Лед треснул.

      Лицо ее было белым, омытым от крови, с закрытыми глазами. Если не знать, что маленькая дырочка от пули закрыта темно-рыжими волосами, а в самом теле уже не осталось ничего, могло показаться, словно она спит. Но она не спала. Рита не так спит. Не вытянув руки в узком гробу, с улыбкой, оставшейся от нее в тот злополучный день. Она спит по-другому - раскинувшись на верхнем ярусе кровати, отпихнув подушку и раскрыв рот, похрапывая. Перекатывается во сне, выползая из-под одеяла, без которого ей холодно. Иногда укутываясь в него, словно в кокон, но, как правило, ненадолго. Она не любит, когда ее что-то сковывает.       Не любила. Женя до сих пор не может поверить, что Риты больше нет. Тело под белой простыней кажется ей чем-то чуждым, не тем, не принадлежащим той Вольновой, которую она знала. Она отводит взгляд в невозможности взглянуть на нее снова, вновь. Неправильно это, изломано, исковеркано. Люди что-то говорят, отец - отчим - касается ее лба губами. Книгочеи же стоят в стороне, безмолвные, обречённые. Они знают, что каждый из них мог бы быть там же, на ее месте. Но не повезло в этот раз именно Рите. Лиля, глядящая на все это большими, влажными от подступающих слез глазами не выдерживает - утыкается в плечо Саше, который неловко, но утешающе, гладит ее по спине.       Глаза Жени сухие. Она не может проронить ни слезинки - выплакала все гораздо, гораздо раньше, пока держала Риту в своих объятьях, пока вытирала кровь с ее щек, когда рванулась на встречу этой... Огнемаг бы нашла крепкое словцо, которым бы наградила эту странную блондинку с пистолетом, одежда которой не изменяется в книге, которую не берут лезвия персонажей, которая... лишила ее одного из самых дорогих людей в ее жизни.       Злость пополам с чувством вины наполняют Луневу до краев, кипят в груди, но не выходят за ее пределы. Она чувствует свое тело словно со стороны - застывшее, замершее, напряжённое до последнего мускула. К ней никто не подходит, ощущая это давящее облако, окутывающее ее. Пробовали - и поняли, что сделают только хуже.       Когда гроб опускают в землю, Женя все ещё не верит в то, что это конец. Все. Оборвалось и больше никогда не будет. Что комната, которую они делили на двоих, будет пуста. Что больше никогда они вместе не выйдут на рейд. Никогда больше не будет возмущенных криков и смеха, искреннего, злого и радостного, любого. Ничего больше не будет как прежде.       Лишь только тогда, когда последний ком земли погреб под собой тесный деревянный ящик, маг синевы отвернулась и быстрым шагом, не дожидаясь остальных, побрела меж оград и решёток. Затем, сорвалась на бег. Только тогда она ощутила, как глаза словно обожгло тлеющими углями.       Мокрые от слез щеки холодит бьющий ей в лицо встречный ветер, а Женя все бежит, сама не зная куда, то ли от кладбища, то ли от себя, то ли от своих чувств и боли, ноющей в груди. Сердце колотится, как бешеное, в лёгкие и гортань точно залили раскалённое стекло, но она продолжает мчаться все дальше и дальше.       "Прости, Рита," - она захлебывается горечью даже в мыслях.       Прости.