Торг

      - О, Небо! – произнесла трепещущая цыганка слабым голосом, откидывая смуглой рукою со своего прекрасного лба упавшую смолистую кудрявую прядь волос. – Неужели это происходит со мною? Разве это не сон, не ужаснейший кошмар? Быть может, я просто сплю? Неужели Феб – моё счастье, моё Солнце, моя любовь, неужели Феб отказался от меня, продав меня этому ужасному священнику за горсть золотых монет? Я не верю своим глазам и ушам! Я не верю в то, что это происходит на самом деле…       - О! Не говори так! – воскликнул Клод. – Не называй меня сейчас ужасным священником! Для тебя я - просто мужчина, стоящий перед тобою на коленях и умоляющий тебя о милости, о снисхождении, моя гитана. Я пугаю тебя… Ты боишься меня? О как тяжко сознавать это! Ты готова бежать от меня на край света, от моей любви в то время, как я готов отдать за тебя всё, что я имею, готов отдать себя самого до последней капли крови… Прости меня! Прости за то, что я внушаю тебе такой страх, дитя моё! Что я должен сделать, чтобы ты перестала меня страшиться? Говори же, дитя моё. Я всё исполню. Только не прогоняй меня от себя!       Эсмеральда взглянув на него, обожгла взором своих красивых тёмных очей:       - Ты не отпустишь меня, священник? – спросила она. – Не выпустишь из этой тесной каморки, где всё навевает на меня ужас с тех пор, как я узнала о предательстве Феба? Я не могу здесь находиться. Я задыхаюсь здесь, словно в запертой клетке. Мне не хватает воздуха! О! Если бы ты отпустил меня сейчас! – с внезапно вспыхнувшей надеждой горячо произнесла она. – Если ты так сильно меня любишь, как говоришь – отпусти!       - Если я отпущу тебя, моя зингара, могу ли я надеяться на то, что ты когда-нибудь меня полюбишь? Могу ли надеяться, что ты сама придёшь ко мне? Я не смею в это верить… И всё же, если ты дашь мне слово вернуться ко мне сама… по доброй воле… если ты пообещаешь подарить мне хотя бы одну божественную ночь, чтобы утишить огонь моей адской страсти, сжигающий меня заживо, я, в свою очередь, дам тебе клятву, что отпущу тебя сейчас. Ты не должна страшиться меня. Сознание этого убивает меня… Будь же милосердна ко мне… Поклянись! Поклянись словом вольной цыганки, клянись матерью своею, которую ты разыскиваешь повсюду, встречи с которой ждёшь… О, да, я знаю об этом, не удивляйся моим словам! Клянись, что ты вернёшься ко мне и подаришь мне хотя бы одну ночь! Видишь, вот ключ от комнаты… Я открою тебе дверь, выпущу тебя из клетки, но с условием, что ты вернёшься ко мне в следующую же ночь… на одну только ночь… Слышишь, я молю тебя всего лишь об одной ночи, проведённой со мной там, где тебе будет угодно! Здесь… в каморке старухи Фалурдель… на свежем воздухе, в лесу… где угодно, но только со мной. А потом ты будешь свободна! Свободна, как пташка! Даю тебе в этом слово! А, моё слово (знаешь ли ты это, дитя моё?) твердо… Моё слово подобно камню. В конце концов, я имею право на эту ночь… Я купил тебя у твоего бесчеловечного возлюбленного…       Девушка смотрела на него широко открытыми глазами и не говорила ни слова.       - Подумай! – сказал Клод Фролло. – Вот ключ. Я отдам тебе его. И, клянусь тебе всем святым для меня, что ты не пожалеешь о принятом тобою решении, если выберешь ночь со мною. Я буду нежен с тобою… так нежен, так ласков, как не был ещё никто и никогда… Я унесу тебя в райские высоты… Забудь капитана! Зачем тебе этот обманщик и предатель?       - Я должна убедиться в предательстве Феба сама, - наконец произнесла Эсмеральда. – Я должна убедиться в этом, священник… И если это на самом деле так… - голос её задрожал и сорвался, но она собралась с силами и овладела собой, гордо вскинув голову. – Если это правда, я даю тебе слово, что приду к тебе следующей ночью, священник… Но… это будет лишь одна ночь, слышишь ли ты? Ты не смеешь надеяться на большее!       Клод Фролло поднял на Эсмеральду взгляд, сияющий безграничной преданностью, радостью и любовью…       - О, милосердный Господь! Я не смел надеяться даже на одну ночь с тобою, Эсмеральда! – воскликнул он. – Благодарю тебя, владычица моих грёз, моего сердца, моя прекрасная восхитительная пери!       - А теперь дай же мне ключ, - произнесла твёрдо цыганка. – Если это правда - то, что ты сказал мне… я вернусь…