Уголёк

…Тем временем лорд Грехем — уже обаявший Королеву насчёт «сна о Большой Охоте и бале» — как раз наскочил на Уголька, выходящего из конюшни — на счастье юноши, отчим был сейчас несколько рассеян. — Вертишься тут под ногами, бездельник, — пробурчал лорд на полтона ниже обычного. — Ступай в лес, дров наруби! — он так и не заметил, каким непривычным блеском горят глаза пасынка. Уголька и просить было не надо. Поверив, что крёстный завтра ему чем-то поможет, хотя и не представляя, КАК он это сделает, Альфред прихватил топор, верёвку — и отправился в лес. А на лесной опушке весело болтали две девушки — обе в зелёных камзолах, что более пристало охотникам, а не юным прелестницам. Та, что пониже — но более живая, подвижная, с озорными хитрыми глазами — зевнула: — Ох, эти старики! Только здесь и можно отдохнуть от их брюзжания! Что мой папенька, что твоя дражайшая коронованная матушка, дай ей Боже доброго здравия — оба только и заладили одно: замуж да замуж наших непосед, пока до греха не дошло! Ты себе представляешь меня — МЕНЯ! — за пяльцами? Или со спицами в руках? Пф! — Да уж, скука смертная, — вторая девушка скорчила недовольную гримаску, которая совершенно не шла к её хорошенькому личику. — А уж я-то как замуж не хочу! Куда лучше не степенной матроной быть, а хозяйкой самой себе! — Я так матушку настоятельницу перепугала, — с гордостью продолжала низенькая, — что она на коленях умоляла папеньку забрать меня поскорее из монастырской школы! Как бы я, мол, и других девчонок не перебаламутила! Чёрт-де во мне сидит! Ну и пускай! Может, хоть Райзингема мой чёрт тоже напугает, а то отец затянул одно, как попугай: «Вот молодой Райзингем, вот молодой Райзингем!» Хотя, — леди-«чертовка» призадумалась, — если посмотреть, то не трус, не страшилище и не из тех дворян, которым голова дана лишь диадему носить и есть! — Хоть не похож на одного герцогского сынка, с которым я как-то танцевала, — фыркнула собеседница, — помнишь, маменька меня на бал выгнала, меня ещё так затянули, что еле дышать могла? Ненавижу корсеты! Так вот, как припомню, как этот, жеманный ещё такой, мне пытался стихи одного поэта за свои выдать, как комплиментами глупыми сыпал… А как я над ним подшутила, помнишь? Она залилась звонким смехом. «Молодой Райзингем?» Уголёк, только собравшийся было рубить дрова и случайно, пока не замеченный девушками, услышавший их разговор, кое-что припомнил. Если это ТОТ Райзингем — то Альфред хорошо его помнил. Леонард Райзингем вполне заслуженно носил своё имя, означающее Львиное Сердце, и отличался не только храбростью, но и благородством и справедливостью. Немудрено, что даже эта маленькая строптивица потеряла покой! «Эх, Лео, Лео! Вряд ли даже ты бы узнал в этих отрепьях и перемазанного в золе своего товарища по детским играм!»  — Я думаю, Райзингема всё-таки твой чёрт не напугает. У него, наверное, свой есть! — Стой-ка! — леди Нера — низенькую звали именно так — ухватила за рукав собеседницу. — Кто-то во-он там вроде шелестит. И на ветку наступил. Нас подслушивают! Неужто кто-то из прихвостней твоей маменьки? — Эй, покажись, — тоже расслышав шум, посуровела Принцесса — это была именно она, и в её голосе зазвучали властные королевские нотки. Из-за деревьев вышел паренёк в залатанной, замызганной, всей в угле да золе одёжке. — Наши-то портные Храбрые какие, -насмешливо пропел он, — Не боимся мы зверей- Ни волков, ни медведей. — А как вышли за калитку, Как увидели улитку — Испугалися, Разбежалися! Вот они какие — храбрые портные! — Правда храбрые? — Принцесса незаметно шишку в руку взяла. — А может, ещё ловкие и быстрые? — С этими словами да насмешливой улыбкой кинула шишкой в свидетеля их с Нерой разговора. — А ещё умытые и непохожие на трубочистов, — в грязнулю полетело ещё одно «угощение» — уже от хохочущей Неры — Эх, вы! Волос долог — ум короток, хоть и знатные леди! — с досадой бросил Уголёк. Знали бы они, что он немногим менее знатен, чем Её Высочество, и уж точно ровня и леди Нере, и юному Райзингему! — А сам-то умён и образован, можно подумать, — рассмеялась Принцесса. — Ну-ка, какие науки ты знаешь? Как выгрести золу из очага и не замараться самому? — Ладно-ладно, смейтесь-смейтесь! — стиснул зубы Альф. — И под шкуркой лягушонка может прятаться королевич, а в отрепьях нищего — сам Господь! Вот тогда и посмотрим, кому громче смеяться! — Складно говоришь для оборванца, — Принцесса прищурилась и кинула в него последнюю шишку — уже и не целясь. «Оборванец! Ну ладно, -паренёк прикусил губу и скрылся в кустах — как-никак, приказ отчима дровна рубить никто не отменял, — посмотрим завтра, если крёстный не подкачает, какие вы бравые и какой я оборванец!» — Пошли, Нера, — скомандовала Принцесса, провожая упомянутого оборванца взглядом. — У нас найдутся дела поинтересней, чем тут болтаться! — Пошли, — кивнула маленькая леди. — Знаешь, а мне-то кажется — если во мне черти сидят, то этот парнишка — сам чёрт и есть! Видела, какие у него глаза? — Видела, — Принцесса казалась непривычно задумчивой. — А вдруг, это вообще какой-нибудь злой волшебник оборванцем прикидывался? — испугалась Нера, — возьмёт да и превратит нас в кошек драных или лесных сов. — Глупости! — надменно фыркнула наследница престола, очнувшись от размышлений. — Был бы волшебником — уже б превратил. Я слышала про одного сильного волшебника в наших краях, но он, говорят, добрый и справедливый. — Говорят-то говорят, да лучше оставить этого мальчишку в покое, — решила маленькая леди. — Если не волшебник, так, может, разведчик каких-нибудь разбойников. У простого мужичья-батрачья таких глаз не бывает. Может, нарочно прикинулся бродягой, а сам только и ждёт, как товарищей свистнуть и нас в плен захватить. Нас двое, а их, может, дюжина, а то и две! — Трусишь? — не упустила случая подшутить над ней Принцесса. Сама она могла испугаться лишь настоящей, живой опасности, а не предположений о таковой. — Смерти — не боюсь ничуть, — вскинулась Нера, — но вот надругательства над честью — очень, — девушка покраснела. — А разбойники с пленницами не церемонятся. Двенадцать или того больше головорезов на двоих женщин… ох, аббатиса бы уже в обморок грохнулась! И превращения в скотину или вообще в вещь бездушную боюсь, -созналась юная охотница. — Стрелу в мерзавца всадить — одно, а против колдовства я бессильна. — И что — во дворец вернуться предлагаешь? — вскинула подбородок Принцесса. — Будет ведь завтра ещё и Большая Охота, вот там и повеселимся, — Нере уже сделалось совсем не по себе. Спрятавшись в зарослях, Уголёк только смеялся, аж за бока держался, над этими двумя зазнайками, довольный, что и без магии, и без оружия сбил с них спесь. Хотя — Нере он, чего ни говори, всё же посочувствовал — девушкам вечно бди за своей честью, береги себя от всяких негодяев, а встреться и впрямь на пути обеих непосед шайка разбойников — страшно сказать, что бы случилось! И перед злыми чарами обычный человек, как он ни храбрись, бессилен. Поняв это, Альф почувствовал — злость на двоих шалуний как рукой сняло. Знатные-то тоже плачут, даже если их наследство не в руках злодея-опекуна. «Вот позабавлю завтра крёстного, как я их проучил», — улыбнулся юноша и в поместье Тремейнов, неся долгожданные дрова. — Не прошло и года, бездельник! Ворон считаешь! — выбранил по привычке пасынка лорд Грехем, мысли которого витали не в области дров. — Иди уж с глаз моих долой, поешь чего-нибудь на кухне, если осталось, завтра с утра ты мне будешь нужен, так что только проспи!