* * *
— Новички, добро пожаловать в Школу Чародейства и Волшебства Ильверморни! Учащиеся — с возвращением домой. «Апэролибране»! Все выстроившиеся вокруг профессора Певерелл ученики, как один, подняли головы на вершину склона, где завитки угрюмо нависших грозовых туч начали распыляться и расползаться по дождливому ночному небу. Изумлённые столь чарующим зрелищем, новички не отрывали глаз от неспешно появляющихся в туманном пространстве островерхих освещённых башен и каменных подмостков, изредка издавая восторженные уханья, словно совы в лесной глуши лауралинов. И только Амадея Яксли, стоявшая ровно по центру, не поддалась порыву лёгкого ребяческого любопытства, решив обратить свой взор на самого профессора. Тонкая, как трость Люциуса Малфоя, седая женщина, явно предостаточно потрёпанная жизнью, показалась юной волшебнице не по летам высокомудрой и дальновидной, но холод презрения она не могла выдать за, хоть ей и присущую, строгость, как не пыталась. Наряженная в свисающую лоскутами, длинную бордовую мантию с золотым гордиевым узлом на груди и причудливо зативой платиновой косой, что, как ручная гадюка, обвивала её шею, Певерелл выглядела крайне чопорно и от того ещё более аскетично. — Первокурсники, сейчас Вас ждёт ритуал распределения на факультеты, остальные — поторопитесь занять свои места в церемониальном зале, директор Фонтейн не уважает расточителей времени, — громко вещала Певерелл, надеясь немного усмирить ошеломлённых видом школы неофитов, — Мистер Волчанов*… — Да, профессор, — мгновенно отозвался темноволосый парень со строгими чертами лица, что стоял по правую руку Амадеи. — Вы, а также мисс Литтл и Яксли, — женщина задержала взгляд на каждом из новоприбывших, — присоединитесь к первокурсникам и будете определены к отдельному дому на общем основании! А теперь, прошу за мной! Около дюжины первокурсников засеменили вслед за профессором Певерелл тихо перешёптываясь между собой. Но Амадея не могла сдвинуться с места, боясь того, что может произойти с ней в стенах замка. А ведь за семь лет до этого момента Амадея так же, как эти крохотные будущие маги, ловила каждое слово учителя, поражалась немыслимым красотам сейчас стёртого в порох Хогвартса, в красках представляла своё великое будущее, в котором она будет как папа. Но в своего отца она превратилась гораздо раньше чем рассчитывала, да и не могла она представить, что овладев волшебной палочкой, своей верной спутницей из вечнозелёного тиса с сердцевиной из жилы дракона, в лавке Оливандера, она будет выпускать из неё стрелы непростительных заклинаний.* * *
Как и предполагала Амадея, новобранцев вели к церемониальному залу через главный вход и монументальную арку со статуями основателей — Изольды Сейр и Джеймса Стюарда*, в то время как остальные двинулись в замок через потайной проход, которых, если верить пожолклым страницам истории становления школы, было не меньше чем в Хогвартсе, а то и больше. Группа первокурсников немного отдалилась, следуя строго за деканом Рогатого Змея, отчего Яксли маршировала вместе с такими же перебежчиками, коим и была сама. — Ты та Яксли, которая баловалась непростительными, — как снег на голову, обрушилась на Амадею, казалось бы, уже обыденная обвинительная фраза, из-за которой она тут же застыла на месте, словно от «Петрификус Тоталус»*. — Не стоит тебе к ней лезть, Христоф, — заметив секундное замешательство Яксли, вмешалась крупная рыжеволосая девушка, которая, если вспомнить слова Певерелл, отзывалась на фамилию Литтл. — Не лезь ни в своё дело, грязнокровка! Ничего не ответив, но явно оставшись до смерти обиженной, рыжая театрально развернулась и поспешила вслед за остальными, напыщенно держа осанку и балетно вытягивая носочки. А ведь эта Литтл даже на вейлу не была похожа, что уж о чистоте крови говорить, зато самомнение и гордыня у неё была куда выше нежели у той же вейлы. — Чего замялась то? Я сказал что-то оскорбительно-новое или ты думала, что о твоих подвигах за пределами материкового Совета Волшебников никто не наслышан? — Ещё слово и... — Амадея вовремя замялась, хоть и явно начинала заводиться, о чём безапелляционно свидетельствовала выступившая напрягшаяся вена на её лбу, — Я невиновна ровно до тех, пока моя вина не будет доказана. — Клянусь своим посохом, что где-то я уже это слышал и, судя по всему, ещё услышу, — Христоф вёл себя довольно развязно, даже учитывая тот факт, что напротив стояла обозлённая жестокая убийца, как он, возможно, сам и предполагал. — Я могу повторить! Яксли собрала в кулак своё самообладание и решила занять самую выгодную позицию защиты — нападение, по другому она просто не умела. Но поведение юного волшебника заставило её остолбенеть от наглости и распущенности, хотя в чём-то это даже пришлось её по нраву. Христоф Волчанов был, наверное, последним человек, который имел право осуждать её, ведь об особенностях обучения в Дурмстранге ходили не просто слухи, их подкрепляли сухие факты, например, биография самого знаменитого их выпускника — Геллерта Грин-Де-Вальда. — Думаю, мы найдём с тобой общий язык, — хитро прошипел Волчанов, сделав привычный для себя поклон, что в аристократических кругах свидетельствовал об уважении к достойному сопернику в дуэле, и подставил руку для Яксли, которая, хитро ухмыльнувшись, ухватилась за неё, условно вступив в коалицию.* * *
«Ты наша кровь, ты наши корни Звездой горящий Ильверморни!»
— Чудесно! Поблагодарим хор и мадам Поллэт! А сейчас я обращаюсь к первокурсникам и новичкам, мы рады приветствовать Вас в нерушимой крепости знаний — Ильверморни! Сегодня Вы станете частью древней родословной и продолжите творить историю магического сообщества не только Америки, но и всего волшебного мира. Помните, в этих стенах можно найти всё к чему стремится Ваша душа — не потеряйте себя на пути к цели! Директор Фонтейн провозгласил традиционную приветственную речь возвышаясь в самом центре огромного гордиевого узла, что неестественно полыхал золотом на мраморном полу идеально круглого церемониального зала. Помещение поражало своими размерами. Оно хоть и находилось на цокольном этаже школы, но было поделено на целые уровни с несколькими рядами балконов по всему периметру, напоминая солнцеобразный бельетаж, с которых учащиеся имели возможность наблюдать за ходом ритуала распределения. Странный факт состоял в том, что сам зал находился на ровном расстоянии ото всех крайних башен замка, а значит фактически был неким магическим ядром всей школы, но при этом не отображался ни на одной карте здания. В отличие от Хогвартса, потолок в Ильверморни не был заколдован под звёздное небо, будучи причудливо расписанным магическими красками, которые размеренно плыли по указанным траекториям, а сердцевиной чествовался золотом литый светоч. Амадея Яксли совместно с остальными дебютантами стояла вдоль южной стены, бок о бок с Христофом Волчановым, который замыкал полукруг, ожидая когда, вышедшая на место директора, профессор Певерелл зачитает первое имя с коричневатого от старости свёртка пергамента с обгорелыми краями, что каждый год проявлял всё новые и новые фамилии. По традиции, тот, чьё имя назовёт профессор, должен стать в центр гордиевого узла и ожидать благосклонности одной и заколдованных фигур, что представляют собой символы факультетов: если рогатый змей проявит интерес к ученику, то фигура начнёт извиваться на пьедестале, а кристалл во лбу змея озарит зал багряным светом; если птица-гром определит своего фаворита, то её фигура начнёт безудержно взмахивать крыльями, словно пытаясь взлететь, глухой звук от биения которых разлетится по всему помещению; фигура кошки-вампуса, узрев в ученике воинственный закал, подымется и пронзит густую тишину неистовым рёвом; пакважды — достанет из колчана стрелу, нацелившись ввысь. — Первое имя — Корнелия Бликкшер! Светловолосая девочка дёрнулась от звука своего имени, отбивающегося от стен и распыляющегося эхом под фресками потолка, но всё же собралась и потопала на центровую точку, хлюпая носом. В этом чистом душой ребёнке Амадея узнала 11-летнюю себя, что точно так же тряслась перед церемонией распределения, боясь не оправдать надежды отца и попасть не на Слизерин. Пара секунд тишины и холл осветил кроваво-красный блеск рогатого змея, а южный балкон завыл одобрительными возгласами. — Добро пожаловать на Рогатый Змей — факультет не просто умных, но и мудрых, — мягко засвидетельствовала своё почтение к крошке декан, — Следующий — Ильфедор Вуд!* * *
Один за другим довольные первокурсники воссоединялись с представителями своего дома, принимая поздравления от учеников и профессоров, пока число ожидающих своей очереди не сократилось до трёх человек. Напоследок оставили только Амадею, Христофа и Марджори Литтл, что не удивительно, ведь первые претендовали на место среди семикурсников и лишь Мардж ждала своей очереди дабы приобщиться к рядам студентов пятого курса. Вестибюль взорвался аплодисментами: — Твоё место среди волшебников факультета Пакваджы, Марджори, поздравляю, — всё так же мягко и по-доброму ответила Певерелл. И когда сияющая лыба Литтл исчезла из виду, профессор вмиг посерьёзнела и даже напряглась, обратив свой взор на следующее имя из списка, заметно сгустились краски в обликах и других профессоров. — Амадея Яксли! Подхваченный эхом, звук имени юной Амадеи разлетелся по церемониальному залу, сопроводившись перекатывающемися в обсуждения перешёптываниями. Только самый ленивый и недалёкий не указал на беспокойную девушку своим кривым пальцем, не сдержавшись поведать её исковерканную историю стоящему рядом товарищу. Яксли попросту негде было искать поддержки и одобрения, из-за чего, сделав лишь несколько шагов навстречу неизвестному, она машинально повернулась к новому знакомому из Дурмстранга — Христофу, который, на удивление, строго, но поощряющее кивнул, странным образом воодушевив блондинку. Амадея проделала путь к центру гордиевого узла совершенно невозмутимо и бестревожно, остановившись и повернувшись спиной к статуям и лицом к Волчанову, заметив боковым зрением ещё одно знакомое одобрительно сияющее лицо со стороны балкона Птицы-гром — Майло. Окончательно собравшись с мыслями девушка вдруг почувствовала дивный холодок в области висков, от чего поморщилась. Она никогда и ни за что не перепутает чувство, когда пытаются насильно вскрыть мысли — легилименция*. С ней уже пытались такое проделать и не единожды, но готовясь к магическим сражениям она прекрасно овладела контрмагией, ведь у неё был едва ли не лучший учитель, какой бы не была её слава — Беллатриса Лестрейндж. Обычно пара секунд в ожидании решения заколдованных фигур-символов факультетов превратались в минуты, а сама профессор Певерелл непонимающим удивлённым взглядом повернулась к директору, который неотрывно вглядывался в умиротворённое выражение лица юной Яксли. В зале висела могильная тишина, ни гласа ни воздыхания. Силы были явно неравны, даже с четырьмя, веками насыщающимися магией, фигурами против неё одной. Не удивило это лишь самого Фонтейна и, пожалуй, Волчанова. Они оба догадывались, что бывшая неназванная пожирательница обладает огромным магическим мастерством при полном неимение границ дозволенности. Секунда и зал пронзил ожесточённый рёв вампуса, от звука которого ученики на первом ярусе балконов сморщились, закрыв ладонями уши, ещё мгновенье и западный балкон разорвался ликующими возгласами и овациями, что даже саму Амадею удивили. — Сегодня к тебе благосклонен вампус. Добро пожаловать, Яксли, — еле выдавила из себя Певерелл, и, встретившись взглядом с молодой, но уже опытной волшебницей, так что лишь Амадея расслышала, добавила: — Когда стены твоей мнимой славы рухнут, ты будешь вознаграждена так, как этого заслуживаешь.