ИДЕАЛИСТ

У Брока Рамлоу была впечатляющая спина. Великолепная, резная. И… будто карта места ведения боевых действий: изрытая траншеями шрамов, окопами, воронками взрывов по холмам мускулов, рекам жил, вниз к талии, к бедрам, по ногам. Отметины были как блеклые, так и другие, наоборот, темные или тревожно бурые. Чистыми росчерками стелились прямые следы от ножевых. Звездами и пятнами – от пулевых. Рваные, иззубренные – от осколочных. И, Стив прекрасно видел, не только от них. Брок Рамлоу проник в его каюту без спросу и стоял, голый, спиной к нему. На мощной оливковой шее ниже темного ежика волос блестел пот. Стив невольно втянул ноздрями наполнивший тесное помещение терпкий запах азарта, возбуждения. С отчетливой яркой нотой адреналина. Руки Брока были расслаблены вдоль тела, и в одной он держал чертову бутылку. – Рамлоу, – Стив сам удивился, насколько холодно и бесстрастно прозвучал его голос. Ему ведь скорее даже нравился этот яростный, отчаянный человек, убедивший своих людей предать ГИДРу. Перебежчик и командир перебежчиков. Дезертиров. Сложно было даже мысленно применить эти слова к людям, бойцам, перешедшим на заведомо менее выгодную сторону. Фьюри до сих пор считал, что для этого подходит слово «лазутчики». Но Стив всем сердцем верил, что это те несколько столкновений с Рамлоу и отрядом СТРАЙК, которые были у него в прошлом, смогли достаточно крепко заронить зерно сомнений в их неглупые головы. Стив не приукрашивал в своих мыслях Рамлоу и его людей. У всех свои мотивы. У всех своя жизнь. Жизнь Рамлоу была подробно прописана на его шкуре. Рамлоу ничего не скрывал. Рамлоу не стыдился себя. – Вот, заглянул поблагодарить тебя за то, что все-таки вытащил нас с гауптвахты Фьюри, – плавное движение головы, выверенное, бойцовское, и Рамлоу блеснул на него жарким темным глазом. – И еще подтвердить свою готовность поступить под твое командование, мой капитан. В его взгляде, в его позе было столько дерзкого вызова, что Стива как магнитом потянуло к нему. Разворот его широких рельефных плеч был точно таким же вызывающим и наглым, как когда Рамлоу сошел с приземлившегося на борту их подлодки захваченного джета, ленивыми пинками подгоняя перед собой заложника-пилота. Когда, будто красуясь, поднял руки над головой, выставив вперед правое бедро. СТРАЙК сдался им, уверенно и достойно продемонстрировав при этом свою силу, умения и способности. Что кривить душой: Рамлоу играл ва-банк. Не мог не понимать, что шансов, что СТРАЙК не перестреляют прямо там же, на палубе, было от силы пятьдесят на пятьдесят. И продавал себя и СТРАЙК во всей красе. – Ты мне ничего не должен. Вы все в любом случае уже под моим началом, – все так же подчеркнуто бесстрастно сказал Стив, медленно, тяжеловесно приближаясь к Рамлоу. Он бы хотел, чтобы его голос звучал иначе, но не выходило. – Не нужно ничего… подтверждать. Тем более таким способом. – Тем лучше, – без колебаний оскалился Рамлоу. – Тогда отпразднуем. Черная бездна во взгляде Рамлоу кипела и засасывала в свои глубины. В ней был все тот же вызов, и насмешка, и густая неприкрытая жажда, настолько искренняя и честная, что у Стива пересохло во рту в ответ. И тонкая, будто обожженная кайма страха по краю. Такого, за разоблачение которого бьют морду и имеют на это право. А под жаждой, страхом, дерзостью, вызовом, насмешкой, как туман на дне ущелья, стояла тоска. Тоска стояла в тех, других глазах столько дней, столько месяцев. Изо дня в день, неизменно. Даже когда их встречали как победителей. Даже когда усмешка, улыбка, короткий дразнящий проблеск языка на губах отвлекали его от глаз, тоска была там. Даже когда они были вместе и ресницы трепетали на щеках в такт жарким вздохам, тоска таилась под веками. Он видел это теперь в своей памяти, как он мог не увидеть это тогда? Как мог быть глухим, слепым, будто новорожденный щенок, не замечая, что каждый миг крадет у них оставшееся время? Тоска стояла в тех глазах вплоть до последнего мига… Тоска звучала, как вой ветра в ущелье… Он не хотел думать об этом. Что угодно, чтоб не думать об этом. От Рамлоу дразняще пряно пахло. Стив мог выдержать его взгляд. Дело было не в этом. Он не хотел. У кожи Рамлоу оказался манящий солоноватый вкус. Мышцы его шеи и плеча приятно отзывались под языком и зубами Стива. От него пьянило, как в забытой юности от алкоголя. Вышибало все мысли. Хотелось ощупывать и сжимать его неуступчивое сильное тело руками. Прогибать под себя. На грани неподчинения. Дышать его запахом. Пропитаться его страстью. Гореть его огнем. Это оказалось легко. Стив даже не понял, как и когда успел содрать с себя всю одежду и разуться. Но Рамлоу уже лежал животом на столе, подставляя холку под укусы и поцелуи. И внутри он был подготовлен заранее. Бесстыжий и жадный, раскрытый и скользкий. Там, внутри, он пылал еще жарче, чем снаружи. Будто черти уже прямо сейчас заживо варили его в своих котлах . Стив вжимался лбом ему в загривок и яростно, неудержимо долбился ему в нутро, слушая, как безумно колотится сердце в чужой груди. Все получилось грубо и быстро. Как зверь, ведомый лишь запахом, вкусом, ощущением живого тела в своих руках (сильного, выносливого тела), душной хваткой его тугого, сжимающегося нутра, Стив рычал, кусал бугрящиеся у него под щекой мышцы и трахал, не помня в эти мгновения, ни кто он сам, ни кто с ним. Без размышлений и колебаний спустил прямо в задницу и, повалившись сверху Рамлоу на спину, решительно довел его до разрядки размашисто беспощадными движениями руки на члене. Рамлоу тихо хрипел прямо лицом в стол какие-то грязные словечки и крупно содрогался под ним. Живой. – Ты..? – В порядке, Кэп, – разобрал он и потом услышал хриплый, чуточку дикий смех. – Покурить бы теперь! – Ага, – бездумно согласился Стив и осторожно высвободился, также без размышлений, на всякий случай деловито проверив: нет, крови не было. Уже хорошо. – Все в порядке, – только и повторил Брок, распрямляясь, казалось бы, почти без усилий. Все с той же хищной грацией. Стив по себе знал, какой ценой она иногда дается. Рамлоу был гордый. Это неожиданно подкупало. – Не знал, что ты куришь. – Курил раньше, – признал Стив. Разговор казался глупым, как, наверное, любой разговор двух голых, на каком-то животном наваждении только что трахнувшихся людей. Они помолчали. Стоять было глупо. Предложить присесть? У него был только один рабочий стул и дурацкая узкая откидная койка. Рамлоу нахмурился, заметив и, вероятно, как-то по-своему истолковав его колебания. Снова жарко глянул в глаза, но почти сразу отвел взгляд. – Кэп, я… – Не надо, Брок. Я тебе верю, – Стив увидел, как литые плечи дрогнули, будто оборванным коротким смешком, и коротко сжал Рамлоу локоть. – Ты лучше, чем они думают. Ты даже лучше, чем сам про себя думаешь. – Перестань, – фыркнул Рамлоу и вывернулся из-под ладони, попятился в сторону двери, где неожиданно аккуратной стопкой лежала его одежда. Взял сначала футболку, без тени неловкости или стеснения подтерся ей, скомкал и швырнул в пустую корзину для бумаг. И стал одеваться, вроде и не глядя в лицо, но то и дело обжигая своими темными страстными глазами. Своей хищной жаркой тоской. – Рамлоу. Не приходи ко мне так больше, – спокойно сказал ему Стив. Рамлоу молча насмешливо ощерился в ответ, широко и бесстрашно. Но Стиву все равно вдруг стало стыдно и противно от собственных слов и самого себя. Это не должно было прозвучать так. Будто он вышвыривал Рамлоу за дверь после того, как только что поимел его. Еще не очень понимая, как теперь извиниться, Стив шагнул к Броку, и тот вдруг отступил на полшага, прижимаясь спиной к двери. Как если бы Стив мог ударить его теперь. Как если бы что-то подобное уже случалось в его жизни… Стив остановился, взглядом удерживая взгляд Рамлоу. – Прости. Я, в общем, не привык заниматься любовью без, ну, собственно, любви. – Роджерс, – Рамлоу заметно расслабился, выразительно закатил глаза к потолку. – Не начинай. Не волнуйся, в подоле не принесу. – Рамлоу. Я хотел сказать, в следующий раз давай хотя бы заранее согласуем планы, прежде чем все продолжится… без штанов. Брок все-таки был боевиком. Быстрый выпад вперед, и мокрый язык прошелся от ключицы Стива по шее вверх. – Ладно. Оговорим, – с тихим торжеством только что не промурлыкал он, и Стив понял, что снова сделал что-то не так. В следующий раз они тоже ничего не оговорили заранее. Просто когда их джет садился на палубу после очередного тяжелого задания, посмотрели друг на друга понимающе и жадно, и оба остались на борту, когда остальные сошли. В абсолютной темноте, поглотившей опущенную на технический уровень машину, вцепились друг в друга, целуя и кусая на порыве еще не схлынувшего боевого азарта и жадного желания жить. Брок казался заточенным в плоть огнем в его руках, от него ничего не стоило загореться в ответ. И когда он рухнул перед Роджерсом на колени, с сосредоточенной яростью раздирая ему ремень, Стив просто обхватил его рукой за затылок и трахнул в рот незамысловато и грубо. Чтобы после поднять на ноги, развернуть, прижать спиной к своей груди, вжимаясь носом в ароматно пряную от пота мощную шею и просто сжать рукой собственный стояк Брока. Тот, очевидно, дрочил себе прямо в процессе, брюки были расстегнуты, налитый кровью член трепетал в захвате и уже густо тек на грани развязки. Стив даже ладонью провести не успел – Брок захрипел, прогнулся в его руках и кончил. После они разошлись по своим делам, взаимно вполне довольные друг другом. В третий раз они провели вместе целый вечер. Снова в каюте у Роджерса, поскольку Рамлоу и его люди квартировали в общем кубрике для боевого состава на двухъярусных койках вдоль переборок, что не очень-то способствовало налаживанию личной жизни. Это было даже почти похоже на свидание. Они поели бурито с домашним пивом, поговорили для разнообразия не о целях, технике и бойцах. А потом Стив положил руку Рамлоу над коленом и мягко сдавил, однозначно показывая, что с официальной частью можно заканчивать. И Брок будто вскинулся, потянулся, раскрылся навстречу его рукам, вспыхивая сразу весь, без остатка. Будто вместе с одеждой сдирал с себя огнеупорный кожух, выпуская на волю языки открытого пламени. Стив обещал себе в этот раз быть нежным. Но Брока, похоже, это не волновало. Не прошло и пяти минут, как он устроился верхом на бедрах прислонившегося спиной к стене Роджерса, подставляя свой загривок его поцелуям, и яростно, неустанно, зло имел себя Стивом. Будто выбивая этим из себя какую-то дурь. Которой не было места в их жизни. В тот вечер Стив понял, что так резало его в этих отношениях с Броком. Их неравноценность. Он не считал допустимым для себя только брать. Но с Броком не получилось по-другому. Брок сам не допускал иного. И Стиву хотелось верить, что тот просто понимал, что Стив еще не готов. Все встало на свои места очень скоро. Они наконец возвращались после одной из тяжелых, затяжных операций. Пока Стив разобрался со всеми делами, он даже не сразу сообразил, что именно было не так. И только сморгнув, будто просыпаясь ото сна, разом увидел всю картину. Рамлоу и Роллинз устроились отдельно ото всех в самом хвосте джета, едва ли не прячась от остальных за коробками снаряжения и грузов. Брок сидел на скамье, измученно привалившись спиной к переборке. А его заместитель стоял перед ним на полу на одном колене, держа в своих больших корявых руках разутую ступню Рамлоу с таким безмолвным восхищением и нежностью, будто хрустальную туфельку ему надеть собирался. Стив Роджерс считал себя внимательным человеком. Он один раз уже горько ошибся, не увидев, не углядев вовремя, упустив… Пронзительный вой ветра в ущелье, эхо бесконечного крика. Даже горло перехватило, как он мог опять не заметить. Роллинз вправлял Рамлоу вывихнутую щиколотку. Джек Роллинз. Который без всякой сыворотки ни ростом, ни массой, ни боевой сноровкой особо не уступал Стиву Роджерсу. Могучий и молчаливый. Серьезный и вечно себе на уме. С некрасивым плоским широким лицом, которое не делали симпатичнее следы перенесенных увечий. С одним искусственным глазом, из-за чего казалось, что Джек немного косил. Эксперт по взрывчатке, снайпер, боец ближнего боя. Уже столько дней смотревший на капитана Роджерса с упрямым неодобрением. Державший широкую ступню Брока в своих ладонях, будто новорожденного ангела. Они не разговаривали между собой, и Стив тоже ничего не сказал. Но Джек будто почуял его, повернулся и прямо посмотрел в глаза. «Он достоин лучшего», – припечатал Стива его прямой бескомпромиссный взгляд. А потом Джек бесстрашно отвернулся от него и снизу вверх посмотрел на Брока. «Ты достоин лучшего», – кричал его взгляд. Брок молча закрыл глаза и отвернул лицо от них обоих. Вероятно, ему было просто слишком больно, чтобы тратить силы еще и на всю эту мелодраму. Стив отступил и ушел, так ничего и не сказав. Главное он увидел. Целую вечность назад, когда дома и люди были большими, а он очень маленьким, хрупким и вечно больным, но очень конфликтным, он тоже сидел вот так, у черного входа за кухней в квартире Барнсов, на деревянном ларе, и самый лучший человек на свете стоял перед ним на коленях и вправлял ему щиколотку. Еще обманчиво нескладный, длиннорукий и долговязый, как многие подростки в тринадцать-четырнадцать лет, но уже почти пугающе красивый своей мягкой порочной красотой. Которую не портили ни рассаженная в драке бровь, ни разбитая скула. Баки тогда держал его полыхающую от боли ногу в своих ладонях вот так же нежно, и смотрел на Стива, как… Хватит. В тот день Стив решил, что не имеет смысла продолжать их отношения с Рамлоу. Он собирался поговорить с ним об этом, но у отряда СТРАЙК к тому времени уже начались и отдельные, полностью самостоятельные миссии (он сам отспорил их у Фьюри еще раньше), и он не успел. Прежде, чем все изменилось.