***
Остановившись на красный свет Джиллиан посмотрела на свое отражение в боковом окне. Усталая и недовольная. Попыталась изобразить приветливую улыбку. Получилось, и очень даже натурально. Вот этим ей и предстоит заниматься пару часов — фальшиво улыбаться. Как же ей хотелось оказаться дома и провести тихий уютный вечер вдвоем с мужем. Посмотреть романтический фильм, и заняться любовью на диване. Как в старые добрые времена. А вместо этого… Джиллиан вздохнула и закусила нижнюю губу. Она уже забыла когда последний раз сопровождала Алека на деловой ужин, когда это было приятным и беззаботным времяпровождением. Муж или прекрасно обходился без ее общества или она была красивым приложением для подтверждения его статусности. Вот и сегодня ей предстояло сыграть роль очаровательной супруги перед неким полковником Малони и его напыщенной недалекой женой. Из рассказов Алека Джиллиан знала, что полковник был одним из главных инвесторов политической кампании в которой не последнюю роль играл Алек. По словам мужа он и его жена представляли собой на удивление скучную и консервативно настроенную парочку, помешанную на семейных ценностях. Часы на приборной панели, слишком быстро отсчитывали секунды. Джиллиан обреченно закатила глаза, при всех своих стараниях она вряд ли успеет к обусловленному времени. Пришедшая в голову мысль вызвала злую улыбку. Можно было бы отправиться в ресторан прямо из офиса. И этим шокировать мужа! Собираясь на работу утром Джиллиан оделась по погоде. За окном моросил холодный осенний дождь, а резкие порывы ветра, выгибали зонты редких прохожих. Поэтому джинсы, теплые ботинки на низком каблуке и кашемировый джемпер оказались самыми подходящими для ноябрьского дня и для «ЛайтманГрупп», но не для вечера в ресторане. Как же она порой ругала себя за уступчивость За свое нежелание конфликтовать. Она видела насколько стал равнодушен Алек к ее чувствам и ее интересам, и ненавидела себя за нежелание ему противостоять. И чем дальше, тем хуже. Всё что она ни делала, вызывало недовольство мужа. Она догадывалась, что причина его поведения в банальной зависти и нежелании видеть ее независимой и успешной. Хотя он улыбался и поддакивал, но Джиллиан замечала, как его корёжило, когда на мероприятиях, где они с Алеком случайно оказывались вдвоем, его называли мужем той самой доктора Фостер, что… Да популярность «ЛайтманГрупп» за прошедший год заметно выросла и о них с Кэлом много говорили в около правительственных кругах. А карьерный рост Алека медленно, но верно застопорился. Чем больше времени приходилось Джиллиан посвящать работе, тем сильнее Алек жаждал полной и безусловной поддержки с ее стороны. Он не говорил этого вслух, но Джиллиан и без этого понимала по его поведению и случайно оброненным фразам, что он винит её в своих провалах и неудачах. Она пыталась оправдать мужа, потому что всё ещё ощущала себя его должницей. Если бы не его поддержка и постоянные уверения что у неё всё получиться, она сможет, не существовало бы в этом мире доктора Фостер. Она была готова помочь ему, оставаясь верной клятве “ в радости и беде, в болезни и здравии», только всё зашло слишком далеко… Джиллиан мотнула головой, у неё не имелось подтверждений, кроме намеков Лайтмана, что Алек ей изменяет… Хотя он упорно игнорировал проблемы связанных с их личными взаимоотношениями. Как бы она не пыталась убедить себя в обратном, прочность их брака за последние полтора года стала столь проблематичной, что любой встряски окажется достаточно, чтобы разбить его вдребезги. Джиллиан резко прибавила газу, идя на обгон. Может быть, в этом они с Алеком как раз и нуждались — понять, что развод единственный выход из положения. В характере Алека всё ярче прослеживались черты самого настоящего домашнего деспота. И чтобы сохранить мир в семье, ей приходилось всё чаще потакать его желаниям. Стоит ли продолжать совместную жизнь, если она превращается в существование завоевателя и покоренной на одной территории? Она любила то чем сейчас занималась, ей нравились свобода и возможность выбора, не смотря на все хлопоты и волнения. Ей нравилось работать с Кэлом его дерзкий и неуживчивый характер прекрасно уравновешивал ее терпение и выдержку. Но может ли она положить на алтарь работы всё что у неё было до встречи с Лайтманом: дом, любящего и любимого мужа. Хмм… Вот последнее у неё вызывало немалое сомнение. Между ними давно не было близости. Но постель приятная, но не самая главная составляющая счастливого брака. А они вдобавок разучились слышать друг друга. Но понимание неизбежности краха, не избавляло от страха. Даже думать о том, что они с Алеком расстанутся навсегда было неприятно. Спать долгими ночами одной, одной ужинать…всегда одной…нет. Пока она не готова к такой жизни, поэтому и поедет сегодня на ужин с ненавистным полковником, но в угоду мужу. Каких бы эмоциональный усилий ей это не стоило. Когда Джиллиан открыла входную дверь дома, настенные часы в гостиной одним долгим ударом оповестили ее, что уже половина пятого. Она застряла в автомобильной пробке на мосту — для вечера пятницы обыденное дело, и потеряла около сорока минут, теперь чтобы собраться времени оставалось в обрез. На то, чтобы принять быстрый, освежающий душ, нанести макияж и одеться ей потребовалось полчаса. Машину Джиллиан загнала в гараж, предпочитая добраться до центра на метро. Тридцать пять минут шестого она слегка запыхавшись от быстрого шага, вошла в приемную на третьем этаже здания Госдепа. Там её уже ожидал Алек, нетерпеливо посматривая на часы. На несколько секунд Джиллиан, незамеченная мужем, задержалась в дверях, рассматривая Алека. Всё же он по-прежнему был ослепительно хорош и сексапилен. И ему чертовски шел темно-синий костюм и строгий галстук. — Алек, — окликнула мужа Джиллиан, подошла к нему и кратко поцеловала в губы. — Привет, милая, — он расплылся в улыбке и Фостер ощутила как он расслабился и насколько доволен. — Ты потрясающе выглядишь. — Он прогулялся взглядам по всем изгибам стройного тела жены, и Джиллиан заметила вспыхнувшие в его глазах искорки интереса и сексуального возбуждения. — Нам пора. — Он быстро стряхнул наваждение и взяв жену под руку вывел ее из кабинета.***
Ужин для Алека прошел невероятно удачно. Не имело смысла долго вглядываться в его лицо или прилагать усилия, чтобы считать эмоции. Он буквально весь сиял от удовольствия и пил намного больше обычного, почти не пьянея. Для Джиллиан вечер оказался на редкость отвратительным. Разговор был скучен, ей с трудом удавалось удерживать на лице улыбку и поддерживать беседу. Алек заказал её любимое вино, и Фостер призвала алкоголь на помощь, чтобы немного скрасить тоску и примириться с откровенными и сальными заигрываниями полковника. Всю дорогу до дома Алек пребывал в эйфории. Малони дал ему понять, что поучаствует деньгами и даже озвучил сумму пожертвования. Джиллиан было противно, ее немного подташнивало от выпитого и она чувствовала приближение головной боли. Проплывающие за окном пейзажи расплывались и двоились перед глазами. Она уже трижды пожалела, что переусердствовала с алкоголем. Теперь она мечтала о расслабляющей теплой ванне и мягкой постели. В молчании они поднялись в спальню. Джиллиан скинула туфли и повернулась к мужу собираясь попросить его расстегнуть молнию на спине. О, нет! Она лишь скользнула взглядом по лицу Алека — тот рассчитывал на иное продолжение вечера, он был не прочь поухаживать за женой и получить кое-что приятное в ответ. Почему сейчас, когда она дико устала, слегка пьяна и хочет просто лечь и забыться сном. — Я так по тебе соскучился… Его возбуждение заметно усилилось и он был готов ринуться в бой. Обычно Джиллиан не противилась близости, наоборот обожала заниматься любовью с мужем, Алек был весьма неплох в постели, а сейчас несмотря на то, что между ними давно не было близости, одна лишь мысль о сексе вызывала отвращение. Она всё ещё злилась на мужа и сегодня ничего кроме холодного соития получиться не могло. С ее стороны точно. Джиллиан сразу же отмела подозрение, что отказом она хочет наказать Алека за бездарно проведенное время, за то что она сейчас так мерзко себя чувствует, за то что завтра не сможет работать с полной отдачей. Что ей не удастся скрыть плохое самочувствие от всевидящего ока Кэла и придется обороняться от его насмешек, находиться под прицелом ехидного взгляда и делать вид, что всё в полном порядке. — Нет, Алек, не сегодня, — она покачала головой и убрала руки мужа со своей талии. — Я устала и нехорошо себя чувствую. Обычно этого хватало и Алек отступал. Он всегда в том, что касалось близости был нежным и уступчивым. По его мнению женщина должна хотеть, иначе взаимного удовольствия не получится. Джиллиан начала раздеваться. Присев на край кровати она спустила чулки, бросила их на пол, и пошевелила затекшими пальцами на ногах. Потянулась, размяла плечи, услышав как хрустнули позвонки. Чтобы выбраться из узкого платья пришлось встать. Платье она снять не успела, Алек навалился на неё со спины, обхватив за живот, и тесно прижимаясь всем телом. — Ты такая соблазнительная и так вкусно пахнешь, — прошептал он ей на ухо, обжигая шею горячим дыханием. — Господи, как же я хочу тебя трахнуть. Немедленно. Он, облапив Джиллиан за груди, потерся напряженным членом о ее ягодицы, сделал несколько толкательных движений, как бы намекая чего он от неё хочет. — Алек, я же уже сказала, что нет, — запротестовала она и попыталась высвободиться, но бестолку. Он казалось ее не слышал, задышал чаще и поверхностей, пробурчал что-то невнятное, одной рукой пытаясь стащить с неё платье, другой забираясь под подол. — Черт, Джилл я хочу тебя, хочу посмотреть насколько у тебя хорош аппетит, — похотливо хохотнул он. — Ну же, давай моя кошечка, раздвинь ножки. Джиллиан напряглась, недоумевая что случилось с ее интеллигентным и понимающим мужем. — Не надо, Алек. Давай отложим на завтра. У меня болит голова, мне не до секса. Но муж проигнорировал ее протест, он запустил руку в трусики и ущипнул ее за ягодицу. Чем сильнее Джиллиан сопротивлялась, тем больше он возбуждался. Она не видела его лица, глаз, но у неё не осталось сомнений, что незадолго до отъезда из ресторана, в свой последний поход в туалет Алек вдохнул порошок. Снова вдохнул! Хотя клятвенно заверял, что реабилитация помогла и он не нуждается в подзарядке. Чертов лгун! Уже были случаи, и Джиллиан проверила на себе, что под кокаином сексуальный аппетит мужа взлетал до небес и делался почти не контролируемым. А он тем временем исхитрился и стащил с неё платье, не обращая внимания на ее протесты. — Алек, остановись. Ей удалось заглянуть ему в лицо и сразу же стало не по себе. Глаза выпучены, зрачки расширены, губы искривились в сальной похотливой ухмылке. Только тут она поняла, что Алек пьян значительно сильнее, чем она думала и подтвердились ее опасения — под хорошим кайфом. — Не сопротивляйся! Ты и представить не можешь, как я хочу тебя. Мужчина добивавшийся от неё секса не имел ничего общего с ее мягким и любящим мужем. Он грубо сорвал с ее плеч бретельки лифчика, обнажив груди, и начал сдирать трусики. — Перестать, Алек! Ты порвешь. — Я куплю тебе новые, — прохрипел он в азарте и толкнул ее, заваливая на кровать. Уткнувшись носом в одеяло, Джиллиан задыхалась, ее мутило от смеси запахов туалетной воды Алека и виски. — Прекрати! Остановись! Ей удалось вскочить с кровати и попыталась убежать из спальни, но Алек преградил ей дорогу. Юность Джиллиан провела с отцом, любителем виски и знала, что сопротивляться мужчине, когда он находится в таком состоянии — это равносильно провоцировать его на еще более яростную агрессию. Надо попытаться успокоить, уговорить. — Пожалуйста, Алек… — она протянула руку, пытаясь погладить его по плечу, но он опередил ее, толкнув в грудь и Джиллиан снова завалилась на постель. Почувствовала как промялся и скрипнул матрац под весом мужа, когда он рухнул на кровать следом за ней и пристроился сзади. «Успокойся, перестань протестовать, поговори с ним, ” — она заставляла себя вести разумно, но здравый смысл отказал и Джиллиан отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться. Только напрасно, Алеку окончательно «снесло крышу», его мозг был затуманен наркотиком и алкоголем, а он сам слишком силён и целеустремлен, чтобы отреагировать на ее попытку высвободиться. И Джиллиан сдалась, прекратила борьбу, понимая, что чем быстрее она уступит, тем быстрее всё кончиться и она понесет меньший ущерб. Алек внезапно затих, лишь тяжело и хрипло дышал ей в затылок. Превозмогая себя Джиллиан мягко попросила: — Хорошо, я согласна, давай ляжем, только ты сначала разденься. Алек даже не озаботился снять костюм. Чудо свершилось, он ее услышал и почти ослабил натиск. — Нет, — тут же приказал он, — я хочу тебя прямо здесь. Так. Немедленно. Она услышал звук расстёгиваемой молнии, протяжный вздох облегчения. — Какая же ты аппетитная штучка, — выдал Алек, подтягивая ее к себе. Но его действия уже не были столь грубыми, как пару минут назад, а Джиллиан смирилась с неизбежным. Ей удалось немного расслабиться, она слегка прогнулась в пояснице, чтобы Алеку было удобней, а для неё контакт отказался менее болезненным. Но вдруг Джиллиан почувствовала, что Алек пытается протиснуться в задний проход. Словно боевой таран, он делал попытку за попыткой, но она не пускала. — Прекрати, Алек! Ты делаешь мне больно! Она напряглась, но сбросить его с себя не получилось, Алек всем весом навалился на неё сзади. — Ну давай же, не сжимайся. Узнаешь, что это такое… как приятно…и тебе понравится. Ты же любишь погорячее… Ты же хотела экзотики… Но Джиллиан не собиралась его пускать, крепко сжав мускулы. Алек разозлился. Приподняв её за бёдра он вошёл сзади как обычно. Джиллиан застонала от боли… Наконец, удовлетворённый он сполз с кровати и встал на ноги. Затем Алек наклонился над Джиллиан, сделал попытку повернуть ее к себе и поцеловать в знак благодарности, но она с силой отшвырнула его от себя. — Ты самый настоящий ублюдок, — вскрикнула она, задыхаясь от злых слез. — Как ты мог так поступить со мной?! — Что? Что я сделал? — Алек подслеповато щурился и моргал глазами. В пылу борьбы он потерял очки и теперь озирался по сторонам в их поисках. — Ты чертовски хорошо понимаешь, что натворил! — Ой, Джилл да ничего экстраординарного. Где же твой дух авантюристки? Прими этот способ. Прежде чем отрицать надо попробовать. Джиллиан аж задохнулась от возмущения и гнева, она была слишком рассержена и расстроена чтобы поддерживать дискуссию на тему анального секса. Она спрыгнула с кровати и оттолкнув Алека, пошла в ванную, чтобы смыть все следы нежеланной близости. — О господи! Джиллиан дорогая… Прости! Я так виноват. Поверь у меня и в мыслях не было… Джиллиан удивила перемена в его тоне. Алек был чем-то сильно напуган. Она обернулась, теперь на его лице было написано сожаление, и проследила за взглядом мужа. У неё по бедрам стекали капельки крови. — Моя хорошая, я не хотел, прости дурака, — его голос понизился, смягчился, наполнился виной. — Я не хотел сделать тебе больно. Не сказав ни слова, Джиллиан вошла в ванную и заперла за собой дверь. Сквозь шум низвергающейся из душа воды, до неё доносились громкие причитания мужа. Он стучал в дверь, бубнил что-то про врача, но Джиллиан не отвечала. Она давно не была так зла на Алека, так обескуражена и расстроена его поведением. Никогда ранее он не проявлял дикой агрессии в попытках доступа к ее телу. Он всегда отличался нежность и терпением, умением почувствовать ее желания. Никогда не требовал продолжения, если она говорила нет. Сегодня она увидела Алека с другой стороны. Мужчина, который сейчас скребся в дверь и молил о прощении, ей был незнаком и отвратителен. Она не собиралась его успокаивать, объясняя причину выступившей крови. Открылась небольшая, недавно залеченная анальная трещина. Пусть сукин сын помучается!***
На следующее утро Джиллиан проснулась от предрассветного холода и не сразу поняла где находится. Она провела ночь в гостевой спальне, бывшей детской. Когда она вышла из ванной, Алек так и не озаботившись раздеться спал беспробудным тяжелым сном алкоголика. В воздухе витал тяжелый дух перегара, ее сразу же замутило. Наплевав на сырость и холод на улице Джиллиан подняла раму и чуть помедлив, грязно выругалась и набросила на мужа теплое одеяло. Боже, как же она его ненавидела в тот момент. Босые ступни заледенели, Джиллиан подтянула колени к животу, пряча ноги под плед. Свернувшись калачиком она лежала на узком диване, укрывшись слишком коротким для взрослого человека клетчатым пледом. Скомкав его край, Джиллиан уткнулась в мягкую ткань лицом, глубоко вдыхая. Возможно ей и казалось, но она почувствовала едва уловимый детский запах. Губы сами собой искривились в болезненной гримасе, глаза заволокло слезами. Хватит Фостер выдумывать глупости. Но тем не менее, она обвела взглядом небольшую, но очень уютную комнату с покатым потолком. После того, как у них отобрали Софи, она долго не могла заставить себя избавиться от всего того, что напоминало о неудавшемся материнстве. Но спустя шесть месяцев она приказала себе — хватит, если она не перестанет себя мучить воспоминаниями, то сойдёт с ума, и. заявила Алеку о своем решении переменить обстановку в детской комнате. Она больше не могла выносить ее в-ожидании-возвращения-Софи вида, как будто ее не навсегда забрали у неё, а Алек ушел с ней гулять. Алек тогда глянул на неё одним из тех своих странных взглядов, пустых и блуждающих, как будто не понимал о чем она просила — и Джиллиан осознала, что напрасно рассчитывает на его помощь. Муж давно самоустранился и избегал всего, что так или иначе имело отношение к Софи. Джиллиан всё сделала сама: упаковала игрушки, собрала одежду, сняла фотографии со стен… Жужжащий звук работающей кофемолки вернул ее в настоящее. Джиллиан поежилась, высвобождаясь из-под груза воспоминаний. Прошедшая ночь была первой, которую она провела в одиночестве не потому что Алек отправился в очередную командировку, а потому… Джиллиан передернуло от отвращения, она не хотела думать о случившемся. Её всё еще терзала боль и не получалось найти оправдание мужу. Сквозь жалюзи проникал молочный свет занимающегося рассвета. На прикроватном будильнике было без пятнадцати семь. Джиллиан снова легла и попыталась вытянуться на слишком коротком для нее диванчике, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Чувство униженности и озлобленности никуда не делось. Она всё ещё не была настроена прощать мужа. Алек и так испортил ей вчерашний вечер своими самолюбивыми притязаниями и в благодарность на то, что жена сделала для него отплатил скотской жестокостью. Джиллиан приняла контрастный душ в гостевой ванной свежести и бодрости она не ощущала. День только начинался, а она уже устала. Открыв дверь на кухню Джиллиан увидела Алека, нарезающего апельсин. На столе уже стоял дымящийся кофе, ожидали своего часа свежеподжаренные тосты, а абрикосовый джем Алек успел разложить в хрустальные розеточки. Как же давно она не видела мужа на кухне занятого приготовлением еды. Наверное последний раз он готовил им завтрак в ее первый рабочий день в Пентагоне. Услышав за спиной шум, Алек повернулся к ней. Небритый и лохматый, он выглядел таким домашним и близким, чуточку беззащитным. И смотрел на неё из-под стёкол очков взглядом побитой собаки. Сердце ёкнуло и Джиллиан подавила очень естественный порыв подойти к нему, обнять, взъерошить и без того растрепанные волосы… — Я приготовил завтрак, — пробормотал он и снова вернулся к нарезанию апельсина. Ничего подобного! Джиллиан решила, что не позволит ему в очередной раз сыграть на ее чувствах, и постаралась освежить в памяти картину вчерашнего вечера. — Спасибо, но у меня нет аппетита, — голос прозвучал безразлично-отрешенно. — Но, ты должна позавтракать, — настаивал Алек. — Последнее время тебе некогда даже поесть нормально. Ты слишком похудела. Удивительно, но все сказанное им было чистой правдой. Она и правда не всегда успевала полноценно поесть в течение дня, жутко выматывалась на работе, контракт с ФБР требовал полного погружения и приходилось срываться с места по первому звонку. Выбирая вчера платье для ужина, поняла, что оно сидит на ней подозрительно свободно и встала на весы. Минус два с половиной фунта. Увлеченный продвижением своей карьеры, Алек однако подметил все перемены происходящие в ее жизни. Что ж во внимательности ему не откажешь, но это не оправдывает его вчерашнего поведения. Синяки на бедрах отзывались при прикосновении несильной, но болью, напоминая о грубости мужа На сковородке зашипел поджариваясь бекон. Алек неуклюже разбил яйца, взболтал их с молоком и отправил к бекону. Джиллиан судорожно сглотнула, от запаха омлета ее затошнило, и резко усилилась похмельная головная боль Вчера за ужином она все же слишком много выпила, а оссобуко под грибным соусом оказался слишком жирным. Единственное что ей сейчас хотелось — это стакан минеральной воды и как можно больше льда, до ломоты в зубах. Алек разлил кофе по чашкам и выдвинул стул, приглашая Джиллиан сесть за стол. Плохо прожаренный омлет выглядел отвратительно, Алек в отличие от Кэла всегда был никудышным поваром. Джиллиан возила вилкой по тарелке, делая вид что ест, наблюдая за Алеком с аппетитом поглощающим еду. Он ел молча, исподтишка бросая быстрые взгляды на Джиллиан, и она легко раскусила его тактику поведения. Он раскаивался и был готов просить прощения. Но она не была уверена в своей готовности его выслушать и уж тем более принять извинения. Джиллиан взяла тост и равномерными движениями размазывала по нему золотистый джем. Запахло абрикосами. Алек снял и протер очки, тяжело вздохнул и вернул очки на место, снова вздохнул и, посмотрев на неё, отвёл взгляд в сторону. Ему действительно было дико стыдно и неловко и никак не получалось начать разговор. Помогать ему, начиная выяснение отношений первой, Джиллиан не собиралась. — Джилл, — он снова вздохнул, — извини меня за вчерашнее. Правда, я не знаю что со мной случилось. Я вел себя как последняя скотина…— Он покаянно опустил голову. — Обещаю что такое больше никогда не повториться. Она не заметила лжи в его словах, Алек действительно чувствовал себя виноватым, но вот только повышение голоса на словах «правда», «обещаю» как-то плохо сочетались с искренностью. Он словно пытался убедить самого себя и в ещё большей степени Джиллиан. В чем? Что больше не будет принуждать ее анальному сексу или не станет нюхать кокаин? В этот момент она его ненавидела. Так сильно, что едва могла заставить себя терпеть его рядом. — Прости меня, Джилл, — повторил он после короткого молчания. — Ты обещал… — начала она, но тут же замолчала, увидев на его лице недоумение и вопрос. — Но не так уж часто я прошу тебя поработать хорошей женой. — Значит ты так себе это представляешь? Вот всё что он вчера проделал с ней в его представлении хорошая жена должна безропотно принимать? Джиллиан ошарашенно посмотрела на мужа. Да, он говори то, что думал. — Алек. Наконец он осмелился и поймал ее взгляд. Она развела руками, понимая бессмысленность каких-либо обвинений в его адрес. Джиллиан сглотнула, ощущая как внутренности скручиваются в узел и полыхают огнем щеки. — Прости. Я знаю ты злишься и имеешь на это право. Я выдернул тебя с работы, заставил провести скучный вечер в неприятной компании… — Но дело не в этом, — она прижала ладони к щекам, не зная как поступить дальше. Он же улыбнулся в ответ. Эта улыбка была робкой и безумно милой. Чёлка упала Алеку на лоб, он сощурился и улыбнулся шире. Сейчас в солнечном свете утра он выглядел дьявольски сексуально, продолжая улыбаться. Обычно у Джиллиан не получалось сопротивляться его обаянию, и она сдавалась на милость мягкой и тёплой улыбке, которая покорила ее сердце еще при первой встрече. Но не сегодня. Она слишком сильно его любила и соврала бы себе, что больше не испытывает теплых чувств к Алеку. Вот этому Алеку, чуть растерянному и виноватому, но как она не старалась заставить себя принять его извинения, не получалось. Слишком ярким был образ мужчины отдаленного похожего на ее мужа. С налитыми кровью глазами, почти полностью потерявшего над собой контроль. И сейчас не видевшим в этом ничего особенного. Убирайся! Прочь из моей жизни! Слова рвались с языка, но она сдержалась. Он вчера находился под двойным кайфом и вряд ли полностью отдавал себе отчет в словах и действиях. Это его не оправдывало. Ничуть. От обиды и гнева всё ещё сжималось сердце, стоило только вспомнить как грубо он с ней обошелся. — Это точно был последний раз. Напряжение, Джилл… Я не умею как ты улыбаться когда… — он нервно облизнулся и потёр кончик носа. Она на мгновение прикрыла глаза, ему не нужно больше ничего говорить, всё понятно без слов. Джилл это всего лишь одна дорожка для бодрости… Это она слышала и не один раз. И как же у него всё просто, и вот уже оказывается что она виновата в его пагубной страсти. У неё больше нет сил бороться, она устала от его оправданий и ожиданий светлого будущего. — Хватит, Алек! — у Джиллиан не получилось справиться голосом. — Хватит. Извини, но я не могу больше верить. Она вскочила со стула, едва не опрокинув чашку с кофе, намазанный джемом тост упал на пол. Джиллиан перешагнула через него и почти выбежала из кухни. Глаза жгли злые слезы. Вот так всё просто. Покаялся, значит больше не грешен. Может стоило показать ему кровоподтеки, которые покрывали ее бёдра и ягодицы. Такие своеобразные отметины «страстного» желания. Всё же она не настолько была пьяна, чтобы не помнить его похабные словечки, подкрепленные грубыми действиями. Его твердый член бьющийся между ягодиц, хриплое дыхание в затылок, зубы впившиеся в плечо. Джиллиан распахнула ворот купального халата, глядя на свое отражение в зеркале ванной. Пришлось извернуться, чтобы рассмотреть посиневший след от укуса. — Спасибо, Алек. Я ожидала от тебя многого, но не насилия и меньше всего полного бесчувствия. Оказавшись за закрытой дверью ванной, она больше не стала сдерживать слезы. Наоборот, давясь ими, сползла по двери на пол, и вцепилась зубами в рукав халата. Этим утром в доме слишком тихо, а она не хотела чтобы Алек услышал ее рыдания, ей не нужны его вопросы, она больше не желала видеть его, говорить с ним. Джиллиан согнувшись пополам, обхватила руками колени, уткнувшись в них лбом, зная, что слёзы ни черта не помогут. Ничто больше не поможет. Только вот как найти силы на поиски решения, когда твое собственное «я» разорвано на куски и превратилось в мозаику без сюжета? Как найти силы на то чтобы то ни было, когда сейчас ощущаешь себя на грани исчезновения? Наверное, так и должно быть. Сначала что-то внутри тебя должно умереть, чтобы на его месте возникло нечто новое. Внезапная дурнота подкатила к горлу и Джиллиан бросилась к унитазу, облегчая желудок. Ее еще долго колотила нервная дрожь и лишь долгий горячий душ вернул ей какие-то силы и помог немного восстановить душевное равновесие. Но ощущение, что она больше желает видеть Алека, выслушивать слова оправдания лишь утвердилось. Она потерялась во времени, а когда опомнилась и выскочила из ванной Алека дома уже не было. Как же работа превыше всего. Наверху в спальне надрывался мобильный. Однозначно, ее потеряли и сейчас Лайтман строит кучу предположений. — Кэл… — она простонала, прижимала ладонь ко лбу, — хотя бы ты будь сегодня ко мне милосердным. Господи, ну и чушь же она спорола. Просить милосердия от Лайтмана… Но она должна выдержать и пережить встречу с Кэлом. От его взгляда не удастся скрыть плохое самочувствие, взвинченность и душевную боль. Вот последнее его будет волновать сильнее всего.***
Когда Кэл перешагнул порог её кабинета, то сразу заметил — Фостер так глубоко погружена в себя, что его появление осталось где-то за гранью ее внимания. Сегодня она оделась немного вызывающе — так как ему нравилось. Лайтман проскользил взглядом по ее фигуре, изучая узкое тёмно-голубое платье. Она уже не раз появлялась в нем в офисе и это всегда будоражило его воображение. Кэл посмотрел в лицо Джиллиан, собираясь шутливо прокомментировать ее внешний вид, и замер с раскрытым ртом. Сегодня всё иначе, вместо привычных фривольных фантазий он ощутил приступ паники. Острый и жалящий прямо в сердце. И продолжил наблюдать, пытаясь ее прочитать. Вот Фостер медленно опустилась на стул, поднесла чашку к губам и замерла. Находиться в неведении стало выше его сил. — Как прошёл ужин? Джиллиан вздрогнула от неожиданности и чуть не расплескала горячее кофе. — Кэл… — она выдохнула раздраженно и нахмурившись глянула на него. Вот уж верно, что от Лайтмана ничего не скроешь. Воспоминания о вчерашних событиях вызвали несильный спазм в желудке. Пить кофе расхотелось. Брови Кэла взлетели вверх. Черт! Она кажется прокололась, и он прочитал на ее лице то, чем она не желала делиться. — Что случилось? — он подошел ближе, бесцеремонно присел на краешек её стола. Уставился на Джиллиан, прекрасно зная что она чувствует себя под таким взглядом неуютно. Она отшатнулась и протестующе вскинула руку, решив отшутиться:. — Очередное сборище соратников по партии с вином и пустой болтовней. Невыносимо. — Она попыталась улыбнуться как можно ярче и небрежней. Но обмануть Лайтмана не удалось. — Врешь — скривился Кэл. — Отвратительно, должно быть. Он склонил голову вбок и продолжал сверлить Джиллиан пронизывающим взглядом. Нехорошее ощущение что сегодня утром в ней появилось нечто новое усилилось, и узел в желудке затянулся туже. Она сидела за своим рабочим столом, пушистые волосы ниспадали ей на плечи. Её обычно яркие голубые глаза приобрели цвет осеннего неба, подёрнутого тусклой дымкой. Если бы он точно не знал, что Джиллиан здорова, он бы решил, что ее гложет физическая боль. Хотя, внешние проявления любой боли схожи. Она… — Хватит, Кэл! Прекрати меня читать. — Как ты себя чувствуешь, милая? Фостер услышала неподдельное участие в его голосе, хотя его и задевало, что она не говорит ему правды, а он сгорал от желания узнать, что произошло на самом деле. В ответ Джиллиан покачала головой, и Кэл заметил, что она изо всех сил старается не заплакать. Страх. Сожаление. Печаль. Поражение. Боль. На ее лице он увидел отражение всех этих чувств. — Как-то не очень, — вырвалось у неё… Кэл сполз со стола и, подойдя почти вплотную, бережно приобнял ее. — Пойдем к мне в кабинет, — он ей подмигнул, — немного потреплемся об этом. — О предстоящей аудиторской проверке. Она сбросила с плеч его руку. Казалось что внутри у нее опустились жалюзи. Только до сих пор и не дальше, говорило выражение ее лица. С минуту она молча перебирала на столе папки, выбирая нужную. Так же молча поднялась и пошла к двери, задержалась, ожидая Кэла и одновременно отгородившись от него прижатой к груди папкой. Фостер могла бы сколь угодно долго и ловко закрываться от него, но Кэл видел, что она несчастна, и шагая рядом с ней по коридору, размышлял, наступит ли когда-нибудь заветный момент, и Фостер решит рассказать ему правду. Их вымученный деловой разговор то и дело прерывался. Фостер проявила чудеса невнимательности, она внезапно замолкала на полуслове, словно теряла нить беседы, а Кэл терялся в догадках, что же происходит, читая на её лице то злость, то разочарование, то боль, то растерянность. — Что случилось, Фостер? Его природною любопытство побороло то, что он называл вежливостью. А тревожное чувство, что с ней действительно не всё хорошо, требовало ответов. — Ничего. Всё в порядке. Джиллиан пожала плечами и покачала головой, слова и мимика противоречили друг другу. Она лгала ему, но прочитать ее не получалось. Всё же она независимо от настроения и самочувствия была чертовски хороша в сокрытии своих эмоций. — Лгунья из тебя хреновая… Она так и не повернулась к нему лицом, с бессмысленной тщательностью изучала подошвы его ботинок. Ноги он привычно закинул на стол. — Черта, — выдавила она из себя с явной неохотой. — Ты не забыл о нашем договоре? Мы не будем встревать в личную жизнь друг друга до тех пор пока кто-то из нас об этом не попросит. — Ну, на память пока я не жалуюсь. — Вот и отлично. — Но ты же знаешь, что я если даже не хочу, то всё равно вижу. — Просто помолчи. Договорились? — он расслышал в ее голосе мольбу, что было совершенно не свойственно Фостер, она обычно требовала от него соблюдения договора. Джиллиан опустила голову, пряча от Кэла лицо за завесой волос и потерла кончиками пальцев висок. — У меня ужасно болит голова, — ответила она, поколебавшись, прежде чем встретиться с ним взглядом и оценить его реакцию. — Вчерашний ужин, — она выдавила из себя кривую улыбку. — Я была неосторожна с алкоголем. Кэл понял ее намёк. Отвяжись. — Может тебе взять выходной, достаточно что я иногда косячу с похмелья. Их взгляды снова пересеклись и Кэл намеренно не прерывал зрительный контакт, но это не приблизило его к истине не на йоту. Прочитать толком Фостер он так и не смог, лишь увидел в ее глазах зарождающуюся растерянность. — Спасибо, но я уже приняла адвил. Предстоит много работы. — Уверена? — Более чем, — она холодно кивнула и поднялась с дивана. — Уверена. Фостер так отвратительно врала, что он не сдержал кривой усмешки, размышляя, стоит ли надавить и вытянуть из неё правду. И не устоял: — Алек? — Кэл подался вперед, не сводя с Фостер взгляда и не прогадал, она не моргнула, не отвернулась, а вот губы она стиснула чуть сильнее. — Алек… — протянул Кэл, поднимаясь и подходя к Фостер. — Прекрати, — она сощурилась и покачала головой, отступая назад. — На одиннадцать тридцать у тебя назначена встреча, — она перевела разговор в деловое русло. Тебе лучше подумать об этом. — Ладно, дорогая, — сдался он, как случалось поступал с того самого дня, когда они обозначили пресловутую границу. Даже если чувствовал неудовлетворенность, и видел, что всё сказанное ему банальная ложь. Несмотря на то, что глядя в лицо Фостер, он увидел отвращение и сожаление, когда он произнёс имя ее мужа, но так и не докопался до причины, вызвавшей их. — Чудно. Займись делом. Джиллиан легонько толкнула его в плечо, развернулась и вышла из кабинета. В течение дня она старательно избегала личных встреч с Кэлом, что лишь убедило его, что у Фостер далеко не всё в порядке.***
Она сидела в машине на подземной парковке и в десятый раз читала СМС от мужа: «Буду поздно. Работа. Целую, Алек». Безликое и равнодушное сообщение. У него не хватило храбрости позвонить, боялся, что она распознает в его голосе ложь. Хотя может это и к лучшему. Сейчас она не в том настроении, чтобы выслушивать и уж тем более верить его фальшивым оправданиям. Сегодня она почти ничего не ела и от голода слегка кружилась голова и сводило желудок, но мысли о еде всё ещё вызывали дурноту. Джиллиан сомневалась, что ей удастся запихнуть в себя что-то более существенное чем чашка кофе и соленые крекеры. Возвращаться домой и провести вечер в одиночестве и размышлениях о трещащем по всем швам браке это последнее чего она хотела бы сделать. После минутного обдумывания ситуации, Джиллиан решила перекусить в одной из кофеен Джорджтауна. Там варили отменный кофе, а к нему подавали восхитительную выпечку, гостей развлекали живой музыкой. И Фостер знала, что там для неё в любое время найдется свободный столик. Выехав с парковки, она повернула в противоположную от дома сторону. Дома? Тут же задалась она вопросом. А есть ли у неё дом в том смысле, что принято вкладывать в это понятие? Вчерашний инцидент в спальне не первая стычка с Алеком на тему кто кому что должен. В субботний вечер поток машин в старом городе слишком плотный и двигался медленно. Моросящий осенний дождь не стал помехой для многочисленных туристов и местных жителей, решивших отдохнуть в одном из злачный местечек Джорджтауна. Джиллиан через лобовое окно рассматривала праздную публику — красиво одетые, возбуждённые, они улыбались, торопились на встречу, предвкушая приятный вечер в клубе или ресторане в компании друзей. Что?! Нет, просто этого не может быть! Джиллиан сосредоточила внимание на вышедшем из такси мужчине, он придерживал дверь, ожидая пока с заднего сиденья наружу выберется его спутница. Какое знакомое темно-синее пальто, осанка, стрижка, поворот головы, очки… Что происходит и какого черта ты тут делаешь? Затаив дыхание, и боясь пошевелиться, Фостер следила взглядом за парой: мужчина шагал, взяв под руку высокую блондинку, гораздо моложе его и вызывающе красивую. Вот как оказывается выглядит твоя неотложная работа, Алек? Стройная и длинноногая. Джиллиан рассерженно стиснула руль и, закусив губу, провожала взглядом мужа и его девушку. Ты самый настоящий говнюк, Алек Фостер. Джиллиан хотелось выскочить из машины, догнать мужа и задать ему парочку вопросов. Но она осталась сидеть на месте. У неё бешено колотилось сердце, глаза застилали слезы обиды и гнева — мир, каким она его привыкла видеть только что разбился вдребезги… Алек и блондинка исчезли из поля ее зрения, скрывшись за дверями одного из клубов, Джиллиан их уже не видела, не слышала гудков у себя за спиной — следующие за ней машины раздраженно сигналили, требуя, чтобы она ехала вперёд, дальше в незнакомый и новый для неё мир. Ее трясло от гнева, тронувшись с места, она поняла что ехать дальше рискованно, в таком состоянии она не способна вести машину, свернула на первую попавшуюся боковую улочку и припарковалась; свободное место оказалось только около небольшой церквушки. Над боковыми воротами затертая ветрами и дождями надпись «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Задница! Алек, какая же ты сволочь! Джиллиан выбралась наружу и захлопнула дверцу машины, вложив в этот жест весь свой гнев. И тут на неё навалилась грусть — она стояла одна в темноте осеннего вечера под моросящим дождём, всё яснее осознавая то, что она увидела — начало чего-то нового. Снова видела, как Алек бесповоротно и неумолимо удаляется от неё, а всё, что когда-то связывало их, утекает навсегда. Она раздавлена. Сбита с толку. Джиллиан запрокинула голову, не позволяя пролиться слезам, ей казалось, что сквозь городской смог, тучи, свет фонарей и реклам она видела далекие и холодные в своем безразличии звёзды. А может?.. Может оно и к лучшему? — Свободна, — проговорила она медленно, как бы пробуя слово на вкус. Расправила плечи и вдохнула холодный пропитанный влагой воздух. Свобода. Это чувство еще слишком робкое и неуверенное, и его ещё готова побороть ревность. Джиллиан ненавидела это чувство. Унизительное и ранящее. Но знала, что именно так называется то, что она сейчас испытывает. Больно и обидно, когда тебя обманывают и каким бы сильным не был твой характер, не может быть приятно, если тебя поменяли на другую. Я не должна это чувствовать. Я больше не буду. Приказала она себе и села в машину. Через полчаса она вошла в номер отеля. Небольшой, но очень уютный. Заказала бутылку своего любимого вина и большую пиццу...