"Хорошие люди уходят, но имена их бессмертны". Испанская пословица
Ему всегда снилось одно и то же: затягивающая холодная вода, ее жадная потребность затащить в черную глубину свою жертву. И он всегда этому сопротивлялся — не относясь к тем, кто легко сдается, он всегда сражался за свою жизнь. Ледяная вода притупляла ощущения и лишала остатков сил. Очень быстро — и одновременно, как в замедленной съемке — водяная поверхность стала отдаляться все больше и больше, и подступила паника, а тело все медленнее и медленнее утаскивало в темноту. Шерлок вырвался из сна с криком "Джон!". Он сел на постели; лоб покрывал пот, пижама неприятно липла к телу. Это была еще одна причина, почему он не желал спать: он ненавидел сны. После трех дней бессонницы его начал предавать "транспорт" — дожидаясь, когда Шерлок наконец отключится, он затягивал детектива в кошмары. Шерлок поднял к лицу дрожащую руку и потер глаза, одновременно стараясь успокоить дыхание. Будь здесь Джон, он бы хорошенько встряхнул Шерлока, выдергивая его из кошмара. Потом подождал бы, пока частое дыхание друга успокоится и, позевывая, объявил бы: — Давай выпьем чая. Прижав руку к груди, Шерлок обвел взглядом пустую квартиру. Джона здесь не было. Джон мертв и уже не вернется. Но Шерлок все равно верил, что это не так. Просто не мог не верить. С того затонувшего корабля спаслись единицы. Часть выживших упоминала невысокого светловолосого мужчину, который помогал женщинам и детям перебираться в спасательные шлюпки. Это наверняка был Джон, безрассудно отдавший кому-то свое место на спас-плоту. Бывший солдат, вероятно, спасал с корабля всех, кого только мог — до самого последнего момента, когда судно целиком погрузилось под воду, затянув оставшихся внутри в сводящую с ума темноту. Вода... говорят, это самая легкая смерть. Но Шерлок отчего-то не находил в этой мысли ни малейшего утешения. Без Джона время стало пустым и тягучим, как это вообще возможно? Сколько и как оно проходило, обычно не представляло для Шерлока никакой важности, но сейчас он откуда-то знал. Он знал, что прошел один месяц, тридцать дней и шесть часов с тех пор, как поступило сообщение о смерти Джона. Шерлок решил, что если он пойдет на похороны, это будет означать, что Джона действительно больше нет. У него было ощущение, что он может убить Джона одним своим присутствием на церемонии. А если он на нее не пойдет, то можно притвориться, что друг просто уехал в отпуск, ушел на работу или отправился к своей сестре-пьянице. Но в итоге, Шерлок все же пришел. Он смотрел, как плачущие Гарри и миссис Хадсон идут за гробом. У церкви стояли солдаты. Шерлок не пошел внутрь и на кладбище он тоже смотрел на церемонию с расстояния. Смотрел, как топчутся вокруг друзья Джона, стараясь углядеть опускающийся в землю гроб. Но это был пустой гроб. Пустой. Майкрофт оплатил все расходы, не поскупился ни на какие траты. Это должно было послужить некоторым утешением, но младший Холмс обнаружил, что это нисколько не смягчило боль. Сам того не желая, Шерлок пустился в наблюдения за церемонией; это было его умение, и владел он им в совершенстве. Когда все разошлись, у могилы остался один лишь Лестрейд. Тот постоял с четверть часа и, сгорбив плечи, медленной поступью пошел прочь. Только после этого Шерлок все же подошел к могиле. Он прочел вырезанные в гладком сером камне четкие буквы и подумал, не сам ли Майкрофт выбирал эту эпитафию. Под именем и датой рождения Джона было выбито: Хорошие люди уходят, но имена их бессмертны Джон был лучшим из всех людей, очень хорошим человеком, и никто бы никогда в этом не усомнился.* * *
Снившийся Джереми Андерхиллу сон всегда проходил одинаково: на крыше был какой-то мужчина, а он сам беспомощно внизу стоял на дороге. Он не слышал разговора, не мог различить слов, но откуда-то знал, что это прощание. Они прощались, и неважно, что будет сказано, этот молодой парень все равно прыгнет с крыши. И каждый раз он прыгал, а доктор Андерхилл просыпался от крика. Он знал, что кричал во сне: у него болело горло и хрипел голос. Оглядев скудно обставленную комнату, Джереми невольно испытал ощущение потерянности. "Это мой дом, — мысленно сказал себе он. — И моя жизнь". За эту комнату ему надо было благодарить милого хозяина, жившего этажом ниже и безумно обрадовавшегося возможности ее сдать. Минуло уже около двух месяцев с тех пор, как доктора Андерхилла выбросило на берег морскими волнами. При нем не было никаких документов — только чемоданчик, за который он цеплялся, имел метку "Доктор Джереми Андерхилл". Имевшийся в деревеньке врач заверил Джереми, что память к нему должна вернуться, и власти уже оповещены о том, что он жив. Как оказалось, Джереми направлялся именно сюда, в эту деревню, чтобы занять место старого доктора. Хотя он не был уверен, что имеет на это право — ведь он не помнил, как соглашался на эту должность. Как не был уверен в своем праве лечить пациентов, страдая потерей памяти. Однако, когда доктор Франц стал проверять его знания, Джереми обнаружил, что точно знает, как пользоваться инструментами и что отвечать на вопросы. Выходило, что он потерял лишь воспоминания, но не свои навыки. Это казалось бессмыслицей, как и вообще все эта история. Еще одним любопытным фактом оказался шрам на плече. Когда Джереми его получил? И почему он не может вспомнить? Была ли его жизнь ужасна? Был ли он хорошим человеком или плохим? Насколько Джереми понимал, у него не было ни семьи, ни родных. В чемодане не нашлось ни одной фотографии, хотя, возможно, они были в каких-то других вещах, которые утонули в море. Тем не менее, за ним никто не приехал; значит, он все же был одинок. Возможно, именно по этой причине он решил переехать в городок на таком отшибе. Каждый раз, когда он задумывался о семье, перед глазами вспыхивали картины из кошмара с человеком на крыше. Может, это был не сон, а реальные события, сохранившиеся в его памяти? И не бежал ли он, в таком случае, от них и того, что они влекли за собой? Джереми покачал головой и протер глаза. Он решил подняться и сделать себе чашку чая. Хотя было бы неплохо еще поспать. У него три часа до поезда в Лондон, которые не хотелось провести на ногах. Глянув в свою кружку, доктор вздохнул. Хотя нет. Он взглянул на стол и осознал, что сделал две чашки чая. Он часто так делал. Интересно, для кого он раньше делал вторую чашку? Эти люди его искали? Или они давно мертвы?* * *
Майкрофт наблюдал по монитору, как младший брат снова вышагивает по квартире. Покачав головой, он отвел взгляд от изображения. Старший Холмс всегда знал, что Джон составлял с его братом единое целое. Джон был якорем, и без него Шерлок чувствовал себя потерянным. Майкрофт задумался. Да, доктор Джон Ватсон ушел навсегда и уже не вернется. По непонятным причинам старший Холмс до сих пор подсознательно ожидал застать Джона сидящим в 221Б или идущим по улице, готовым к собственному "похищению". Он стряхнул эти мысли и глотнул еще скотча из почти опустевшего стакана. Пережить похороны было тяжелее всего — не считая самого сообщения о смерти Джона. Большинство присутствовавших искренне оплакивали доктора, хотя некоторые пришли ради шоу. Майкрофт сделал все возможное, чтобы не допустить прессу, но заголовка ПОХОРОНЫ ГЕРОЯ-БЛОГЕРА во всю первую страницу избежать все равно не удалось, так же, как и тиснутой фотографии опускаемого в землю гроба. И Майкрофта отчего-то это разозлило. Он знал, что Джон ненавидел шумиху. Или возненавидел бы. Если бы труп мог что-либо ненавидеть. Майкрофт отпихнул эту мысль в сторону; его переполнял гнев от одной мысли, что кто-то наживался на смерти хорошего человека. Он вздохнул и перевел взгляд обратно на монитор. Шерлок так и бродил по квартире. Все были уверены, что Шерлок придет на похороны, но когда началась служба, а детектив среди присутствующих не обнаружился, люди начали задаваться вопросом, а были ли эти двое соседей вообще друзьями. Майкрофт знал, что Шерлок все же приходил — прячась в тени дерева, слушал пустые слова нанятого священника. На церемонии присутствовали друзья и родственники — точнее, единственной родственницей была пьяная сестра Джона, и Майкрофт приказал проследить, чтобы она благополучно добралась до дома. Это самое меньшее, что он мог сделать для доктора. В конце концов, тот сделал бы для него то же самое. Майкрофт ненавидел сантименты и уже какое-то время старался избегать мыслей о покойном докторе, пытаясь оставить его в прошлом. Но именно в такие тихие минуты между работой и сном в мысли Британского Правительства как-то просачивались воспоминания о Джоне Ватсоне. Он налил себе еще скотча и, откинувшись в кресле, задумчиво уставился на стул по другую сторону стола. Сколько раз он "похищал" светловолосого доктора? Сколько раз этот человек сиживал вот здесь со своей раздраженной улыбкой? Майкрофт подумал, что завтра же избавится от этого стула. Это решит проблему. Он еще раз глянул через стол поверх своих рабочих бумаг. Часы отбили три пополуночи.