Мотыльки на снегу

Когда была окончена десятая партия преферанса, Дивов хлопнул ладонями по столу: — Так, всё, спать! Ведь тебе завтра с утра на службу. Надо отдохнуть. — Ты прав. Но сыграли знатно, — Маринин не смог сдержать улыбку. Они встали и прошли в коридор. Дивов остановил взгляд на книжной полке, находящейся за стеклом слева от двери в спальню: — Я сейчас вспомнил, как мы с тобой играли в тайный книжный шифр. Помнишь? — Помню. Не зная книгу, шифровку не разгадать. — Именно так, — Дивов тихо рассмеялся и хлопнул следователя по плечу, — до встречи. Закрыв дверь за другом, Игорь принял горячий душ, стараясь смыть напряжение дня. Затем облачился в свежие пижамные штаны и лёг спать.

***

На рассвете его разбудил звонок. Звонил Курочкин. — Шеф, ещё одно убийство! Копия предыдущего! Мы уже выезжаем. Парк Горького, детская железная дорога, труп находится возле большого красного гнома, — затараторил он. — Блять! Еду. Это был яркий рассвет. Он щедро золотил зелень деревьев, создавая волшебное торжество юного июня. Клёны и липы, отдохнувшие за ночь в прохладе, мирно трепетались от едва ощутимого восточного ветерка. Маринин сел на корточки возле второго трупа. Это была невысокая девица в короткой джинсовой юбке, белой футболке с лицом Меркьюри на груди и джинсовой жилетке. Её губы украшала яркая бордовая помада, а тушь потекла с обоих распахнутых серых глаз. Они с испугом таращились в небо. По всему лицу шрамы-свастика. Одна рука девушки была закинута вверх и почти что касалась зелёного ботинка большого сказочного деревянного гнома. Другая рука была согнута и находилась за спиной. Белые туфли на каблуке крепко сидели на ногах. Каштановые волосы были небрежно прибраны прямоугольной заколкой-ракушкой. — Язык изъят, как и у вчерашнего покойника. В руке она сжимала записку с тем же самым текстом, — зевнув, произнёс Колпаков, останавливаясь рядом. — Покажи мне её. — Держи. «Претензий не имею» — гласила записка ровным и очень аккуратным почерком. — Записку на экспертизу. Отчёт о вскрытии как можно скорее. Все парки города обеспечьте круглосуточной охраной. Судя по всему, наш серийный убийца выбрал сценой для своих деяний именно парки, — хмуро произнёс Маринин, выпрямляясь и обращаясь к стоящим рядом коллегам во главе с Курочкиным. Отдав записку Колпакову, Игорь нервно закурил и двинулся вдоль рельсов. Люди в форме с собаками прочёсывали окрестность. — Что думаете, Игорь Владимирович? Ритуальное? — тихо спросил Курочкин, догоняя следователя. — Хрен знает. Мало информации, крайне мало. Жду тебя как можно скорее с материалом дознания. — Всё будет сделано. Игорь сидел в своём кабинете и изучал личное дело Казанской Марии Альбертовны: «Родилась в Алуште, в семье прапорщика и медицинской сестры. В августе ей должен был исполниться 21 год. Есть два родных брата: Костя и Кирилл. В Москве проживала у своей двоюродной сестры Софьи, на улице Покровской. Последние три года пыталась поступить во ВГИК, на актёрский, но пока безрезультатно. Работала продавцом в магазине межкомнатных дверей». Ничего необычного. И из этих сухих строк, из общих фраз было невозможно сделать вывод о том, есть ли связь между этой девушкой и вчерашним пацаном. Но вот дверь открылась и на пороге появилась рыжеволосая девушка с ярко накрашенными синими глазами. На её голове была целая копна красных кудряшек: нынче модная «химия». На ней было прямое фиолетовое платье и белые балетки. К носу она прижимала белый платочек. — Здравствуйте, — пробормотала рыжая. — Проходите. Садитесь, — засуетился идущий сзади Антон, перекладывая папку из одной руки в другую. Маринин кивнул зашедшей и указал кивком на стул. — Это сестра убитой. Софья Меленд, — Курочкин занял свой рабочий стол. — Мои соболезнования, — начал Маринин, внимательно рассматривая лицо девушки, — расскажите, когда вы в последний раз видели Марию. — Она же живёт у меня. Видела вечером, в половине десятого. Она собиралась на дискотеку, — всхлипнув, Софья потёрла нос платком. — Она часто посещала дискотеки? — Пару раз в неделю. — Куда она намеревалась пойти в этот раз? — Не знаю, она мне названия не говорила. Полдесятого за ней зашла её подруга Полина и они ушли. — Во сколько Мария обычно возвращалась домой? — Да когда как. Бывало в двенадцать, бывало утром. — Её что-нибудь тревожило в последнее время? Замечали ли странности в её поведении? — Да нет, вроде бы, — Софья впервые взглянула на следователя и взгляд этот был несчастен, — разве что… расстроилась на днях, что её книгу не взяли в клуб… не помню название… — Какую книгу и что за клуб? — мгновенно оживился Игорь. — Понимаете, она занималась не совсем легальным бизнесом… Ей от прабабки досталась хорошая такая коллекция побрякушек и книг. Побрякушки дорого продать не получилось, а вот книги… три из пяти она продала какому-то клубу. И два дня назад вернулась расстроенная, мол, четвёртую не взяли, ибо усомнились в ценности, что ли… — Что же это за книги такие? — Первые издания французских писателей. — Любопытно, — Маринин медленно встал и обошёл стол, упёрся в столешницу поясницей, — вы можете попытаться вспомнить название этого клуба? — Ха… Хал… Хамелеон, может? — Софья нахмурилась и мотнула головой, — она всего раз название говорила и то вскользь. — Может быть, мой вопрос покажется странным, но у вас в родне были евреи? — Да, были. Её дед и мой были евреями по матери, — девушка вдруг побелела, — уж не за это ли её убили?! Ещё и свастика эта! На лице! — Нельзя этого исключать. Софья… — Романовна. — Софья Романовна, а других поводов для расстройства у Марии не было? — Нет. Да и уходила она вчера в приподнятом настроении. — Мы можем осмотреть вашу квартиру и изучить те книги, что она не успела продать? Это очень поможет следствию. — Если поможет — обыскивайте. Игорь вручил девушке визитку и ободряюще улыбнулся: — Звоните, если что-нибудь вспомните. Спустя пару минут после ухода Софьи, Курочкин завёл в кабинет заплаканную упитанную девушку с высоким хвостом из чёрных волос. Она рухнула на стул, растирая слёзы по круглому красному лицу. — Это Сутулова Полина Андреевна. Подруга Марии, — громко произнёс Антон и вернулся за свой стол. — Мы были на дискотеке в клубе «Май» до двенадцати. А потом она сказала, что поедет домой, устала. Я уходить не хотела и она ушла одна, — сразу заговорила брюнетка, хлюпая носом. — Она говорила вам о событиях своей жизни? Её что-нибудь расстраивало в последнее время? — Она ничего такого мне не говорила. В последние дни была весёлая. — Встречалась с кем-нибудь? — Последние полтора года одна была. — Вы что-нибудь знаете о книгах?.. — О каких? — Понятно, — Маринин потёр шею сзади, — нет, стало быть… Она ушла одна с дискотеки? Точно? — Да. Я вышла с ней на крыльцо и она пошла в сторону остановки, я вернулась на танцпол. — Что ж, спасибо и на том. Что-нибудь вспомните — звоните, — и Игорь протянул ей визитку. Когда за Сутуловой закрылась дверь, Маринин плеснул себе чаю. Взглянул на Курочкина: — Пробей по всем базам клуб «Хамелеон». Что за зверь такой. — Будет сделано. Не успел Антон покинуть кабинет, как Игорю принесли результаты вскрытия и отчёт по идентификации почерка. Почерк оказался её. Всё, как под копирку: задушили, затем изъяли язык, нарисовали на лице свастику. Смерть наступила в районе трёх часов ночи. Никакого сексуального насилия, никаких наркотиков и алкоголя. Только на сей раз у Маринина была зацепка. Клуб. Книги. Он набрал номер Фирсова и дружелюбно, но твёрдо попросил: — Пробей мне, будь добр, родословную Вампилова. Да, того, что вчера был найден. Знаю, что просьба странная, но очень нужно. Курочкин, задыхаясь, вернулся через двадцать минут. Протянул следователю листок и с трудом произнёс: — В Москве три клуба «Хамелеон»: детский оздоровительный; книжный и клуб фотографий. Как думаете, какой из них наш? — Узнаем! Я еду туда. А ты езжай в квартиру Меленд и тщательно всё исследуй. Как у Вампилова. Запомни, что за книги она хотела продать: жанр, год, автор. Хоккей? — Хоккей! Удачно вам съездить! — Спасибо. Удача мне точно пригодится, — пробормотал Маринин, вставая и пряча листок с адресами во внутренний карман чёрного пиджака.