Под биение сердца.

      Издали раздался чей–то топот – судя по звуку, о пол стучали каблуки. Прислушавшись, можно было понять: такие каблуки могут иметься лишь на небольших в размере мужских сапогах. Венециано пристально вглядывался вдаль, пытаясь разобрать очертания приближающегося образа. Кто это мог быть? И что ему нужно? За спиной незнакомца под игрой ветра развивался темный плащ. Образ вскоре начал приближаться, пока шедший из тумана человек не остановился рядом с Венециано, не отрывая лазурного взора с карих глаз. У Италии упало сердце. Он уже и не надеялся увидеть его. – Священная Римская Империя…       Он повзрослел, хотя внешность была такая же, как и у ребенка с детства Италии. Тоже округлое лицо, тот же нахмуренный лазурный взгляд и та же черная, словно самая темная в мире пещера, одежда, состоящая из темного костюма, шапочки и плаща. – Я уже не надеялся тебя увидеть,– пребывая в шоке, произнес Венециано. – Ты жив? Что с тобой произошло? Ты вернешься? – Италия, я уже никогда не вернусь, – грустно ответил Священная Римская Империя, устремляя взор куда–то вдаль. – Я пришел проститься. Теперь уж навсегда.        Глаза итальянца еще сильнее округлились, сердце, будто окаменело и замерло, а душа наполнилась волнами страха, сожаления и горя. – Я наблюдал за тобой все это время… Я видел, как ты отдал свое сердце Германии. Я рад, что рядом с тобой теперь надежный человек, который сможет оберегать тебя куда лучше, чем я…        “Что? Что он такое говорит?! – в ужасе пронеслось в голове итальянца. – Он наблюдал за мной? Но как?! Так он все же жив?! И откуда он знает про меня и Германию?!” – Понимаю, тебе тяжело воспринять сказанное мной, – Священная Римская Империя улыбнулся и вновь впился лазурными глазами в карие глаза Италии. – Я погиб…а наблюдал за тобой с этого места. О нем знают немногие. Сюда попадают после смерти, перед входом в новую жизнь. – Ч–что?! – вскрикнул Италия. – Новая жизнь?! Т–ты уйдешь навсегда?! Я не понимаю…я больше тебя не увижу? Никогда?!       Венециано готов был упасть на землю и расплакаться. Выходит, это правда? Он больше никогда не будет со Священной Римской Империей? – Италия, – начал первая любовь Италии. – Кому принадлежит сейчас твое сердце? Германии или мне?        Венециано и не знал, что ответить на такое. Священная Римская Империя с грустным взглядом смотрел в лицо Италии – похоже, он давно знал ответ, но знал ли этот ответ сам Италия? – Я видел, как ты отправил сундук на дно моря, как рыдал, когда отдал умершей ведьме кольцо от Германии и как радовался новому кольцу, тому что сейчас на твоем пальце.        Венециано посмотрел на дорогущую вещицу. Он знал истинную стоимость такого сокровища, давшего в очередной раз понять, что ради него Людвиг готов пойти на что угодно, он питает к нему те же чувства, какие питает и Италия в отношении Людвига. “Я люблю Германию.., – cмущенно подумал итальянец, поглаживая пальцем заветное кольцо. – Рядом с ним я чувствую себя самым счастливым человеком на свете, сердце стучит, словно пришедший к подножью горы буран, я на все готов ради него, и он отвечает мне тем же… Я…я доверяю Людвигу…и хочу быть рядом…вместе с ним…всегда…Я…я люблю его… ” – Люблю.., – сглотнув, прошептал Италия. – Я люблю Людвига… Я люблю Германию всем своим существом… П–прости…        Священная Римская Империя лишь с сожалением улыбнулся и кивнул. – Мне пора, – произнес он. – Теперь, когда ты сделал выбор, я полностью свободен. Спасибо. Я рад, что встретил тебя.        При жизни Священная Римская Империя был довольно смущенным и хмурым. Улыбающимся Италия увидел его лишь один раз: когда прощался со своей первой любовью. А сейчас этот строгий парень стоял перед ним, будто одаривал каждый миг, в последний раз, проведенный с Италией, своей редкой лучезарной улыбкой. Италия понимал, что не питает уже к Священной Римской Империи тех ярких чувств, которые охватывали его когда–то давно. Сейчас он смотрит на него, как на давнего товарища или даже как на брата, которого долго не видел. А сердце…сердце полностью ушло к Германии, при виде которого Венециано каждый раз готов был взлететь на десятое небо, хотел обнять любимого и каждый раз одаривал его множеством поцелуев при встрече, а по телу разливалось приятное тепло, исходившее из зоны сердца. Ради Людвига Италия готов был отдать свою жизнь. Он даже в мыслях не мог допустить возникновения образов с раненым или заболевшим Германией – сердце моментально сжималось от душераздирающей боли, а самому итальянцу хотелось рыдать. Так сильно он боялся потерять любимого немца. – Прощай, Италия, – произнес Священная Римская Империя, разворачиваясь в сторону непонятного света. – Мне пора.        Как? Уже? Италия не мог в это поверить. Так долго они не виделись, и вот теперь он так легко уходит? Образ мальчика начал постепенно таять, теряясь в лучах света. – Нет! Постой! Не уходи! – навзрыд кричал Италия, но Священная Римская Империя полностью погрузился в свет, в последний раз посмотрев в глаза Италии. – У тебя есть тот, кто любит тебя, – улыбнулся парень в черном. – Даже сильнее и искреннее, чем я. А ты в свою очередь проявил знак верности в отношении Германии. Я знаю: ты его очень любишь. Я рад за тебя, Италия. Рад, что у тебя есть такой человек. Удачи тебе!       Фигура, увидеть которую Италия уже и не надеялся, продолжила таять в ярком свете, быстро растворившем донельзя знакомый образ Священной Римской Империи.       Ударили лучи солнца – Венециано в ужасе открыл глаза. Он находился в своей комнате, а уставший со вчерашнего дня немец спал рядом с ним. За окном пели птицы, хотя в комнате царила тишина. Италия посмотрел в окно в сторону взошедшего солнца. Священная Римская Империя ушел навсегда – это оставило отпечаток в душе итальянца. Перед глазами мелькнули воспоминания: уроки рисования, купание в речке и первый поцелуй. Венециано снова взглянул на кольцо, которое вчера подарил ему немец. Такой дорогой подарок мог преподнести только по–настоящему любящий человек, имеющий искреннее доброе сердце. Итальянец улыбнулся и взглянул на своего сопящего Германию. Венециано приблизился к немцу и потянулся к его макушке, оставляя на ней нежный легкий поцелуй. – Германия, я тебя люблю, – улыбнулся итальянец, наблюдая за спящим Германией.       Вдруг немец зевнул и потянулся – Италия понял, что Германия проснулся. Первое, с чего начался новый день для немца – милая улыбающаяся моська итальянца. Венециано продолжил удовлетворенным взглядом рассматривать человека, ради которого готов был пойти на край Вселенной. - Германия, давай займемся любовью?       Так началось утро Германии. Венециано с интересом рассматривал покрасневшего немца, затем потянулся к его губам за поцелуем. Байльшмидт подтянул итальянца к себе, проникая пальцами в узкое отверстие Италии, а другой рукой проводя по члену итальянца. Венециано издал стон. Как приятны были эти ощущения, смешивающиейся с запахом Германии. Словно в раю, Венециано прильнул к ключице немца, погружая ее в легкий и приятный укус. - Германия~ Я люблю тебя, Германия!       Итальянец почувствовал, как начинает тянуть его за каштановую прядку Людвиг. - Не против? - с сомнением спросил немец, на что Венециано покачал головой.       Людвиг потянул завиток на себя - Италия ощутил прилив крови к паху и то, как быстро принял позу солдата его член. Итальянцу хотелось большего, он прижался к Людвигу и периодически тёрся о немца стояком. Запах Германии, его ласки, голос, он сам...все это делало счастливым беспечного итальянца, а сейчас возбуждало сильнее, чем прежде. Столько всего произошло за последнее время. Сдерживаться становилось невыносимо. - Людвиг, прошу, войди в меня!       Удивленный таким скорым предложением немец поместил Италию под себя. Венециано ощутил знакомое и приятное тепло внутри себя. Германия прижался всем телом к Италии, укусив любовника за ушко, что еще сильнее возбудило итальянца. Венециано чувствовал, что течёт, но Людвиг не торопился так скоро заканчивать приятное удовольствие. Он обхватил рукой донельзя возбужденный орган Италии, во всю длину покрытый белой смазкой и начал ритмичные движения вверх и вниз . Венециано, приподняв заднюю часть тела, снова застонал. - Германия! Я сейчас кончу!       Только теперь Людвиг начал толкаться, меняя темп от медленного к быстрому. Итальянцу нравилось, как проявлял свою заботу Людвиг во время занятий любовью. Он входил в Италию аккуратно, медленно и точно так же начинал толкаться, выдерживая паузу между входом и первыми толчками, дабы любовник привыкнул к ощущениям, которые испытывал несколько дней назад. Венециано уже выкрикивал имя любовника и, больше не в силах сдерживаться, замер, изливая теплую сперму на белоснежную кровать. Людвиг тоже замер, кончая в Италию и заполняя любимого приятным теплом Германии. Последние стоны сменились вдохами усталости. Германия упал на спину, а Италия довольно положил голову на его грудь. – Утро началось не с завтрака.., – протянул уставший немец. – Зато началось оно отлично! – зажмурился от радости итальянец. – Правда, я еще не приготовил завтрак. – Италия…       Венециано посмотрел на Германию: лицо немца отчего–то выражало волнение и грусть. Почему? Что–то случилось? Ему не понравилось занятие любовью? Но ведь им обоим было приятно! – Сегодня ночью…во сне ты шептал имя Священной Римской Империи…       Сердце Венециано наполнилось страхом. Он знает о его сне? Италия опустил взгляд: что ему сказать? Лучше сказать правду и рассказать об этом сне. – Он мне снился сегодня, – начал итальянец. – Он пришел попрощаться…навсегда.       Пока Италия рассказывал Германии о своем сне, с лица второго не торопилось уходить волнение и страх. Венециано словно чувствовал эмоции любимого, поэтому, окончив диалог, прошептал, довольно потеревшись о подбородок Германии: – Я люблю тебя, Германия… Так сильно, что готов пойти с тобой хоть на край мира. Мое сердце навсегда принадлежит только тебе!       Германия залился краской, словно превращаясь в сочный итальянский помидор. Немец приподнялся и погрузил губы Италии в горячий поцелуй, быстро переходя от верхней губы к нижней, проводя языком по нёбу и дотрагиваясь до язычка Италии. Венециано снова крепко обнял немца, продолжив отвечать на многократные поцелуи. – Италия…я…люблю тебя тоже…       Северный Италия мог лишь улыбнуться, удовлетворенно смотря в небесные глаза немца и снова погружая теплые губы в поцелуй.