дети дорог.

Когда у Чанбина резко начинаются приступы нежности, вся группа мигом сваливают из комнаты (дома, города, Вселенной) с демонстративно брезгливым "фу, романтичные слюнтяи", оставляя пунцового от смущения Феликса наедине с человеком-котом. Чанбин в такие моменты действительно напоминает кота, и будь у него хвост, то он бы трепыхался как флаг на сильном ветру. Вот и сейчас опять! - Хён, н...ну ты чего? - заикаясь, спрашивает Феликс и неловко отодвигается. Чанбин вместо ответа лишь мурчит и смотрит таким преданно-кошачьим взглядом, что у Ли рука автоматически тянется почесать за ушком, а затем пойти насыпать корма в миску и налить молока. Но он сдерживает себя и смотрит куда угодно - на свои сцепленные руки, на спинку дивана, лампочку на потолке, журналы на столике, - лишь бы не на хёна, который своим поведением смущает до жара в груди. В комнате и правда душновато, считает Феликс, и, наверно, надо открыть окно, но.. Чанбин уютно устраивает свой подбородок на плече мелкого и вперивается всё тем же влюбленным взглядом в его щеку, пригвождая к месту. Феликс мысленно представляет себя фиалкой, а щёку - лепестком, на которую сел жук и теперь щекочет её своими лапками. - Пуинь, - дестким голоском восклицает Чанбин и тыкает указательным пальцем в пухлую щёчку Феликса. И тот хочет было возмутиться, как к тому месту на щеке прижимаются теплые губы, и становится всё очень плохо. Феликс - глыба. Феликс - скала. Только внутри всё равно что-то трепещет, обрывается и сахарится. Ну почему, почему Чанбин это делает, и почему только с ним?! Феликс праведно возмущен, но вслух не пророняет ни слова, поэтому, видимо почувствовав, что сопротивление будет минимальное, Чанбин идёт в разнос. Он целует Ли в лоб, мажет губами по скуле, языком ведёт мокрую полоску по шее - в общем делает всё, чтобы превратить Феликса в кучку пепла, а потом посыпать им себе дорожку в ад. А Ли совершенно не знает, как реагировать, поэтому пока внутри разум борется с чувствами, он всё ещё пародирует неловкое бревно. А когда Чанбин внезапно утыкается носом куда-то между подбородком и шеей и тихонько мурчит, то Феликс не выдерживает: - Боже, хён, - шумно выдыхает и прикрывает глаза. Как вообще реагировать на то, что делает хён, который, во-первых, парень, а во-вторых, твой хён, которому ты доверяешь все свои секреты и считаешь своим лучшим другом! - Что это вообще за блядство такое? - Не матерись, - быстро реагирует Чанбин и бьёт ладонью по губам Феликса. Ли зависает буквально на минуту - он это сейчас вслух сказал? - а затем снова чувствует прикосновение чужих губ к своему лицу, и длится оно чуть дольше пяти секунд. Феликс вновь не выдерживает: потому что жар внутри плавит все органы, потому что это всё слишком хорошо и неправильно, потому что, почему он такой слабак и не может дать отпор явно обнаглевшему хёну. - Хён! - возмущенно и повернув голову в сторону Чанбина. Чанбин вместо ответа чмокает Феликса в губы и смотрит невинным зайчиком (из кота до зайки за полторы секунды). - Ну хён! - ещё один быстрый чмок в губы. - Да что ты.. - ещё один. - Творишь! - ещё один. - Хён! - буквально кричит Феликс и быстро отворачивает пылающее лицо, поэтому Чанбин вместо губ целует красную щёку. Хлопает входная дверь, и Ли надеется, что кто-то из старших сейчас придёт и спасёт его, но вместо спасения он слышит громкое чониновское "Эй, слюнтяи, вы там закончили?!", и успевает громко пробасить "да", а затем, пока Чанбин на мгновение замешкался, ловко выпутывается и сбегает из комнаты. Губы горят огнём. Лицо горит огнём. Душа полыхает пламенем. И холодный душ не помогает избавиться от остаточных воспоминаний - кожа буквально горит на тех местах, где её касались губы Чанбина. Феликс мокрым лбом в холодную плитку ванной и немного подрагивает. Ему тоже хочется, чтобы Чанбин реагировал вот так на его нежности, как Феликс, но либо у Чанбина хорошая выдержка, либо он просто слишком великий плут и обманщик. Но как бы сейчас Феликс не бил себя пяткой в грудь и не просил хёна прекратить все эти "слюнтяйские забавы", где-то очень глубоко в душЕ он ждёт таких моментов, когда Чанбин снова станет котом и полезет греть свой холодный нос у него на шее.