I've been feelin' self destructive, But I love it I can't help myself Your taste is so seductive MISSIO — Dizzy
Из глубины пустого дома буквально веяло холодом. Возможно, так просто казалось после дня в душном трейлере — а может, это было мрачное, тягучее одиночество, что снова заманивало Джерарда в свои цепкие лапы, совершенно не собираясь его больше отпускать. Бросив вещи прямо посреди коридора, Уэй захлопнул дверь и прислонился к стене. Стоя в темноте, он сверлил взглядом обувницу и думал о том, что, быть может, пока он не пройдёт дальше, не включит свет, не поднимется в спальню, это путешествие ещё не будет считаться завершённым. Может, время вернётся назад, и Джерарду удастся всё предотвратить? Может, вообще ничего не было? Может, окружающая его темнота — это не мрачный коридор, а его собственная спальня, где Уэй снова страдает от бессонницы, где вот-вот откроется окно и ночной гость, беззвучно проникнув внутрь, с хитрой улыбкой заберётся на кровать прямо в грязных ботинках? Секунда за секундой, минута за минутой время шло, но никто так и не нарушил гробовую тишину пустого дома. Оттолкнувшись от стены, Джерард вытер мокрые щёки и поплёлся в гостиную, по пути медленно стягивая с себя толстовку. Бросив её на диван, Уэй свернул на кухню, только там наконец включив свет. Не найдя в холодильнике, ровно как и в шкафчиках, ничего, что выглядело бы достаточно безопасным и съедобным, он достал полупустую банку кофе и приступил к своему излюбленному ритуалу. Два месяца простоявшая без дела кофемашина потребовала особого подхода, но, справившись с делом, Джерард вдохнул терпкий запах и сделал глоток горячего напитка. Какой же он наивный придурок. Уэй правда верил, что, уехав из этого дома, он сможет всё исправить. Как будто это помогло в прошлый раз, когда он перебрался в Лос-Анджелес. На деле всё стало только хуже — впрочем, как и сейчас. Он провёл пальцами по холодной столешнице. Может, и правда есть это правило трёх? Может, нужно попробовать ещё раз, и тогда всё сработает? Сделав очередной глоток, Джерард горько усмехнулся. Конечно же, нет. Какой смысл менять декорации, если от себя всё равно не убежать? Ни на третий раз, ни на пятый, ни на триста двадцать восьмой. Вся эта затея была ошибкой с самого начала. С того самого момента, как Уэй бросил всё и сорвался в дорогу в пять утра — и всё последующее время, когда он снова думал только о себе. Бросив дом, забыв о родных. Даже на собственного брата ему было совершенно плевать. Только он сам и навязчивые мысли о Фрэнке, которые Джерард не мог позволить себе реализовать должным образом — вот и всё, что его волновало. Разве могла как-то помочь новая обстановка, пока он не очень-то пытался вылезти из скорлупы собственных фантазий? Допив кофе, Джерард ополоснул кружку и, убрав её в шкаф, направился наверх. Перед лестницей он остановился, когда что-то хрустнуло под ногами — потерянный осколок, который он так и не удосужился перепроверить и убрать. Хмыкнув, Уэй покачал головой и стал подниматься — даже в полумраке на стене выделялось зловещее тёмное винное пятно. Минув и его, Джерард подошёл к двери спальни и на мгновение замер, прежде чем взяться за ручку. Глубоко вдохнув, он всё же решительно распахнул её, и в животе тоскливо замутило — будто он ожидал увидеть что-то отличное от своей привычной комнаты. Медленно пройдя внутрь, Уэй опустился на кровать и улёгся на спину, раскинув руки и ощущая себя так, словно сверху положили бетонную плиту. Будто весь этот день он не провёл в таком же положении, а сам бежал вслед за трейлером. А что если вернуться к самому началу? Если бы у них всех был шанс, чтобы всё случилось иначе, что бы их ждало? Закрыв глаза, Джерард представил себя перед многотысячной толпой. Общий гул рвёт барабанные перепонки, софиты слепят глаза, вырывающиеся языки пламени обжигают лицо. Смог бы Фрэнк быть с ним там, на виду у всех? Смог бы он сам когда-нибудь открыться на глазах всего мира? Джерард всегда так боялся чьего-то осуждения. Выдержали бы они? Или Уэй бы так и не справился с собой, и рано или поздно его собственный страх уничтожил бы несчастного парня, так неудачно связавшегося с ним волей случая? Или же то, как всё сложилось — лучший вариант из всех возможных? Лучший для всех или хотя бы для кого-то. Неожиданно нарушивший тишину шорох где-то за дверью заставил Уэя открыть глаза. Возможно, ему показалось, или это был просто шум с улицы — но беспокоящее чувство чьего-то присутствия буквально пронзило прохладный воздух. Джерард сел и настороженно прислушался. Ничего. Немного помешкавшись, он поднялся, в два шага подошёл к двери и распахнул её. Очередной вдох так и застрял в горле: на верхней ступеньке лестницы сидела тёмная фигура. Услышав звук открывающейся двери, парень поднял голову и, пронзительно посмотрев на Уэя, поднялся на ноги и подошёл ближе. Застывшее молчание само собой наполнялось тысячами незримых слов и вопросов, которые невозможно было произнести. Джерард разглядывал аккуратные брови, блестящие глаза, приоткрытые губы — словно не видел их тысячу лет. В каждой родинке, каждой морщинке он пытался найти подвох, убедить себя, что всё это не реально. — Я могу быть самым последним монстром в мире, но я не брошу тебя снова одного, Джи, — нарушил молчание Фрэнк, и его голос в тёмной пустоте показался слишком уж громким. Парень поднял руку и осторожно протянул её вперёд — но она так и замерла в воздухе, когда Уэй непроизвольно отшатнулся. Закрыв глаза, Айеро сжал пальцами переносицу и громко выдохнул. — Просто скажи, что ты больше никогда не хочешь меня видеть, — продолжил он, вновь подняв взгляд. — И тогда я уйду. Закусив губу, Джерард молча сделал шаг назад и закрыл дверь. Проведя ладонью по белой поверхности, он прислонился к двери лбом и закрыл глаза. Ну почему? Зачем Фрэнк снова и снова возвращается в его жизнь? Может, им действительно стоит распрощаться раз и навсегда? Может, Джерарду нужно просто переждать, и, если Айеро не будет напоминать о себе, однажды ему удастся вздохнуть свободно? Выпрямившись, он в последний раз окинул взглядом дверь и вернулся в кровать, всем сердцем надеясь, что Фрэнк правильно расценил его молчаливый ответ. * Когда Джерард проснулся, комнату заливал яркий утренний свет. Вчера он так и заснул прямо на заправленной кровати, даже не разувшись. Поморщившись, Уэй сбросил ботинки и направился в душ, по пути стягивая с себя грязную одежду. С полчаса простояв под горячими струями, Джерард наконец почувствовал небольшое облегчение — словно часть тревоги и напряжения утекла в сливное отверстие вместе с водой. После он ещё довольно долго простоял перед зеркалом, разглядывая свисающие мокрые пряди и заметно отросшую щетину. В конечном итоге с ножницами Джерард решил больше не экспериментировать, но за бритву всё же взялся. Наконец приведя себя в порядок, он оделся и спустился вниз. Сварив кофе, Уэй с грустью вспомнил, что на завтрак может не рассчитывать. Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что сейчас очень не хватает Майки с его привычкой регулярно приходить с вкусной едой просто потому, что Джерард слишком безалаберный, чтобы позаботиться об этом самостоятельно. Совершенно не имея желания ни куда-то идти, ни, тем более, обращаться за помощью к притихшему где-то Фрэнку, он подошёл к телефону — но тот поприветствовал его полнейшей тишиной. Впрочем, странно было бы ожидать другого, когда два месяца никто не заботился об оплате счетов. Выругавшись, Уэй бросил трубку и отправился выискивать свой сотовый, похороненный где-то на дне чемодана. Поставив телефон заряжаться и дождавшись, пока тот подаст хоть какие-то признаки жизни, Джерард безразлично закрыл все пропущенные звонки и сообщения и наконец заказал себе еду. Чтобы чем-то себя занять и отвлечься от ноющего от голода живота, он взялся за разбор оставшегося содержимого чемодана. Без особого внимания сбросив одежду в стирку, всё остальное он отнёс наверх и, кинув распахнутый чемодан на кровать, стал опустошать карманы. Запустив руку в очередной из них, Уэй на мгновение замер и медленно достал разрисованную ярко-жёлтую маску. Грандиозные декорации Венецианского карнавала, жар чужих тел и громкая музыка эхом отозвались на задворках сознания. Джерард выпрямился и поднял глаза на зеркальную дверь огромного шкафа. Он давно уже не был тем нелепым стеснительным парнем. Однажды появившийся в его спальне ночной гость, сам того не зная, перевернул его жизнь с ног на голову. Был ли Фрэнк причиной? Или скорее катализатором? Джерард надел маску, не отрывая взгляд от зеркала. Разве он сам всегда не мечтал стать таким? Дерзким, независимым и бесстрашным. Это альтер-эго давно манило его, но только в своих фантазиях Уэй мог быть этим наглым безумцем. — Я — Пати Пойзон, король вечеринок под маской шута, — проговорил Джерард и тут же, хмыкнув, стянул с себя маску и, покачав головой, закинул её в ящик стола. Разобравшись с чемоданом, Уэй спустился вниз и принялся за настоящую генеральную уборку: хоть перед отъездом он навёл тут порядок, за время отсутствия на всех горизонтальных поверхностях скопился слой пыли, а занятие делом отлично отвлекало от ненужных навязчивых мыслей. Джерард понятия не имел, что в это время делал Фрэнк — парень явно старался лишний раз не попадаться на глаза: только изредка Уэй слышал скрип двери и тихие шаги или чувствовал на себе его взгляд. Присутствие в доме второго человека действительно не давало сойти с ума от одиночества, но иногда казалось, что рядом обитал лишь чёрный фантом не то врага, не то второго Джерарда: такого же потерянного и одинокого призрака, чей силуэт то появлялся, то исчезал в тени двора. Он так же много курил и много вздыхал. И молчал. И так же напевал что-то себе под нос хриплым голосом. Так же мечтал забыть всё, абсолютно всё, что между ними было. Чтобы отпустить и жить дальше. Но он не мог. Как и Джерард. Они оба, словно неприкаянные души, мечущиеся между мирами, слонялись по комнатам, стараясь не встречаться глазами, изнывая от безысходности и мечтая об амнезии. Неожиданно по дому раскатился громкий звонок, заставив Уэя вздрогнуть, а его желудок — нетерпеливо проурчать. Он торопливо подошел к двери и, схватив с обувницы пульт от ворот, не глядя нажал кнопку — однако металлическая махина за окном не шелохнулась. — Что за… — Джерард нажал ещё и ещё, переводя хмурый взгляд то на пультик, который на каждое нажатие отвечал ярко загорающейся синей лампочкой, то снова на ворота, которые продолжали стоять, как вкопанные. Открыв дверь, он сделал шаг на крыльцо, продолжая вдавливать несчастную кнопку. В конце концов ворота всё же поддались и стали отъезжать, и Джерард, облегчённо выдохнув, вернулся к обувнице, чтобы найти в ящике новые батарейки. Когда за прикрытой дверью послышались шаги, Уэй вышел навстречу курьеру, но так и застыл, увидев неожиданного гостя. — Я встретил курьера у ворот, — спустя минуту тишины объяснил Майки, демонстрируя один из зажатых в руках пакетов. — Если ты сейчас же не занесёшь это в дом, я умру от голода, — проговорил Джерард, от растерянности даже не поздоровавшись. Гость послушно прошёл на кухню, и Уэй, пропустив его внутрь, снова нажал кнопку, однако даже с новыми батарейками ворота по-прежнему не слушались. — Чёрт знает что, — прошипел он и, плюнув на ворота, бросил пульт на обувницу и вернулся в дом. Дойдя до кухни, Джерард, едва успевая глотать слюнки, распаковал один из аппетитно пахнущих пакетов, усердно не обращая внимания на сидевшего напротив парня, нервно кусающего губы. — Я самый ужасный брат на свете, — раздался тихий голос лишь несколько минут спустя. Уже принявшийся за еду Джерард замер и поднял голову — словно это было совершенно не то, что он ожидал услышать. Он не был готов к извинениям. — Тебе пришлось тяжелее всех, и я должен был быть рядом, чтобы тебя поддержать. — Майки уверенно посмотрел на брата, который, казалось, совершенно забыл о еде. — Но я в очередной раз дал волю своему эгоизму и сделал всё только хуже. Я виноват… — Ты снова слишком много на себя берёшь, — Джерард покачал головой и опустил взгляд на коробку с лапшой, — я не маленький мальчик, и меня не надо опекать. — Сказав это, он одним махом заглотил нехилый клубок пасты, хорошенько при этом измазавшись соусом. Майки закатил глаза: — Ага, давно ты сам ходил в магазин за продуктами? Джерард молча поджал губы, доставая из пакета салфетки. — А чем будешь дальше заниматься, решил? — Знаешь что, Майки, — резко сказал Джерард, — очень мило, что ты решил извиниться, но если дальше ты собираешься как обычно читать мне нотации, то я пошёл, у меня много дел! — Стой, Джерард, подожди. — Майки перехвалил поднимающегося из-за стола брата за запястье — тот резко одёрнул руку и на мгновение замер, уставившись тому в глаза, но всё же сел обратно. — Правда, прости. — Майки устало вздохнул. — Я… чёрт… — Он нервно провёл рукой по волосам, зачёсывая их назад, словно выкраивая себе время, чтобы подобрать слова. — Окей, мы оба наделали кучу ошибок, — сказал он неожиданно тихо, словно боялся, что кто-то услышит. — Но мы можем… не знаю, начать всё сначала? — О, Господи, — хмыкнул Джерард, — говоришь, как влюбленная школьница. — Джерард, я серьёзно, — Майки всплеснул руками, — ты всё время… — Он осёкся, очевидно, спохватившись, чтобы не усугубить момент, и размеренно выдохнул. — Мне не хватает тебя. Джерард усмехнулся, разглядывая остатки лапши. — Знаешь, жалко, что ты не увидел со мной Каньон Антилопы, — задумчиво проговорил он. — Это волшебное место. Возможно, так сбегать было некрасиво с моей стороны… но ты прав, это ты виноват. — Не поднимая головы, Джерард исподлобья посмотрел на Майки — тот непонимающе вскинул брови. — Ты сам со мной распрощался. В тот самый момент, когда увидел рядом со мной Фрэнка. — Он поднял голову и склонился вперёд, опершись локтями о стол. — Я… что? — опешил Майки, не ожидавший, что разговор уйдёт в такое русло. — Ты всегда был против него! — сквозь зубы сказал Джерард, слегка прищурившись. — И никак не мог уже просто заткнуться со своими вечными упрёками! Вот когда всё закончилось, Майки! И всё потому, что ты ему просто завидовал? Твоё хрупкое эго не смогло вынести, что у него есть то, чего нет у тебя, да? Признайся себе в этом и прекрати, блять, мне рассказывать, как тебе не хватает братской любви! — Джерард встал из-за стола, с громким скрипом отодвинув стул. — И твоя жалость мне не нужна. Спасибо, ты уже достаточно сделал. Резко развернувшись, старший Уэй поспешил удалиться наверх, мысленно благодаря Фрэнка за то, что тот не влез, как обычно, посреди разговора, ещё больше накаляя и без того напряжённую обстановку. Захлопнув за собой дверь спальни, Джерард, желая хоть куда-то выплеснуть разрастающуюся волну злости, с громким рыком скинул на пол всё ещё лежавший на кровати чемодан. Следом на тёмный паркет полетел стул, а потом и всё, что часом ранее было аккуратно разложено на столе. Никому не нужный порядок в комнате в секунду превратился в привычный хаос. С трудом созданное хрупкое подобие порядка в сознании лопнуло. Обессиленно упав на колени, Джерард уткнулся лбом в край кровати, даже не пытаясь сдержать горячих слёз и судорожного дыхания. Неужели он действительно всё это заслужил? Как так вышло, что его жизнь превратилась в ебаный ад? Как так вышло, что этот ад существовал только для него? Все вокруг продолжают жить своими обычными размеренными жизнями, двигаются вперёд. Какого чёрта он застрял на месте и движется только вниз? Громко выдохнув, Джерард развернулся и, усевшись на пол, обвёл взглядом разлетевшиеся со стола страницы. Дрожащие пальцы сами собой стали подбирать лежавшие рядом листы, изрисованные грубыми штрихами и исписанные кривым почерком.Я написал о тебе песню, в ней 25 разных частей, которые друг с другом не сочетаются. Я кричу и плачу, и там нет никакой мелодии; как бы то ни было, тебе понравится, слушай её каждый день… пока твои друзья не полюбят её тоже, и тогда ты скажешь, что это отстой, а я продался.¹
Пробежавшись взглядом по строчкам, Джерард, до боли закусив губу, скомкал потёртый лист и запустил его в стену напротив. Та же участь ждала всё, до чего он смог дотянуться: размашистые линии, складывавшиеся на бумаге в силуэты крепких рук, покрытых татуировками, оголённых ключиц, распахнутых глаз и приоткрытых губ в момент превращались в мусор. Холодный паркет, звон металлической пряжки и пыльное покрывало. Неловким движением размазав по лицу кровь из прокушенной губы, Джерард накрыл лицо руками. «Теперь моя очередь.» Холодный голос в голове отзывался ледяными мурашками и липким отвращением. Отвращением к себе из-за того, что та чёртова ночь в Сан-Франциско на самом деле оказалась именно тем, чего он хотел. С первого дня знакомства Джерард считал Фрэнка полной своей противоположностью. Такой дерзкий, взбалмошный, безумный. Эти незнакомые черты притягивали и завораживали, но стоило им безвозвратно перешагнуть черту дружбы — и вся эта импульсивность словно незримым потоком перетекла от Фрэнка к нему. Для всех они были самоуверенным панком и застенчивым художником. Наедине же Джерард становился главнее. Удовлетворение от собственного доминирования всегда боролось с желанием увидеть то же самое со стороны Фрэнка. «Бойся своих желаний», — про себя подумал Джерард, обессиленно улёгшись прямо на прохладный пол. * — Не думал, что ты всё еще здесь, — усмехнулся Уэй, заходя на кухню. Проведя минут двадцать под холодным душем, он успокоился, привёл себя в порядок и, натянув одни домашние штаны, спустился за кофе. Фрэнк сидел за кухонным столом, что-то увлечённо печатая в своём телефоне и время от времени бросая взгляд на беззвучно включённый в гостиной спортивный канал на телевизоре. Слова Джерарда он проигнорировал, лишь хмуро посмотрев на его оголённый торс. Когда кофемашина с тихим жужжанием наполняла кружку ароматной жидкостью, Уэй не выдержал и снова повернулся к парню: — Слушай, рано или поздно нам придётся это обсудить, ведь так? Тот на несколько секунд замер, после чего испуганно посмотрел на Джерарда — но не успел он открыть рот, как от входной двери раздался громкий стук. Оба резко повернули головы в сторону коридора. — Блять, — выругался Джерард, отталкиваясь от столешницы. — Это, наверное, ремонтники. — Он бросил взгляд на часы. — Не думал, что они будут так скоро, но если ворота починят сегодня, то будет круто, — на ходу продолжил Уэй — скорее чтобы просто разбавить тишину, чем действительно желая что-то объяснять. Распахнув дверь, Джерард снова замер в оцепенении: на пороге его ждал очередной сюрприз. — Вау, Джи, да ты меня ждал? — стоявший на крыльце гость ехидно оскалился и откинул в сторону спадающую на лицо чёлку. Его расслабленная поза и слегка помятые футболка и джинсовые шорты никак не вязались с холодным стальным взглядом, заставившим Уэя вздрогнуть. — Давно не виделись. Не дожидаясь приглашения, он уверенно зашёл внутрь, чуть не задев плечом едва успевшего уступить дорогу Джерарда. Тот на мгновение замешкался, прежде чем захлопнуть дверь и двинуться следом. — МакКрэкен, какого хрена? — раздался с кухни возмущённый возглас, сопровождаемый скрипом резко отодвинутого по кафельному полу стула. — Оу, и мелкий тут. — Берт выгнул бровь, а на его лице не пробежало и тени испуга или удивления. — Приветик. — Махнув рукой, он плюхнулся на диван напротив телевизора. — Боже, кто тут смотрит это дерьмо? Джерард готов был поклясться, что буквально слышал, как клокочет ярость, растущая внутри Фрэнка в геометрической прогрессии. Уэй едва заметно качнул головой, одним взглядом умоляя парня не вестись на провокации и просто оставаться на месте — тот послушно сел обратно на стул, при этом злобно сжимая зубы и сверля взглядом не обращающего на него никакого внимания гостя. — Что тебе надо, Берт? — со вздохом спросил Джерард, подойдя к дивану и встав рядом. — Начнем с того, — он вытянул ноги вперёд, закинув их прямо на деревянный журнальный столик, — что я пришёл поговорить с тобой. — Иди нахуй, МакКрэкен! — донеслось с кухни. Берт, не сводя взгляда с телевизора, показал в ответ средний палец, а Джерард закатил глаза. — Он останется здесь, — прокомментировал Уэй, понимая, что все в этой комнате слишком упёртые, чтобы уступить. Фыркнув, Берт достал пачку сигарет и, без лишних вопросов закурив, поднял глаза на Джерарда. — В общем-то, я был тут недалеко, и решил заглянуть. — Он снизу вверх посмотрел на Уэя и, прищурившись, затянулся. — В последний раз мы разошлись на не очень хорошей ноте. Оба погорячились. Думаю, мы сможем как-то это уладить. — Берт многозначительно приподнял брови и облизнулся. Джерард молча слушал его, словно оцепенев и едва дыша. Одному Богу известно, чего можно было ожидать от МакКрэкена. — Кажется, ты буквально исчез отсюда на добрых пару месяцев. Где был? — спросил Берт таким тоном, словно они на чёртовом допросе. — Да так, решил устроить себе заслуженный отпуск. — Джерард натянуто улыбнулся. — Ну знаешь… побыть на природе, снова найти себя… — И что, нашёл? — хмыкнул Берт. — Ты счастливчик, Джерард Уэй. — Скинув ноги обратно на пол, он поднялся и, подойдя ближе, в очередной раз затянулся и медленно выдохнул дым Уэю в лицо — тот поморщился, но не отвёл взгляд. — Не всем предоставляется второй шанс. — Он приблизился ещё и склонился к самому уху. — Это тебе подарок из прошлой жизни. — Джерард вздрогнул, когда горячее дыхание обожгло висок, холодные пальцы коснулись его живота, и что-то оттянуло резинку домашних штанов. — Откроешь, когда тебе снова надоест искать. Я ведь помню, чего ты на самом деле хочешь, — практически прошептал Берт, не моргая смотря прямо в глаза разъярённому свидетелю этой сцены, по-прежнему сидевшему на кухне. Наконец отстранившись, бесцеремонный гость расплылся в улыбке: — Позвони мне, Джи. — С этими словами Берт направился к выходу. — Ты ведь не хочешь, чтобы я обиделся? — громко добавил он, уже идя по коридору, и, затушив сигарету об обувницу, оставил окурок там же и с громким хлопком двери покинул дом. Тишина вновь повисла в воздухе тяжёлым грузом. Джерард нащупал оставленный ему «подарок» и тихо выругался, вытащив его из-под пояса штанов. Нехотя он опустил глаза, прекрасно зная, что его ждёт. Маленькая коробочка от Tic Tac с алой пластинкой внутри переливалась в мерцающем свете телевизора. Внезапно тишину нарушил оглушительный звон разбивающегося стакана и тяжёлый вздох за спиной. — Не хочешь объясниться? Сжав коробочку в кулаке, Уэй обернулся: — Нет. — Джерард, что это, блять, было? — настойчиво переспросил Фрэнк, поднимаясь с места и подходя ближе. — Я думал, это всё… — он неопределённо махнул рукой в сторону коридора, — уже в прошлом! Уэй покачал головой и направился в сторону лестницы: — Забудь об этом, я разберусь. — Твою мать, Джерард! Я имею право знать, что за херня опять у вас происходит с этим ублюдком! Уже занеся ногу на первую ступеньку, Уэй замер на месте и усмехнулся. Медленно развернувшись, он покачал головой и рассмеялся. Громкий смех с ноткой истерики раскатился по коридору, заставив собеседника поёжиться. Так же резко замолчав, Джерард вернулся обратно и остановился в нескольких дюймах от лица застывшего на месте парня. — Ты, блять, не имеешь вообще никаких прав. Знаешь что? — Он склонил голову, вглядываясь в потемневшие глаза. — Вали отсюда нахрен. Проваливай и больше никогда, блять, не лезь в мою ебаную жизнь. — Он сделал шаг назад и всплеснул руками. — Господи, да почему вы все не можете просто! Оставить! Меня! В покое! — Выкрикнув это, он обошёл Фрэнка, грубо задев его плечом, и, подхватив с кухонной полки пачку сигарет, вышел на задний двор. Когда четыре сигареты спустя Джерард вернулся, дом был уже совершенно пуст. * Последующие дни сливались в один бесконечный мутный поток. Джерард бодрствовал ночью, под утро окунался в несколько часов беспокойного сна, потом снова просыпался, чувствуя себя ещё более разбитым, потом снова засыпал. Несколько раз ему всё же пришлось выбраться в ближайший супермаркет — и то только потому, что по какой-то нелепой несправедливости доставщики еды отказывались приносить сигареты, да и горячего кофе от них было не дождаться. Возвращаясь из магазина, Джерард в очередной раз зацепился взглядом за выцветшую под солнцем надпись на белом заборе. Нахмурившись, он твёрдо решил избавиться от этой нелицеприятной метки и вызвал клининг — чёрт знает, чем им пришлось это отдраивать, но уже к вечеру забор сиял чистотой. Также через три дня после приезда Джерарда ожидал долгий разговор с матерью — как водилось, время от времени она вспоминала, что у неё есть сыновья, и в срочном порядке расспрашивала, как дела и что нового произошло за последние месяц-другой. Всё. На этом связь Джерарда с внешним миром заканчивалась. Вечерами, когда опускавшаяся на город темнота приносила приятную прохладу, он выбирался на террасу или задний двор, а жаркие дни проводил в стенах дома. Собственная комната снова стала его склепом, где Уэй собственноручно себя хоронил. Наверное, стоило оставить то чёртово надгробие. Фрэнк снова был совершенно прав, озвучивая очевидные вещи задолго до того, как сам Джерард решался в них признаться. Оставшись наедине со своими мыслями, Уэй вновь и вновь перелистывал сделанные в дороге наброски, снова и снова погружался в воспоминания о бесконечных выжженных пустынях. Давным-давно сложившиеся в голове идеи и концепции приобретали новые очертания, находили новую жизнь на чистых листах. День за днём он рисовал яркие фигуры, то небольшими набросками на полях, то целыми страницами, складывающимися в общую историю. Цветные маски скрывают лица, над головами проносятся лучи футуристичных рейганов. Хаос посреди раскалённых песков. То и дело его рукой вырисовывались сцены, совершенно точно не вписывавшиеся в историю. Парень с алыми волосами нагло улыбается, глядя прямо в глаза своему сопернику, чьё красивое лицо навсегда изуродовано шрамом. Тот вжимает дуло рэйгана прямо в лоб красноволосому, и явно даже не подозревает, что на соседней странице их тела переплетаются отнюдь не во вражеской борьбе. Как это всегда бывало, мысли Джерарда роились, перебивали друг друга, заполоняли его сознание, в конечном итоге находя своё место на белых страницах в виде огромного паззла, понятного только ему одному. Громкий протяжный звонок заставил Джерарда вынырнуть из собственных фантазий и поднять голову. Немного помедлив, он усмехнулся, уже зная, кто ждёт его внизу: только один человек мог самостоятельно открыть ворота и при этом учтиво позвонить в звонок. Не особо торопясь, Джерард спустился вниз и распахнул дверь перед братом. — Привет, я всё ещё не сдох, спасибо, что заглянул, пока, — выпалил он на одном дыхании и уже собирался захлопнуть дверь, но парень на крыльце выставил руку вперёд, не дав старшему скрыться. — Джерард, выслушай меня, — попросил Майки, склонив голову. Старший Уэй скрестил руки на груди, не моргая уставившись на гостя. — Я идиот. Я совершенно не представлял, насколько это всё для тебя важно. — Он говорил осторожно, словно боясь снова оступиться, и внимательно всматривался в лицо брата. — Если есть хоть какой-то шанс, что ты меня простишь, я… — Майки потерянно дёрнул плечами и глубоко вздохнул. — Я не хочу, чтобы кто-то между нами вставал. И я не буду доставать тебя лишними расспросами — но готов тебя выслушать, если сам захочешь. С минуту Джерард молча смотрел на брата. Правильно ли будет его впустить? Правильно ли будет подпустить его к себе? Или после всего их и братьями-то назвать нельзя? Просто старые знакомые, о которых и вспоминать-то не очень хочется. Стоит ли на этот раз Джерарду проявить твёрдость? Окончательно распрощаться со всеми, а потом снова убежать — на этот раз оставив позади всё прошлое. И когда он для всех исчезнет, некому будет за него бояться или сожалеть, что бы с ним потом ни случилось. Голоса в голове наперебой шептали, что Джерарду стоит раз и навсегда захлопнуть эту дверь. Но при виде Майки что-то необъяснимое внутри словно ожило. Поддавшись тёплому чувству, Джерард кивнул головой и, оставив входную дверь распахнутой, удалился в глубь дома. * Перебравшись к брату, Майки действительно вёл себя довольно спокойно, не донимая Джерарда привычными расспросами и упрёками. Возможно, время, проведённое порознь, в самом деле пошло на пользу, позволило многое осмыслить и на многое посмотреть под новым углом. Некая неловкость и недосказанность ещё витала в воздухе, когда они молча завтракали или неожиданно встречались в одной комнате в течение дня. Не смотря на это, они даже провели пару вечеров, вместе сидя на диване перед телевизором, щёлкая каналы и время от времени комментируя вечерние ток-шоу и викторины. В очередной раз отхлёбывая пиво, Джерард даже облегчённо поймал себя на мысли, что в какой-то момент он почувствовал себя, как прежде: словно не было ни его срывов, ни вечных разногласий, ни чёртовой поездки, оставившей между ними огромную пропасть. Пропасть, которая понемногу затягивалась такими вот тёплыми вечерами. Днём Майки уходил по своим делам — и Джерард готов был поклясться, что тот каждый раз старался вернуться как можно скорее, лишь бы не оставлять его надолго одного. В отсутствие брата Уэй продолжал рисовать и заново исследовать всё новые уголки дома. В очередной из дней, проходя мимо ведущей на чердак узкой лестницы, он остановился и, немного подумав, полез наверх. Распахнув дверь, Джерард неосторожно глубоко вдохнул и закашлялся от неожиданно пыльного воздуха. Вытерев заслезившиеся глаза, он осмотрелся: мрачное помещение с низким деревянным потолком освещалось лишь солнцем, льющимся внутрь сквозь небольшие окошки. Тут и там стояли заклеенные коробки и ящики, кое-где запылившиеся вещи лежали прямо на старой мебели, а у дальней стены красовался потёртый бильярдный стол. Закусив губу, Уэй шагнул глубже и провёл пальцами по коробкам. В этом застоявшемся воздухе буквально витал запах прошлой жизни, и Джерарду даже не нужно было открывать коробки, чтобы вспомнить, что находится внутри. Дойдя до старенького шкафчика с покосившейся дверью, Уэй затаил дыхание: такая же, как и всё вокруг, пыльная гитара стояла, прислонённая сбоку к деревянной стенке. Взяв её в руки, он резко выдохнул, сдув с неё пыль — и тут же несколько раз чихнул, когда та попала ему в нос. — Я не умею играть, Фрэнки, и не думаю, что стоит начинать, — смеётся Джерард, сидя на мягком ковре в его комнате, завешанной яркими плакатами. — Это не так сложно, Джи. Я научу тебя, — Фрэнк садится позади, перекидывает через голову друга гитару и кладёт её ему на колени. — Положи эту руку на струны, а этой держи гриф. Пальцы Фрэнка сжимают его собственные, и Джерард растворяется в его прикосновениях, напрочь забыв обо всём на свете. Подбородок Фрэнка ложится на его плечо, губы нашёптывают какую-то ерунду, а шею обжигает горячим дыханием. Кажется, тогда они разучили какую-то несложную песенку, и Джерард даже смог сам коряво повторить незамысловатую мелодию без помощи Фрэнка. И тогда он был счастлив от того, что освоил что-то ранее непостижимое, был счастлив от ненавязчивых приставаний Айеро, перебирающего пальцами его волосы. Джерард опустился на пол перед шкафом, всё ещё держа гитару в руках, и его пальцы легли на струны. — Когда-нибудь ты станешь известным рокером, Джерард. Ты просто обязан уметь играть на гитаре. Хотя бы из принципа. — Играть на гитаре будешь ты, а я, может, всё-таки тебе подпою. — Очень смешно Джи, очень смешно. — Вовсе нет. Джерард перебирал расстроенные струны, пытаясь вспомнить ту мелодию. Странно, что он уже не помнил, откуда она: придумал ли её сам Фрэнк, или же это чья-то известная песня. Глубоко вздохнув, Уэй провёл рукой по грифу, скрипнув струнами, и, уложив гитару на колени, поднял взгляд на окно под потолком. Неожиданные воспоминания накатывали горячей волной, кружились беспорядочным танцем, словно пылинки в луче июльского солнца, пронизывающем мрачный чердак. Сейчас трудно было поверить, каким лёгким и беззаботным было то лето, принадлежавшее только им. Лето, когда он смог почувствовать себя живым, и куда хотелось вернуться вновь и вновь. Неловкие прикосновения, робкие улыбки и поцелуи, в которых хотелось утонуть раз и навсегда. Горящие глаза, звонкий смех и рык мотора. Его мрачный «склеп», заброшенный особняк и величественный Нью-Йорк. Джерард улыбнулся, буквально ощутив запах знакомых улиц. Иногда он скучал по этому городу, но никогда не хотел вернуться. Когда башни рухнули, он стал словно сломанным, каким-то неправильным. Вид, каждый день вдохновлявший Джерарда из окна душного офиса, потерял всякий смысл, хотя и обрёл новый — но лицезреть его Уэй больше не желал. — Джерард! Он встрепенулся, услышав приглушённый голос, зовущий его снизу. Проморгавшись, Джерард шмыгнул носом и направился к лестнице. Едва спустившись, он увидел Майки — тот стоял у распахнутой двери его комнаты, явно обеспокоенный внезапным отсутствием брата. — Господи, вот ты где! Слушай, там… — он немного нахмурился, посмотрев на гитару в руке Джерарда, но тут же снова, как ни в чём не бывало, поднял взгляд, — Рэй звонил. Предлагал встретиться, прошвырнуться по городу. Если вдруг ты захочешь развеяться… — Да, идём. — Старший пожал плечами и проскользнул мимо Майки в свою комнату. Тот вскинул брови, видимо, не ожидав такого быстрого согласия. — Что ж, я тогда… жду тебя внизу через полчаса. * К удивлению Джерарда, шумный Лос-Анджелес оказался совершенно не таким пугающим, как он ожидал. В отличие от тех городов, что он проехал в последние месяцы, было что-то успокаивающее в его знакомых улицах, привычно спешащих по своим делам местных и беззаботно гуляющих туристах. Встретившись с Рэем в паре кварталов от центра, парни перекусили в небольшой кафешке, а после отправились гулять по улицам. Майки что-то бурно обсуждал с другом, а Джерард был благодарен, что они не пытались втянуть в разговор и его. Он действительно был рад увидеть Рэя, но едва ли был здесь из-за него. Честно говоря, Уэй и сам давно запутался в своих мотивах, и сейчас он просто шел, разглядывая всё вокруг и чувствуя себя, словно наконец вышедший из заточения пленник. В голове крутились всплывшие на чердаке воспоминания о вылазке в Нью-Йорк. Такой же жаркий июль, в который всё было так по-другому. Бетонные небоскрёбы вместо низких разнотипных зданий, громкая музыка вместо монотонного жужжания бурлящих жизнью улиц. С улыбкой Джерард окинул взглядом кучку подростков, рассевшихся на тротуаре перед величественным зданием с изящными арками и куполами. Если не знать, можно было бы подумать, что это какая-то церковь — и уж точно в голову бы не пришло, что в этом месте по вечерам гремят рок-концерты. Уэй отвернулся и задумчиво уставился на дорогу перед собой. Фрэнк всегда твердил, что Джерард станет рок-звездой. Даже когда сам Джерард отнекивался, прикрывая свои страхи страстью к рисованию, Айеро видел его насквозь, знал о самых глубоких желаниях и видел потенциал, скрытый за маской неуверенности. Но какой вообще смысл в этих желаниях теперь, если его голос не поддержит безумный гитарист? — Джерард! — с громким возгласом его дёрнули назад за воротник. В следующую секунду прямо перед ним с громким сигналом пронеслась машина. Уэй поднял глаза: светофор напротив горел красным. — Может, ты привык гулять по паркам и каньонам, но у нас в Лос-Анджелесе правила дорожного движения никто не отменял, — проворчал Майки, расправляя футболку на плечах растерянного брата. Он неловко улыбнулся, видимо, надеясь разрядить обстановку. Снова шагнув на дорогу, когда сигнал светофора сменился на зеленый, Джерард, одним ухом слушая очередную историю Рэя, не мог отвязаться от странной мысли: в волне адреналина, пробежавшей по шее в шаге от смерти, не было и капли страха. ___________________________________ ¹ F.T.Willz: "Diamond rings don't shine as bright when you know where they come from"