Дело графа де Шаньи

Кристин Дааэ будет петь в Нью-Йорке. В театре "Фантазма" на Кони-Айленде. Мадам Жири еще раз полюбовалась пригласительными билетами, доставленными полчаса назад с курьером, и спрятала их обратно в конверт. Конечно, не стоило даже надеяться, что Призрак не узнает о её визите, такого просто не могло случиться. Но, может быть, за прошедшие одиннадцать лет они все... повзрослели. Тем не менее, из всех возможных исходов этой встречи, последним, о чем мадам Жири могла подумать, стал бы благотворительный концерт: сопрано столетия споет для простых ньюйоркцев. Боже всемилостивый! Но он с такой гордостью рассказывал ей об этом концерте, когда они последний раз беседовали по телефону! А она не сдержалась, поинтересовавшись, не хочет ли он заодно поставить в "Фантазма" классический балет — и слишком поздно прикусила язык. Хорошо, что сейчас он увлечен этим, но позже с него станется изменить репертуар, если, конечно, не загорится какой-нибудь другой идеей. Только Мег не будет танцевать в "Фантазма" даже с благотворительными целями. Она вообще не будет больше танцевать. Баронесса не может играть в театре. Свадьба через два дня, давно разосланы приглашения, готово платье, оркестр добился такой виртуозности в исполнении отобранных мелодий, что уверенно сыграет их даже с завязанными глазами. Прима-балерина Маргарита Жири станет баронессой де Линт со всеми причитающимися её новому статусу обязанностями и ограничениями. Наверное, и правильно: покинуть сцену в блеске славы, остаться в памяти поклонников звездой. Она будет счастлива в браке, её муж относится к ней, как к драгоценности. Мадам Жири почти удалось убедить себя в этом. Даже лучшие информаторы мистера Уай не сумели найти ничего предосудительного в прошлом и настоящем Фредерика де Линта. Призрак, передавая ей собранные материалы, пожал плечами, сказав только, что ему лично барон не внушает доверия, но он вообще не доверяет людям. Персона, безупречная во всех отношениях — красив, богат, влиятелен, благороден. Разве Мег не заслуживает такого супруга? И неприязнь к человеку, которого даже не знает, подумала мадам Жири, стоит спрятать в самый дальний угол, а пока что, например, встать и открыть дверь, в которую стучит какой-то ранний гость. — Мадам Жири, доброе утро, — Рауль де Шаньи поклонился хозяйке. — Покорнейше прошу извинить меня за беспокойство. — Входите, граф. — Она посторонилась, пропуская гостя, и жестом пригласила присесть. — Хотите чаю? Он только что заварился. — Благодарю вас, с удовольствием. У прислуги был выходной, но чаем в любом случае занималась бы хозяйка. Разливая его по чашечкам, она искоса взглянула на графа — спокоен, безмятежен, с легким любопытством рассматривает обстановку гостиной, ведь в отличие от Кристины и Густава он у них еще не бывал, предоставляя женщинам общаться без него. Мег, хихикая, пересказывала потом матери истории их нескольких совместных прогулок, с особым чувством изображая выражение страдания на лице Рауля. Кстати, о лицах... с каких пор граф пользуется пудрой? Вернувшись, мадам Жири поставила поднос на столик и предложила гостю угощение, а пока он пробовал чай и всем своим видом давал понять, что просто в восторге и от аромата, и от вкуса, удостоила его еще одного короткого, но внимательного взгляда. Действительно, основательный слой пудры, нанесен со знанием дела и наверняка рукой Кристины. — Вы тоже собираетесь сегодня в театр на Кони-Айленде? — осведомился граф. Проклятье, она забыла убрать билеты с глаз подальше! Хотя, что в этом предосудительного? — Я забрал наши билеты, когда уходил, курьер доставил в номер. — Он улыбнулся, и сразу же поморщился, словно это причиняло ему боль. — Кристина поедет после полудня, чтобы подготовиться к вечернему представлению. — Тяжелый вздох. — Кажется, вы не слишком рады? — вежливо спросила мадам Жири. — Не слишком, — согласился Рауль. — Но это её желание... и Густав в восторге от этой идеи. Мег тоже собирается на концерт? — Она ни за что не упустит такую возможность, — усмехнулась мадам Жири. Рауль поставил чашку на блюдце и задумчиво стукнул подушечками пальцев по его краю, собираясь с мыслями. — Как вы, наверняка, уже догадались, мадам Жири, мой визит вызван не праздным любопытством. Мне нужно поговорить с вами и с Мег. Ведь сегодня она не танцует? — Ни сегодня, ни когда-либо еще, — вздохнула мадам. — Вам повезло присутствовать на прощальном спектакле Маргариты. Она уехала на побережье, хотела побыть одна и привести мысли и чувства в порядок. Свадьба через два дня, женщины часто нервничают из-за этого, — она снова вздохнула. — Мег собиралась пообедать в городе, затем к парикмахеру. В любом случае, она вернется, чтобы переодеться. — Жаль, я очень надеялся застать её. Впрочем, мы наверняка увидимся в театре. С другой стороны, я все равно намеревался сначала побеседовать с вами. Это касается её и человека, за которого она собралась замуж. — Барона де Линта? — хозяйка подняла брови. — С ним, надеюсь, все хорошо? — Пока. — Рауль вдруг улыбнулся какой-то незнакомой, хищной улыбкой. — Мадам Жири, у меня есть основания считать, что господин барон — не тот, за кого себя выдает. Я полагаю, что мы с вами оба были с ним некогда знакомы в Париже. По лицу женщины промелькнула тревожная тень. — Вы ошибаетесь, — резко ответила она. — Вы все еще во власти прошлого, граф де Шаньи, и позволяете памяти играть с собой. — Мадам Жири, — её гость в один миг превратился из давнего, хоть и не слишком близкого знакомца в абсолютного чужака, она не была к этому готова, — мадам Жири, я не имею в виду Призрака Оперы. Да, я знаю, что он жив, знаю, что он в Нью-Йорке, знаю, чем он занимается и как его сейчас зовут, я с ним виделся несколько часов назад! — В самом деле? — в голосе хозяйки отчетливо прозвучало любопытство. — Мы сначала повздорили, — граф слегка смутился. — Кристина будет петь в его театре. Она знает? — Не уверен, — покачал головой Рауль. — Возможно, да. Возможно, она не хотела лишних сложностей и решила не говорить мне. Или не знает, если он по-прежнему любит играть в секреты. Сейчас я пришел говорить с вами не о нем. Мадам Жири, что вы знаете о женихе вашей дочери? — То же, что и все, — ответила она. — Мы с ним едва знакомы. — Как это возможно? — нахмурился граф. — Ведь вы почти породнились! — Очевидно, мне предстоит наверстывать упущенное после свадьбы, — хозяйка изобразила подобие улыбки. — Мы обменивались приветствиями, но ни разу не беседовали. Это странно. — Почему, мадам Жири? Почему он избегает вас? А ведь он избегает, это не случайность. Чего он опасается? — Вы наверняка уже нашли для себя ответ на этот вопрос, — ответила она. — И вы тоже. — Рауль де Шаньи подался вперед, буквально пронизывая холодным жестким взглядом собеседницу. — Он боится, что вы его узнаете. Мадам Жири отрицательно качнула головой. — Я никогда не видела его до Нью-Йорка, я абсолютно в этом уверена. Вы считаете, что мы могли быть знакомы в Париже, но я бы запомнила его лицо, наверняка. Хотя, вряд ли мы могли с ним общаться, ведь он аристократ, а я была... — она осеклась. Она всегда гордилась своим умением одним взглядом объять целостную картину, заметить мельчайший сбой в технике учениц, малейшую неправильность в их движениях. Движение... Она прикрыла глаза, вызывая в памяти немногие встречи с бароном Фредериком де Линтом. Вот он разговаривает с кем-то и заразительно смеется шутке. Приглашает даму на танец. Наблюдает спектакль из ложи, его лица не разглядишь в полумраке, но кто сказал, что смотреть нужно на лицо? — Это невозможно, — произнесла мадам Жири, наконец. — Ведь он мертв. — Так же, как и Призрак Оперы, — коротко ответил Рауль. * * * Лето рано пришло в Нью-Йорк. Солнце начало припекать с начала мая, и модницы дружно обратили взгляды к новым моделям купальных костюмов. Модельеры старались, как могли, придумывая все новые и новые фасоны, способные удовлетворить самый взыскательный вкус, ибо, несмотря на все правила и приличия, кто сможет удержать красавицу от возможности похвастаться обновкой? Купаться пока решались немногие, лишь самые смелые, кого не пугала прохладная вода. Но и они приходили на песчаные пляжи Кони-Айленда после полудня, не заходя так далеко по берегу, в самый безлюдный уголок. В отличие от одной одинокой купальщицы. Мег не любила мелководья, привычно отплывая достаточно далеко. Ей нравилось ощущение обжигающей прохлады и то, как кровь начинает быстрее струиться по телу, унося прочь усталость — не ту, что возникает после репетиций и выступлений, а усталость эмоций, взглядов, слов, слухов и сплетен, окутывающих фигуру балерины и пригибающих к земле. Купание шло на пользу душе и разуму. Но раздумья и сомнения неизменно возвращались и продолжали терзать молодую женщину с удвоенной силой. Она уже давно не та девочка, что танцевала в кордебалете в Париже. Прошло одиннадцать лет, она звезда. У неё были поклонники, много поклонников. Не раз и даже не десять раз она получала заманчивые предложения, в том числе и брачный союз, но лишь однажды она сказала "да" — и даже сама удивлялась, как быстро и легко слетело это слово с её губ. И она была счастлива, но чем ближе становился этот долгожданный и тщательно распланированный день, тем неспокойнее становилось на душе. Мама поняла бы, но с ней Мег не говорила, опасаясь очередной ссоры. Кристина тоже понимала и утешала, заверяя, что нервозность перед свадьбой — дело самое что ни на есть обыкновенное и случается даже со знаменитыми балеринами. Единственная кабинка, в которой она оставила вещи, темнела сиротливым пятнышком на берегу. Но когда купальщица вышла на берег, её приветствовал мужчина. — Афродита, ступающая на землю! — Банально, — парировала она. — Истина всегда банальна, — вздохнул барон де Линт, протягивая невесте огромное полотенце. — Как ты очутился здесь, Фредерик? — спросила она, закутываясь в мягкую ткань — складки опустились почти до земли. — Мне безумно захотелось тебя увидеть. — Не боишься, что это дурная примета? — игриво улыбнулась женщина. — Свадьба не сегодня. И кроме того, — он привлек Мег к себе, — я не суеверен. На минуту мир замер для влюбленных, прежде чем Маргарита с легким вздохом отстранилась. — И все же, как ты нашел меня? Неужели спросил у матери? Барон весело рассмеялся. — У меня была такая мысль, — сказал он. — Но, к счастью, я знаю, что ты любишь здесь купаться. — Откуда? — удивилась балерина. — Не припоминаю, чтобы мы бывали здесь вместе или я тебе рассказывала. Или, — она прищурилась, — ты за мной следил? — Не сожалею об этом и не стыжусь. — Он поднял руку, предвосхищая возмущение невесты. — Я не хочу тебя потерять из-за какой-нибудь случайности. Прости меня, если тебе это доставляет неудобства. — Я не обижаюсь, — чуть улыбнулась в ответ Мег. — разве что, самую малость. Надеюсь, ты не намерен после свадьбы запереть меня в своем доме, заботясь о безопасности? — Драгоценность следует держать только в надежном сейфе и под постоянной охраной, но я слишком тщеславен для этого, и пусть весь мир мне завидует. — Через два дня, — напомнила балерина. — Прости, я должна тебя ненадолго оставить, мне нужно переодеться. — Конечно, любимая, я подожду, — ответил ей жених. — А потом отвезу, куда прикажешь. — Будь осторожен, — покачала она головой. — Я могу воспользоваться твоей добротой и заставить возить меня весь день. — Мне будет это в радость, если согласишься после со мной пообедать. Мой повар обещает нечто невероятное, и стол будет готов к нашему прибытию. Мег заколебалась на мгновение. Разумеется, обед будет долгим, и потом им не захочется расставаться... но именно в этот день нужно столько всего успеть. Отказаться? Фредерик, разумеется, не подаст виду, но будет разочарован. Расстроен. Обижен. Ей ужасно не хотелось этого. — У меня сегодня много забот, — мягко сказала она. — Вечером я должна быть в театре. — В "Метрополитен"? — нахмурился барон. — Разве ты не... — В "Фантазма" на Кони-Айленде, — пояснила молодая женщина. — Сегодня там состоится концерт Кристины де Шаньи. Ты... — она снова запнулась, — будешь там? — Боюсь, что нет, дорогая, — вздохнул Фредерик де Линт. — Хотя не могу выразить разочарования от того, что упускаю, возможно, единственный шанс услышать Кристину Дааэ в театре. Но у меня есть обязательства, которые я должен выполнить. ... Фредерик де Линт и уже полностью одетая Маргарита Жири подошли к ожидавшему их автомобилю. Барон уселся первым, а когда Мег опустилась на сидение рядом, вдруг замер, прищурился, будто припоминая что-то, и с довольным видом прищелкнул пальцами. — Я упоминал, что владею виноградниками? — спросил он. — Помимо прочего. — Кажется, да, — неопределенно покачала головой молодая женщина. — Это доставили вчера. — Фредерик жестом фокусника извлек бутылку вина и два бокала. — Я назову его в твою честь. Он наполнил бокалы и протянул один из них Маргарите. Та приняла бокал, пригубила. — Необычный и тонкий букет, — оценила она и кивнула. — Его подадут нам за обедом, — сказал Фредерик и легко коснулся плеча шофера. — На Бруклин Хайтс.