Единицы

Глава IV Говоривший с Богом Среда выдалась сложной. Точнее, сложной она выдалась для Беккера: он отправился на задание с Райзой Энд. Она была на два года его моложе, и служила младшим инспектором, но найти общий язык с девушкой получалось даже труднее, чем с Феликсом. Того Николас знал много лет, и привык к немногословности. Райза же постоянно сыпала вопросами. Иногда одними и теми же, только в разных формулировках. Как будто постоянно что-то забывала. При этом, ее отчеты всегда оказывались невероятно подробными. Шеф улыбался, когда их читал, и говорил, что она скоро добьется повышения. Пока они ехали в западную городскую клинику на встречу с Сивиллой Джонсон, Беккер даже подустал от разговоров. У него складывалось впечатление, что он изображает стенку в тренировочном матче в теннис. Вначале Райза спрашивала о деталях дела, но рассказать толком было нечего, и, в конце концов, девушка перестала выпытывать подробности и, откинувшись в кресле, принялась с интересом рассматривать пейзаж вдоль дороги. Западный округ располагался на отшибе, за большим полем. В какой-то момент путнику могло даже показаться, что он вовсе покинул пределы города, и просто пропустил указатель, поскольку зеленое плато по краям трассы выглядело почти бесконечным, если бы не голубоватые шпили небоскребов где-то у горизонта. Теплый ветер трепал желтый шарф Райзы и ее ярко-рыжие кудри. Она сощурилась, глядя на полуденное солнце, и вдруг спросила. - Вы давно за рулем? - Лет восемь, - приосанился парень. «А она ничего. В целом. Может, зря я так напрягся?» - Сложно было научиться? - О, да нет! Проще пареной репы! – усмехнулся он. – Хотите, и вас научу? Перед глазами мигнула надпись: «Вы въезжаете в Западный округ!» - Кстати, мы почти приехали, - добавил Беккер. Ярко-зеленое поле за окном сменилось густыми деревьями, сквозь которые белыми и желтыми свечками торчали цилиндры зданий. - А сколько времени заняло? – проигнорировала его предложение Энд. - С месяц… Я же говорю, это совсем недолго, я бы мог вам помочь. - А вы когда учились? Беккер поперхнулся. Как будто и не слушала. Он даже повернулся и посмотрел Райзе в глаза внимательно. - Восемь лет назад. Ее зрачки расширились, глаза стали испуганными. «Да в чем дело?» - Вы сейчас собьете пешехода! – воскликнула она, и парень резко вдарил по тормозам, отчего Райза чуть не влетела лбом в стекло. Даром, что была пристегнута. Злополучный пешеход стоял в пяти метрах от машины и подметал дорогу у ворот больничного городка. - Потому что вы отвлекаете меня от дороги! – выпалил Беккер. С Феликсом всегда было проще работать, ей-Богу. Он не задавал лишних вопросов под руку. А, если бы его напарник отвернулся от дороги, сначала бы спокойно попросил остановиться, а уже потом сказал бы, что пешеходы – не кегли, и сбивать их не стоит. И словесный поток Райзы Ордерштейн умело останавливал парой колких фраз в духе: «Хотите поговорить или все-таки возьметесь за дело?» Николас задумчиво почесал в затылке и подумал: «Почему я не умею так? У нормальных людей все хорошо, а мне правильные мысли приходят лишь через пару часов. Когда их высказывать уже поздно». – Райза, давайте договоримся: общение – это хорошо, конечно, только работать полезнее. Обсудим все за обедом, а в машине предлагаю ехать молча. Сказал – и сам испугался. Ехать молча ему тоже не нравилось. Тишина угнетала. Но девушка даже не слушала: она уже распахнула дверцу и выбежала к пешеходу, узнать, все ли у него в порядке. Тот почему-то моментально бросил веник на мостовую и рухнул следом за ним. Беккер выскочил из машины. - Что с вами? Очнитесь! – Энд наклонилась к человеку, а тот тяжело застонал. – Николас! Видите, к чему приводит ваша невнимательность! «Он ведь мел себе мостовую, пока Райза не вышла, разве нет? Я не мог его даже задеть, он стоял далеко!» - подумал инспектор. - Я видел бога… - проговорил подметальщик, хватаясь за голову. - Что? Вы потеряли сознание на секунду? – девушка помогла ему приподняться и сесть на мостовую. – Давайте мы отведем вас в больницу, это совсем рядом! - Я видел его предателя. Лжеца… - продолжил человек, окидывая взглядом Райзу и Николаса. – Вы его видели тоже. - Простите? – недоумевающе уставилась на него девушка. - У него алые глаза. - У кого? У бога? У предателя? – Энд, похоже, решила не спорить с подметальщиком и подыгрывала ему, дабы тот лишний раз не беспокоился. – Идемте же в больницу, по дороге все расскажете. Николас встрепенулся и включил передатчик. Все встало на свои места. Данные засветились над головой потерпевшего. «Виктор Фабио, 41 год, европеец. Очищенный. Уборщик в больничном городке» Беккер не так часто встречал их. Да и не обращал внимания, если честно. Проверять очищенных не было смысла: они считались невинными, и никогда не попадали под надзор инспекции. Эти люди трудились на самых простых должностях и не подходили для создания семьи из-за полной химической стерилизации. Непригодные гены отсеивались. - Николас, что вы стоите столбом! Помогите ему! – потребовала Райза. - Д-да, - нервно запинаясь, проговорил инспектор и торопливо бросился к пострадавшему, позволил ему опереться на свое плечо и повел в сторону первого корпуса больницы, где располагался ресепшен. Сердце ушло в пятки. Если по его вине пострадал человек – даже морально, это грозило замечанием в личное дело, штрафами и понижением в должности. А, может, чем и похуже. Сейчас было главное – понять, обычное дело для Виктора падать на улице и говорить с богом или все-таки нет. Двери больницы автоматически раздвинулись перед посетителями с легким шипением. Очереди сегодня не было: лишь пара людей сидела на скамейках у стены, видимо, в ожидании врача. Медсестра на ресепшене, одетая в белый халат с желтыми крестом на груди, обеспокоенно взглянула на гостей: - Виктору опять плохо? - Опять? – уточнила Райза. Николас так нервничал, что не смог выдавить из себя ни слова, он уже в красках рисовал картину, как ему объявляют выговор и срывают лычку с формы, оставляя младшим инспектором. Или – того хуже – стажером, и ставят в подчиненные к Энд. - Мне хорошо, - покачал головой уборщик, но отпускать плечо своего провожатого не спешил. – Господь говорил со мной. - Подождите немного в холле, - поджала губы медсестра. – Я позову доктора, - она отвернулась, и, кажется, принялась связываться с начальством: в глазах сверкнули желтые огоньки подключения. Беккер помог уборщику сесть на скамейку и неловко улыбнулся Райзе: - Простите, я буквально на минуту. - Куда вы? Николас покраснел. Говорить, что намеревается найти туалет, было неловко. Лгать – себе дороже. Рядом с Энд он чувствовал себя как жук, которого накрыли стеклянной банкой и принялись рассматривать в лупу. - В уборную. Извините, - еще раз улыбнулся Беккер и бросился по коридору в направлении двери с желто-черной пиктограммой человечка в брюках. Когда замок щелкнул, Беккер открыл кран, чтобы никто не подумал, что он занимает туалет не по делу. А затем привалился спиной к стене, включил передатчик и написал сообщение Феликсу. Может, не стоило доверять Ордерштейну, но, во всяком случае, старый напарник мог дать какой-то совет. Он вкратце рассказал о случившемся и застыл в ожидании ответа, чувствуя, как колотится от ужаса сердце. Несколько секунд показались Николасу вечностью. Он не мог слишком долго находиться в кабинке: иначе это вызовет лишние вопросы у Райзы, а ему только их сейчас и не хватало. Но Феликс ответил достаточно быстро: «Ничего, вы все сделали правильно. Дождитесь врача». Николас простонал. Это ни капли не помогло. «Мне кажется, он симулирует, - написал Беккер. – Это можно выявить при диагностике?» Ответ пришел почти сразу: «Можно. Беккер, я занят, советую вам тоже спокойно продолжать свою работу. Не отвлекайте меня». - Конечно, - сам себе ответил инспектор и вздохнул. Иначе и быть не могло. Наконец, он решил воспользоваться открытым краном и умыться. Подставил ладони под прохладную воду и плеснул себе в лицо, попутно забрызгав рубашку. Пригладил мокрыми руками волосы и внимательно посмотрел на отражение. Он был похож на ребенка, нелепой волей судьбы обряженного в солидный костюм. Николас порой себя ловил на мысли, что он только играет роль взрослого, и понятия не имеет, как это – принимать решения самостоятельно. Иногда эта мысль его смешила, и он чуть не улыбался, сидя на совещаниях или рассматривая рабочие файлы. Но сегодня Беккеру стало жутковато. А что, если этот обман вскроется, и все узнают правду?