Дело графа де Шаньи

Нью-Йорк — Я сказала Раулю, что потеряла кольцо. Обманула его, в первый и в последний раз. Кажется, он мне все равно не поверил, решил, что его украли. Там, где мы с другими девочками снимали комнаты после пожара, такое случалось. Но он не стал расспрашивать дальше, сказал, что я была права, и нам не везет со Сваровски. — Кристина подняла левую руку, безымянный палец которой украшал старинный перстень. — Это фамильный перстень рода де Шаньи, старший сын надевает его невесте в день свадьбы. После смерти Филиппа, — Кристина на миг замялась, — его передали Раулю. А потом его подарит своей избраннице Густав. — Не зря этим вещицам всегда придавали так много значения, — вздохнул Призрак. — Вот и мое новое царство родилось из одной такой безделушки. Но не это было главным, а твои слова. Они придали мне сил для борьбы и надежду однажды заслужить твое прощение. Я обязан тебе больше, чем жизнью, Кристина. Скажи, теперь ты меня простила? Она не ответила, молча отвернулась, словно бы её куда больше занимали огни Нью-Йорка, нежели стоящий в нескольких шагах от неё — так близко и одновременно так далеко — человек. Прощение. Да, она простила его, уже давно. И он наверняка тоже это понимал, но хотел услышать. — Да. Лицо Призрака словно осветилось и, казалось, помолодело лет на десять. — Ты великолепно поёшь, — сказал он. — Сопрано столетия, звезда Старого Света. Даже в мыслях я не осмеливался представить, какими совершенными станут твои голос и мастерство. — Ты научил меня, — сказала Кристина. — Учил тебя когда-то, — поправил её мужчина. — Очень давно. Но сейчас твой голос зачаровывает слушателей по обе стороны океана, "Пате" заработали миллионы благодаря твоим записям, и это уже не я, а только ты. — Я не выступаю на сцене, Рауль был против, — отозвалась она. — К пластинкам он относится мягче. Это позволяет отделить певицу Кристин Дааэ от графини де Шаньи, поющей только на домашних концертах. Мой импресарио утверждает, что загадка будоражит воображение публики, а это очень полезно в артистической среде. — Спой для меня еще раз, — вдруг попросил Призрак. — Здесь и сейчас? — тихо засмеялась она. — Я боюсь, это не совсем удобно. — Нет, —он не принял шутки. — Я бы хотел услышать одну арию, которую ты никогда не исполняла. — Мне кажется, я записывала почти все известные арии для сопрано... — Эту — нет, — покачал головой Призрак. — Её написал я некоторое время назад. Я не прошу о подарке, назови сумму гонорара, которую считаешь достойной себя. — Нет, что за глупости! — это прозвучало эмоциональнее, чем она думала. — Я спою, конечно, и ничего не нужно! Завтра... нет, завтра Мег пригласила нас на дневной спектакль, а вечером — на ужин, она представит нам своего жениха.... Пришли мне арию, я должна её разучить и отрепетировать, потом мы определим время... — С тобой свяжется мой помощник, — пообещал Призрак. — С ним можно будет все обсудить. — Ты хочешь, чтобы я спела в твоем театре? — спросила Кристина. — Густав просто восхищен им. — Передай сыну мою благодарность и приглашение наведаться еще. Он всегда будет желанным гостем в моих владениях, и мы найдем, чем развлечь его сопровождающих. — Он сделал паузу. — Когда-то я хотел, чтобы ты пела только для меня, Кристин, и это было неправильно. Позволь моим людям и моим зрителям — простым жителям Нью-Йорка — тоже услышать твой голос. — Хорошо. — Я оставил ноты на столике в гостиной. Кристина недоверчиво подняла брови, а Призрак развел руками, словно извиняясь за то, что так и не сумел отказаться от некоторых старых привычек. Он так и остался на балконе, а графиня подошла к столику и взяла в руки не замеченную сразу красивую папку с тиснением. Дорогая нотная бумага, знакомый почерк. Заглавие: "Любовь бессмертна". — Скажи мне, Кристина, — произнес Призрак, — ты счастлива? — У меня нет причин быть несчастной, — ответила она. Слова бегут между тонкими линиями — насестами для птиц-нотных знаков: "Кто знает, когда возникает любовь? Что заставляет зажечься сердце?" — Я научилась просто жить. И просто любить... и брать от судьбы то, что она позволит. Призрак не ответил, а когда Кристина де Шаньи вновь подняла голову, балкон уже опустел. * * * ... спрыгнув на землю, Призрак Оперы постоял несколько секунд, переводя дух и пытаясь сдержать смех — какой черт его дернул снова устроить явление в лучших театральных традициях? Старые привычки неистребимы, ведь он вполне мог нанести официальный визит, средства и новый статус позволяли, а уж какое было бы выражение лица у виконта... пардон, графа де Шаньи... Он оставил автомобиль неподалеку у парка, откуда было так легко подойти незамеченным под защитой деревьев и густого кустарника. Призрак шел быстро, почти не обращая внимания на происходящее вокруг и погрузившись в собственные мысли. С самого начала он не знал, чего ожидать от встречи. Уж точно не того, что они станут просто старыми знакомыми, разделившими некоторые общие воспоминания, местами печальные, местами захватывающие. Где-то в иной жизни все могло бы сложиться иначе... Автомобиль он заметил издалека, как и то, что рядом с ним стояло двое незнакомых молодых людей. Замедлив шаг и не торопясь выходить в свет фонаря, он прищурился — одеты прилично, о чем-то болтают, точнее, перебрасываются фразами и с явным интересом рассматривают авто. Вполне естественная реакция, свой личный транспорт Призрак в свое время очень придирчиво выбирал и заботился о нем самым тщательным образом. Можно даже сказать, с любовью. Должно быть, молодые люди тоже увлечены техникой. Один из них, увидев хозяина, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, широко улыбнулся и поспешил навстречу, протягивая руку для приветствия. — Мистер Уай, это вы? — Не имею чести быть знако... — начал Призрак. ... его спасли инстинкт да отменное ночное зрение, благодаря которому он успел заметить в слабом свете фонаря взгляд второго незнакомца и уклониться за долю секунды до атаки. Дубинка просвистела мимо уха, но даже не задела, а тот, кто подкрался сзади, пока сообщники отвлекали внимание, сделал всего один лишний шаг и оказался на линии удара сам. Оставшиеся двое бросились к Призраку одновременно. Вряд ли это грабители, отстраненно подумал он, блокируя метнувшуюся к его горлу ладонь. Хват, рывок, треск кости — некоторые умения, приобретенные еще в Париже, пришлось серьезно усовершенствовать в Нью-Йорке, а уж практики на стройках Кони-Айленда было предостаточно. Удар в висок отправил бандита в компанию к уже валявшемуся на земле бесчувственным кулем "соратнику". Кто бы они ни были — явно не ожидали от дорого одетого господина с отличным автомобилем такой сноровки и жестокости в драке, поэтому третий, все еще державшийся на ногах, не торопился нападать, выжидая подходящего момента. — Кто вы такие? Что вам нужно? Бандит сунул, было, руку в карман, но Призрак оказался быстрее, перехватив запястье и сильно ударив его о капот автомобиля. Револьвер, звякнув, выпал из онемевших пальцев, горло оказалось в безжалостных железных тисках. — Кто вас послал? — ответом ему был только хрип. Призрак чуть ослабил хватку и вздернул пленника на ноги. — Кто? — Я нне... не зна... — забулькал бандит, — его им-мени. Он... Тишину прорезал резкий звук хлопка, и на лице бандита вдруг отразилось безмерное удивление. — Merde! Призрак разжал пальцы, и тело нападавшего сползло на землю, оставляя на капоте и крыле автомобиля кровавый след. Вдали мелькнула высокая темная фигура, темноту прорезал свет фар еще одного автомобиля — и он сорвался с места. Полицейские, наверняка, уже бросились на звук выстрела, подумал Призрак, прыгая в своё авто. В его намерения визит в полицейский участок не входил. * * * Нью-Йорк, Бруклин Хайтс — Как вы могли допустить! ... Провал! Хозяин, красивый мужчина лет сорока пяти, слушал терпеливо, не перебивая и временами даже согласно кивая на особо цветистых моментах, отчего его гостя сразу же накрывало жгучим желанием как следует врезать по этой породистой физиономии. — У вас все? — коротко осведомился он, когда посетитель, наконец, замолчал. По глазам того было легко понять, что далеко не все, и он бы много чего еще сказал, да выдохся. — Вот и замечательно. А теперь извольте выслушать меня. Он встал из-за стола и подошел к окну, привлеченный чем-то происходящим на улице. — Успех или провал определяются относительно поставленной цели, — сказал он, оборачиваясь к гостю. — Захват не был моей основной целью. — В самом деле? — Именно так. Хотя, разумеется, удайся он — и сэкономило бы время и усилия. Но главной целью была проверка и оценка готовности операции. И коль скоро мой почти экспромт едва не увенчался успехом — полагаю, что кульминация близка. — Вы так любите театральные термины, — поморщился гость. — Только ваш объект избежал расставленных сетей и теперь удвоит бдительность, а на руках у полиции труп и два живых исполнителя, которые могут заговорить. — Не смогут, — спокойно отозвался хозяин. — Бдительность… Вы два года не могли даже подступиться к мистеру Уай! Скольких вы потеряли на Кони-Айленде? Именно это я и говорил с самого начала, бессмысленно пытаться вести операцию на его территории! Но стоит его оттуда выманить — и игра может выйти совсем иной. — Такая уверенность. Личный опыт? — В некотором роде. Это, впрочем, не имеет особого значения, главное, что сегодня я получил подтверждение: он так и не избавился от главной своей слабости. — Та певица, — гость неопределенно помахал рукой. — Кристин как-там-её. — Не любите классическую оперу? — Не поклонник и надеюсь таковым оставаться, пока это не понадобится в профессиональных целях. О которых вы, я надеюсь, также не забываете. Хозяин искренне расхохотался, вновь заставив гостя мысленно поморщиться. — Мои методы работы себя оправдывают, — сказал он, отсмеявшись. — Полноте, кем вы меня считаете? — Тем, кем вы являетесь, — парировал гость. — Одним из лучших наших агентов, на счету которого несколько десятков успешных операций и всего один провал за последние три года. Кажется, в Сорренто? Удар достиг цели, хозяин на мгновение замер и его лицо окаменело. Однако заговорил снова столь же вежливо и спокойно. — Это был достойный соперник, и я склонен рассматривать ту неудачу в положительном ключе. Время от времени нужно получать подобные отрезвляющие пощечины судьбы, иначе можно поддаться иллюзиям, что в нашей профессии смерти подобно. Тем более, я планирую взять реванш в самом скором времени. — Только по достижении нашей главной цели! — с легким ехидством в голосе напомнил гость. — Не советую учить меня выполнять мою работу, — в мягком тоне легко можно было расслышать стальные нотки. — Однако ваш достойный соперник тоже в Нью-Йорке. И еще один, которого нельзя списывать со счета. Уай. Он тоже может начать свою игру. Засим оставляю вас, господин барон. Bonne nuit.