***
Дивов проживал недалеко от ВДНХ, в старом трёхэтажном доме, что некогда был дворянским особняком. Белые ангелы выглядывали из-под крыши, их некогда идеальная «кожа» почернела от времени. Колонны тоже потемнели, напоминая мрачных свидетелей времён: роскошное дворянское гнездо сменилось госпиталем, а с 1920 года являлось домом, напичканным коммунальными квартирами. После смерти Сталина и со сменой режима, когда коммуналки начали расселять, мать Дивова со своим престарелым мужем-учёным поселилась в квартире на третьем этаже. Окна её выходили на север, запад и юг. Алла Васильевна Дивова была начинающей балериной. Её пятидесятисемилетний муж считался заслуженным учёным СССР, несмотря на то, что его родители были уничтожены революцией, ибо происходили из древнего дворянского рода. Именно Алла Васильевна занималась просторной квартирой: интерьер её до сих пор был богат на старинные книжные шкафы с книгами, хрусталь на полках, граммофон, коричневые и красные помпезные обои с золотыми вензелями, все стены были завешены пожелтевшими фотокарточками в старых рамах. Дивов ничего не менял. Это Маринин помнил очень хорошо, хоть и давно не был в гостях у друга. В квартире Фёдора всегда царила особенная атмосфера: будуарная, пропахшая кофе, наполненная звуком шелеста страниц… Игорь позвонил трижды. Дверь отворилась. На пороге появился молодой парень: высокий, неплохо сложенный, шатен, чуть узкие голубоватые глаза. На нём были голубая рубашка и тёмно-синие джинсы. — Добрый день. Вы к кому? — улыбнулся приветливо. — Доброго времени. Могу ли увидеть Фёдора? — учтиво ответил Игорь. — Да, конечно. Проходите. Он скоро придёт. Они прошли в просторную прохладную гостиную. Красные обои, а со стен глядят давно умершие родственники и друзья семьи Дивовых. Вон белолицая Алла Васильевна в наряде Снегурочки из одноимённого балета… смотрит грустно. — Присаживайтесь. Сейчас сделаю кофе. Или чай? — парень стоял в дверях, слегка улыбаясь. — Кофе, — лаконично отозвался Маринин, мельком глянув на собеседника. Кто это и что делает в квартире Дивова? Любовник молодой? Игорь усмехнулся своей догадке. Остановившись у большого комода, прикрытого белой ажурной скатёркой, взял в руки рамку с фото. Всмотрелся. На карточке был запечатлён молодой Фёдор с уже пожилой Аллой. Рядом сидели две женщины и один мужчина. Кто это — Маринин не знал. Вернул фото на место и прошёл к кофейному низкому столику из красного дерева. Опустился в старинное алое кресло. Вернувшийся незнакомец поставил поднос на столешницу. Выставил на неё две чёрных чашки с ароматным напитком и блюдце с зефиром в шоколаде. — Вы, должно быть, Игорь? Отец много о вас рассказывал, — шатен опустился в кресло напротив и взял чашку, отпил напитка, — неплохо. Люблю бразильский кофе. — Отец? Не знал, что у Фёдора есть дети, — с долей удивления отозвался следователь и тоже взялся за кофе. Действительно вкусный. — Он тоже не знал до недавнего времени. Моя мать всю жизнь держала в тайне, от кого я родился. Так сложились обстоятельства, что мне удалось найти отца. К слову, меня зовут Богдан. Арохин. — Приятно познакомиться. Давай на «ты»? Я не настолько старше тебя. Сколько тебе лет? — Двадцать шесть. — А мне тридцать три. — Отец был приглашён сегодня в планетарий. Сейчас должен прийти, — Богдан взял с блюдца зефирку и откусил немного, — он мне рассказывал, что вам… тебе… попадались очень интересные дела. А какое было самым сложным? — Быть может, которое я расследую сейчас, — хмыкнув, Маринин отпил немного кофе. — Я слышал о зловещих убийствах. Это страшно, — вздохнув, Арохин откусил ещё немного зефира и посмотрел в окно тоскливо, — ведь у этого убийцы есть родственники, соседи… быть может. А они и не знают, с кем имеют дело… — Это верно. Обычно серийные убийцы прекрасно маскируются и внешне ничем не отличаются от обычных людей. А вот внутри… — Что внутри? — Арохин с потаённым интересом посмотрел на Маринина. — Чернота. Из коридора послышался грохот. Арохин сразу встрепенулся, явно прерывая череду волнительных мыслей. Положил зефир на стол и вышел: — А к тебе Игорь! Ты откуда тащил это? — Да тут недалеко… — Фёдор вошёл в гостиную, внося две больших рамы для картин, — привет, друже! — Привет, — улыбнулся Игорь. Дивов выглядел слегка запыхавшимся. Он поставил рамки у окна. Рухнул на диван и почесал подбородок: — Мой старый знакомый, работающий в планетарии, решил выкинуть рамы. Ну ты только представь! Такие вещи на помойку! Жуть! Я забрал. — Надеюсь, с его разрешения? — рассмеялся Маринин. — Обижаешь! — Да нет! Это ты меня обижаешь. Не сказал, что у тебя сын есть… — Это долгая история, — Дивов рассмеялся смущённо, — звонит мне на работу не так давно некая Галина Масленко. Говорит, вас разыскивает сын. У меня был роман с его матерью, но о беременности я ничего не знал. Теперь, на старости лет почти, обзавёлся кровинушкой. — Да ладно тебе, смущаешь, — в дверях появился улыбчивый Богдан, — но я тоже рад. — Теперь расскажи нам, дружище, как твоё расследование? — Дивов поёрзал на диване. — Туго. Подозревать почти что некого. К слову, я здесь как раз по этому делу… — Маринин чуть подался вперёд, — у тебя огромная и богатейшая библиотека. Мне нужно что-то о свастике, о древних символиках… — Кажется, было нечто такое, — кивнув, Дивов встал и прошёл к застеклённому шкафу. Какое-то время рассматривал корешки, в итоге достал толстый том в фиолетовой обложке и вернулся к столу. — Вот, Игорь. Надеюсь, это поможет в твоём расследовании. Когда Маринин вышел на улицу, ветер уже стих. Солнце золотило деревья. Какой душистый, какой яркий день! Казалось, можно ослепнуть. Игорь уже подходил к машине, как дорогу ему преградила статная фигура. — Привет. Узнали? — стянув с переносицы солнцезащитные очки-авиаторы, спросил Рихбер. На нём были облегающие белые брюки, багровая импортная рубашка «Флазз», белые летние ботинки. «Каков франт» — снова мелькнуло в голове Игоря. — Узнал. Что вы здесь делаете? — прищурился следователь. — Я следил за вами, — задумчиво ответил Михаил, блестя холодными глазами, изучая ими лицо напротив, — потому что у меня возникли кое-какие идеи, касательно дела… Я читал газеты и знаю, что происходит. — Вы кого-то подозреваете? — Маринин склонил голову набок, слушая этот медовые баритон. — Можно и так сказать. Не знаю, насколько всё это оправданно. Я на машине. Но вы, вижу, тоже… — Поехали на вашей. Только отъедем. Остановимся у ВДНХ, и я пересяду к вам. Идёт? — Вполне. Через полчаса они уже стояли на углу какого-то клуба, где собирались неформалы. У крыльца топтались парни в коже, цепях и с ирокезами на голове. Курили и смеялись. — Видите вон того? Самый маленький блондин, — тихо спросил Михаил. — Да. Кто это? — Это скинхед. Известный в своих кругах. Он зазывал меня в свою… организацию. Потому что я немец. Парень всерьёз помешан на «чистоте крови». Считает, что Россия для русских. К немцам ещё относится с уважением, — Рихбер откинулся на спинку, — когда мы с Казанской заключили сделку, я мельком увидел, что она уходит с каким-то парнем. Я вспомнил об этом уже после нашего с вами разговора, тогда и внимания не обратил. И до меня дошло, что этот тип и есть тот, кто пару месяцев назад предлагал вступить в свой клуб. — Ценные показания, — почти восхищённо произнёс Маринин, всматриваясь в лицо низкого блондина. Совершенно простая внешность: выбриты волосы с боков, нос чуть вздёрнут, мелкие черты лица. Напоминает озлобленного зверька, смотрит дерзко, вызывающе. Не смеётся, как остальные. — Как его зовут, знаете? — Сурков Слава. Он мне визитку оставлял, — Рихбер достал карточку из кармана белых брюк и протянул Маринину. Тот взял её и прочитал: имя и адрес того места, где они были сейчас. Ничего не говоря, Маринин покинул автомобиль. Он надвигался в сторону борзой компашки, которая могла наброситься на него стаей диких псов. Он это понимал. Что ж, ему, если что, поможет оружие. — Вячеслав? Могу с вами переговорить? — сунув руки в карманы, громко спросил Игорь. Парни замолчали и как по команде посмотрели на следователя. Некоторые скосили глаза на кобуру, примостившуюся на ремне. — А ты кто? — насмешливо спросил Слава. — Расследую убийство Марии Казанской, с которой вы общались незадолго до её убийства. Возле клуба «Хамелеон», — Игорь неспешно показал удостоверение. Вячеслав сплюнул в сторону и спрыгнул с крыльца. Сунув руки в карманы кожанки, нехотя отошёл в сторону. Игорь двинулся за ним. Отойдя на несколько метров в сторону, они остановились. — Расскажите обо всём, что произошло в тот вечер, когда вы встретились с Марией возле книжного клуба. О чём вы говорили с ней. — Машка? Я её подвезти предлагал. Она отказалась, — блеснул злыми глазами Сурков, — не убивал я её. — Что произошло после того, как она отказалась? — Ничего. Пошла своей дорогой. Я без понятия. — Во сколько это было? — Часов в восемь вечера. — Она была в курсе, чем вы занимаетесь? О вашем клубе? И когда вы познакомились? — Я знал её около месяца. На танцах познакомились. Да, она всё знала. Я к ней подкатывал, она нахер меня слала. Что ещё? — блондин нервно дёрнул плечом. — Слышали об убийствах? Это по вашей части: убийца оставляет на лицах трупов свастику. — Плевать я хотел. Меня это не касается. Моих ребят тоже. Ручаюсь. Адьос. С этими словами Слава развернулся и пошёл в сторону клуба, где его ждали заинтересованные дружки. Маринин вернулся в машину Михаила. — Как успехи? — убавив звук радио, спросил Рихбер. — Да никак. Везде глухо. Отвезите меня к тому месту, где бросили мою машину. Поеду на работу.***
— Послушайте, — заговорил снова Миша, когда Игорь уже выходил из авто, — предложение странное, но… может, поужинаем? — Вместе? — не скрыв удивления, произнёс Маринин. — Ну да, не порознь же, — беззлобно ухмыльнулся Михаил. — Ну, что ж… ладно. Позвоните мне. Номер же я давал. Захлопнув дверцу, он быстро двинулся в сторону своей машины, зажимая подмышкой книгу о древней символике. Его позвали на свидание? Серьёзно? Как это было странно…