Смерть? Жизнь? Что же...

От чего время столь непонятно? Казалось бы, прошло всего три недели с ареста Расиэля, а с другой стороны, уже целых три недели жизнь идет немного другим чередом. Непостижимым образом нам с Бельфегором удалось полностью оправдаться перед следствием, во многом благодаря Мукуро, так старательно меня защищавшему, поверив в нашу историю. Да и семпай, примерно зная, что мог наговорить полиции Расиэль, придумал во всех подробностях правдоподобную историю, в которую даже я почти поверил, будто все действительно так и происходило. Вопреки всем объявлениям в СМИ, всем телепередачам, в которых обмусоливали поимку Потрошителя, и его жизнь в целом, хоть и было официально заявлено полицией о непричастности Бельфегора к смертям людей, люди стали относиться к нему отвратительно, с опаской. Мне тоже досталась своя толика ненависти, непонимания и сомнений со стороны других. В институте, из-за моей выделяющейся внешности, все знали, что я постоянно, и довольно близко, общался только с Расиэлем. Мне, в общем-то, плевать на суждения этих людей, правдивые они или нет, но из-за всех этих давящих взглядов первую неделю на учебе я и появиться не мог. Мне хотелось самому взять стилеты Бел-семпая и распотрошить их всех. Но меня останавливали слова, сказанные мне когда-то Бельфегором: «Ты не захочешь, чтобы жертва Расиэля была напрасной...» Приходилось смириться и перетерпеть все это. В конце концов, отношение ко мне не составляло и десятой доли неприязни к Бел-семпаю. Везде, куда бы он не пошел, на него были направлены ненавистные взгляды. Окружающим плевать, брат Бел-семпай «Потрошителю», или же еще кто. Все они видели перед собой лишь внешность известного убийцы. Да, они и не подозревают, что перед ними действительно маньяк, а в тюрьме на самом деле близнец, но и все они могли бы хоть немного подумать головой. Возможно, тогда бы они поняли, нельзя осуждать каждого, кто похож на Расиэля. Его не столько задевали все эти предубеждения окружающих, сколько вина перед братом за свои же поступки, безвыходность ситуации. Бельфегор перестал выходить на улицу, буквально отрезал себя от внешнего мира. Продукты и другие необходимые вещи приносил ему я, просиживая много времени рядом, чаще всего в молчании, и все же безмолвно поддерживая. Квартиру Рас-семпая продали через моего знакомого риэлтора, вещи же временно перевезли ко мне. Из-за перевозки всего этого, даже мелкого бесполезного хлама, и занятости на работе, уже два дня не заходил к блондину, в пустующий дом. Я проснулся среди ночи, и понял, что все идет по плану. Все это часть чертового плана Расиэля по прекращению убийств, по изменению жизни младшего брата. Вот только, он, возможно, не учел привязанность между ними двумя. Я даже немного завидую. Обо мне никогда так сильно никто не заботился, не переживал. Уснуть не получится, в институт только ко второй паре. Заняться нечем. Бесцельно блуждая по квартире, спотыкаюсь о коробки с вещами из квартиры друга. Вспоминаю, в которой из них был большой фотоальбом, достаю его, и иду на кухню. Налил себе крепкий кофе, принялся за просмотр. Похоже, в этом альбоме собраны самые дорогие Расиэлю фотографии, начиная еще с детства. На самом первом фото были статный мужчина и красивая женщина, держащая на руках два небольших свертка, из которых виднелись маленькие блондинистые головки. Из последующих фотографий можно было будто наблюдать за жизнью близнецов. Здесь им три года, об этом говорит большой аппетитный торт, с открыткой из шоколада. Счастливые, беззаботные лица. И, главное, отсутствие челок, так что теперь я знаю какие у них глаза. У одного из них насыщенного голубого цвета, я бы даже сказал синего, у другого ярко-зеленые, даже ярче моих. Интересно, кто из них кто? В таком юном возрасте непонятно, они совершенно одинаковы. На фото они были с разными людьми, в разных местах. Челки у них появились годам к семи. И все больше попадалось фотографий только с одним близнецом. Не сложно догадаться с кем именно, это же альбом Расиэля. И снова пошли фотографии с обоими братьями. Уже подростки, но различить кто из них кто все так же сложно, остается только догадываться – длинные челки, у обоих прямые волосы. Но так же на фото стал часто мелькать еще один парень. По более ранним снимкам можно понять, что он их друг детства, вряд ли родственник. Спокойное безразличное лицо, фиолетовые глаза и волосы, татуировки-треугольники на щеках. Переворачиваю на следующую страницу, уже по первой фото на ней можно различить братьев. У Бельфегора начали завиваться на концах волосы, появилась полосатая кофта. В руках до боли знакомые мне стилеты. Последняя фотография в альбоме, хотя до его конца еще далеко. Близнецы, явно злые друг на друга, сидят по разные стороны стола, на котором стоит торт с двадцатью свечками, на стене, за их спинами, плакат, нарисованный кривыми руками «С Днем Рождения, близняшки». За просмотром альбома было выпито несколько чашек кофе, наступило утро. Не спеша принял душ, собрался, пошел в институт. Вечером надо зайти к Бел-семпаю. Все же я беспокоюсь.