***
Не зажигая света, Кэл стоял у окна в своём кабинете и тупо пялился на улицу. Даже здесь в деловом центре Вашингтона ощущалось приближение Рождества. На улице мело. Декабрь выдался отвратительно снежным. До Рождества оставалось пять дней и, как обычно, вся эта предпраздничная свистопляска вызывала у Кэла головную боль и дикое раздражение. Его начинало подташнивать когда он оказывался среди яркого, шумного и кричащего убранства, а толкаться среди обезумевших, ошалевших от суеты людишек последнее, чем бы он хотел заняться во внерабочее время. Свело зубы и замутило от мысли, что завтра тот самый день икс. Эмили ждет, а он так и не придумал как ему отвертеться от шоппинга. Судорожно вздохнул, скорчил страдальческую гримасу и криво ухмыльнулся собственному отражению в оконном стекле. Но ради дочери он был готов потерпеть и пойти на многое. — Скучаешь? Голос Фостер заставил его обернуться, а вспыхнувший свет зажмуриться. — Размышляю, — не особо ласково отозвался Кэл и окинул Джиллиан сканирующим взглядом с прищуром. Она привычно нахмурилась и покачала головой, бросив не менее привычно-небрежное: — Прекрати. Кэл так же привычно не внял просьбе, и с кривоватой ухмылочкой таращился на Фостер, исследуя изгибы её тела, чем, как и следовало ожидать, ввел ее в легкое смущение. Он обожал, когда Джиллиан под его взглядом начинала заводиться и нервничать, поэтому продолжил нахально пялиться на неё, одновременно медленно шаг за шагом приближался к Фостер, сокращая расстояние до критического. Она перекрестив руки на груди, отгородилась, но не отступила. — М-м-м… — это ее короткое вопросительно-напряжённое сказало Кэлу очень многое. — Х-м-м… — отозвался он. И вдруг… Внимание Кэла привлекло темно-зеленое, идеально облегающее фигуру платье. Зародившаяся на краю сознания мысль почти полностью оформилась, и Лайтман, склонив голову вбок, причмокнул, и дважды обошел вокруг Фостер. Она в недоумении всплеснула руками и поймала Кэла за рукав пиджака, вынудив его остановиться. — А теперь доктор Лайтман изволь мне объяснить что всё это значит? — она сделала в воздухе вращательное движение рукой. Сунув руки в карман джинсов, он пожевал губами и выдал: — Ты точно должна знать где можно купить «взрослое платье». Она удивленно распахнула глаза. — Что? — Эмили, она решила. — И замолчал. — Эй… — Джиллиан легонько стукнула его в плечо. — Что решила Эмили? Заискивающая, от уха до уха, улыбка Лайтмана могла обмануть кого угодно, сразив наповал. — Фостер, ты не могла бы сходить с ней в магазин и помочь ей выбрать такое. Но только не Джиллиан, она сразу распознала подвох и переспросила: — Платье? — Угу. Он замер не дыша в ожидании и… — С удовольствием, — не раздумывая согласилась Джиллиан, словно уже была готова к его предложению, что показалось Лайтману очень подозрительным. — Вот так просто? — он вылупился на неё, пытаясь хоть что-то прочитать по лицу. Бесполезно. — А почему бы и нет? — она небрежно пожала плечами и все же не удержалась от нравоучения: — А мог бы ты попросить меня об этом, не устраивая весь этот цирк? Она не сердилась на него, наоборот, в ее взгляде было удовольствие и предвкушение чего еще более увлекательного. — Ты же знаешь, что не мог, — он довольно ощерился. Уверенный, что Эмили будет не против. Хотя? — Что-то еще? — Фостер приподняла брови, заметив его сомнение. Научил на свою голову. Она всё лучше и лучше читала по лицам. — Вот только не могла бы ты… — он скорчил умильную рожицу и заискивающе посмотрел на Джиллиан. Она сперва нахмурилась, но быстро догадавшись в чём дело, понимающе улыбнулась. — Неужели, Кэл? Ты трусишь. Надо же. Так и быть я сама позвоню Эм и договорюсь. А ты, как я посмотрю, боишься получить выговор от дочери? — Ну ты знаешь сама, она вся в отца… — нарочито тяжко вздохнул Кэл, подтвердив свои слова характерным жестом. Они рассмеялись. Это был искренний смех двух друзей отлично понимающих друг друга, которые прекрасно знали, что их словесная пикировка — не более чем игра. — Фостер, ну где я, а где платье? Если бы в этот момент он не отвлёкся, то мог прочитать по лицу Фостер многое, и его однозначно удивило бы то, что она думает о нем и женских платьях. Кэл похлопал себя по карманам и вытащил из бумажника несколько денежных купюр. — Возьми. Четыре сотни хватит? Туфельки там, чулочки… — Кэл, ты это серьёзно? — она спрятала руки за спиной, не пряча удивления. Он пожал плечами и ляпнул: — Ты не обязана тратить свои деньги на мою дочь. Уже произнося конец фразы Лайтман сообразил, что сморозил очередную глупость. Ему захотелось проглотить эти слова обратно. Фостер отшатнулась от него, ее глаза потемнели от обиды. — Убери, — Джиллиан так и держала руки за спиной. — Не глупи, Джилл ты не обязана… — ничего более умного не придумалось. Напряженная, чуть виноватая улыбка коснулась её губ: — Позволь мне сделать подарок Эмили, — она сглотнула, — ну ты понимаешь, мне всегда хотелось… — Фостер замялась и отвела взгляд. Дьявольщина. Какой же он болван. Да он прекрасно понимал, что Фостер имела в виду и сразу же болезненно сжалось сердце. — Ладно, уговорила. Кэл кривовато улыбнулся и убрал купюры в бумажник, засовывая его в задний карман джинсов. — Так будет лучше, — она вернула ему улыбку. — Если ты не хочешь меня еще чем-то обрадовать, то я пойду. Остались дела, которые желательно доделать еще вчера. Лайтман отрицательно помотал головой. — Пока, — она коснулась плеча Кэла прощальным жестом и пошла на выход. — Эй, Фостер! — остановил ее Лайтман. — Не позволяй ей себя разорить. Даже на таком приличном расстоянии Кэл увидел, как она сердито сощурилась. — Постараюсь, но если такое случится, я обязательно вышлю тебе счет. — Почтой? Он сделал круглые глаза. — Голубиной. Фостер взмахнула руками и рассмеялась, скрывшись за дверью.***
Уже начало темнеть, когда Фостер наконец добралась до дома Кэла. На дорогах творилось что-то ужасное. И сейчас, выруливая на подъездную аллею, она ощущала как пробуксовывают колеса в снегу. В такую погоду самое то сидеть около камина и потягивать горячий глинтвейн. В окнах дома горел свет. Сквозь шторы гостиной она различила целую пирамиду из разноцветных огоньков. Рождественская ёлка. Так и не выбравшись из машины, Фостер глядела на мигающие фонарики и вспоминала рождественские праздники, когда они вместе с Алеком украшали ёлку. Доставали изящные игрушки из их уютных гнёздышек, любовно развешивали их на ветках, и ее пальцы пропитывались легким ароматом хвои. Джиллиан вспомнила и Рождество своего детства, как отец сажал ее на себе на плечи, чтобы она могла дотянуться до макушки ели и водрузить на нее серебряную звезду. Безумно тяжело было вычеркнуть всё это из своей жизни, она всегда очень любила Рождество и суету связанную с ним, но справлять праздник в одиночку внезапно оказалось слишком хлопотно и безрадостно. Выбрать ёлку, организовать ее доставку, украсить, а после праздника проделать всё в обратном порядке. Не было ни времени ни желания. Может быть в этом году наступят перемены к лучшему? Она грустно улыбнулась своим мыслям и посмотрела на улицу. Начавшийся утром снегопад и не собирался заканчиваться. Крупные снежные хлопья как бешеные носились в воздухе, плюхались на лобовое стекло и почти слышным шипением таяли. Рождество в этом году обещало быть настоящим. сказочным. Уже давно она не испытывала восторженного предвкушения в ожидании похода по магазинам. Делать праздничные покупки не потому, что так поступают все — одно дело, а выбирать подарки для родных и близких людей — большая разница. Если бы не одно маленькое «но» подпортившее радостный настрой. Они сегодня снова поцапались с Кэлом. Из-за ерунды. Фостер прикрыла глаза, отдаваясь воспоминаниям. После обеда они с Кэлом распрощались, он ушел из офиса, а она решила наконец-то нарядить миниатюрную ёлочку, которую подарила Эмили. Размышляя о предстоящем шоппинге, о том, что она хотела бы купить в подарок Кэлу, Джиллиан потянулась за очередным ярким шариком. В момент когда ее пальцы коснулись гладкой поверхности елочного украшения, Фостер заметила темный силуэт позади себя и вздрогнула от неожиданности. Обернулась и встретилась взглядом с Лайтманом. Он бесшумно проник в ее кабинет и молча стоял в дверном проеме, с язвительной ухмылкой созерцал, как она украшает ёлку. Хотела бы Джиллиан знать как долго он тут стоит и пялится на неё. Шарик выскользнул из рук и покатился по полу прямо под ноги Лайтману. Она не успела ничего сказать. Кэл сделал несколько шагов, загоняя её в угол между ёлкой и стеной. — Очень мило, — ехидно заметил он. — Что ты здесь делаешь? Она вытянула руку, упираясь ладонью Кэлу в грудь и не давая ему подойти ближе. — Решил тебе составить компанию в этом увлекательном занятии. Он подался вперед, ее ладонь плотно прижалась к его груди, и Джиллиан почувствовала, как часто и громко бухает сердце Кэла. Ее моментально пробрала дрожь. Кэл ухмыльнулся. — Или я не вовремя? — он откровенно издевался над ней. Ублюдок. С самого утра Кэл делал всё, чтобы испортить ей настроение: он дерзил, бросал двусмысленные намеки, высмеивал, отпускал фривольные шуточки, а сейчас Лайтман нагло вторгся в ее личное пространство и преградил дорогу. Как же она злилась на него. И не понимала чем заслужила такое отношение. Весь прошедший год он играл с ней в эту непонятную игру угадайку. То игнорировал, обращаясь только по рабочим вопросам, то начинал нахально флиртовать. Вот как сейчас. Еще маленький шажок вперед, и ей пришлось согнуть руку в локте, и Кэл почти прижался плечом к ее плечу, тяжело дыша ей в ухо. Фостер изо всех сил боролась с желанием развернуться и с силой оттолкнуть его: упереться ладонями ему прямо в грудь и грубо отпихнуть, чтобы до него, наконец, дошло. Дошло что? Что она хотела вложить в этот жест? Ее бросило в жар от осознания происходящего. Если она сейчас развернется и действительно прижмётся обеими ладонями к груди лучшего друга, то вряд ли найдет в себе силы оттолкнуть его. У неё были все основания полагать, что дотронувшись до Лайтмана, она не только не оттолкнет его от себя, а, наоборот, крепко вцепиться пальцами в отвороты его пиджака и притянет Кэла к себе еще ближе, и всем телом прижмется к нему. И Кэл это знал. Чертов упрямый засранец! Она в этом была так же уверена как и в своих желаниях. При всех своих талантах и умениях он оставался мужчиной, и если контролировать лицо он мог мастерки, то язык тела его предавал не раз. И вот это его двуличие бесило ее сильнее всего. Боже! Как же она устала от их бесконечных игр. Не проходило и дня, чтобы Кэл не проявил к ней особого внимания: иронизировал, едко подшучивал, откровенно издевался, давил на болевые точки постоянно вторгался в ее личное пространство, вызывал в ней целую бурю разнообразных эмоций: досаду, замешательство, волнение и возбуждение. Да черт побери в возбуждение. Приводил ее в состояние смятения, смущал. Вот и сейчас он находился так близко к ней, что без труда ощущала тепло его тела, а стоило лишь вдохнуть чуть глубже и Джиллиан безошибочно улавливала характерный запах, уникальный, ассоциирующийся у нее лишь с Кэлом. И эта гремучая смесь не давала сосредоточиться, медленно, но верно сводила ее с ума. И снова, она почти была уверена в ответных чувствах. Кэл столь же безумно и страстно желал её. Она решилась и посмотрела ему в лицо. Издёвка и самодовольство были написаны на его ухмыляющейся физиономии. Или… Или его взаимное желание всего лишь ее фантазия? Тогда что же всё это значит? — Фостер! — М-м-м. Он заигрывал с ней, и она часто ловила его раздевающий взгляд, так смотрит мужчина, жаждущий доступа к женскому телу. Не так уж и редко он подавал хорошо читаемые, характерные знаки, но стоило ей только начать отвечать на них, тут же резко отталкивал ее, выдавая серию гадостей. Что же он хотел на самом деле? Какие цели преследовал? Ответить на эти вопросы не помогали ни докторская степень по психологии, ни годы клинической практики. Разгадать Кэла мог только он сам. Она мирилась со всеми его закидонами. Выставляла барьеры, затем меняла тактику, делала шаги навстречу, пыталась играть в его игры и получала грубый отпор. Но отступать назад уже было поздно. Она любила его со всеми его недостатками. Любила и хотела его. — Ты договорилась? — Кэл постучал указательным пальцем по своему дорогущему хронометру. Лайтман уже сидел на журнальном столике рядом с елкой. — Эй! — М-м-м. — Джиллиан моргнула, пытаясь стряхнуть наваждение. — Фостер! Громкий окрик резко вырвал ее из раздумий, заставив испуганно вздрогнуть. Она снова моргнула и непонимающе уставилась на Кэла. — Что? — Я задал тебе вопрос, а ты витаешь где-то там, — он покрутил рукой над головой. — Ты хотя бы слышала, о чем я спрашивал? — Нет, еще рано. Что рано, почему рано? На эти вопросы у Джиллиан вряд ли нашлись ответы. Кэл скривился, кашлянул и встал на ноги. — Прелестно. Ну могла бы хотя бы сегодня уйти с работы пораньше. Там более босс тебя отпускает. Ей все же удалось протиснуться между Кэлом с ёлкой, выбравшись на свободу, она взяла сумочку и тут же вернула ее на место, произведя слишком много шума для этого простого действия. — Босс? А я думала, что у меня есть партнер и друг. — Не начинай, Джилл. Это всего лишь шутка. — Старая. Осточертевшая, — отбрила она, не в силах держать эмоции под контролем. — Ты в порядке? — он снова приблизился к ней. — Или мне кажется? Она прикусила губу и отвела взгляд. Совершенно нечитаемая. Это его всегда дико бесило. Эти моменты, когда она наглухо закрывалась от него, когда у него не получалось расшифровать то, что видел. Как сейчас. — Я просто задумалась, — она всё же снизошла до ответа. — Какие-то еще вопросы? — Может быть у тебя были планы, а я обременил тебя… Он повертел головой, зная что цепляет зажившую, но болезненную рану. — Хватит Кэл! — она ожидаемо возмутилась. — Прекрати пороть чушь. Провести время с Эмили это мне всегда в радость. Ты же знаешь, как я люблю Эм. Он знал. Конечно знал, что она относилась к ней как к дочери и любила почти так же сильно как он сам. — Ну, а вдруг капитан Америка или Суперсолдат обидится? — Кто? — Джиллиан обреченно закатила глаза. Ему не давали покоя ее ежедневные отлучки и он горел желанием знать. — Мог бы спросить прямо, — проговорила она холодно. — О чем? — он удержал её взгляд достаточно долго для того, чтобы сделать довольно частую в последнее время вещь: заставить её почувствовать себя неуютно. — Что ж, тогда… — снова заговорил он, разворачиваясь и сунув руки в карманы, направился к двери, — хотя ты могла бы без стеснения рассказать о них. С друзьями полагается делиться тайнами. Последняя фраза отчего-то крайне разозлила Джиллиан. Она смутно помнила, что ответила Кэлу. Что-то грубое. Он ловко отбил удар, не оставшись в долгу. Закончилось тем, что она выскочила из своего кабинета грохнув дверью, желая Лайтману провалиться сквозь землю. Этот ублюдок считал, что она должна терпеливо выносить вереницу женщин, проходящих через его постель, а временами и офис, но при этом не имела права на личную жизнь. Вздохнув, Джиллиан выбралась из машины и утонув в снегу почти по щиколотку торопливо зашагала к дому, пряча лицо от ветра. Она обещала Эмили заехать не позже пяти, но снежные заносы и пробки порушили все планы.***
Дверь распахнулась после второго стука и Эмили, радостно ойкнув, втащила ее внутрь. Пока Джиллиан стряхивала снег и расстёгивала пальто, Эмили наблюдала за ней, все больше хмурясь, прежде чем шагнуть и крепко обнять. Этот неожиданный порыв удивил Джиллиан, и она судорожно сглотнула подступившие слезы, обняв Эмили в ответ. Если бы у неё не отобрали Софи, то она наверняка любила бы обеих девочек одинаково. — Спасибо, что приехала. — Но я же обещала, — удивилась Фостер. — Папа сказал… — Эмили перевела взгляд на Джиллиан, и замерев на мгновение, торопливо закончила: — хотя сама знаешь, ему верить, — она махнула рукой. — Я не хотела тебя обижать. — Всё хорошо, — она тепло улыбнулась, — мои разногласия с твоим папой не имеют к тебе никакого отношения и уж тем более никак не повлияют на наши с тобой планы. — Отлично! Но признай он порой бывает таким идиотом. — Он просто раздражен, скоро Рождество и не мне тебе объяснять, как на него влияет вся эта предпраздничная шумиха. Эмили только вздохнула, обреченно взмахнув рукой. — Ты проходи, а я быстро переоденусь. В доме витали ароматы жареного цыпленка, чеснока и розмарина. Как здорово, когда тебя встречают запахи домашнего ужина и кто-то тебя ждет. В гостиной работал телевизор, и Джиллиан пошла на звук, снимая на ходу пальто. Кэл сидел на полу возле ёлки, пытаясь распутать блестящую мишуру. Вытянув серебристую, переливающуюся в лучах света скользкую ленту искусственного дождика, он чертыхнулся и крикнул: — Эм, это ты прошлый год разряжала ёлку, а теперь заставляешь своего старого отца, проявлять чудеса эквилибристики. — Подняв голову, он заметил Фостер: — Какие люди, — воскликнул Кэл, — понимаешь, случается. Рождественский дождь взмыл вверх и зацепившись за еловую лапу криво повис на ней. Фостер тихонько вздохнула, пытаясь побороть улыбку. Она не хотела продолжения ссоры и хотела оставить все недомолвки и недоразумения в прошлом. Поэтому она улыбнулась и успокоила Кэла: — Я тоже не умею этого делать. Дождь он вечно путается. Присев на корточки, она подняла с пола шуршащий комок. Несколько секунд она задумчиво сжимала его в ладонях, затем легко распрямилась и подошла к ёлке, коснулась пушистой веточки и потерла ее между пальцев, сразу же ощутив терпкий смолистый аромат. — Плохо верится, — фыркнул Кэл за ее спиной. В его голосе слышалось неприкрытое сомнение. Скрипнули половицы пола. Джиллиан буквально почувствовала теплое дыхание Кэла на своей шее и разрывалась между желанием сделать несколько шагов в бок или же отклониться назад. Кэл снова балансировал на грани дозволенного, но она не хотела чтобы он узнал о ее колебаниях, поэтому осталась стоять на месте, лишь произнеся: — Мне очень лестна твоя оценка. — Неужели? — Я знаю. Ты начинаешь повторяться. Он состроил уязвленную мину. — Что я должен сделать, чтобы изменить твое мнение? — его акцент внезапно стал более слышимым, а голос чуть хриплым. — Признать, что я не настолько идеальна, как ты представляешь. Она повернулась к нему лицом, мягко улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз, такие улыбки Джиллиан всегда вызывали болезненный спазм в груди у Кэла. — М-м-м?.. От вопросительного взгляда ее голубых глаз у Кэла по спине побежали мурашки. Намек Фостер был слишком прозрачен. Она как-то неуверенно наматывала на руку мишуру, чего-то ожидая от него, и он даже догадывался чего. Грубо скомкав искусственный дождик, Кэл пнул ногой коробку с украшениями, думая насколько ему нравится Джиллиан как друг, верный напарник. Насколько она уважает его, а он её. Он не хотел это менять и бездумным шагом в сторону близости ставить под угрозу бесценные дружеские отношения. Найти женщину для любовных утех не проблема, а такого верного и надежного друга как Фостер еще надо постараться, да и то вряд ли получится. Но что делать, если желание той самой близости вот-вот пересилит все разумные доводы? Если желание прикоснуться, впитать в себя тепло ее тела, засыпать и просыпаться рядом сводит с ума. Как же он этого хотел и боялся. Разрушить стену и стереть границу можно одним махом, но вот что будет потом? Проблема в том, что обратного пути нет. Невозможно отыграть назад. — Самая красивая, что я видела, — Джиллиан кивком указала на ель. — Ты выбрал ту что надо. — А и не сомневался, — эхом отозвался Лайтман, распознав намек Фостер и добавил: — Лучшая из всех. Джиллиан была довольна, что стояла спиной к Кэлу и он не увидел как вспыхнули ее щеки, последняя фраза явно не имело отношения к ёлке. Но почему вдруг такая перемена в поведении Лайтмана. Что он задумал? Она должна видеть его лицо. Тем более позади неё воцарилась тишина. Слишком уж подозрительная тишина. Джиллиан изо всех сил боролась с желанием посмотреть через плечо, чем Кэл там занят. Но всего один взгляд мог стать причиной продолжения их перепалки. — Хмм… — выдохнул Лайтман. Развернувшись Джиллиан едва не столкнулась с ним, Кэл, не мигая уставился на неё и был так близко, что она замерла, не решаясь сделать хотя бы вдох. — Так что же? — с трудом она всё же выдавила из себя. Пару секунд они смотрели друг на друга, пока Кэл не пожал плечами, говоря: — Ничего. Он расплылся в бессмысленной ухмылке. — Я готова! — В гостиную заглянула Эмили. — Э-э-э…может я не вовремя? — Нет, Эм, — успокоила ее Джиллиан, не разрывая зрительного контакта с Кэлом, разочарование и печаль застыли в ее глазах, и она отшагнула, готовая уйти, — в самый раз. Хлопнула входная дверь. Заработал автомобильный мотор. Трус. Кретин. Идиот. Коробка с елочными игрушками отлетела в другой угол комнаты, а запутанный клубок мишуры сам самой развернулся в руках Кэла. Долбаный придурок. Два часа он бродил на морозе по елочному базару с особой тщательностью выбирая особую ёлку. Эту чертову елку, которая должна восхитить ее. Забраковал не один десяток, доводя торгашей до истерики своими придирками. Отморозил всё что можно, проклинал холод, оправдывая своё рвение желанием и просьбой Эмили, она же встречает своё последнее школьное Рождество дома. Коробке с игрушками досталось ещё раз. Лайтман вышел в прихожую, залез во внутренний карман пальто, достав из него продолговатую коробочку. Подарок для Фостер. Но у него до сих пор не было верного ответа. Он не знал, что будет дальше. Он подумал о Зоуи. Десять лет совместной жизни оставили много воспоминаний. Шепот в ночи, интимные шутки. Они вместе были молодыми, одновременно закончили университет, родили чудесную дочь. И ни одна женщина кроме Зоуи не могла стать хозяйкой его прошлого. А вот будущее было под вопросом. Он не мог быть уверен в том, что будет дальше. Но точно знал, кто может сделать его счастливым. И ему было по силам попытаться сделать счастливой ее. Надо всего лишь набраться храбрости и сказать эти избитые, но необходимые слова.***
— А можно вот этот? — Эмили влезла в кожаный бомбер густо-малинового цвета и стала вертеться перед зеркалом, критически оглядывая себя. Куртка шла ей. За последний год Эмили заметно вытянулась, но по-прежнему была стройной, обладала бесконечно длинными ногами — сказывались мамины гены, и прекрасно умела носить подобные вещи, в отличие от многих девушек ее поколения. — Тебе очень идёт! — подтвердила Джиллиан. Эмили просияла и стала рассматривать ценник, который свисал из рукава. — О нет! — Она в изумлении широко раскрыла глаза. — Ничего не выйдет!. — Почему? — Посмотри сколько он стоит. — Я подарю его тебе на рождество, раз нравится. — Но, Джиллиан, это слишком дорогой подарок. Что ж в рассудительности дочери Кэла не откажешь. Она с сомнением посмотрела на Фостер и опять повернулась к зеркалу, разрываясь между разумом и чувством. — Даже и не думай отказываться, — почти приказала Джиллиан отправляя бомбер в пакет к остальным покупкам. Эмили была счастлива, и Фостер радовало это. Когда она в последний раз за три дня до Рождества ездила за покупками? Наверняка это было давно и в какой-то совсем другой жизни.Раньше она очень любила толкаться в самой гуще толпы, любила безвкусное рождественское оформление, звучавшие всюду песенки, установленные на каждом углу ларьки и многочисленные елочные базары. Сегодня они три часа ходили по душному, переполненному покупателями. Глядя на Эмили, которая в поисках рождественских подарков для своих подруг, отца и матери с горящими глазами бегала по магазинам, видя ее восторг во время примерки одежды, Джиллиан испытывала настоящее счастье. Толпы народа доставляли ей радость и пробуждали в ней давно забытые воспоминания юности. Тогда у нее было много времени, она могла позволить себе гулять по торговым рядам до глубокой ночи мечтая и фантазируя о скором будущем. Сколько раз она заглядывала в детский отдел, перебирала все эти милые, крохотные вещички, затем рассматривала одежду на подростков, заворачивала в сверх шумные в эти предпраздничные дни магазины игрушек. Около девяти вечера они сгрузили свои многочисленные покупки в машину, оставленную на заснеженной парковке и отправились домой.***
Свалив пакеты на диван в гостиной, они сразу прошли на кухню. Встретившая их смесь ароматов усилилась, но и изменилась. Теперь в доме пахло кондитерскими пряностями. Кэл как заправский пекарь колдовал над тестом, собираясь печь рождественское печенье. Отряхнув руки от муки, Лайтман кивком показал Фостер на холодильник. — Выпьешь что-нибудь? Он умел делать вид, что между ними ничего не происходит и всё идет так как должно идти. — С удовольствием, но позволь я приготовлю сама. — И что же это будет? — Женский напиток. Фостер озорно рассмеялась, но обошла Кэла, избегая близости, и вернулась в гостиную. Шоппинг заметно повлиял на ее настроение. Она держалась на расстоянии, но при этом буквально светилась от удовольствия. Джиллиан принесла два лайма и бутылку с клюквенным соком. — У тебя ведь есть водка и лёд? Кэл утвердительно кивнул, наблюдая за тем, как Фостер хозяйничает на его кухне и это доставляло ему удовольствие. Она смешивала компоненты для коктейля в шейкере. Стоя возле раковины, Джиллиан трясла шейкер, в котором были лёд и ликёр, чувствовала как в руках подернулся инеем металлический контейнер и как плавится спина под изучающим взглядом Кэла. Ей не надо было оборачиваться, она и так чувствовала, как он пристально изучает ее от макушки до пяток, каждый изгиб тела. Пальцы заледенели. Как же то что она делала напоминало игру в кости. Что выпадет в этот раз — шестерки или единицы. Сколько не тряси, не угадаешь. Собственно говоря, всё в жизни игра, и прежде всего любовь. В последний раз она проиграла. А сейчас — на что она могла рассчитывать? Что, наконец, повезёт и всё наладится между ними. Она как и Кэл видела многое, он же сам ее научил. Почему они последнее время постоянно ссорятся? Ей хотелось, чтобы в этот раз игра закончилась вничью. Могла ли она надеяться на это или будет очередной проигрыш и разбитое сердце? Фостер разлила ледяную жидкость в два бокала для мартини. — Стоп, ты что думаешь я буду это пить? — брезгливо проворчал Кэл за ее спиной. — Нет. Это нам с Эмили. — Что? — он вытаращил глаза на Фостер, — спаиваешь мою дочь. — Кэл прекрати паясничать, — отмахнулась Джиллиан, — это очень легкий напиток. И Эмили уже взрослая. — Она моя дочь и я буду решать, когда и что ей можно пить. — Угу, можешь считать, что я в это поверила, а Эм последовала твоему совету. — Ты на что намекаешь? — Ни на что. Успокойся. Просто мне самой когда-то было восемнадцать. — Ты — это ты, — зло прошипел Кэл, — а Эмили моя дочь. — Она уже не ребенок, Кэл. И держать её под колпаком вечно не получиться. И тебе ли не знать, что нет ничего слаще запретного. Вызов. Фостер бросала ему вызов. Лайтману ничего не стоило прочитать его во взгляде Джиллиан. Он напрягся, подался вперёд почти соприкасаясь носом с лицом Фостер, на его левой щеке заметно подергивался мускул, говоря о сдерживаемом бешенстве. Шумно выдохнув, Кэл отшатнулся и проорал во всю глотку: — Эмили! — Его указательный палец больно уперся Джиллиан в плечо, — позволь мне самому решить, что можно, а что нельзя делать моей дочери. — Ну что, пап? Она вошла в кухню и посмотрела на отца с материнской нежностью. Заметила, что Фостер держит в руках по бокалу с коктейлями, оживилась. — Это мне? — она протянула руку, — тот самый, про который мы говорили. От внимания девушки не ускользнуло, что отец и Джиллиан взвинчены. Снова повздорили. Эмили вздохнула и приняла бокал из рук Фостер, выжидательно глянула на отца, даже не рискуя пригубить напиток. — Он самый, — Джиллиан преувеличенно беспечно отсалютовала бокалом и залпом выпила свой коктейль. От холода перехватило горло и на глазах выступили слёзы. Возможно в этом виноват был не только коктейль. Она кашлянула и натянуто улыбнулась. — Я вас ставлю ненадолго, — ей было необходимо хотя бы пару минут побыть наедине. — Итак, — Эмили отставила бокал и подошла к отцу почти вплотную, — ты снова творишь что-то непонятное. И вообще, пап, собираешься сказать Джиллиан то, что должен? Что обещал? Она уперла руки в бока и сверлила Кэла гневным взглядом. В этот момент Эмили так была похожа на Зоуи, что Кэл невольно сморгнул, прогоняя видение. — Ну, я жду! — когда Эмили хотела чего-то добиться она становилась не менее настырной чем отец. — Будь последовательной дорогая. Что я должен сказать? И почему? — Не прикидывайся идиотом, — Эмили начала сердиться и перестала следить за языком. — Это так ты выполняешь обещанное? Прошел почти год. Так да или нет? Кэл пропустил замечание мимо ушей надеясь, что дочь не станет настаивать. — Правильно, милая. Тебе еще рано увлекаться алкоголем. И просчитался, разумеется. Его слова тоже остались неуслышанными. — Пап! — она всплеснула руками, закатывая глаза. — Не уклоняйся от темы. И не надо так смотреть на меня. Глуповатая ухмылка быстро исчезла с его лица, Кэл стал необычно серьёзен: — Оставь это, Эм. Позволь нам самим разобраться. Эмили раздраженно вздохнула, не сделав даже попытки скрыть возмущение и разочарование. — Через сто лет? А я хочу сейчас. Хочу чтобы вы оба были счастливы. Вместе! Она сердито топнула ногой и надула губы.— Господи, а еще вы взрослые упрекаете подростков, что с ними трудно. Лучше бы на себя посмотрели, — выпалила Эмили, схватила бокал с коктейлем, прихлебнула, поморщилась, — и не говори, что я должна, что нет! — Эм! Но ответом послужил гневный топот ног дочери, поднимавшейся по лестнице.***
Эмили, как и собралась, ушла к подруге предоставив ему свободу действий. Отговорить эту упрямицу Кэлу оказалось не по силам. А может дочь была права и хватит ходить кругами. Фостер терпелива, но и у неё существует предел понимания и ожидания. Налив себе щедрую порцию виски, Кэл отправился в гостиную. Телевизор по-прежнему работал, и хотя звук был приглушен на экране мелькали отвлекающие кадры. Кэл потянулся к пульту и выключил телевизор. Потом сел на диван рядом с Фостер, расположившись на удобном расстоянии — вроде бы и не касаясь Джиллиан и всё-таки достаточно близко. Он посмотрел на стакан с коктейлем у неё в руке и скривил забавную рожицу: — Гадкий цвет. Уже в который раз Джиллиан поразилась его таланту вести себя настолько небрежно и обыденно, словно несколько минут назад они не были готовы разорвать друг друга в клочья. И она снова пошла у него на поводу: — Не правда. Это коктейль для девочек, поэтому я и сказала, что Эмили может выпить немного, — Джиллиан оставалась серьезной, не поддержав шутливый тон Кэла. Тем самым давая понять, что его грубость ему аукнется. Он это безусловно понял, но… Со свойственной ему бесцеремонностью, Кэл отобрал у неё бокал и сделал большой глоток. — И на вкус гадость. — Каждый выбирает по собственному вкусу, — парировала Фостер, вернула коктейль и отвернулась от Кэла. Они сидели молча, потягивая каждый свой напиток и глядя на мерцающие рождественские огоньки. На первый взгляд идиллия домашнего уюта. Но Джиллиан ни на мгновение не расслаблялась. Она ощущала неимоверную усталость. От их бесконечного общения без слов, от собственных попыток «прочитать» Кэла и когда он читал ее в ответ. Неужели они не могут решиться и просто сказать словами то, что испытывают по отношению друг другу? Господи, ну может быть сегодня… пожалуйста… Она не знала чего ожидать от этого вечера, не знала чего хочет Кэл. Сразу по приезду из магазина, она заметила как переглянулись отец и дочь и потом еще несколько раз она ловила укоризненный взгляд Эмили, брошенный на Кэла и не понимала почему тот в ответ улыбался дочери как-то криво и виновато. Джиллиан поднесла ко рту бокал, но пить не стала, только поверх его края украдкой посмотрела на Кэла. Всё в нём было знакомым, и это сбивало с толку. Его запах, отблеск света в глазах. И такие характерные черты, которые ее всегда подкупали, потому что говорили о его независимости и равнодушии к мнению окружающих: поношенные, вытянутые на коленях джинсы, черная, слегка потрепанная футболка. И дорогущий швейцарский хронометр на запястье. И она видела, что Кэла что-то беспокоит. Джиллиан откинулась на спинку дивана, чувствуя, как алкоголь начал снимать усталость и напряжение. Она прикончила коктейль и поставила бокал на на сервировочный столик. Зря она пила до ужина. Алкоголь в сочетании недосыпом затуманивал мозги. Она потёрла виски, пытаясь заставить себя лучше соображать. — Что ты мне подмешал пока мы прощались с Эм? Она выдавила из себя смешок. Джиллиан так и не научилась долго злиться на Кэла, надеяться на что его поведение изменится, равносильно ожиданию, что огонь вдруг перестанет обжигать. — Это я должен спросить тебя, милая, что ты там намешала, да еще и напоила мою дочь. — Кэл ты неисправим, — и чуть подумав добавила: и не справедлив. Ей не удалось спрятать зевок, а голова приятно кружилась. — Когда ты ела последний раз? — Перед походом по магазинам мы Эмили в кафе выпили по стакану сока и съели по куску пирога. — А потом пробежали марафон. — Что-то вроде этого. — Она закрыла глаза и откинула голову на подушки. — Ноги до сих пор гудят. — Не удивительно. До сих пор удивляюсь, зачем как вы женщины издеваетесь над собой и носите шпильки. — Чтобы вы, мужчины, восхищались. Она не слышала, как Кэл встал с дивана и подошел к ней сзади. Почувствовав его руки на плечах, Джиллиан с удивлением открыла глаза, озадаченная недопустимой вольностью Кэла. Она замерла, но каждое нервное окончание трепетало от этого прикосновения. — Расслабься, — мягко, но настойчиво проговорил Кэл и начал массировать ее мышцы. — Не надо, Кэл, — попросила она, но не двинулась с места. У него оказались сильные и очень ловкие пальцы, они погружались в ее плечи и шею всё глубже. Джиллиан же ещё больше напрягала мышцы словно сопротивлялась. — Прекрати. Она отстранилась от Кэла и встала. Когда она обернулась к нему, кожу всё еще покалывало от его прикосновений. — Что происходит, Кэл? — Я пытался помочь тебе расслабиться. — Но я об этом не просила. — Ты так напряжена, что твои мышцы готовы рвануть, как пружина. — А что ты хотел? Я не знаю зачем ты меня позвал. Не знаю чего ты хочешь. — Джилл, мы друзья? Она опешила, услышав как произнес Кэл эти три слова. Встретившись с ним взглядом, она внезапно поняла что краснеет. Кажется она дождалась и он решился высказать всё словами. — Что ты хочешь этим сказать? — Джиллиан не узнала свой голос и попыталась откашляться. — Между нами слишком много всего было. Слишком много… Он замолчал, а Джиллиан ждала продолжения, но Кэл молчал. — Ты хочешь сказать, что мужчина и женщина не могут быть только друзьями? — осторожно поинтересовалась она, чувствуя как замирает сердце. — Какое замечательное заключение. — Кэл фыркнул. — Это в тебе сейчас говорит психолог. — Зато очень реалистическое. И нет, не профессиональное. Чисто женское. Мне постоянно приходится по работе сталкиваться с мужчинами и знаю стоит лишь чуть дать слабину и позволить им увидеть во мне не доктора Фостер, а просто женщину, сразу же на первый план выходит секс. Кэл раздраженно хмыкнул ничего не ответив. — И не думай, что я не замечала, как ты пялишься на мои ноги и не догадывалась какие мысли к тебе приходят в тот момент, когда ты провожаешь меня взглядом. — Но это ничего не значит. Слова Кэла прозвучали подобно унизительной пощечине. Джиллиан пожалела о сказанном, но назад пути уже не было. — Брось, Фостер. Мужчины, глядя на тебя всегда в первую очередь будут видеть привлекательную женщину. И секс будет витать в воздухе. Мы так устроены и от этого никуда не спрятаться. Разве что ты закутаешься в паранджу. — И ты тоже? Боже! Джиллиан почувствовала как полыхнули огнём стыда ее щеки. Видела как напрягся Кэл, подаваясь вперед. Она не хотела этого говорить. Слова сами собой сорвались с языка. Наверное потому, что она неоднократно думала об этом. — Джилл… Страх. Она не ошиблась. Не дослушав Кэла Фостер схватила пустые стаканы и сбежала на кухню. Кэл не стал ее догонять. Джиллиан стояла у раковины, тупо уставившись на бокалы. Привкус водки и лайма до сих пор стоял во рту, а запах Кэла был свежим воспоминанием. Плечи и шея горели от его недавних прикосновений. Да, они столько лет были друзьями. Настоящими друзьями, но всё равно секс витал в воздухе с первой встречи. И как бы они не убеждали себя, что были счастливы в браке их крепкая дружба стала одной из причин того, что сейчас они одиноки. Человек существо разумное, но основной инстинкт еще никому не удалось отменить. Секс всегда сопровождал их отношения с Кэлом, соблазняя, рисовал образы, которые она столько раз проигрывала в воображении. Которые она считала неприличными, ранее недопустимыми, а теперь такими заманчивыми, желанными. Она опёрлась о край раковины и услышала собственное затрудненное дыхание, почувствовала, как ее тело приняло собственное решение, восставая против логики, которая позволяла держать себя в узде. Накинуть пальто и обуть сапоги минутное дело. Она услышала как хлопнула за спиной входная дверь и заскрипел снег под ногами. Холодный воздух остудил пылающее лицо, забрался за шиворот. Ее машина стояла похожая на большой пушистый сугроб. Джиллиан провела рукой смахивая снег с крыши, ощутила как он тает на ладони и затекает в рукав. — Джиллиан! Она невольно обернулась, услышав своё имя. Дул сильный ветер и в вихре снежинок она с трудом различила тёмный силуэт. — Почему ты уходишь? — Возвращайся домой, Кэл. Холодно. — Но почему ты уходишь? Даже в темноте она различила морозное облачко дыхания Кэла вырвавшегося из его рта. — Почему, Джилл? — Ты знаешь ответ на свой вопрос. — Вернись. Я очень хочу чтобы ты осталась. Он подошел к ней почти вплотную и встал лицом к лицу. Ветер трепал его свободную футболку, снег лепил в лицо и таял, стекая по щекам, тяжелые капли зависали на щетине и срываясь падали на грудь. — Это бессмысленно, если всё. Она не договорила «останется по-прежнему» и попыталась сесть в машину. Кэл ухватил ее за рукав пальто и потянул к себе. — Ты сумасшедший — Фостер попыталась увернуться. Лайтман только улыбнулся. — Иди домой, Кэл, холодно, — она ухватилась за ручку и потянула на себя дверцу машины. — Я хочу поговорить, — Лайтман не тронулся с места, заметив, как неспешны её движения. Джиллиан повернулась к нему лицом, но уступать не собиралась. — Ты не можешь сказать ничего такого, что я хотела бы услышать. Поймав ее настороженный взгляд, Лайтман уже знал, что это, вероятно, будет самый тяжелый разговор в его жизни, и понимал, что нужно быть предельно честным. Он тяжело сглотнул. — Прости меня, — просто сказал Кэл. — За все. Фостер удивленно моргнула. Она ожидала чего угодно, но только не этого: Кэл Лайтман извиняется. Искренне. — Прости, — повторил он. — Я самый настоящий засранец и вёл себя как последний урод. — Но почему? — Потому что я люблю тебя. Безумно, невероятно сильно, отчаянно и бесповоротно. — Он глубоко вдохнул и закончил: — И я боюсь. — А ты и правда болван, Кэл Лайтман. В следующее мгновение, когда Джиллиан сделала шаг в сторону Кэла, она уже знала, что произойдет дальше. Пусть это было безрассудством, но она хотела, чтобы это произошло. Господи, — подумала она, — кто-то должен проявить смелость и взять инициативу в свои руки. И прежде чем было произнесено хотя бы одно слово, Джиллиан притянула Кэла к себе. И сразу же почувствовала его руки на своей талии. Когда их губы соприкоснулись, ни у кого из них не оставалось сомнений в том, что поцелуй был взаимным. И даже если это было ошибкой, то ошибкой общей. Она не знала к чему всё это приведет в будущем, но твёрдо была уверена в том, что безумно его хочет и чувствовала его ответное желание. Они принесли с собой много снега, который лег небольшим сугробом на пол, когда Джиллиан скинула пальто. Добрались до спальни у них не хватило ни сил ни терпения. Прямо там в коридоре, Джиллиан попыталась стащить с Кэла футболку. Кожа у него казалась обжигающе горячей под онемевшими от холода пальцами. Фостер наслаждалась его теплом, страстно желая прикоснуться всем телом. Лицо Кэла было мокрым от растаявшего снега, и одежда сброшенная на пол оставила на коже аромат влажного хлопка, который Джиллиан уловила как только её губы заскользили по его телу, опережая попытки Кэла сделать тоже самое. Она сгорала желания, и не собиралась тратить время на предварительные и нежные ласки. Ей хотелось безумного и даже немного грубого секса. Джиллиан чувствовала, что Кэл пытается притормозить её и взять под свой контроль, но не сдалась и не позволила сделать этого. В день их первой близости она хотела властвовать, а не подчиняться. Огоньки на ёлке мерцали разноцветными звездами. Все выстроенные преграды, все тщательно прочерченные границы были сметены одним порывом страсти. Кэл бережным движением убрал влажную прядку со лба Джиллиан. — Ты самый лучший подарок, который я когда-либо находила под ёлкой. — Она посмотрела на искрящуюся нитку мишуры, свисающую с ветки и добавила: — Открытый подарок. — Ты говоришь так, словно в этом есть что-то плохое. — Ну не всегда мы рады тому, что обнаружили в коробке. — Хочешь правду? Джиллиан кивнула. — Ты особенная женщина. — В самом деле? Ты говоришь так, словно всё еще боишься меня. — А должен? Ему не хотелось всматриваться в лицо Джиллиан и пытаться читать её эмоции, но она полностью расслабленная не пыталась их скрывать. И то, что он увидел, Кэлу не понравилось. Но Фостер вдруг улыбнулась. Искренне и нежно. — Все очень просто, Кэл. Я не хочу испытывать боли. Внезапно рождественские огоньки превратились в расплывчатые разноцветные пятна. — Обещать не могу, но постараюсь особо не косячить, чтобы… — он нащупал ее пальцы и переплел со своими. — Но мне уже поздно меняться. Джиллиан сморгнула слезы и огоньки снова превратились в ровную, переливающуюся гирлянду. — А и не надо, будь самим собой. Только иногда включай мозги, прежде чем что-то сказать или сделать.