь группа. А про Диму тебя ебать не должно. Это моё дело, – фыркнул мужчина и облокотился спиной о стенку. "Дурак старый. Как же ты ещё не понял, что я скучал? Так безумно. Когда сердце норовило рёбра сломать и вылететь, когда всё было поперёк горла. Ты всегда был мне нужен. Любой. Даже сейчас..." – пронеслось в голове Глеба, и он судорожно выдохнул, начиная кусать обветренные губы... *** Москва встретила братьев недружелюбно. На перроне их чуть не сбили с ног, а такси подъехало на полчаса позже. Вадим был раздражительным, а Глеб – рассеянным. – Куда поедем? – поинтересовался Вадик, посмотрев на брата. Младший лишь пожал плечами и отвернулся к окну. – Куда скажешь, туда и поедем. Хоть в мотель, чтоб нажраться в слюни и протрахаться весь вечер и ночь, – проговорил Глеб, прикрыв глаза. Вадик цокнул языком, глядя на него, а затем назвал водителю адрес и шумно вздохнул, чуть пихнув брата в бок. Тот недовольно посмотрел на старшего. Вадим склонился над его ухом. – Давай начнём продолжать восполнять упущенное, – прошептал Вадя. Младший Самойлов с недоумением посмотрел на брата и отодвинулся ближе к дверце. – С дуба рухнул? Потерпи до дома, – шикнул он, но старший тут же попытался поцеловать его, за что получил от брата загипсованной рукой по коленке. Вадим тихо взвыл, отстранившись. – Гад мумифицированный! Скорее б этот гипс с тебя сняли! – фыркнул Вадик, – И вообще. Глеееб! Я не дотреплю до дома. У меня уже... – проскулил он, вновь прильнув к мужчине. Глеб хитро улыбнулся. – Рукой пользоваться умеешь? Вот и справишься! Физический труд, а особенно ручная работа, очень полезны для здоровья! – ухмыльнулся младший, сдерживая смех, на что старший взвыл ещё сильнее. Водитель тактично кашлянул, глядя на мужчин. Вадим прекратил приставать к брату и отвернулся. Через некоторое время они уже были на месте. Расплатившись с таксистом и оставив ему чаевые за молчание, Вадик вылез из машины и открыл дверь младшему. – Мерси! Куда идём? – улыбнулся Глеб. Старший Самойлов закатил глаза. – Пока что тащи свою старческую задницу домой. Потом посмотрим. И не выебывайся... *** Глеб развалился на кровати, блаженно улыбаясь. Наконец он дома. После почти двух суток, проведённых в дороге, жутко болело тело. В спальню вошёл Вадим. Он чуть усмехнулся, глядя на младшего. – Для меня местечко найдётся? – проговорил он, подходя к постели и сев на край. – Нет. Моя территория. Хотя... Ляг на меня, – усмехнулся младший. Вадим покачал головой, сдержав счастливую улыбку, и улегся рядом, прикрыв глаза. Он медленно погружался в сон. Проснулся мужчина спустя пару часов от нечеловеческих криков, выстрелов и звона стекла. Вадим тут же вскочил с кровати и рванул в гостиную. На полу, схватившись за голову, сидел Глеб. Вокруг мужчины было множество осколков, а где-то в стороне валялся пистолет. Вадик тут же подскочил к брату, не обращая внимания на впившиеся в ноги осколки стекла. Старший опустился рядом с младшим братом и прижал его к себе, тяжело дыша. – Тихо, тихо, Глебка. Всё ведь хорошо, – шептал мужчина, целуя Глеба в щеку. Тот лишь всхлипнул, пытаясь вырваться. Младший Самойлов недовольно сопел, продолжая пытаться освободиться из объятий брата. – Скажи, кого или что ты тут расстрелял и зачем? Что случилось? Опять атаки или что? – проговорил Вадим, пытаясь успокоить младшего брата. Глеб ещё раз всхлипнул и опустил голову. – Н-да, – цокнул языком старший. Его взгляд упал на, лежащую в осколках, фотографию Глеба и Дмитрия. Мужчина задумчиво хмыкнул и потянулся за ней, но Глебка тут же закричал. – Не трогай! Не трогай не своё! – сквозь слёзы прокричал он, тут же подхватывая фотографию и прижимая к себе, – Это моё... Моя память... Единственное. Оставь, – прошептал младший Самойлов. Вадик лишь покачал головой. Он встал с пола и принялся собирать то, что осталось от рамки и стеклянной статуэтки. Глеб же что-то неразборчиво шептал, продолжая прижимать фотографию к себе. Как бы ему ни было плохо и обидно, как бы он ни злился на Диму – мужчина скучал. Скучал по тем временам, когда они с Хакимовым гуляли по осеннему парку, когда они уезжали, да и просто были вместе и, лёжа в постели, отходя ото сна, смотрели другу в глаза, слабо улыбаясь. Глебу казалось, что Хакимов, не смотря на свой ужасный характер и любви к власти, любил его. И любил искренне. Мужчину начинало потряхивать от воспоминаний. Он помнил всё. И нежные, почти властные, прикосновения, горькие, но долгие поцелуи, пьяные вечера, сплетение пальцев и ночные поездки. Помнил то, что любовались вместе с Димой сапфировым небом, со смехом, самые последние, выбегали из клуба, где отыграли очередной концерт, дурачились в ванной и наблюдали, как приходит новый холодный день... Почему-то с Вадимом у них было всё по-другому. Они смотрели на восходящее солнце, которое окрашивало своими лучами всё в бронзовый цвет, провожали этот день, глядя на тёмное море деревьев и чуть фиолетовое небо, играли на пианино и пили горячий чай, часто сидели на крыше и зимними вечерами Вадик согревал его и его душу. С ним было уютно. Такой домашний уют и любовь, всё-таки, не такая, а братская... Вадик старался заботиться о младшем, переживал за него, пока тот мотался по городу со Змеем... А в это время Дмитрий завёл Наташу в квартиру и улыбнулся. – Ну вот. Это теперь твой новый дом, – проговорил он, обнимая девушку и целуя в макушку, – Ну как тебе? Нравится? Наташа чуть ли не визжала от радости, обнимая Змея за шею. – Очень. Тут... тут так красиво! Просто... Вау! – проговорила она и тут же рассмеялась, – А я боялась ехать с тобой... Дима, а ты ведь художник? Покажешь свои картины? – девушка смотрела на Дмитрия с любопытством. Хакимов кивнул и слабо улыбнулся. – Здорово! Это... это правда так круто! У меня нет слов! – восторженно проговорила Наталья, а затем замялась, – Дим... А у меня завтра ещё учёба, а потом консультация в ВУЗе... – Ничего, учёба подождёт, – спокойно произнёс Хакимов в ответ. Самойлова тут же нахмурилась. – Что значит "подождёт"? Мне нужно будет на занятия. Это не смешно. Я должна съездить за сумкой. Пусти, – проговорила она и попыталась отстраниться, но Дима удерживал её. Наташа сглотнула, не зная, что ожидать от мужчины. – Отпусти меня, пожалуйста, – тихо проговорила Наталья, вновь попытавшись вырваться, но всё зря. Хакимов больно сжал её плечи и потянул на себя, отчего девушка взвизгнула и всхлипнула. – За что же ты так со мной? Чего ты в очередной раз хочешь добиться? Сейчас всё и так зыбко, а ты... ты... – прошептала она, давясь слезами. Мужчина сильнее прижал Самойлову к себе. – Успокойся, слышишь? – проговорил Дмитрий, отрывисто дыша, – Я хочу всё для тебя сделать. Всё самое лучше. И да. С этого дня у тебя каникулы. А после мы решим, куда ты поступишь. Будем прививать тебе вкус жизни, менять и я хочу, чтоб ты знала себе цену... – произнёс он, выдохнув. Змей ослабил хватку и Наташа тут же вырвалась и прислонилась к стене. Девушка с упрёком смотрела в эти серые и такие любимые глаза. – Запомни, я не соглашаюсь быть твоей марионеткой, куклой Барби или что-то в этом духе. Понял? С образованием и остальным разберусь сама. Не нужны твои подачки и упреки, не хочу чувствовать себя должницей. Ты мне понравился очень давно, ещё после концерта НАИВа. Казалось, что ты такой добрый, светлый. Что ты такой тёплый. Я просто была мелкой девчонкой, а ты для меня казался недосягаемой мечтой, в тебе же видела что-то необычное... Но как всегда злая реальность подвела. Ты оказался обычным мужчиной. Обычная медийная личность. Как и все они, ты хочешь, чтоб рядом с тобой была девушка, которой можно повыебываться перед друзьями, чтобы она каждый день ублажала тебя и прочее. Только ты, дядя Дима, адресом ошибся... Судя по социальному статусу, я, по сравнению с тобой, дно корабельное. Да, совсем немного занимаюсь музыкой. Внешность у меня невзрачная. Да в этом обществе я никто, никем не воспитана, мне достались такие родители, что лучше бы их не было! Зачем я тебе такая? Робкая, покорная. Хочется мной покомандовать, осуществлять свою больную фантазию?! – психанула Наташа и опустилась на пол, делая вдох, – Ответь, зачем? Я не понимаю! Перебрала сотни вариантов. Просто сделать из меня куклу? Я уже ответила по этому поводу. Почему думала, что всё взаимно? Даже простила тебе то, что ты сотворил со мной... Оказывается, я люблю, а ты – ищешь выгоду... Ну уж нет, увольте. Я покидаю этот Ад, – после этих слов девушка с трудом встала и, на подкашивающихся ногах, подошла к двери. А затем добавила, – Запомни. Себе цену знают только шлюхи. Желаю тебе удачи с ними... – после этого Наталья вышла из квартиры и вызвала лифт. Ещё минут пятнадцать Дмитрий стоял в ступоре, пытаясь переварить услышанное, а затем, не задумываясь, рванул за Наташей. Поймал он её во дворе, в тот момент, когда Самойлова вызвала такси. – Наташенька, стой... Не уходи. Я знаю, что я дурак. Может, чего не так сказал... Но... – пробормотал мужчина, – Я прошу, останься... Мы ведь планировали семью.. Наташенька... – Хакимов встал перед ней на колени. А Наталья лишь презрительно посмотрела на него. – Дима, – с нажимом проговорила она, – Встань с колен. Меня твои выходки не впечатляют. Совсем. Просто встань и иди домой. Твой шанс утерян. – Каждый имеет право на второй шанс, – сипло проговорил Дмитрий и встал на ноги, наивно глядя на девушку. Но та лишь покачала головой. А затем убрала телефон в карман джинсовки, молча взяла Змея под руку и повела в сторону дома. Запищал домофон, со скрипом открылась дверь и пара вошла в парадную. Послышалось шарканье обуви и удаляющиеся наверх шаги. Уже было видно лучи восходящего солнца, когда Дмитрий и Наталья вошли в квартиру. – Скажи, и стоило это того? Стоило мотать друг другу нервы молчанием? – тихо проговорила она, обняв мужчину и положив голову ему на плечо. Хакимов отрицательно покачал головой и поцеловал Наташу в висок... В это время Вадим лишь крепче прижал брата к себе, тяжело дыша. Глеб уснул у него на руках. Младший Самойлов лишь изредка подрагивал во сне, а Вадику было страшно. Окровавленная простыня, валяющееся в стороне лезвие. И Глеб. С грустной улыбкой, лежащий на полу. Что успел сделать Вадим – вызвать скорую и самостоятельно пытаться остановить кровь. Теперь запястье и грудь младшего Самойлова были забинтованы. "Не нужно Глебку в психиатрическую клинику. С ним всё хорошо будет," – уверял врачей старший, когда те криво смотрели на него... Держа брата на руках, старший Самойлов подошёл к окну, глядя на такое же, как и всегда, свинцовое небо и редкие холодные лучи восходящего солнца. Казалось, что на дворе осень, а не весна. Казалось то, что ещё чуть-чуть – и они умрут. Уже точно. Вместе. Как и всегда, держась друг за друга...