***
Жестом он указал девушке следовать за ним. Пройдя пару сотен шагов от злосчастного дерева и обрыва с трупами, они пришли к небольшой землянке. Это был полевой штаб ≪Монолита≫ для проведения спецоперации по возвращению Рыжего Леса. Отослав куда-то вглубь чащобы часовых, Наставник завёл Алису внутрь. Обстановка была спартанской. Скамьями и столом служили ящики из-под оружия и патронов, а во главе этой чрезвычайно милитаристической картины была какая-то сверхсовременная радиостанция с огромным экраном, на котором отображалась карта местности со множеством зелёных точек, двигающихся как-будто хаотично. Только тёплый огонек небольшого походного фонарика нарушал гнетущую полутьму. Монолитовец спустя пару минут гляделок нарушил тревожную тишину. Он мягко попросил Алису поподробнее рассказать, как она попала в Лиманск. Алиса без особого энтузиазма принялась повторять историю. Теперь она заметила, что при упоминании Семёна Электроник хмурился, играл желваками на скулах и плохо пытался скрыть неприязнь к парню. В какой-то момент Алисе показалось, что Сыроежкин больше увлёкся разглядыванием её лица, чем игрой во внимательного слушателя. Взгляд его был полон непонятным ей страхом, недоверием и только там, где-то в глубине голубых глаз плескалась еле различимая радость. С горем пополам закончив рассказ, Двачевская прямо спросила, что творится вокруг и каким образом юное дарование и будущее светило советской науки вдруг оказалось в зловещей организации. Электроник как-то сразу осёкся и потупил взгляд. Алиса подметила, что руки его то и дело дрожат, словно при каком-то припадке. Выглядел он очень напряжённым. — Старшие братья говорили мне, что Лиманск это огромная ходячая аномалия и наверняка он способен к фазовому переходу. Вот только такие совпадения… Сразу скажу, я просто не понимаю, как такое вообще могло произойти. Ты и этот грёбаный Персунов, лагерь тот, ≪Совёнок≫ вроде, да? Слишком много этих ≪случайностей≫... Может быть, слухи о потере ≪Инвентора≫ правда? Или сам ≪Монолит≫ услышал мои молитвы и помог мне встретиться с тобой? — Электроник вдруг стянул перчатку и схватил Двачевскую за руку, а потом взглянул на девушку настолько безумным взглядом, что по спине у неё забегали мурашки, — Я запутался. Не понимаю. Ничего. Ты же ведь… — А-а что я, что? — дрожащим от боязни голосом перебила Алиса, — Успокойся. Всё нормально. — Нет. Ни хрена это не нормально. Может быть, мне сейчас голову тот сраный снайпер из третьего квадрата отстрелил, а ты моё последнее видение перед уходом в свет благодатный. Ну, то есть, ты не должна тут существовать. Тебя нету, понимаешь? А я… Отмучался, получается. Так ведь? — в голосе Электроника звучала паника. — Так, так, СТОЯТЬ! Попридержи коней. Ты что, дурак, совсем что ли? По словам одного моего знакомого, в Зоне всякое дерьмо случается, но почему ты решил, что тебя убили? И почему это ещё я не должна тут быть?! Алё, все реально! Ты жив. Давай я тебя ущипну, что ли? Как мне ещё доказать реальность происходящего?! — Двачевской надоел весь этот цирк и она начинала злиться. Жуткий маньяк и насильник неожиданно обернулся напуганным Электроником, путь и с каким-то нездоровым интересом к ней, и она снова ничего не понимала. — Ущипнуть?.. — Сыроежкин с большим трудом взял себя в руки и вдруг задумался, — Это, конечно, бред, но не безумнее происходящей в данный момент мистики. Скажи мне... Не задумываясь. Предположим, если бы у тебя первенцем была девочка, как бы ты её хотела назвать? И почему? Этот неуместный вопрос явно застал девушку врасплох. Проснулись воспоминания. Скучая вечерами, Двачевская мыслила, даже с каким-то постыдным содроганием втайне мечтала о том, что когда-нибудь у неё может появится настоящая семья. Появится тот человек, которому ей не будет страшно доверить свои тайны и проблемы. С кем она сможет пережить все невзгоды. И наверняка придет тот момент, когда у неё появится ребёнок. Она всегда хотела дочку, не сына. Было множество вариантов, но всё же она твёрдо определилась. — Ли… — начала было Алиса, но Электроник её перебил. — Лилия. Лиля. Ты всегда любила красные лилии. Так ведь? — тон бывшего кибернетика был сейчас таким, словно от ответа Двачевской зависела его жизнь. Алиса только удивленно кивнула в ответ. Электроник задумчиво уставился на девушку, а на душе у него будто бы кошки скребли. Вновь напряжённая тишина и молчание. Алиса, убедившись в безумии своего старого знакомого, мысленно просчитывала пути побега. — Значит, это всё же ты. Ладно, успокойся, тут тебя никто не тронет. И это, я понимаю, конечно, что ты не знаешь, где находится убежище того неверного, но если мои орлы найдут Ульяну, её сюда приведут. А пока жди, я сейчас ≪Бэху≫ вызову и вместе в ≪Центр≫ поедем,— Электроник взял трубку радиостанции и чуть покопавшись с переключателями, принялся разговаривать со своим командованием, — Пересмешник, это Свинец ноль-пять, приём. — Слышим вас, Свинец. Приём. Что у вас там? Псы долговские и в ваших квадратах объявились? — спустя пару мгновений из динамика рации послышался ровный и спокойный мужской голос. — Операция проходит по плану. Квадраты: Б-11, Б-12 и A-11 уже под нашим контролем. Тут всё гораздо интересней. Перехожу на шифрованную частоту, эта информация того стоит, — Бывший кибернетик с каким-то сомнением в глазах взглянул на свою подругу и что-то подкрутил в радиостанции, — Пересмешник, это Свинец ноль-пять, приём. — Свинец, выкладывайте быстрей, а то там у нас в Г-2 долговцы уже залупу свою полоскают. — в голосе неведомого собеседника зазвучали нотки беспокойства и раздражения. — Бойцы мои неверного в Б-11 схватили. Точнее, неверную. Одета в гражданку. Без оружия. По её словам, попала сюда вместе с подружкой и еще одни муднем через Лиманск. Парень и подружка скрываются где-то на пару квадратов ниже нас. С ними может быть еще и сталкер. Возможно, имеют какое-либо отношение к ≪Инвентору≫. Пришлите за нами броник до ≪Центра≫, — Сыроежкин нагло врал, дабы уберечь Двачевскую от допросов с пристрастием и даже как-то стыдливо поджал губы, закончив говорить. — Ждите. — ответ был холоден, словно лёд, видимо, какие-либо новости об ≪Инвенторе≫ были невероятно важны для фанатиков. — Говорит Наставник. Братья, даю наводку! В ваших квадратах могут скрываться неверные! Если встретите среди них одетых в гражданскую одежду, брать в плен! Повторяю! Брать в плен! Не убивать! — Электроник переключился на общую частоту и отдал приказ своим бойцам, шныряющим по окрестностям Рыжего Леса. — Как я поняла, мы сейчас куда-то поедем? Там безопасно? Если Ульянку и Семёна найдут, их не убьют?! — немного спокойней спросила Алиса, чуть выдохнув. — Нет, не убьют. Может быть, Семёна попинают, но подружку твою не тронут. Ну и там, куда нас сейчас отвезут, вполне тихо. Есть хочешь? — Сыроежкин тоже чуть успокоился и достав из закромов землянки термос, налил себе немного странного зеленого напитка. — Семён нездоров, его нельзя... — С ними всё будет нормально, — отрезал Сыроежкин. Повисло неловкое молчание, которое вскоре нарушила Алиса. — Слушай… А ты ведь не рассказал мне, ну… Откуда ты знаешь, что у меня там родинка. И откуда ты вообще... про лилии? — Двачевская скосила свой взгляд куда-то в пол. — Ты точно хочешь знать про это? Просто, понимаешь, по моим догадкам… Ты пока совсем не та, которую я знаю, — бывший кибернетик все с тем же сомнением смотрел на неё. — Конечно же, хочу! Парень принялся копаться в глубинах своей разгрузки. Спустя пару мгновений на столе появился крошечный пластиковый контейнер. Девушка с явным любопытством открыла его и достала оттуда несколько предметов. Первым на глаза ей попалось скромное золотое обручальное кольцо, принадлежавшее, по всей видимости, Сыроежкину, отчего у Алисы сразу появились неясные подозрения. А затем в её руках очутилось несколько странных, потрёпанных фотографий, которые, не смотря на свое плачевное состояние, были аккуратно заламинированы. Алиса была поражена. На фото была изображена она, чуть постарше,одетая в лёгкое платьице. А глаза буквально светились искренней радостью. Вместе с ней на снимке был и Электроник в какой-то строгой форме. Они вдвоём сидели на каком-то кресле. Двачевская, обнявшись с кибернетиком, сидела у него на коленях, и они целовались! На втором фото была изображена ещё более удивительная картина. Банкетный зал, множество незнакомых людей на заднем плане. Алиса в белоснежном свадебном платье. Рядом с ней Электроник, у них на руках те самые золотые кольца. И у неё такая улыбка на лице. Спустя пару мгновений, Алиса заметила, что живот у неё немного выпирает. Третьим снимком оказалось даже не фото, а какая-то картинка, сделанная цветными фломастерами. Неумело, явно детский рисунок. Три нарисованных человечка. Один из них ребёнок. Для того, чтобы было понятно, кто на рисунке кто, маленькая Лиля добавила подписи, но в своём имени ухитрилась сделать ошибку. В голове Алисы множеством противных мошек роились самые разнообразные мысли и догадки. Как? Как такое возможно? Почему? У неё не было никаких ответов. — Но как?! Это я?!***
Сыроежкин начал издалека. Он с отличием закончил школу. Выбирал университет, хотел стать инженером-проектировщиком. Ему нравилось творить. Видеть итоги своей работы. Потому выбрал себе строительную стезю. Учителя пророчили ему большое и, разумеется, светлое будущее. Не поступил. Не хватило баллов. Но Сыроежкин не отчаивался и решил поступить на следующий год. Смог устроиться помощником токаря на завод. Зарплаты вполне хватало помогать своим стареющим родителям и даже на какие-то развлечения оставалось. Жизнь потихоньку налаживалась. Через пару месяцев после совершеннолетия случилось то, что перечеркнуло жизнь Сыроежкина на до и после. В дверь постучался военком. Делать было нечего. Парень решил, что если отслужит, то ничего не случится. Ведь отец пообещал поднять свои связи и запихнуть сына в нормальную часть. Каких-то жалких два года, ерунда. Да и бежать было некуда, Сыроежкина стальной хваткой держала военная машина красного колосса. Пышные проводы со множеством верных и не очень друзей. Военная форма. И побитый жизнью ≪Икарус≫ на остановке около военкомата. Состояние его здоровья предопределило его дальнейшую судьбу. Десант, десантура. В учебке по началу было весело, если не учитывать жёсткого режима, дисциплины и военной мунштры. Множество новых знакомых, знаний и даже навыков. Полгода курса молодого бойца пролетели со скоростью пули. Но очень хотелось домой. Вновь увидеться с родными, посидеть прохладным летним вечерком со своими друзьями, обсуждая новости и увлечения. С переходом в боевую часть всё изменилось. Афганистан горел и плакал свинцовыми слезами гражданской войны. Все отчаянно боялись попасть в адское горнило бессмысленной кровавой войны. Но через пару месяцев партия сказала: Надо. Как гром посреди ясного уральского неба. Безвыходное положение. Хотелось бежать, кричать: ≪Помогите!≫ Но тогда статья за дезертирство и тюремный срок. И только брошенные вскользь слова командиру части, уже стоя на взлетной полосе пред величественной тушей десантного борта: ≪Не говорите маме≫. Провинция Кунар встретила его испепеляющей жарой и белым солнцем. Ночью часто слышались хлопки авиобомб. Месяц на адаптацию. Жаркая, пробитая в нескольких местах полевая палатка. Одинокий кишлак, развороченный пулями былых боев. Кто знает, сколько молодых, необстрелянных, таких же как он ребят отдали свои жизни для того, чтобы он мог там спокойно спать. Снился родной дом и тоскующая мать. Хотелось обратно к себе, подальше отсюда. Ежедневно видеть раненых и убитых в стычках с душманами молодых солдат было невыносимо. Первое боевое задание. Конвой. Припасы и медикаменты для нескольких высот, где воевали их соотечественники. Пустой, безжизненный горный перевал. Засада. Обстреляли с гранатометов и ушли. Раненый товарищ, с которым они успели подружиться, истёк кровью на его руках. Осколок пробил шею. И окровавленный клочок бумаги. Последнее письмо для матери, которое его просили доставить на родину. Иссиня-чёрный густой дым горящей техники, крик и вой умирающих. И не помочь никак. Ближайший медпункт в паре десятков километров. Обрывистые, хрипящие крики командира. И белоснежно чистое афганское небо. Туда уходили души павших товарищей. Первые потери. Навсегда в его памяти останется последний, затухающий вместе с дыханием взгляд. Вновь боевое дежурство на блокпосту. Самым страшным Сыроежкин считал только несколько вещей. Это миномётный обстрел. Слышишь свист и не знаешь, может быть именно тебе летит смертоносная посылка. И плен. Он лично видел несколько тел с небрежно отрезанными ножом гениталиями и головами. Оставляли такие тела в назидание. С того момента, у него в разгрузке всегда лежала граната. Не даться живым. Первые победы. Завоёванные кишлаки и аулы. Он не погиб. А наоборот, закалился в огненной пасти мифического адского цербера. Первые ранения. Рука и ноги. Счастливчик. Он адаптировался. Мстить, убивать - кричала душа. Самый лучший комплимент в его жизни, услышанный в радиоперехвате разговоров боевиков:≪В плен не брать. Убить на месте.≫ Больница, санитарная часть. Опять ранение в ногу. Измолотая в труху бедренная кость. Не успел выздороветь, как и служба кончилась. Домой. Наконец-то! Операция. Сталь в ноге. Долгий период восстановления. Бессмысленная железка в форме звезды. ≪За храбрость≫. Война осталась где-то позади. А кошмары остались. Только вдалеке был виден светлый просвет посреди тьмы. Он все ещё хотел в университет. И только виноватые глаза отца. Не уберег. Не суждено было сбыться мечте. Посечённая осколками воспоминаний душа требовала забытья. И он его нашёл. Алкоголь. Начиналось с посиделок с друзьями, а закончилось многодневными запоями в тусклом одиночестве в крошечной комнатке фабричного общежития. И уплыло, ушло в неизвестном направлении его будущее. Большое и светлое. Он смог выкарабкаться из тёмного ущелья. Не один. Это были даже не его родители и друзья, отрёкшиеся от него во время трудного времени. А та, в которую он был безответно влюблён со своего раннего отрочества. Женя. Почти успешная выпускница филологического университета. Та самая лагерная тихоня-библиотекарша. Тогда он не понимал, зачем она это делает. Но Женя почему-то упорно помогала ему справиться с душевными проблемами, что и дало толчок к отношениям. Он был неисправимым романтиком. Зарплату, ранее спускавшуюся на водку, он теперь тратил на приятные мелочи для неё. Женя, можно сказать, спасла его. Вновь воссияло солнце в его жизни. Появился смысл развиваться и существовать. Для начала он выбрал политех. Строитель. Как и мечтал. Комнатушка сменилась небольшой съёмной однокомнатной квартирой. Весенняя оттепель, тающий снег и её белоснежно-счастливая улыбка. А страна умирала. Билась в последних предсмертных конвульсиях. Но политика и общая обстановка мало интересовали молодую ячейку общества. Ведь теперь их было трое. Закономерным итогом был ребенок. Дочь. Назвали Настей. Бывшие сослуживцы в шутку называли кибернетика бракоделом. Но всё теперь позади. В голове у него билось только нескольких мыслей. Не дать нужде добраться до родных людей и обеспечить их всем необходимым и дефицитным. Был найден выход. При помощи отца Электроник смог устроиться в одну из многочисленных в то время строительных артелей, занимающихся в то время мелким ремонтом квартир. Вечно тихая семейная идиллия продолжаться не могла. Губительный тёмный некроз распада добрался и до их захолустья. Начиналось всё почти незаметно. Клиентов становилось всё меньше и меньше. А с экранов телевизоров лился один мрак. Горел белый дом. Кровавое пламя на этот разжигалось в Чечне, будущей Ичкерии. Благо он был уже в отставке. Да паспорта скоро придется менять. Острые, как бритвы, когти голода потихоньку подбирались и к его семье. Переработки, подработки и прочие неучтённые источники дохода становились синонимом слова ≪работа≫. Сутками он отсутствовал дома. Дочь росла без него. Да и Женя, которая погрузилась во все прелести тихой жизни тоже страдала без внимания. Благо без измен. Почти. В злосчастном тысяча девятьсот девяносто четвертом году, летом, супруга ушла вместе с ребенком. По-английски. Оставив после себя только записку. Ведь вместе с падением режима упали и оковы границ. Множество иностранцев стремилось попасть в прежде запретные края. Как оказалось позже, Женя выбрала себе весьма известного в узких кругах французского режиссера, приехавшего к ним в глушь снимать какой-то документальный фильм. Электронику оставалось корить в своих бедах только себя, ведь он не мог дать своей дочери иностранное образование и прочие блага обеспеченных родителей. А тот ублюдок мог. Впрочем, неудивительно. Для Жени всегда была важнее дочь, чем её отношения и личная жизнь. Вновь мрак и тьма. Бессмысленно было сопротивляться ворвавшейся в жизнь серости и тягости. Опять уходить от проблем. Но алкоголь и прочие запретные зелья больше не были той ≪волшебной дверью≫. Выход нашелся быстро и неожиданно. Контракт. Военный контракт. Окунуться во второй раз в бесконечный огненный океан только зародившейся войны. Да и умирать было уже не жалко. А боевые обещали быть большими. Закалиться. Избавиться от болезненных пут собственных разбитых чувств и несбывшихся надежд. В военкомате на него смотрели словно на умалишенного. Но Сыроежкин упорно гнул свою линию. В десант не взяли, мотопехота. Гранатомётчик. Большую роль сыграла его прошлая служба и травма. На медкомиссии чуть было не развернули домой. К сожалению, или же во благо, контракт был всё же заключен. Где-то вдалеке, на мысленном горизонте уже были видны ожидаемые жестокости, показывающие истинное лицо человечества, укрывающегося под светлой маской цивилизации. Короткая, почти символическая учебка и здравствуй, Ичкерия. Безымянное номерное мотострелковое отделение. А служили с ним все такие же молодые и зелёные парни, что и в Афганистане. Сменился только фон, а смысл остался всё тот же. Пустыня и жара сменилась холодом и густым лесом. Боевики даже действовали теми же методами, что частенько играло Электронику на руку. Но командира от бандитской пули это не уберегло. Пока в штабе бумагомаратели искали замену, Сыроежкина поставили командиром ввиду его опыта в боях. Тут-то его подчинённые и увидели основной недостаток своего ≪руководителя≫. Животная, первобытная и яростная жестокость. И к врагам, и к своим. Почти легендами стали слухи о нем. О своём же лично растрелянном бойце, с пьяной дури покусившегося на чужую женщину, о распятых на детских качелях боевиках с отрезанными головами, множество других кошмарных, чудовищных случаях, сопутствующих этой войне. А причина всех этих зверств была только одна. Электроник мстил. Мстил этому миру за свою загубленную молодость, утонувшие во мраке мечты, разрушенную судьбой семью и совсем не светлое будущее. Огонь стал колыбелью нового человека. Теперь это был уже не тот мягкохарактерный и слабовольный кибернетик. Из тьмы вышел настоящий монстр, знавший настоящую цену человеческой жизни. Двадцать рублей. Столько составляла стоимость одного патрона для его оружия на чёрном рынке. Материальные блага давно перестали его интересовать. Он отрёкся от ≪старого себя≫ и принял таким, как есть. Судьбоносным моментом в его жизни стала схватка с небольшим отрядом иностранных наёмников под пригородом измазанного сажей и кровью Грозного. В тот день он сменил свои знамена. Ибо сама идея, то, ради чего он шёл в бой вновь и вновь, давно прогорела в его душе. Остались только деньги. Лишь ими он мог компенсировать всё то, что у него отобрали. Но он не стал стрелять в спины своих бывших соратников и товарищей. Враги уходили. Всем было понятно, что независимости не видать. А вот импровизированные расстрельные команды озлобленных русских солдат с каждым днем зажимали всё сильнее и сильнее. Жизнь открыла новый виток. Круговертью завертелся новый мир. Смысл снова был тот же. Менялись только декорации. Ангола, Конго, Либерия, Руанда, Курдистан и даже Шри-Ланка для него были не просто словами. Чужой язык, множество приобретённых навыков, а главное - приятный звук хрустящих банкнот, на которых иногда была видна человеческая кровь. Финалом скитаний стала Колумбия и его собственная тренировочная база в глубине джунглей, где он готовил цепных псов для наркокартеля. Пришла новая эпоха его жизни. Не стало родителей. Пришлось на пару недель бросить всё своё партизанское хозяйство и нелегалом вернуться на бывшую родину. Постоять у могил тех, кто дал тебе жизнь и вырастил тебя, и не почувствовать абсолютно ничего. Ни сожаления, ни радости. Сама обстановка его городка, как и всей страны, стала ему чуждой. И бывшие друзья, с трудом узнавшие в псе войны своего пропавшего в Чечне знакомого. Пока он находился в отчем доме, с трудом собирая крупицы былого себя и осколков забытых воспоминаний, Электроник встретил Алису. Повзрослевшую, но остающуюся все тём же маленьким ребёнком. Казалось, само время не могло совладать с тем огоньком вечной молодости, горящим в сердце девушки. Завязалось общение. Но большинство слов было так или иначе про с те самые добрые временами их общего отрочества в этом городке. К несчастью, Электроник сам того не желая, во второй раз совершил ту же ошибку. Между ним и Двачевской завязался лёгкий роман, заставивший немного позабыть о тайных делах за границей. Все способствовало этому. Девушке нравился этот парень. Сыроежкин не лез за словом в карман и вместо каких-либо рассуждений просто молча делал. А вместе с Алисой, он словно вновь становился тем самым пареньком, которому через несколько дней надо было отправляться в армию. И весь ужас остался где-то там, далеко за горизонтом. Давно забытый сладкий ветер былой молодости снова ласкал его разум и душу. Но эти места были чужды ему. Алиса, прознав про его злоключения, с большим трудом уговорила бросить гиблое дело и попробовать начать с чистого листа. Нехотя, даже сожалея, Сыроежкин выбросил спутниковую трубку, с помощью которой связывался со своими руководителями в Колумбии. Но и оставаться в городке он не хотел. Кто знает, наверняка его иноземные начальники пришлют сюда пару шнырей, узнать, что случилось с их весьма ценным инструктором. А во время скитаний по миру, на валютном счете Сыроежкина скопилась достаточная сумма на исполнение его и её мечты. Они тайно и нелегально эмигрировали в другую страну. Морской ветер, теплое побережье. Греция. И небольшой мотосалон, который он открыл для неё. А сам отправился на заслуженный отдых. А отношения кипели и бурлили вовсю. Благоприятные условия вокруг, отсутствие друзей невольно заставили их сфокусироваться только на друг на друге. Ссоры, разлады почему-то проходили всегда мимо них. Электроник понял, что именно с Алисой он хочет встретить свою уже выглядывающую из-за горизонта старость. Спустя пару тихих лет сожительства, Двачевская огорошила своего будущего мужа. Две полоски и четвертая неделя. А он-то, наивный, думал, что семя его уже не способно дать всходы. Как оказалось, он ошибался. И вновь закрутилась жизнь. Сыроежкин буквально с неё пылинки сдувал. Чуть ли не запер в золотую клетку. Несколько месяцев Алиса провела в одной из элитных германских клиник. Роды прошли успешно, ребёнок родился здоровым. Свадьба была весьма скромна. Тогда он понял полный смысл слова ≪бракодел≫. Дочь. Назвали Лилей, в честь любимых цветов Алисы. Поминуя о прошлом, Электроник твёрдо решил, что на этот раз любой ценой не позволит что-бы кто-нибудь смог разрушить их отношения. Своё счастье он не отдаст никому. Ни за что. Настала наконец золотая пора его жизни. Свадебное мотопутешествие в Италию. Ребёнка на первое время отдали на попечение свекрови. Все внимание Сыроежкина было посвящено только Алисе. Шло время. Крепла семья, росла дочь. Она была похожа на мать. Рыженькая, шебутная, ни на секунду не оставалась на месте. Только Лиля начала ходить, так у бедного отца начала болеть голова. Маленькая фурия. Трудности пришли откуда не ждали. Каким-то чудом объявился Семён Персунов. Как оказалось, он и раньше пытался ухаживать за будущей женой Сыроежкина, но из-за своего странного характера завоевать сердце Алисы так и не смог. И, видимо, поняв, что мечта ускользает от него, наконец решился на форсированные действия. Пришлось Сыроежкину поднять свои старые связи. С Семеном обошлись весьма жёстко. Не объявляя какой-либо войны или вендетты. Покушение на убийство. Неудачное. Пуля прошла в паре сантиметров от сердца. Чудом выжил. И потому пропал со всех радаров. Затих на время. Но обещал вернуться. На что Электроник только вслух рассмеялся. Две тысячи четвёртый. Дочери исполнилось шесть лет. Вот только август месяц навсегда станет для него самым нелюбимым месяцем. Алисы не стало. Машина, тихий перекресток. Лиля выжила только с божьей помощью, не иначе. Перелом позвоночника. Его огонёк потерял возможность ходить. Никто не знал, сколько отчаянья и боли Сыроежкин пережил за эти несколько месяцев. Первая попытка самоубийства. В те моменты, пока он витал во тьме, ему казалось, что он разговаривает с самим Творцом. И говорили ему, что пока не настало его время. Нужно было позаботиться о тех, кто ещё не может себя пока защитить. Откачали. Только спустя месяцы реабилитации Электроник понял, каким он был эгоистом. Позволить себе уйти и оставить маленькую Лилю одну в этом жестоком мире. Нельзя, нельзя, ни в коем случае! Первый год был самым тяжёлым. Чувствовать себя проклятым. Обречённым жить со страшной болью внутри. И глядеть в потускневшие глаза дочери. Время тогда казалось, даже текло медленнее. Но главное продержаться. Вместе. Подыскивать замену своей Алисе он не собирался, даже не смотря на множество клеющихся подруг. Он вновь принял себя таким как есть. Через три года, исполненных мраком и серостью, у порога их дома появился человек и сделал предложение, от которого не отказываются. Волосы вставали дыбом от того, что предлагал нежданный гость. Ему предложили вновь вспомнить старое и взяться за оружие. Через неделю Лиля уехала к бабушке и потеряла отца. Уехал в командировку. Надолго. Пред своим отбытием в неизвестные края, Электроник закончил все свои дела. Труп успешного банковского брокера Семёна Персунова нашли с простреленной головой в собственном доме. В одиночестве и посреди пустых бутылок. Ведь один хороший друг из числа местных рассказал Электронику, что в тот злополучный день Алиса втайне шла на встречу с Семёном. Тот смог уговорить её встретиться в последний раз. А дела бывший кибернетик всегда привык заканчивать. На кону стояло здоровье дочери. Чернобыль. Молодая, только закрепившаяся на Саркофаге группировка. Зона - край чудес. Приехал на день, пропал, исчез. А через неделю, в небольшой деревенский домик в глубинке Урала пришёл человек. Совсем другой. И представился для Лили по-киношному глупо. Ангел-Хранитель. В руках у маленькой девочки в инвалидной коляске остался небольшой, светящийся бледным светом стеклянный шарик с темной каймой, который её просили держать у себя на груди. Когда ему прислали видео, где произошло настоящее чудо, то вечно свинцовое небо над Припятью рыдало вместе с ним. Лиля, словно маленький младенец, встала с прикованной к ней цепями травмы инвалидной коляски. Училась ходить заново. Появился смысл нести свою боль дальше. Для полного излечения требовалась не одна ≪Тёмная Душа≫. Боевые соратники сменились братьями, а ≪Монолит≫ принял в свои ряды ещё одну заблудшего и отчаявшегося. Но не все его тайны обязательно знать Алисе. Его Алисе.***
Ульяна и Гильза затаились в густых кустах в полусотне метров от дуба у входа в убежище. И было им страшно. До хладного пота, до дрожи в коленях. Бедная пионерка, кое-как сдерживая слёзы и эмоции вцепилась в сталкера, будто ища в напарнике защиту. Их раскрыли. Благо они догадались забежать к Семёну. Вот только они ещё видели как пара монолитовцев заскочили внутрь тоннеля. Они ожидали конца. — Ну вот как эта дура не догадалась маскировочную сетку обратно на вход-то накинуть! Нахрен она вообще вышла?! — зло прошипел Гильза, всё сильнее и сильнее сжимая рукоятку дробовика. Ответом ему был глухой и еле слышимый всхлип девчушки. Из входа в подземелье показались пару фигур, одетых в городской камуфляж. За собой они тащили избитого Персунова, связанного верёвками. Ульяна вдруг что-то злобно пробубнила и вдруг вскинула ствол своего пистолета-пулемёта, намереваясь выстрелить. Сталкер моментально прервал этот акт демаскировки, выхватив у девчонки оружие и насильно прижав к себе, сразу обрывая все попытки сопротивления. — Перестань! Их надо убить! Они Семёна забрали! Нас же двое! Мы же их в спину убить можем! — не унималась Ульяна, уже на грани истерики пытаясь вразумить сталкера. — Тише, тише… Уля, эти ублюдки всегда сквадами ходят. Четыре человека. Там наверняка ещё двое где-то рядом пасутся. Если мы сейчас спалимся, нам конец. Уходить надо… — завалившись на холодную землю вместе с ней, шептал Гильза ей на ухо. — А им не конец?! Алису схватили уже наверняка. А вот и Семёна тоже! Они их же убьют! Понимаешь?! Расстреляют! — Ульяна беззвучно выла и плакала, уткнувшись ему в грудь. — Тут я не уверен. Ты же видела, они его избили. Он наверняка пытался сопротивляться, получается. Обычно монолитовские сразу без предупреждения стрелять начинают. А знаешь, что из этого следует? Они их в плен берут. Значит Алиса твоя и Семён им зачем-то нужны. Это даст нам время… — сталкер, несмотря на панику, принялся выстраивать у себя в голове какие-то непонятные для Ульяны логические цепочки. — Время на что?! Чтобы мы убежали отсюда, бросив их?! — не выдержала пионерка и приняла попытку вырваться. — Кто тебе, глупышке, сказал, что мы их бросаем?! Мы,наоборот, вытащим их! Метнёмся в Бар, свяжемся с долговцами и приведем сюда пяток их тяжелых квадов. Уж они-то быстро выжгут эту мразь отсюда. Надо только быстрее, пока они Алиску и Семёна не кончили! Пока они там допросы и прочую лабуду мутить будут, у нас есть шанс вытащить их задницы! Нельзя тупить! — всплеснув руками, взволнованно ответил Гильза. — И как нам добраться до твоего Бара?! — уже чуть спокойнее, заинтересовавшись, просипела пионерка. — Как в сказке: прямо пойдёшь, смерть от радиации найдёшь. Налево пойдёшь, через Дикую Территорию обойдёшь… Но там долго, часов пять плутать, — Гильза запнулся, вспомнив про второй вариант пути. — А если н-направо?.. — разглядев его страх, видимый даже сквозь стекло противогаза, тревожно спросила Ульяна, наконец вырвавшись из медвежьих объятий. — В Подземельях Янтаря пропадёшь…