Забыть тебя? А с кем я буду
Печали, радости делить?
Пусть лучше все меня забудут,
Чем я смогу тебя забыть
Сегодня, как и в остальные дни минувшей недели, каменный утес был укутан туманом и серыми тучами. С высоты открывается вид на все Подземелье. Эти, как раньше казалось, бескрайние просторы, сейчас уже не казались такими безграничными. Все становится меньше и скучнее, когда начинаешь изучать это. Виднеются пустые, серые улицы, пещеры Хотленда… Где-то вдали прячутся смутные очертания Вотерфола, а еще дальше начинаются владения снега. Воспоминания накрывали волной. Ему так хотелось все стереть, просто начать заново. Снова упасть на эту поляну, в ступоре смотреть на нашедшую его Фриск. Сесть у того камина и возмущенно спрашивать про то, как здесь течет жизнь. Обняв одну коленку, Санс пытался спастись от холодного, осеннего ветра. И тем не менее, ему не хотелось уходить за территорию скал. Тут он чувствовал себя умиротворенно, спокойно, и на миг даже казалось, что все, что произошло — просто исчезло. Хотелось в последние дни просто забыть о Чаре. Толку от того, чтобы искать её… Мысленно перебирая всех тех, с кем он общался, Санс вспомнил Папируса. Хотелось поговорить с братом, рассказать всю правду. Но тут же парень отстранял себя от этой идеи. Она не казалась ему правильной. Это не принесло бы никакого толку. Однако, это все заставляло вспоминать о Сноудине. Ведь именно там юный страж и жил. Сансу снежный лес всегда казался чем-то родным и близким. Пока не было Чары, туда он постоянно и ходил. Исследовал сам лес, его тропы, снежные горы. Вспомнив обрыв рядом с загадочной пещерой, юноша усмехнулся. Теперь он понял, почему в итоге нашел альтернативу в скалах столицы. Вскоре пасмурное небо начало темнеть и приобретать темный окрас, появлялись первые звезды. Ветер становился сильнее и уже небрежно сметал с каменных глыб прилипшие листы. Запрокинув голову, Санс принялся за любимое занятие. Жаль, но телескоп остался пылиться в его комнате. А от комнаты уже началась цепочка воспоминаний о другом человеке. С каждым днем парень ловил себя на мысли о том, что скучает по Фриск. И плевать было на то, что случилось… Хотелось лишь увидеть её снова. Хотелось увидеть что-то, что согреет душу. И он не придумал ничего лучше, чем отправиться в лес Сноудина, дабы слиться вместе с серыми скалами, припорошенными снегом соснами. Для него это не составляло труда. Пару мгновений и снежные просторы уже окружали все вокруг. Облегченно закрыв глаза, Санс почувствовал, как будто бы внутри что-то треснуло. Действие, которое раньше смысла не имело, сейчас обрело некоторое значение. Голубая душа, которая покрылась темной оболочкой за последнее время, снова возвращала себе свой цвет. Столько времени потребовалось, чтобы наконец раскрыть себя. «Надо было изначально приходить сюда, а не шляться по улицам Столицы». Наворачивая круги по лесу, Санс не думал о том, куда идет. Просто было все равно. А тропинка, по которой он шел, привела к ущелью. Дальше был бы мост, а за ним город. Меньше всего сейчас юноша хотел оказаться в обществе, которое и так пряталось по домам. Спустившись по склону, он посмотрел вперед. Дальше будет обрыв… Подсознание само привело туда, куда ему хотелось. Небо уже полностью покрылось чернотой и звездами. Приближаясь к пропасти, он не думал, что будет не в полном одиночестве. На краю сидела девушка. — Фриск? — тихо спросил беловолосый. — Хм? — когда она развернулась, парень едва узнал ее: взъерошенные волосы, мешки под глазами, кожа побледнела, — Санс… Я не ожидала увидеть тебя, — девушка тускло улыбнулась. — Что с тобой произошло? — присев рядом, он встревоженно смотрел на неё. — Оу, да так… ничего, — усмехнулась Фриск, стараясь этим смехом скрыть все последствия своего самоуничтожения, — Я просто, хах, не спала двое суток. — И почему же…? — он положил ладонь на её руку, от чего та дрогнула. — Просто… Я не хотела спать, видеть кого-то. Искала чем занять себя, вот и два дня ходила по всему Подземелью. — Я тебя понимаю, — доброжелательно сказал Санс, — Я за эту неделю не заходил домой ни разу. Просто скитался по столице, а потом переклинило, и пошел сюда, — взглянув вдаль, он выдохнул, — Я очень рад, что нашел тебя здесь. — И я-я… — Фриск судорожно улыбнулась, — Наверное… Я постоянно выгляжу так глупо. И веду себя так же, да? — О чем ты? — непонимающе спросил он, повернувшись к ней. — Ну… Это ведь моя вина. Я виновата во всем том, что случилось, — она закатала рукав своей рубашки и на вид открылись неглубокие порезы на внешней стороне руки, — Я не смогла найти в себе сил признаться тебе во всем. Просто тупо боялась, что ты не поверишь. А ты поверил бы… — Фриск посмотрела на свои порезы, — А потом и вовсе съехала с катушек. Начала резать себя… — Почему же… — дрожащим голосом начал парень, — Почему же ты так доводила себя из-за меня? Мы все виноваты… — И все же. Страх — самая большая ошибка, — подойдя к краю, слезящимися, но спокойными глазами, она смотрела на просторы снежного леса, — Он связал мне руки, а я не нашла в себе никакой решимости развязать их. И я до сих пор боюсь. Боюсь, что с тобой что-то случится, боюсь, что Чара убьет нас, боюсь сказать что-то лишнее. Выдохнув, девушка закрыла глаза. Ей было нечего больше сказать. Не хватало уверенности произнести эти три заветных слова. Она лишь надеялась, что, может быть, он поймет. Уже было не за что удержать себя, надоело жить. Надоело пытаться что-то исправить. Может быть, даже надоедал это шорох веток, падение снега, вечно серое небо. И уже ничего не держало от того, чтобы спрыгнуть. Или держало? Лишь его рука. — И у меня не хватит сил так просто отпустить тебя, — он лишь заключил её в свои объятия, — Я никогда не держал на тебя обиды за то, что ты сделала. Мы все боимся, а свет уходит так быстро и безвозвратно. Знаешь, мы бы оба уже давно спрыгнули, если бы не держали друг друга, — не открывая глаз, Фриск лишь обнимала его, не желая больше отпускать, — Ты изменила меня и, если бы ты осталась мне безразлична, я не разделил бы твою участь. Снег так и продолжал кругами вращаться в воздухе. Ветер проходил сквозь еловые ветви, горный массив. Протоптанные тропинки мигом заметались густым покровом белых хлопьев. Осознание своих и чужих ошибок наступает так поздно, что потом уже становится совершенно все равно, как будет складываться судьба. Но они понимали, что жить одним лишь разумом нельзя. Сейчас они уже руководствовались чувствами, а для чувств было безразлично, кто виноват. Слезы высохли, а на лице оставалась улыбка. Знать то, что они вместе, не одиноки, что любят друг друга — уже было достаточно. Оставалось лишь дать всем надежду, а остальное позади.***
В длинных, просторных коридорах королевского дворца продолжала царствовать серость. Тусклый свет, проникая через большие окна, хоть как-то освещал местность. По небу плыли свинцовые тучи, будто нагнетая атмосферу. Ни стражи вокруг, ни шорохов. Все вымерло намного раньше, чем сам таймлайн. В голове словно тикали часы, постоянно твердя: «Тик-так, твое время на исходе». И это, давя на разум, подгоняло вперед, заставляло ускорять шаг. За целеустремленными выражениями лиц, ученый и страж скрывали свою тревогу и страх, которые так стремились захлестнуть их. Вся сущность превращалась в запеченое яблоко. Снаружи отталкивает только своим видом, а внутри все так хрупко, что только нажал — и уже раздавил. Сама душа потихоньку трескалась, но лишь надежды и цели держали её в этом мире. Обычно оболочка скрывала все то, что творилось внутри, но сейчас уже и это не спасало. Внутри все почернело, прогнило, а на лицах проявлялось. У одного за походами в лес скрывалось ежеминутное желание спрыгнуть с обрыва и покончить с собой, а у другой карманный нож испытывался на руках уже несколько месяцев. Медленно, но верно разум плавился. Вероятно, этого и добивалась Чара. Даже несмотря на то, что здравые мысли потерялись где-то в тумане, решение проблемы все-таки пришло в голову. Дорога во дворец шла через Вотерфол, где находидалсь статуя ангела. В её владении был разбитый кулон — связь Чары с этим миром. Каждая частица мира что-то значила, у каждого существа была своя опора, что-то или кто-то, благодаря чему оно держалось. У рыжеволосой это было и то, и то. Подобный кулон был у её так названого брата, но у него был целый. Разбив его, можно было попробовать разорвать эту связь. Ничего не изменилось бы, но все же… В комнате, в которую зашли молодые люди, было светло и чисто. Наверное, так светло, что казалось, что выглянуло солнце. В пространстве кружились пылинки, а свет падал на предметы, которые создавали причудливые тени. На комоде стояли старые фоторамки, а на подоконнике небольшой горшок с золотым цветком. Зайдя в это помещение, Санс почувствовал, что будто внутри него все сжалось. Что-то было явно не так. Добравшись до тумбочки, Фриск открыла шкафчик. Ничего такого, что могло бы зацепить внимание. Пару тетрадок, ручка, записки, но… По рукам прошлось какое-то тепло. Вытянув шкафчик чуть сильнее, девушка обнаружила небольшой кулон в дальнем углу. Странно… Азриель не любил вспоминать об этом, но не стал бы прятать. Явно что-то не так. Золотистый медальон был той частью игры, на которую все опиралось. Все видения, переходы — лишь он давал Чаре власть. И, может быть…она еще не вышла из игры. Последний раунд продолжался. — Санс, — не отводя взгляда от медальона, сказала Фриск, — Я нашла. — Кулон… — юноша подошел к ней, а она тем временем создала меч в своей руке. Протянув к нему руку, он почувствовал, будто его что-то прошло насквозь. Будто все, что было когда-то, пронеслось одним мгновением. В глазах на долю секунды проявилась истина. Зеленая поляна, парящая в бескрайнем пространстве, цветущие деревья. Они были совсем не там, где думали. Санс отдернул ладонь. — Я видел, видел её! — Кого? — встревоженно спросила девушка. — Эверту! — парень еще раз осмотрелся, по краям пространство уже плыло, — Это все просто иллюзия! Мы сейчас не в комнате у Азриеля, мы в другой реальности… Чара перенесла нас… Если бы мы сейчас тронули кулон — мы бы просто застряли между измерениями, как она. — Но если мы в Эверте сейчас, то где были до этого? — в ужасе спросила Фриск. — Этот таймлайн распадается не из-за того, что Ядро разрушилось. Да, оно в некотором роде закрепляло его, но он самоуничтожается из-за сбоев, возникших в нем, — Санс потупился, рассказывая ей все, что только что-то понял, — Скорее всего, из-за всех этих переходов временная линия просто… расслоилась, — Фриск в шоке смотрела на него, — Мы как бы на втором слое. Скорее всего, после разрушения Ядра мы и перенеслись на оболочку. Поэтому мы не видели никого за эту неделю… — А она хитро все продумала… — девушка начала осматриваться, — Думаю, в её планы это не входило, ей лишь нужно избавиться от препятствия, — Санс кивнул, — Нам нужно отсюда выбираться, пока… Слой не удалили! Посмотрев на свою руку, она увидела, что та, попутно издавая некоторые помехи, просто исчезала. Комната просто превращалась в черное пространство. Чара, увидев, что они догадались, просто начала их стирать. Вся власть сейчас была в её руках и не нужно даже было сохранения. Пару моментов на все дело. Пару моментов — и ничего от них не останется. — Отсюда можно уйти, я уверен! — выкрикнул он, судорожно осматриваясь. — Нам нужно искать выход…мы… — на глаза брюнетки попалась дверь, — Выйдем так же, как и пришли! Бросившись к двери, она едва успела схватить её за ручку. Сама дверь исчезала, как и выход. Поздно. Уже не пройти. Рука инстинктивно сжалась в кулак, а глаза впервые за долгое время вспыхнули красным. Ненависть смешивалась с решительностью. Фриск настолько ненавидела Чару, что готова была пойти на все, лишь бы уничтожить её. Добиться любой цели. От неё стало исходить красное свечение. — Я не позволю этому закончиться просто так! — крикнула девушка.***
На глаза показались грязно-голубые больничные стенки, серый кафель, пиканье аппаратов. Получилось. Фриск сразу поняла, куда они попали, и понимала, что назад уже они не вернутся. Их временная линия разрушалась по слоям. Внешний уже стерся, а базовый…скорее всего, тоже. Оба предполагали, что путешествуют по Эверте. Санс снова не знал, куда их закинуло, а Фриск была поймана в ловушку своих воспоминаний. Все вернулось к истоку. Практически к той точке, с которой все началось. Это, видимо, был тот момент, когда Азриель впал в кому. Обьяснив все Сансу, каждый принялся за поиск. И все всегда пряталось на самом видном месте… На тумбочке рядом с кроватью лежал тот злополучный медальон, а рядом…лучший друг. Именно тогда Чара обрела связь с их реальностью. Пытаясь погасить в себе эмоции, Фриск тихо позвала спутника. Пару минут — и игра будет закончена. — Этот настоящий… — шепотом сказал юноша, — Да.? — Думаю…да, — решительно взглянув на свою цель, девушка потянулась за чем-то, — Позволишь? Одобрительно кивнув, Санс отошел в сторону, дав той, которая и была первым игроком, закончить все. К удивлению, в её руке не возник алый меч. Из кармана она достала небольшой револьвер… Ведь это, как никак, был мир мафии. С этого начиналась история. Один миг и выстрел. Золотой кулон разлетелся вдребезги. Тут же вся картина исчезла. Игра закончилась, осталась лишь концовка.***
Вот, наконец, они и попали в свою реальность. Но тут уже и вправду ничего не было. Оба нашли себя стоящими в густом тумане. Он будто закрывал все вокруг них. Где-то еще слышались фальшивые завихрения ветра, «колыхания» серой мглы. Очевидно, временная линия уже разрушилась. Все было окончено, но хоть что-то было не зря. — Это…и есть конец, да? — с улыбкой, сказала Фриск. — Полагаю, что да… — ответил Санс, все так же улыбаясь. — Думаю, что мне это больше не нужно, — достав свой револьвер, девушка бросила его на землю. — Может быть, кто-то другой и забудет, но я точно не забыл… — усмехнулся Санс и, перевернув обратной стороной ту самую фотографию, отпустил её в пустоту. Даже исчезая, они улыбались. Ведь все миры взаимосвязаны, к какому бы из них не принадлежало сердце, судьбы все равно пересекутся. Все легенды всегда начинались с правды. Пара смельчаков встретилась, чтобы спасти свои миры. Они могли быть героями в своих собственных жизнях. Судьбы всегда пресекались, но даже пусть сейчас эти миры разделены, они никогда не собирались терять друг друга. Таким образом, мог бы выжить кто-то другой… Рано или поздно все забудется, но если жить око за око — мир ослепнет. Лишь робкий поцелуй остался в их последних воспоминаниях. Ничто не вечно, и их жизни тоже, какими бы они ни были. Одни уходят, а их, возможно, заменят другие. Возможно, где-то тоже будет звучать скрипка и скрипеть шариковая ручка. Наверняка, кто-то найдет потертый револьвер и выцветшую фотографию. И в галерее тоже появится очередной «забытый портрет». Кто-то увидит картину двух молодых людей, однажды пришедших на гору, и раскроет их правду,, а затем раскроет правду и следующих. Все останется так, как было, но уже в других судьбах.