Под биение сердца.

       Вскоре они прибыли в Венецию. Германия нес на руках крепко прижавшегося к нему Венециано. По пути в особняк итальянца, Людвиг посетил близ лежащий магазин и купил любимому фруктовое мороженое, дабы возобновить упущение в Англии. – Ве, Германия, спасибо, – довольно поблагодарил его итальянец, на что Байльдшмидт довольно улыбнулся. – Как твоя рука? – обеспокоенно спросил немец. – Ты не замерз? На улице пасмурно – наверняка вот–вот пойдет дождь. – Я в полном порядке! – Италия потерся о немецкую грудь. – А ты как? – Я тоже в порядке, – улыбнулся немец и двинулся в сторону итальянского дома.       К счастью, дом Венециано все еще пустовал – Романо продолжал гостить у испанца, а значит, они снова могут насладиться теплой обстановкой и обществом друг друга. С дороги нужно было вначале переодеться, и Людвиг решил начать возвращение с того, что помог Венециано разуться, а затем, усадив в спальне итальянца на колени, принялся снимать с любимого деловой костюм. Северный Италия снова достал из штанов золотое яблоко, и пока любимый его раздевал, итальянец рассматривал необычную штуку, добытую в волшебном саду Англии. – Ве, Германия, смотри, – Венециано поднес золотое яблоко к лицу Людвига.        Немец удивленно посмотрел на середину золотой штуки: по середке на золотистом фоне, словно красным огнем, горело изображение в форме сердца. Германия обратил свой взор на удивленного итальянца: Северный Италия потянул руку к груди, словно пытался что–то достать. Он расстегнул верхние пуговицы рубашки и забрался внутрь рукой. В следующую секунду Италия вытащил из внутренней стороны рубашки бьющееся розовое сердце. Людвиг в полном изумлении смотрел на реальное розовое сокровище, хотя внешне оно больше напоминало мягкую игрушку на батарейках. Венециано довольно улыбнулся и протянул сердечко раскрасневшемуся немцу. – Людвиг, я дарю его тебе, – весело произнес итальянец.       Германия и не знал, что говорить и как на такое реагировать. Не менее сильно удивил его и тот факт, что любимый только что назвал его по имени. – С–спасибо.., – пробормотал Байльдшмидт, забирая сердце Италии.       Удивительно, но розовое сокровище и правда было живым: теплое, как огонек, бьющееся, как реальное сердце, и очень красивое, по середине которого красовалась надпись “Я люблю тебя”. Германия посмотрел на удовлетворенного итальянца: судя по его улыбающемуся лицу и влюбленно смотрящим глазам, он ничуть не сожалел, что доверил немцу свое сокровище. Людвиг потянул руку в свою рубашку: внутри было как–то тесно. Венециано сел на колени немца и, судя по его удивленному взгляду, пытался понять, почему так долго Германия пытается достать сердце свое? – Германия, давай я помогу, – предложил итальянец, одной рукой расстегивая пуговицы на костюме любимого. – Вееее!       Стоило Северному Италии расстегнуть тройку верхних пуговиц на рубашке Германии, как куча сердец обрушились на итальянца с головой – Северный упал на пол прямо в сердечное море. – Сколько сердец! – в восторге завопил итальянец. – И все для меня!        Смущенный и покрасневший Германия, отвернулся от событий, происходящих за его спиной и уткнулся лицом в ладони. “Какой ужас! – подумал немец. – Как такое вообще возможно?!” – Я скучаю по тебе, мне без тебя одиноко, давай, скорее встретимся, я люблю тебя… – перечислял Венециано надписи на заполнивших пол сердцах Германии. – Ве, Германия! Я чувствую абсолютно тоже самое, что и ты!       Людвиг почувствовал, как повис на его шее довольный итальянец. Сам он сидел, держа бьющееся теплое сердце Венециано. – Почему у тебя только одно, а у меня так много? – задумчиво пробормотал немец.       Венециано снова сел на колени Людвига, влюбленно смотря на его сердечко с надписью “Мне одиноко без тебя”. – Мне кажется, это потому что ты скрываешь от меня свои чувства, – улыбнулся Северный Италия. – Я понимаю, что тебе трудно выставлять все, что у тебя внутри напоказ, но ты ведь любишь меня, почему бы не стать более открытым? Я никогда не скрываю своих чувств от тебя, а если мне одиноко, я всегда тебе об этом говорю. И делаю это потому, что очень сильно люблю тебя.       Радостный итальянец потерся о щеку немца и снова отошел к сердечному морю. “Скорее всего, он прав, – вздохнул Людвиг, глядя на радостного итальянца. – Мне нужно научиться быть более открытым и перестать скрывать от него то, что итак очевидно.” Венециано тем временем сгреб часть сердец в охапку и повалил их на кровать, затем довольно расположился среди сердечного моря и окинул взглядом своего ненаглядного Германию. – Людвиг, иди ко мне, – позвал немца итальянец. – Мне без тебя холодно!       Германия вздохнул и расположился рядом со счастливым Северным Италией, а итальянское сердце прижал к груди. Венециано подвинулся и тоже лег на грудь немца. – Германия, – Италия посмотрел в небесные глаза Германии. – Ich liebe dich !        Такие слова, да еще и на немецком серьезно удивили Людвига. Он попытался вспомнить, как это будет звучать на языке его Италии. – Ti…amo, – прошептал немец. – Венециано.       Венециано, который был на десятом небе от счастья, крепко прижался к груди Байльдшмидта и стал проваливаться в сон под музыку играющих в комнате немецких сердец. Людвиг уныло окинул взором все сердечное поле, словно его поймали враги, и он уже не мог выбраться из ловушки. “ Что ж теперь, – подумал Людвиг. – Когда причина всего этого ясна, я постараюсь исправить свою ошибку.” Он погладил по голове уже заснувшего Италию, спящего с удовлетворенной улыбкой и приобретшей форму сердечка завитушкой. Людвиг вздохнул и выключил светильник, прижимая крепче к себе уснувшего итальянца. “Интересно, эти сердца будут здесь пока я не изменюсь? – в ужасе подумал Германия. – Или нет?”