Я всё ещё дышу...

В клане Ветра не было известий от главы Сон Хака долгое время. Гонец из дворца сообщил о смерти императора и принёс приказ от лорда Су-Вона о том, что люди Ветра не должны покидать клан, до выяснения всех обстоятельств, якобы предательства их главы. Только Мундоку и Тае-Ву разрешили присутствовать на похоронах, и то дальше прощального зала их не пропустила охрана. Сколько не пытался Мундок что-то выяснить про своего внука, про принцессу Йону и о смерти Ила, все повторяли одно и то же: генерал убил императора. Но подробностей никто не знал, и того, где сейчас находится Сон Хак — тоже не знали. Все только строили предположения. В последующие дни ему было отказано во встрече с лордом Су-Воном. Мундока, бывшего генерала и главу клана, даже не пустили в ворота дворца, ссылаясь на приказ лорда впускать только глав кланов и их непосредственных помощников. И, так как старый генерал не относился ни к тем, ни к другим, ему пришлось временно отступить. Выход был только один, лишить Хака звания главы клана и избрать нового, но так не хотелось этого делать. Ведь это тоже было своего рода предательством, хотя в нынешних обстоятельствах Хак бы простил его и даже согласился бы с ним. С такими мрачными мыслями и болью в сердце за любимого внука, да и за принцессу тоже, Мундок вернулся в гостиницу, где его ждали Тае-Ву и самый быстрый и ловкий воин клана, Хан-Дае.  — Господин Мундок, вы смогли ещё что-нибудь выяснить про генерала Хака? А с принцессой виделись? — почти хором произнесли парни.  — Нет. Ничего, кроме того, что уже знаем. Меня даже к дворцу не пропустили, так что — ничего, — с грустью произнёс бывший глава клана, вспомнив бледную осунувшуюся принцессу Йону, которую видел лишь на похоронах императора, и то издалека. Ему даже не разрешили подойти к ней, чтоб выразить соболезнования и поддержать, а ведь она была как внучка для старого генерала. При этих воспоминаниях Мундок смахнул ладонью одинокую слезу, скатившуюся по щеке. Тае-Ву и Хан-Дае больше не задавали вопросов, ведь у них тоже было тяжело на сердце, не то, что у состарившегося Мундока.  — Так! — резко хлопнув в ладоши, нарочно громко произнёс Хан-Дае. Выводя из тяжёлых раздумий остальных. — У меня появилась идея. А что если мне попробовать пробраться хотя бы на территорию дворца и попытаться разузнать хоть что-то? Ведь я самый ловкий и быстрый. «Хлоп!» — раздался смачный звук в комнате. После таких наглых заявлений и хитрой улыбочки Хан-Дае получил нехилый подзатыльник от старого генерала.  — Хан-Дае! Это не шутки! Мы не в клане Ветра, где ты можешь делать всё, что угодно. Если тебя поймают, казнят на месте и под удар попадёт весь клан за шпионаж. Я не хочу потерять ещё и тебя! — старик разозлился. А после прибавил, уже более мягко, с теплотой во взгляде и легким ехидством: — Спасибо, Хан-Дае, что готов отдать свою жизнь за Хака, но ты мне пока ещё нужен живой.  — Эй, что ещё за «пока ещё»! — с притворным возмущением и улыбкой воскликнул Хан-Дае, потирая свою шею. Он был рад, что смог хоть ненадолго отвлечь старого генерала от тяжёлых мыслей.  — Хотя, идея не плоха. Хан-Дае, разрешаю тебе немного пооколачиваться возле ворот и у ограды замка, может и правда какой стражник проговориться. Но на территорию дворца ни ногой! Ты понял?  — Да, господин Мундок.  — А мы с Тае-Ву обойдём торговцев, может какая информация и просочилась. Тае-Ву только молча кивнул в знак согласия. Кстати, своей молчаливостью и рассудительностью он очень был похож на Хака, многие в клане это подмечали.

***

Хак пришёл в себя только на следующие сутки, по крайней мере так он услышал от охранников. Голова сильно болела, его подташнивало. Хорошо же его приложили. Во рту пересохло так, что он даже не мог его открыть, чтоб попросить воды. Он лежал на боку на чём-то очень холодном. Руки и ноги сильно затекли, так как были закованы, причём руки были заведены за спину. Генерал пошевелил пальцами, которые, казалось, совсем не чувствовал: «Двигаются. Значит омертвение тканей мне пока не грозит». Голова жутко болела, тошнило, перед глазами всё плыло так, что рассмотреть, где он находиться, не представлялось возможности. Да и совсем тусклый факел, висевший далеко у двери, не освещал даже половины помещения. Хотя, видимо это помещение было довольно просторным, по крайней мере Хаку так казалось. Вошёл охранник — это был здоровенный мужик, ростом как Хак, но гораздо шире в плечах; возраста примерно лет 40; с лысой головой и пышными усами. Он приподнял генерала и, приставив к губам флягу, тихо приказал:  — Пей! В голове у Хака промелькнула мысль о яде: «Хотя, если хотели убить, уже бы проткнули мечом, — решил про себя Хак и начал пить. На вкус было отвратительно, вода была почему-то сладковата. — Всё-таки что-то подмешали». Охранник вышел. А Хак начал проваливаться в беспамятство, но при этом голова немного успокоилась и уже почти не тошнило. Когда он снова пришёл в себя, вокруг была тишина, было слышно лишь шипение факела. Сколько прошло времени, он не знал. Голова по-прежнему болела. В «камере» было ощутимо прохладно, этого бы генерал Хак не почувствовал, если бы мог двигаться. Но сейчас, когда руки и ноги скованы, возможности согреться не было. Почему же так холодно? Хак понял, когда огляделся. Он лежал на полу, его окружали кирпичные стены. По неприятному затхлому и сырому воздуху генерал понял, что, скорее всего, он находится под землёй. Дверь железная и, по-видимому, толстая и массивная, так как из-за неё не доносилось ни звука. Он не мог припомнить такого помещения ни в замке, ни в его окрестностях, ни в имперской тюрьме. К тому же Хак обнаружил, что ноги прикованы к стене короткой толстой цепью, которая бы не дала сделать и пяти шагов, но не мешала приподняться. Глава клана придвинулся ближе к стене, облокотился на неё и, напрягшись всем телом, смог принять сидячее положение. В голову сразу начали лезть вопросы: «Где я? Кто приказал меня арестовать? Да и зачем? Сколько я уже здесь?» и т.д. Вошёл всё тот же охранник.  — О, уже очухался! Быстро же ты. Генерал Хак стал задавать все те вопросы, которые возникли у него в голове. Охранник подошёл к нему и закрыл ему рот рукой:  — Шшшш! Если нас услышит мой напарник, меня казнят вместе с тобой, — очень тихо проговорил охранник. — Теперь слушай внимательно — Он наклонился к самому уху Хака и шёпотом вкратце описал ситуацию во дворце. Сказать, что Хак был в шоке — это ничего не сказать. Он был в бешенстве и отчаянье одновременно. Боль от предательства растекалась волнами по сердцу. Ему хотелось кричать, но он только тихо спросил:  — Почему ты мне всё это рассказываешь? Ведь ты мог просто молча уйти.  — Исключительно только из уважения к Вашим былым подвигам, генерал!  — А та вода, что там было подмешано?  — Ты заметил? Что и ожидалось от генерала и главы клана. Там было снотворное, к тому же облегчающее боль. Только Вы бы этом не говорите никому, иначе меня точно казнят.  — Ты мне помогаешь? —  выдержав небольшую паузу, с недоверием спросил Хак.  — Нет! С чего это Вы взяли? Просто замаливаю грешки перед богами, — он лукаво ухмыльнулся. Пока они очень тихо разговаривали, охранник делал вид, что проверяет прочность цепи и креплений.  — Вот, выпей ещё. Скоро тебе понадобиться много сил, — снова протянул ту флягу с противной сладкой водой. Хак выпил всё, так как пить хотелось невыносимо. Охранник тяжело вздохнул: — Слишком много сил. Когда охранник ушёл, глава клана Ветра начал проваливаться в сон. И сон этот был бесконечно тревожный. Ему снился тот злополучный день. Снился император, в глазах которого Хак чётко видел грусть. Во сне император Ил что-то говорил ему, но он не расслышал. Снилась Йона, гордо стоящая перед ним, но при этом по её щекам лились слёзы. И ещё много тревожных картин проплывало перед глазами. Так прошло несколько дней, наполненных тревожными сновидениями и перекидываниями парой фраз с тем «детиной», когда была возможность. Хак узнал, что «детину» зовут Дан-Со. Только благодаря ему генерал Ветра был всё ещё жив.