* * *
— Христоф Волчанов! Отзвук от имени последнего новичка из пергамента Певерелл не показался уж настолько раскатистым, как было всего несколько минут назад, и быстро распылился на уровне второго люнета, ни на йоту не привлекая внимания студентов Вампуса и Птицы-Гром. Всё их неукротимое любопытство пало на хрупкую фигуру Яксли, которая не торопясь поднималась по узкой витой лестнице к своим однокурсникам. В голове Амадеи волчком крутились безответные вопросы и мимолётные догадки, что касались использования крайне редкого навыка вскрытия сознания на совсем маленьких и беззащитных детях. Ведь только самые искушённые в магии волшебники способны противостоять легилименции и подавлять свои истинные мысли, чувства и воспоминания, выставляя на показ лишь преднамеренно отобранные картинки сознания или вовсе заглушая прямое воздействие на разум. А ведь даже в книге «Лицом к лицу с безликими»* упоминалась некая ветвь принадлежности легилименции к тёмным искусствам. — Рад приветствовать, Яксли! — Амадее оставалось преодолеть лишь последнюю пару ступенчатых плит, как поток её мыслей бесцеремонно прервал низкий мужской голос с львиной хрипотцой, — Добро пожаловать на Вампус! Высокий бледнолицый парень, как и все наряженный в праздничную мантию, подал Амадее руку в дворянском приветственном жесте, скривив губы в лукавой усмешке. Но как только Яксли, не прерывая зрительного контакта, коснулась холодными пальцами такой же ледяной ладони парня, её словно током пронзило от грохота, который мгновенно взлетел эхом ввысь к светочу, заставив всех присутствующих на мгновенье застыть. — Это поразительно, — не сдержала своих эмоций даже строгая Певерелл, тем самым словно дала привод ученикам с головой кинуться в открытые обсуждения и даже конфронтацию в отдельных кругах, — Христоф, тебе выпала великая честь самому выбрать факультет, ведь каждая из статуй проявила к тебе интерес. В центре гордиевого узла тёмной фигурой возвышался Волчанов, презрительно наблюдая за робкими косыми зырками в свою сторону. Всё ещё продолжая держаться за руку незнакомца, Амадея не сразу ухватила неопровержимую суть случившегося, как не сразу и осознала факт того, что Христоф стал первым за полвека студентом, к которому проявили благосклонность все четыре символы Ильверморни. Вырвав с хищной хватки сокурсника ладонь, Яксли насилу протолкнулась к обзорной части бенуара тут же налетев на острый первобытный оскал Волчанова, упивающегося собственным превосходством.* * *
В трапезном зале столбом стоял дикий шум. После приветствия Агильберта Фонтейна — директора Ильверморни, которое пропустил мимо ушей каждый третий, ученики факультетскими колонами двинулись насыщать пустые желудки праздничным яством. Трапезная во многом напомнила Амадее Большой зал Хогвартса: такие же деревянные столешницы, параллельно расположены друг к другу; огромные золотые подсвечные чаши, идеальной дугой рассредоточены под усеянным фресками потолком вдоль зала; уютный дровяной камин, которому дрова вовсе не требовались. Отличие составляла лишь атмосфера, царящая в стенах школы и изыски оформления, присущие заокеанским чародейским заведениям. — Дай угадаю, — не успела Яксли переступить порог трапезного зала, как услышала приторный голос нового знакомого — Христофа Волчанова, — нахлынули буравящие воспоминания? Не поворачиваясь, Амадея пыталась понять, ждёт ли Волчанов ответа или же действительно знает больше, чем пытается показать. Нависая над её плечом, он был словно бес, шепчущий на ухо страшные вещи, неторопливо отнимая волю. Блондинка не могла уяснить почему Волчанов, которому выпала столь великая честь самому выбрать факультет изо всех четырёх, что проявили к нему благосклонность, не колеблясь ни мгновенья, заявил «Вампус». — Прорицания, — тихо ответила Яксли, — не твой конёк! Пытаясь выглядеть как можно более бесстрастно, Амадея, развернувшись, отвесила товарищу книксен*, колеблясь своим тонким станом, и оставила его наедине со своими демонами. Девушка не хотела окунаться в глубокие думы, надеясь поскорее покончить с ужином и уединиться с толстым фолиантом в своей новой обители, однако к её желаниям вселенная стала прислушиваться всё реже. — Позволь представиться, — едва успела девушка занять центровое место за факультетским столом, её тут же бесцеремонно вырвали из гущи раздумий, —Артур Голдштейн*! — Амадея… — вложив тонкую бледную руку в широкую ладонь собеседника, девушка не успела выговорить собственное имя, как была прервана. — Яксли! — закончил за неё парень. — Знаменитая британская тёмная волшебница, отец которой заключён в Азкабан, в ожидании «поцелуя» демонторов, за пособничество Тёмному Лорду и высшей тяжести преступления против магического сообщества… — Тёмная? — собрав в кулак остатки самообладания, Амадея поспешила вновь примерить на себя уже привычную маску хладнокровия и претенциозности. — И ты и я в этом прекрасно осведомлены, — парировал сокурсник, явно страдавший последней стадией мании величия, — и, пожалуй, вон тот дровосек из Дурмстранга, — Артур тряхнул добротной шевелюрой в направлении фигуры Волчанова. Яксли была сбита с толку уже в который раз за этот вечер, однако всё было достаточно ожидаемо, благо в неё до сих пор никто не кинул «Авадой», возомнив себя великим мстителем. Разглядев нотки замешательства в образе юной ведьмы, парень продолжил: — Надеюсь, тебя сломать сложнее, чем я думаю. Держись меня и проблем не будет, — Артур поднял щедро обрамленный золотыми узорами фиал и, не разрывая зрительного контакта, подытожил, — тебе понравится в Ильверморни! Амадея последовала жесту Голдштейна и коснулась пересохшими губами придвинутого ей кубка. С того момента она не могла сомневаться в том, что сидящий рядом волшебник обладает действительно совершенной отраслью магии — невербальной, и силе своей грешит давать оглас, потягивая терпкое вино, что лишь минутой раньше было ежевичным соком.* * *
— Добро пожаловать в гостиную лучшего факультета Ильверморни — Вампуса! Моё имя — Октавия Рибгебит, я староста. Наш символ — кошка Вампус, самая норовливая и гордая среди зверей. Как и нашего символа, нас невозможно приручить и закрыть в клетке, мы сами себе хозяева и это главное правило: Управляем мы, а не нами! Как вы уже успели заметить, наша гостиная не расположена на общей территории замка, но не расстраивайтесь, к учебному корпусу вы попадёте даже быстрее остальных — тайный проход, пароли к которому знают только ученики Вампуса. Наша стихия — земля, поэтому мы базируемся в корпусах на окраине Тенистого леса, в мрачном тумане которого запрятано тайн больше, чем у Громлайт Мракс и только нам выдалась честь постичь все разгадки. А теперь ближе к теме: Вампус самый знатный факультет в Ильверморни. Мы любим превосходить остальных везде и во всём и каждый раз делаем это. Соперничество в нашей крови, а жажда быть первым, фундаментом заложена на уровне подсознания. Может мы не столь головастые и рациональные, как Рогатый змей — мы хитрее и расчётливее; может не такие взбалмошные, как Птица-Гром — мы идём лишь на оправданный риск и стоим за своих; и, да, мы явно не такие мягкотелые добряки с диковатыми замашками мудрецов, как Пакваджы — мы сильные, властные, победоносные. Нас уважают и нас остерегаются! Мы воины и мы знаем себе цену. Что ещё вам стоит знать: на следующей неделе пройдёт отбор в знаменитую факультетскую команду по квиддичу — «Клык», через месяц — отбор в Клуб дуэлистов. Об остальном вы будете узнавать на информационном стенде в главной гостиной. Карты окрестностей вы получите у других старост: Олимпии Хорвл, Кирбиана Брайта, Лаванды Буллит и Артура Голдштейна. Они же станут вашими сопровождающими и наставниками на первое время, пока не освоитесь. Помните: Вампус ценит индивидуальность и независимость, ловкость и хитрость, стремление и самобытность. Теперь вы часть семьи — не подведите! За правду — силой, и кровь — за кровь.* * *
Амадея Яксли, уютно устроившись на широком деревянном подоконнике спальни, не спускала глаз с тонкого серпа молодой луны в неомении*, что восходил над башнями Ильверморни. Будучи изнеможённой морским путешествием и столь насыщенным вечерним приёмом, она отчаянно нуждалась в хорошем восьмичасовом сне, но просто не могла оторваться от созерцания величественного замка, укутанного звёздной простынёй. Факультетский корпус был расположен поодаль от всех важных строений Школы, что несомненно играло на руку юной Яксли, не желавшей попадать во всевозможные перепалки с правомыслящими недокарателями, кроме того, только со спален Вампуса можно было лицезреть до такой степени несусветную картинность окрестностей Ильверморни. Амадея чувствовала себя в безопасности, однако понимала, что это ощущение слишком опасно для её нынешнего шаткого положения. Ведь любая из трёх, сейчас мирно спящих, соседок по комнате могла кинуть в её кровать «Адское пламя»*, если бы знала как. Но несмотря на множество новых загадочных знакомств и угрожающе косых взглядов, волшебнице не шла с головы профессор Певерелл и её слова:«Когда стены твоей мнимой славы рухнут, ты будешь вознаграждена так, как этого заслуживаешь».
Не то чтобы Яксли ожидала другого приёма или вовсе непредвзятого отношения к своей персоне, но до таких, почти открытых угроз, да ещё и со стороны педагогического состава, она не была готова нисколько. Певерелл… Ей определённо уже приходилось слышать эту фамилию и раньше, но только память не визуализировала перед глазами страницы учебника по «Истории Ильверморни» или вырезки из «Ежедневного пророка». Мысленно она вновь вернулась в родную обитель, провела исхудалыми ледяными пальцами по обшарпанных серых стенах библиотеки, коснулась обветшалых чёрных палитурок мемуаров таких же чёрных волшебников и вот она — «Сказки Барда Бидля». Будучи ещё совсем малышкой Амадея часами носилась по поместью с грубым фолиантом в крохотных ручонках, но полакомиться самой таинственной историей не могла ибо только одна сказка была вылита на шершавые страницы причудливыми рунами. Тогда отец, уставший от писклявого детского лепета, усадил беловолосую малышку на колено и посвятил её в совсем недетскую «Сказку о трёх братьях»* и их встречу со Смертью, где каждый получил по величайшему волшебному артефакту: воскрешающий камень, Бузиная палочка, мантия-невидимка. Но перехитрить Смерть смог лишь один брат, второй раз встретившись с ней как с другом. Видимо, сказки не просто вымыслы трёхсотлетних старцев на почве их умственного помешательства, как всегда думала Амадея, а вправду имеют под собой чуть искажённую подоплёку действительности. По крайней мере, теперь девушка знала одно — Этеса Певерелл не просто декан Рогатого Змея и профессор астрономии, она великая и могущественная чародейка, которая неспроста закинула крючок в поимке тёмного обелиска её души.