«Влюбиться не значит любить. Влюбиться можно и ненавидя» — Фёдор Достоевский
С моего прибытия прошло около двух недель, и все эти дни я старательно избегаю мистера Нортмана. Почему? Потому что я, как самая настоящая идиотка, влюбилась в него. Я влюбилась в Эрика, мать его, Нортмана. Я не знаю, когда это случилось, видимо, я проглядела этот момент. Потому что раньше я не испытывала к этому человеку ничего, кроме ненависти. Как говорится «от любви до ненависти один шаг». Я не нашла ничего изобретательнее, чем избегание проблемы, то есть Эрика. Сегодня был совершенно обычный вечер, который не предвещал ничего плохого, я пошла в свою комнату, открыла большое окно и ушла в ванну, когда я вернулась, то на кровати обнаружила Нортмана. — У тебя всегда окна нараспашку открыты? Чёрти кто мог ввалиться. — Чёрти кто и ввалился. Зачем ты здесь? — Ну, я пришел проведать тебя. В баре ты не появляешься, тебя не слышно, не видно. Я уже начал волноваться. — Ну, как видишь, я ещё жива. Так что, может, свалишь из моего дома? — Долго ты там собираешься стоять? — Я прошла к своей кровати и села по-турецки. Мы сидели несколько минут молча и просто смотрели друг на друга. Первым тишину прервал Эрик: — Знаешь, я думаю, что нравлюсь тебе, — сказал он это на полном серьёзе. — Знаешь, я думаю, что ты много о себе возомнил. — Я тебе нравлюсь? — Нет! Не нравишься. Скорее, ты мне противен. Ясно? — Адель, в немецком языке есть слово «hassliebe». Если по словарю, то оно переводится как «чувство, колеблющееся между любовью и ненавистью», — немного помолчав, Эрик продолжил, — ты говоришь «нет», но твоё сердце говорит «да», — и правда, моё сердце было готово выпрыгнуть из груди. С этими словами он просто исчез, как и всегда. Эрик — мастер по порче настроения, загнать меня таким вопросом прямо в угол. Он нравится мне, но могу ли я быть в нём уверена?***
Следующим вечером я прибыла в «Fangtasia», чтобы разыскать Пэм. Я никак не могла понять, куда она пропала, то она ошивается постоянно в клубе, а сейчас как сквозь землю провалилась. Отыскав кабинет Эрика, я зашла туда. И уже хотела что-то сказать, но увидела «потрясающую» картину: Эрик прижимал к стене какую-то девицу. — О, Боже, — только и успела я сказать. Захлопнув дверь, я почувствовала, как на глазах сразу же навернулись слезы. Кое-как дойдя до машины, я завела её и уехала. Остановившись у обочины, я дала волю слезам. Чёрт, было так больно. Сердце буквально разрывалось от боли. Почему? Почему я его ревную? Мы ведь даже не встречаемся. Между нами ничего нет. Проплакав где-то минут десять, я посмотрела в зеркало заднего вида и ужаснулась от увиденного: красные глаза от слёз, потёкшая тушь, торчащие в разные стороны волосы. Одним словом — ужас. Я уже хотела отъезжать, как перед моей машиной появился Эрик, я несколько раз посигналила, но он даже не шелохнулся. Он вальяжной походкой прошел к моей машине, открыл дверь и уселся рядом со мной. — Ну, и что это было? — Он с интересом начал разглядывать меня. — А что было? — Адель, прекращай строить из себя дурочку. — Чего ты хочешь от меня, Эрик? — Правду. — Мне нечего тебе сказать, — в носу неприятно защипало, а на глазах вновь застыли слезы, я шмыгнула носом. Конечно же Нортман это заметил и внимательно посмотрел на меня. — Ты что, плачешь? — Что? Ещё чего! — Тогда посмотри на меня, — я взглянула на Нортмана своими и без того красными глазами. — Ну вот, ты плачешь, — подытожил мужчина. — Серьезно, Шерлок? А я-то думала, что это за жидкость льется из моих глазных яблок. — Ох, с тобой просто невозможно! Из-за чего ты убежала? — Не из-за чего! Просто так, — некоторое время он просто молчал и… изучал меня? А потом неожиданно он заговорил. — Ты убежала из-за той девицы, да? Ты думала, что я и та девица? Адель, да ты приревновала меня! — Нет! — А чего ты злишься? Ты сама сказала, что тебе все равно. — Я злюсь, потому что мне не всё равно, Эрик! И это убивает меня! Буквально выжигает мне сердце! Мне больно, понимаешь ты это или нет?! — Сказала я это на одном дыхании. Он посмотрел на меня как-то по-другому. Он притянул меня к себе и поцеловал. Поцелуй получился страстным и властным. Даже собственническим. Мы оторвались друг от друга, я пыталась восстановить дыхание, а он смотрел куда-то вдаль... Создалось впечатление, будто бы он кого-то выглядывает. — Эрик, что там? — Шепотом спросила я. — Там, кажется, кто-то был. Я пойду посмотрю, ладно? — Он уже собирался выйти. — Нет, Эрик. Там может быть опасно, — я держала его за руку. Он мягко «скинул» мою руку. — Детка, я тысячелетний вампир, тем более шериф этого округа, никто не посмеет причинить мне вред. Не переживай, я скоро вернусь. — Хорошо. Будь осторожен, — он ушел, куда-то вглубь леса. Я хотела выйти, но мой дар подсказывал мне, что это не лучшая затея. Эрика не было уже несколько часов, я не на шутку начала переживать. Совсем скоро рассвет, а его всё нет. Я уже вышла из машины и хотела пойти за ним, как он собственной персоной вышел из леса весь в ранах, в крови и в ожогах, а из живота у него торчала огромная ветка, он дошел до дороги и рухнул, я тут же подбежала к нему. — Эрик, ты слышишь меня? Эрик! — Я вытащила ветку и положила её недалеко от себя. — Давай же, ну! Эрик! Да что же это такое?! — Кровь лилась из раны, я понятия не имею, что это за чёрт. Почему он не заживает? Я начала лихорадочно соображать. Я прислонилась к его груди. Сердце не билось! А оно вообще бьётся у вампиров? Чёрт, технически они мертвы, так что вряд ли. Схватив ветку, я порезала себе руку и поднесла её ко рту Нортмана, тот с жадностью начал поглощать плазму, вскоре он оторвался от перекуса и внимательно посмотрел на меня. — Спасибо, — сказал он более бодро. — Не за что меня благодарить. Что там произошло? — Проговорила я это заплетающимся языком, голова начала кружить, и вдруг все потемнело. Наверное Эрик выпил больше положенного, и мой организм такого не выдержал, просто замечательно…