И я говорю тебе... Здравствуй

– Любишь со смертью играть? Только для чего? – почти над самым ухом раздался хриплый насмешливый голос. Такой родной. Ладонь, горячая и сухая, коснулась щеки младшего Самойлова, затем переместилась на шею и ненадолго остановилась на проволке. Выдержав минутную паузу, мужчина продолжил, – Хочешь умереть от потери крови или заражения? Лучше вставай, я отвезу тебя в больницу. Глеб слабо отрицательно мотнул головой. – Я хочу остаться здесь. И умереть... тоже здесь, – с большим трудом произнёс он и прикрыл глаза. Резко, не по своей воле, младший Самойлов уже через минуту с трудом стоял на ногах. Незванный гость снимал с него эти оковы. Последний виток. Теперь Глеба тащат куда-то в сторону, но мужчина никак не реагирует. Чувствуется запах медикаментов, младший Самойлов слышит, как рвётся ткань и бинты. Через пару минут его усаживают в автомобиль. Раздаётся щелчок, заводится мотор и они выезжают из рощи. Через некоторое время Глеб смог себя привести в чувства и, усевшись удобнее, прислонился к холодному стеклу. За окном автомобиля мелькали деревья, какие-то кресты и дома. – Куда мы едем? – сипло произнёс мужчина и посмотрел на водителя. Тот лишь усмехнулся. – А вы куда хотели бы, Глеб Рудольфович? – ядовито рассмеялся он, – Может, на тот свет? Мужчина побледнел. Вадим. Это он приехал за Глебом сюда. Но... Зачем? – Вадик. Останови машину. Живо, – младший Самойлов сразу же начал переходить на крик, – Я не желаю ехать с тобой. Просто останови и я выйду. Зачем ты вообще за мной приехал? Старший Самойлов молчал. Он включил радио в машине и сосредоточился на дороге, не обращая внимания на речи брата. Глеб судорожно выдохнул и дрожащей рукой коснулся его плеча. – Пожалуйста, я тебя прошу. Ещё раз. Выпусти, – тихо проговорил младший. Но вновь не получил никакой реакции. Смирившись с этим, он откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. В голове словно был какой-то туман, в ушах звенело. Глеб почувствовал, как к горлу подступает ком. "Хоть бы это были все органы. Я наконец этого дождусь," – пронеслось в голове и он криво улыбнулся. Мужчина запустил руки в карман, в поисках сигарет. Неожиданно на заднее сидение прилетела полупустая пачка Парламента и зажигалка. – Курите на здоровье, – раздался второй голос, более мягкий. Младший Самойлов чуть подтянулся, чтоб посмотреть, кто сидит на переднем пассажирском, но тут же к нему повернулся Хакимов. – Не бойся, не галлюцинации, – чуть улыбнулся он. Глеб переводит недоуменный взгляд с брата на ударника и обратно. Мужчина попытался сформулировать мысль, глядя на этих двоих. – Ладно. Я... Я понял, что вы оба реальны... Но какого хуя? – севшим голосом проговорил Глеб, нахмурившись, – Как вы меня нашли? Это невозможно... Мужчины словно не слышали его вопроса. Младший Самойлов шумно вздохнул и достал сигарету, попутно открывая окно. Он закурил, прикрыв глаза. – С сигаретой не усни, придурок, – сказал Вадик, глянув в зеркало на брата. Глеб недовольно фыркнул. – Как на вопросы отвечать, так мы не слышим, а как замечания делать – так пожалуйста! Иди нахуй, а. Ты мне не мать, – после этих слов он рассмеялся, но тут же подавился дымом и закашлялся. Дмитрий покачал головой, глядя на это всё, но промолчал. Они ехали какими-то окольными путями. Через некоторое время показались старые заброшенные постройки, а вдалеке – уже пестрели вывески. Хакимов изучал пейзаж за окном. – Хм... Никогда тут раньше не бывал. Знаю историю Москвы от А до Я, но это что-то новое, – задумчиво произнёс ударник. Вадим кивнул, но Дмитрий не понял, к чему относится жест... Следующие три дня прошли в раздумьях, молчании. Вадим то и дело мерил квартиру шагами. Остановившись на кухне, мужчина опустился за стол, рука сама потянулась к спиртному... Старшему Самойлову вспомнились прожитые годы, жизнь с братом. Вся эта картина предстала перед ним в другом свете. Все его наставления не были ими вовсе, а от любви было одно название. Столько всего терпел от него Глеб. Он молчал, выносил спокойно и невозмутимо нападки, бессмысленные упрёки, брань, побои. И не от одного его. Мужчина выносил всё это не из слабости – теперь Вадим начал понимать, что не из слабости... Он решил разыскать старшего, вытащить из этой ямы. И смог. Но чем отплатил Вадик? Равнодушием. И в конце концов Глеб сдался, стал раздражительным, плаксивым, словно пятилетний ребёнок. Он понимал, что всё зря и вернуть назад уже ничего невозможно. Старший Самойлов выдохнул, посмотрев на вход в гостиную. – Глебка, – хрипло проговорил он, – Иди сюда... Ответом была тишина. Давящая, растянувшаяся и вновь окутавшая. Даже спустя пару минут младший Самойлов не отозвался. – Не испытывай моё терпение. Я считаю до трёх. Раз, – начал считать Вадик, встав с места. Неожиданно хлопнула входная дверь и в квартиру вошёл Глеб. Он недоуменно посмотрел на брата. – Умом тронулся? – с гадкой улыбкой поинтересовался младший. Вадим в мгновение ока оказался рядом с ним и тут же прижал к себе, отрывисто дыша. Мужчина закашлялся. – Уйди от меня, пьянь подзаборная, – недовольно хмыкнул Глеб, но старший тут же заткнул его поцелуем... Дмитрий уверенным шагом сошёл со старой лестницы. На улице была майская ночь. По небу ходили тучи, но дождя не было. Хакимов направлялся в парк. За ним следом шла Наташа. – Дима, – дрожащим голосом прошептала она и беззвучно заплакала. Змей её не слышал. Наталья догнала его и потянула за рукав. Ударник нехотя обернулся. Он удивлённо смотрел на девушку. – Наташа. Ты почему не дома? – строго произнёс мужчина, обняв её за талию, но Наталья вырвалась, продолжая плакать. Дима нахмурился, глядя на неё. Он принял ещё одну попытку обнять её. – Что случилось, Наташенька? Скажи мне, прошу... – тихо и мягко произнёс он, зачесав волосы ей рукой за ухо. – Дима. Нам... Нам нужно будет расстаться. Прости. Я так больше не могу, – прошептала она и неожиданно уткнулась Змею в грудь, – Я боюсь того, что будет дальше. Я боюсь... тебя. Не могу верить до конца. Это всё сидит внутри, вся грязь, – подрагивая пробормотала Наталья. Дмитрий осторожно поглаживал её по волосам. – Почему ты меня боишься? Разве я могу вновь причинить боль или что-то ещё? – спокойным голосом произнёс ударник. Девушка отрицательно помотала головой. – Нет, нет. А... А... Вдруг всё закончится после свадьбы? Все твои чувства. Пока я была свободна – ты этого хотел, а как получишь... – пробормотала Самойлова, сглотнув. Выдержав минутную паузу, она продолжила, – Ну а вдруг ещё и дети... Ты ведь не нагулялся. Свободы захочешь. – Не закончится. Успокойся, родная. Всё хорошо. Я рядом. Мы будем вместе до конца. Да, всё слишком хорошо. Но я счастлив. Лучшего желать не могу. Скажи, счастлива ли ты? На вопрос Наталья не ответила. Она опустила голову и до крови закусила губу. В её глазах застыли слёзы... *** Младший Самойлов сидел на подоконнике и смотрел на огни ночного города. Ему казалось, что проблемы уже разрешились сами собой, всё позади, и их с Вадимом ожидает спокойная жизнь – награда за все ожидания. Но всё было не так. – Если всё пойдёт не так, зачем же жить? – прошептал Глеб, опуская голову и грустно улыбаясь. Фильм, под названием "жизнь", был снят на его глаза и мотать это назад уже нельзя. Никак. Младший Самойлов пытался собраться с мыслями, откинуть ненужное. Но не мог. Всё это висело у него на шее. Прошлое тяготит. От слова " прошло", а, значит, не будет никогда. Дверь распахнулась и в комнате показался Вадик. – Чего не спишь? – поинтересовался мужчина, усевшись рядом. Глеб вздрогнул и перевёл взгляд на брата. – Прошлое, Вадь. Оно не уйдёт. Оно тут, за спиной, – рассмеялся он, пытаясь одними эмоциями подавить другие, – Но его нужно выкинуть раз и навсегда. Его нельзя вспоминать, пытаться вернуть. Вадим покачал головой, а затем кивнул. Он спрыгнул с подоконника и направился к письменному столу. – А знаешь, что такое прошлое? Без прикрас, – усмехнулся мужчина, выдвинув ящик и достав оттуда стопку листов, – Когда ты сжигаешь его. Оно исчезает, остаётся пепел. Но вот внизу появляются "камни", которые неожиданно вспыхивают так... – ... этот чёрный дым стоит столбом, стоит тошнотворный запах. А это прошлое и есть. Напоминает о себе. О лучших моментах в нелучшей форме. И когда ты попытаешься отделаться и от этого – сгоришь сам, – договорил Хакимов и затушил сигарету, – Вот смотри, Наташа. В моих пальцах сейчас тлела сигарета. А теперь представь, что это – человеческая жизнь... – Дмитрий выдержал паузу, а затем продолжил, – Кажется, что тлеет медленно, а на самом деле. Не успеешь оглянуться – останется уголёк. Так же и от человека... Наталья смотрела куда-то вдаль, нахмурившись. Слова Змея заставляли её задуматься. Столь странные сравнения, но точные. Где-то она их слышала. Но вот где... Самойлова посмотрела на небо. Уже наступает рассвет. – Скажи мне. А встречать каждый новый рассвет... – Да, это победа. Небольшие шаги к ней. Нужно этому радоваться, – хмыкнул Дима, тоже переводя взгляд на небо, – Странная эта штука жизнь. Прожить её надо либо как Сид Вишес, либо привыкать к бытовым проблемам и тапочкам... – По мне, так лучше первое! – рассмеялась Наташа, обняв возлюбленного, – Никто и стариком не назовёт. И красиво уйдёшь, уехав в закат. Давай сделаем также.. Что нам мешает? Хакимов удивлённо посмотрел на девушку, а затем хитро улыбнулся и кивнул. – А действительно... Нам ничего не мешает... Начать прямо сейчас... *** Прошло ещё несколько дней, словно выкинутых из жизни. Всё шло своим чередом, лишь иногда замедляя свой бег. Почти каждое московское утро было серым, нескончаемые потоки машин и людей, сигналы и музыка, льющаяся чуть ли не со всех сторон. Вечером столица преображалась – закатное солнце отражалась в окнах многочисленных многоэтажных зданий, в парках и на набережных гуляли пары, родители с детьми. Городская суета никуда не исчезнет. Лишь на два-три часа, после полуночи... Опять толпа сбивающая с ног, в которой затерялся младший Самойлов. Он просто шёл по Москве, пытаясь запечатлеть её в своей памяти, хотя знал вдоль и поперёк, каждую улицу, каждый закоулок. Размышления о прошлом не давали ему сосредоточиться на настоящем. Всё уходило у него из под носа из-за того, что он жил тем, чего никогда не будет. Глеб не отпустил Хакимова. Где-то там, в тёмном уголке души теплилась надежда, что тот вернётся. Что Вадим в один момент предложит разойтись по разным углам. Да, общаться – куда же без этого, но как братья, не более. Младший окончательно запутался в себе, в том, чего он хочет. Оставить всё как есть и ждать неизвестно чего, или вернуть прошлое – жить спокойно? Ему нужно было время. Совсем чуть-чуть, чтобы расставить всё по полкам. Размышления прерывает звонок... Вадим, вместе с Натальей, ехал в свадебный салон. Девушка смотрела в окно автомобиля, игнорируя вопросы отца. За пару часов до поездки Наташа разругалась с Дмитрием, а когда Вадим попытался разрешить конфликт – поссорилась с ним. Но другого выхода не было и она вынуждена была ехать с Вадимом. – Может, всё-таки выберешь белое платье? А то чёрное, и на свадьбу, – задумчиво произнёс мужчина. Наташа лишь отмахнулась. Вадик мельком посмотрел на дочь.– Подумай хорошенько... – Папа, – сквозь зубы прошипела девушка, – Я сама решу, в каком наряде мне быть. В эти ваши приметы я не верю! Старший Самойлов покачал головой, начиная нервно стучать пальцами по рулю. – Никогда меня не слушаешь. Столько примет уже, столько знаков свыше. Доченька, пока не поздно, отменяй всё. Или перенесите торжество на другой день. Явно ведь что-то не так пойдёт, – проговорил он, всё ещё с надеждой глядя на дочь. Та лишь отмахнулась. – Закрыли тему. Или не понятно? Мне плевать, что ты там себе напридумывал. Мы с Димой счастливы, у нас уже всё запланировано и менять ничего не будем, – раздражённо фыркнула Наталья и повела плечами, – Лучше скажи, как там Глеб? Что с его самочувствием? Он оправился от недавно произошедшего? Вадим молча кивнул. Тему брата он поднимать не желал. От одной мысли о том, что младший мог вытворить, начинало трясти. Человек, проживший половину века и творит такое! Последней каплей стало то, что Глеб в один из дней попытался утопиться в ванной, благо, всё закончилось неудачно. Вадим смотрел перед собой, вспоминая всё это. Он не понимал выходок Глеба. Какую цель тот преследует? Уход Вадика из семьи? Ещё чуть-чуть – и будет именно так. Внимания? Его от старшего он получал с пелёнок, отчего и стал конченым эгоистом. Попытки удержать? Всё зря... Мужчина опустил голову. Он сам сделал Глеба таким, вечным ребёнком, самым эгоистичным. Тем, кто без совета не сможет сделать и шаг, хотя на публику может закатить концерт, заявив что ему никто не нужен. Вадим собственноручно убил в нём человека. Из раздумий вывел голос Наташи: – Папа, тебе Глеб звонит...