* * *
Сны — время для самого страшного, но когда приходит осознание того, что всё это не наяву мы чувствуем истинное облегчение, если только сон не вещий.* * *
— Стой, — отчаянные крики и молитвы буквально проходили сквозь неё, — прошу, не надо! Совсем юная девушка, чей сознательный жизненный путь только начинался, выглядела слишком отстранённо и безучастно, когда её рука, крепко сжимая рукоятку палочки, одну за другой направляла броские ослепляющие зелёные вспышки, что именовались концом для их получателей. Она ничего не чувствовала: ни холода, который царил в вездесущем хаосе, словно сама Смерть пожаловала на дивный пир в её же честь; ни жалости, что с детства с дикого зерна пробивалась сквозь бетонную стену превосходства; ни сомнений, которые порой захватывали её разум, вступая в смертельную дуэль с предрассудками. — Амадея, прекрати! Она забыла собственное имя. Безжизненные тела таких же детей, коим была и она сама, с глухим стуком валились на пол, идеально вписываясь в картину краха, гибели и руин былого дома. Только что она переступила остывшее бездыханное тело совсем ещё сопливого светловолосого, как и она сама, мальчика — Колина Криви. Даже его раскрытые в диком ужасе мёртвые глаза не тронули душу Яксли, что дальше пробивалась сквозь разрушения, нацеливая палочку на очередную жертву. Её глаза застилала жажда крови. — Остановись, — она не слышала слов, — Амадея, — в висках стучало одно — «убить», — Экспеллиармус*!* * *
— Англичане все такие шуганные?! Запыхавшаяся Яксли буквально подлетела на выделенной ей спальной койке, чем заставила пережить кратковременный испуг и своей соседке, что уже проснулась и, сидя на кровати, расчёсывала иссиня-чёрные угольные локоны деревянным, но острым гребешком. Однако у Яксли пред взором всё ещё стояли мертвецкие пустые глазёнки маленького мальчика, который будет преследовать её до гробовой доски. — Нет, — собравшись, Амадея сбросила с себя тяжёлое шерстяное одеяло, и охрипшим голосом ответила соседке, имени которой до сих пор не знала, — пока чай не закончиться. Девушка хихикнула, но увидев, что Яксли до сих находилась в некотором забытье и туманной прострации, нахмурилась. — Кошмары, да? Амадея бросила на соседку холодный косой взгляд, поставив ту тем самым перед фактом — эту тему она развивать не намерена. Яксли прекрасно понимала, что теперь одна стоит на поле боя против туманных воспоминаний совсем недавнего прошлого, а демоны, не теряя ни мгновенья, прогрызают дыры в её хрупком и ненадёжном шаре бесстрастия. — Меня зовут Ливия, если что, — уже явно обиженно кинула в спину покидающей спальню Амадее, которая даже не обернулась, нахмуренная девушка, злостно отбрасывая гребешок. Её утро уже не задалось, а только её ли?* * *
Корпус общежития факультета Вампус оправлялся от сладкого дрёма, неторопко освобождаясь из цепких объятий Морфея. Христоф Волчанов привык подниматься ни свет ни заря, строго следуя уставленному распорядку дня студента Дурмстранга. Первое утро в Ильверморни выдалось для него чуть более насыщенным нежели он мог предположить, мирно и апатично листая «Последнюю схватку Сасквотчей»*, в достаточно богатой факультетской библиотеке. Острый ушераздирающий визг волной разбился о каменную стену просторной комнаты, выбросившись миллиардами отголосков с приоткрытого окна в туманистую лесную чащу. Христов мог поклясться своим посохом, что этот тембр уже слышал однажды, и, отбросив книгу на близ стоящее кресло, бросился прочь из книжного храма на розыск источника ора, громыхнув массивной деревянной дверью. Не успев свернуть за угол коридора гостиной Волчанов резко затормозил, узрев жуткую картину: его новое открытие — чаровница Амадея Яксли, прижавшись к холодной серой стене, колотилась, словно её окрестили бочонком водицы с самых глубин Марианской впадины. Она была не просто напугана, как вейла Шармбатона болгарским тарантулом, она была в ужасе, ведь залитый багряной кровью проход открывал вид на идеально ровную пирамиду из мёртвых тел неизвестных ему животных. — Амадея, — неуверенно окликнул блондинку Волчанов, осторожно подойдя чуть ближе, — это… — Не я! — отрезала девушка, будучи практически на грани истерики и не отводя взора от кошмарной кровавой панорамы. Волчанов молча и неспешно кивнув, боясь спугнуть Яксли резкими движениями, вновь вернувшись к созерцанию трупов хищников. Больше самой ситуации его заинтересовал именно вид животных. Христофу, как заядлому знатоку и любителю хищных тварей, было не по себе, ведь такой вид кошачьих впервые представился его взору. Особи напомнили ему и смесь пятнистого леопарда с доисторическим саблезубым тигром, и помесь вампуса с пещерной гиеной одновременно. Но одно было абсолютно неоспоримо, кто-то постарался дабы именно Амадея увидела, как с их приоткрытых пастей капает вязкая тёмная кровь, рисуя сетчатый лабиринт на мраморном полу. — Это диниктисы*, — едва отойдя от шока, произнесла Яксли, отступив в сторону Волчанова, дабы её не настиг стремительный ручей крови, — это сделано для меня. — Не обязательно… — начал было Христоф, но тут же был бесцеремонно прерван. — Диниктис — мой патронус! — открыла все карты юная волшебница, застав его врасплох. — Этих животных не существует уже порядка десятка миллионов лет, — осипшим голосом добавила Амадея, — такой же был у моей мамы. — Кто-то тут явно знаком с тобой дольше чем я, Яксли, — саркастично, но всё ещё немного отрешённо выдал Христоф, взглянув на трясущиеся тонкие ручонки Амадеи, что-то и дело теребили край тёмной сине-зелёной хламиды с факультетской нашивкой. Под растрёпанными пшеничными волосами Яксли наверняка царил рой мыслей и догадок. Но Христоф, даже будучи закалённым жестокостью, твёрдым и далеко не сентиментальным нравом, почувствовал, что оказался невольно втянутым в её славноизвестную историю, хоть и обещал не только себе держаться на расстоянии.* * *
Завтрак в Ильверморни выдался достаточно спокойным и безбурным. Столешни в трапезном зале ломились от яства и напитков, а облачённые в будничную школьную форму, цвета спелой клюквы, ученики весело переговаривались между собой, ожидая традиционного сигнала мабу*, который оповещал студентов о начале занятий. Амадея Яксли сидела у самого края факультетской лавы, полностью поглощённая утренним происшествием. С головы не шла мысль об умерщвлённых диниктисах, которых достаточно бурно обсуждала небольшая группа девчёнок с её факультета, но особого ажиотажа и паники не разводили. Она чувствовала, что кто-то усердно пытается пробить её тяжелую броню самообладания, подкидывая столь однозначные образы. Сначала сон, в котором она вела Смерть за руку, безэмоционально отбирая жизни, потом — труп животного, что был её патронусом — защитой. Всё это связано красными нитями, возможно предупреждение о приближении опасности, а может и просто подарок от гниловатых ненавистников. — Яксли, Бузиная палочка тебе поперёк горла, — прошипел знакомый голос. Оторвавшись от созерцания переливающейся рдяной жидкости в чаше, к которой даже не притронулась, Амадея перевела взгляд на высокую фигуру недовольного темноволосого парня, что на вытянутой руке держал желтоватый лист пергамента, по-дворянски пряча вторую за спиной. — Здравствуй, Артур! — собрав воедино осколки щедро обрамленной алмазами гордыни маски высокомерия, Амадея уверенно и гонорливо поприветствовала старосту Вампуса, от чего тот скривился в хитрой усмешке, будто ожидая именно такой реакции. — Я твой сопровождающий, а не домашний эльф, — ядовито, но уже ровно начал парень, уложив на столешню лист, в котором было аккуратным механическим почерком было выведено расписание занятий и список литературы, — впредь, искать меня будешь ты! — Твоё самолюбие оставляет на собой слишком длинный шлейф, — в той же манере ответила Яксли и, прищурившись, видала самую мерзкую ухмылку, на которую была способна, тётя Белла давала годные уроки не только в тёмных искусствах, — поэтому с этим сложностей не возникнет. — Острый язычок, — показал белые зубы с едва выделяющимися острыми клыками Голдштейн, усевшись рядом, — я определённо не ошибся в тебе. — Рада, что не разочаровала, — отвернувшись, Амадея сделала большой глоток тёрпкого, с долек горечи, кизилового отвара, боковым зрением заметив, что Артур не отводит глаз, впиваясь в разум хитрым и недобрым взором. Пожалуй, его слова придётся обдумать в порядке очереди. Протяжный рёв мабу известил группы мельтешащих по ярко-освещённому осенним солнцем трапезном зале, с потолка рясно украшенного цветастыми стеклянными фресками, о начале занятий, от чего у высоких бронзой витых ворот сразу же столпились колонны первокурсников во главе со старостами от четырёх факультетов. — Посмотрим, действительно ли правдивы сказания о мастерстве владения палочкой свирепой и наводящей ужас мисс Амадеи Яксли, — Голдштейн вскочил со скамьи, аристократично открыв левую ладонь, дабы помочь блондинке подняться и сопроводить на первое в этом году занятие. — Газеты часто врут, — ухватившись на представленную опору, ответила Яксли, краем глаза заметив на безымянном пальце Артура, до тех самых пор значившееся уничтоженным, кольцо Марволо Мракса*, — я куда более опасна.