Рулетка

- Детка, ты не в курсе, о чем это они говорили? Кун и рад был бы сказать, что он ни слухом, ни духом, но, к сожалению, с детства был не приучен врать. В первый раз, когда в три года он разбил банку клубничного варенья и свалил всю вину на кота Джосси, папа ему почему-то не поверил и надолго поставил в угол. Маленький Кун стоял и размышлял вазюкая по обоям, измазанными в варенье ладонями, о причинах отсутствия родительской веры в свое чадо, но в голову ничего не приходило. Но главный урок, который омега вынес тогда из своего наказания – если долго и тоскливо стоять в углу за непослушание, можно увидеть, как твой кусок вкусного мясного пирога исчезает в миске довольной кошары, что два часа назад отказалась по-братски взять на себя вину о разбитой банке. С тех пор лишаться вкусненького Кун не любил, старался всегда быть послушным и чутким. Иногда сам же от этого и страдал, потому что бывало ущемлял самого себя и ограничивал, боясь принести окружающим проблемы своим поведением. А в итоге сам стал тем, чью спину гнуло огромное количество проблем и рамок. Его былые отношения с Болинем болезненным туманом вставали перед глазами, как только дело касалось чего-то слишком личного. Он с Джонни был вместе уже достаточное время, но до сих пор не смог ему раскрыться в интимном плане, ведь груз неудавшегося прошлого давил на плечи слишком сильно. Кун не был наивным девственником, наоборот, они с бывшим часто окунались в мир греха и похоти, вот только Болинь выныривал из пучины страсти до ужаса довольным и расслабленным, чуть не облизывался как кот обожравшийся сметаны, а Кун просто бессмысленно всплывал на поверхность. Как кусок пластмассы, который море небрежно выбрасывало на берег, не желая копить в себе мусор. После секса он лежал в кровати в одиночестве, ведь Линь был до ужаса чистоплотным и не терпел на своем теле чужой смазки и спермы, потому сразу же уходил в душ. Кун лежал в такие моменты в позе морской звезды и едва шевелил кончиками пальцев на руках и ногах, хоть во время секса он и не прикладывал усилий, лишь лежал в позе красивого бревна, ведь его альфа любил все держать под контролем. Но омега выматывался не столько физически, сколько душевно. Каждый раз чувствовал себя грязным, мерзким и нелюбимым, ведь больно видеть, как кривится лицо любимого, после того, как ты кончил ему на живот. После банных процедур Болинь выгонял Куна в душ следом, заставляя отмыться до скрипа, и только потом принимал в свои объятия, прижимал к себе и целовал в макушку. И каждый раз Кун отбрасывал все свои сомнения, ведь его любимый, нежный альфа возвращался и снова улыбался так сладко и знакомо. Сердце Куна трепетало, наивное, глупое и совершенно бестолковое сердце любило так слепо, что в голову не закрадывалось и мысли о том, что если кто-то любит по-настоящему, то любит даже грязного и потного, по колено залитого смазкой. Выборочная любовь – это лишь миф, сказка придуманная такими вот наивными, слепыми дураками, каким был Кун. Омеге каждый раз было стыдно за свой слишком мягкий характер, он воображал себя кухонной губкой, которую все тыкают пальцами, мылят и сгибают как попало, а потом бросают на край раковины в сырости, даже не выжав как следует. Много раз Кун думал, что с ним не так, почему хваленый секс не приносит желаемого удовольствия, может он не умеет им заниматься, или недостаточно опытен? Слишком зажат? Могло ли так случиться, что и близость с Джонни станет такой же бесцветной рутиной? Может, так проявляется его асексуальность или просто нелюбовь к сексу? Много бессонных ночей было потрачено на самокопание и анализ прошлого, но оказалось, что проблема лежала не так глубоко, как Кун ее искал. Один добрый человек на форуме в сети высказал фразу, которая зацепила омегу и с тех пор не отпускала ни на минуту. «Удовольствие приносит секс с любимым». Сначала Кун посчитал это сопливым бредом и раздраженно захлопнул крышку ноутбука, но потом полночи прокручивал их с Болинем жизнь и к утру уже не мог точно сказать, а была ли между ними любовь? Был ли трепет сердца и замирание дыхания, когда их лица оказывались слишком близко? Кололо ли подушечки пальцев когда Болинь стоял рядом, но не было возможности открыто его коснуться? Пересыхали ли губы, когда его рот растягивался в улыбке или касался краешка чашки с какао? Завораживала ли взгляд эта молочная пенка, что собиралась над верхней губой? Сводило ли с ума желание собрать сладость поцелуем? Туманил ли мозг образ широких плеч и крепких рук со вздутыми венками? Одолевало ли желание прикоснуться к крепкой груди под офисной рубашкой, тянулись ли руки намотать галстук на кулак и потянуть на себя, чтобы всосаться жадно в капельки пота, стекающие по чужим щекам? Отпечатывались ли под веками очертания крепких бедер, зудело ли под ребрами желание прикоснуться к ним не через ткань плотных штанов, а голыми руками, чтобы жгло ладони и сердце? Срывались ли с губ стоны, когда все-таки удавалось украсть быстрый поцелуй с чужих губ? Хотелось ли так бездумно просить остаться рядом еще подольше, хоть и времени совсем мало? Хотелось ли покапризничать немного, чтобы в ответ тебя засыпали поцелуями и объятиями? Хотелось ли просто быть рядом без мысли о предназначении, зудевшей в голове? Кун теперь плевать хотел на всю эту судьбу и предначертанную чушь, ведь гадалки в соседнем поселке говорили, что их с Линем связь почти стопроцентная. Вот только ответов на все эти вопросы с Линем не хотелось, а с Джонни хотелось. Хотелось до такой степени, что в ту ночь откровения Кун впервые за долгое время занялся рукоблудством и в темноте зажмуренных до цветных пятен глаз мерещился лишь один образ, лишь один шепот, на месте собственных ладоней представлялись только одни руки. И ничего из его фантазий не имело отношения к прошлому. И вот сегодня, пережив маленькую бурю в своей душе и, насмотревшись на все эти жизнерадостные парочки на таком потрясающем празднике жизни что не боясь зажимали друг друга среди толпы народу и поочередно исчезали из поля зрения с очевидной целью, Кун и сам решил попробовать нечто необыкновенное. Щек омеги коснулся румянец, как только он представил себе, что он тоже может свободно взять своего альфу за руку и попросить помочь сделать что-то безумное. Для других это может и было обычным делом, но у Куна кровь в жилах превращалась в бурлящую лаву от предвкушения и смущения за такие греховные мысли. Джонни в этом плане был терпелив и ни разу даже не намекнул и не высказал своего недовольства, и хотя в последнее время их поцелуи и приобрели какой-то напряженный характер, а руки альфы опускались ниже положенного, все это ни разу не зашло слишком далеко. Всякий раз, когда они забывались в поцелуях, лежа на чьей-нибудь кровати, Джонни останавливался первым, потому что тело Куна отзывалось на ласки, но его нервное дыхание и поджатые пальцы выдавали с головой. Альфа не знал в чем причина такого поведения омеги, но спешить не хотел, да и не мог, потому что Кун однажды уже прошел через предательство и Джонни не мог разбить этого хрупкого омегу снова после того, как сам же его и собрал по кусочкам. Кун как любимая ваза, разлетевшаяся на кусочки, был собран альфой любовно и трепетно, обернут пупырчатой пленкой и поставлен на полку, окружен двадцатью уровнями защиты, высоким забором с проведенным током и с собакой, надежно охраняющей вход в тайное хранилище. Кун для альфы был бесконечно хрупким и любимым, таким что руки иногда дрожали, когда омега так доверительно и правильно умещался в его объятиях, тыкался макушкой под подбородок и щекотал своим теплым дыханием шею. Джонни был большим и сильным, выросшим в плечах едва ли не в два раза больше, чем было необходимо, а Кун эталонный омега – крохотный, изящный и такой доверчивый. Джонни иногда хотелось его…так безудержно хотелось, но он не мог. Смотрел в эти глаза-блюдечки с обрамлении пушистых ресниц и отворачивался, пытаясь по-альфовски смахнуть слезинки, скопившиеся в уголках глаз. С Куном надо было обращаться мягко и бережно, разворачивать пупырчатую пленку максимально осторожно, прикасаться к коже лишь кончиками пальцев, ловить его бесценные вздохи своим ртом и целовать, целовать бесконечно, так чтобы все его существо было покрыто следами губ. Чтобы все хрупкое омежье тело было обернуто в любовь, как в одеяло. Именно поэтому он не мог настаивать на своих физических потребностях. Скованность Куна и эта мелкая дрожь, что проходила по его телу каждый раз, когда к его коже интимно касались руки альфы, сбивали с толку, ведь дело не могло быть в недостатке чувств. Кун любил, так как может только он, его светлое чувство буквально лилось из него, как сбежавшее молоко из кастрюли. Он очень любил поцелуйчики, охотно хватал альфу за руку и грелся в объятиях, но сжимался каждый раз, когда дело доходило до единения тел. Джонни и хотелось знать, в чем дело, но с другой стороны не хотелось давить и напоминать о болезненном прошлом, ведь судя по всему, причина крылась именно там. И сейчас, когда омега так торопливо увел его из общего зала в сторону кают, в его сердце закралось подозрение, но он отмел его, ведь не хотел слишком торопить события и тешить себя напрасными надеждами. Именно поэтому альфа притворился валенком, когда из-за одной из дверей в коридор вывалились два лохматых, дольных кролика. Весь их вид буквально кричал о том, чем они там занимались. Надо было быть законченным дураком или иконной девственности, чтобы не понять, что еще несколько минут назад за этой дверью совершался акт вопиющего безобразия. Джонни расстроено вздохнул. - Они говорили о том, что потрахались там немножко…- из печальной дымки Джонни вынырнул так внезапно, что голова закружилась. Мягонький голос его Перчика только что всколыхнул его внутренности так, что хотелось лишь по-тупому попросить повторить, ибо он не расслышал, - ой! - Ой? – альфа не удержался и все-таки отзеркалил ответ, - все хорошо, маленький? Может, вернемся в зал? Кун покрылся ровным слоем розовой краски, практически слившись с цветом бабочки, что обхватывала его шею. - Нет…- практически шепотом ответил омега и задом попятился вглубь коридора. - Нет? – Джонни заглядывал в глаза своего омеги в поисках ответов, но видел лишь легкий оттенок смущения и паники. Кун пятился назад и вслепую шарил по стене, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было ухватиться, и когда альфа снова открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, ладошка омеги нащупала ручку двери. Кун дернул ее на себя, как единственное спасение, как якорь, что удержал бы его в его греховном желании. Быстрый взгляд и маленькое озарение, будто высшие силы вовсю потворствовали шаловливым задумкам маленького омеги. - Что там? Что ты там увидел? – Джонни, увидев, как восторженно омега замер, схватился за ручку и открыл дверь шире, а потом почувствовал, как в горле застрял очередной выдох. Каюта, что им открылась была совсем крошечной, как будто бы даже не пригодной для обширных целей, ведь вместо разнообразия мебели в ней, растянувшись от стены до стены, стояла лишь широкая двуспальная кровать. Высокая, берущая начало почти у самых коленей, застеленная мягким белым полотном и светло-коричневой накидкой она так и манила к себе в объятия. Ткань такая мягкая и приятная на глаз, а на ощупь, наверняка, окажется еще нежнее и примет обнаженные тела так идеально. Подушки у изголовья тремя пятнами мозолили самый краешек глаза, и пытливый ум уже нашел им применение, так быстро что голова закружилась. Их мягкости самое место под гладким изгибом поясницы, под округлыми бедрами и сладкими, мокрыми половинками… Так, стоп. Джонни так уплыл в свои фантазии, что совсем не заметил, как Кун прошмыгнул внутрь каюты и уже приложился ладошками к пышному матрасу. Чуть надавил и с восторгом наблюдал, как кисти его рук погружаются в глубину и мягкость. Потом он чуть подпрыгнул и вдавил матрас уже коленями, встав на четвереньки. На лице омеги не отражалось ни одной пошлой мысли, но Джонни глаз не мог отвести от чужого идеального тела, уже думая о том, как далеко они с Куном могут тут пойти. - Тебе нравится? – собственный голос альфа услышал будто сквозь толщу воды. Кун посмотрел через плечо робко, чуть прикусив нижнюю губу, будто бы раздумывая. Да, нравится, да, хочется, но получится ли? – чего тебе сейчас хочется, мой хороший? Хороший, да, с очень нехорошими мыслями в голове. Куну сейчас хотелось многого, в том числе и того, чтобы брюки на Джонни не сидели так идеально, чтобы рубашка не была расстегнута на три чертовых пуговицы, чтобы собственные руки не тянулись так сильно к тому, что под этой одеждой запечатано. Но было страшно, ведь вдруг он опять облажается и не получит удовольствия, Джонни из-за этого расстроится, потому что всегда чутко следит за эмоциями на лице омеги и если видит в его чертах хоть каплю разочарования, тут же начинает из кожи вон лезть, чтобы исправить это упущение. Кун не хотел, чтобы альфа тратил силы впустую, но и опускать руки так просто тоже особенного желания не было. А вдруг тот парень из сети был прав и для хорошего секса нужна лишь любовь? В таких вот банальностях и кроется вся наша жизнь, разве не так? - Ты знаешь, чего я хочу, Енхо, ведь тебе хочется этого тоже, - ответил Кун как можно более уверенно, но голос все равно дрогнул и стыдливый румянец раскрасил скулы в почти алый. Омега не был хорош в соблазнениях и намеках, но так отчаянно сейчас хотелось заинтересовать альфу. А Джонни и хотелось бы ответить, что он хочет только одного – чтобы Кун был счастлив, но это звучало так слащаво, что от одной только мысли губы склеивало сахаром. Хотя, это не отменяло и того, чего альфе еще хотелось. - И все же? – но сначала Джонни хотел услышать ответ из уст любимого, - если так тебе будет проще, то давай представим, что на сегодняшний вечер я твой джинн из лампы, а ты мой хозяин. И теперь я могу исполнить три твоих желания, тебе нужно их лишь озвучить. - Хорошо, - Кун тихонько выдохнул и поманил альфу ладошкой. Джонни послушно подошел к нему и встал меж его разведенных ног. Теперь он, и без того высокий, возвышался так, что омеге пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Эти габариты и размах плеч, теплый взгляд и мышцы наработанные неустанным компьютерным трудом и дерганьем рабочей мышки, заставили омегу покрыться колючими мурашками. Его губы разомкнулись, и кончик языка самовольно выглянул в уголке губ. Внезапно, захотелось загадать сразу три желания, выпалить разом, чтобы не думать сильно, а потом просто сгореть от стыда и смущения ибо…Я хочу чтобы ты задушил меня своими бедрами, хочу потереться членом о твой пресс, хочу вылизать твои руки. И все. Вместо ответа Кун схватил обе руки альфы, перевернул ладонями к себе и ткнулся в них лицом, чтобы закрыть красное от смущения лицо. Раньше таких эмоций он еще не испытывал и теперь это новое для него чувство растекалось по организму, как самый сладкий яд, вызывая мгновенную зависимость, - вообще-то я хочу много чего, но для начала я хочу, чтобы ты разделся. Ох. Ох, так все-таки надежды Джонни были не напрасны. Альфа прикрыл глаза и мысленно поблагодарил всех богов, которых знал, а когда открыл глаза то увидел, что Кун уже сбежал от него подальше и устроился почти в центре кровати. Наверное, занял стратегический пост для лучшего обзора на надвигающийся стриптиз. - Хорошо, тогда ты повторяй все за мной. Хочу, чтобы ты тоже был раздет, когда мы закончим с этим желанием. - Ты очень своевольный джинн, - буркнул Кун но кивнул согласно и сел на коленки, ожидая что сначала Джонни скинет рубашку. Но Джонни нагнулся и стянул с себя правый носок. Эй, а как же эротика? - Слушай… Но Кун не успел высказать претензию, потому что Джонни стянул левый носок и схватился за пряжку ремня. А вот это уже ближе к сути. От ремней они оба избавились почти одновременно, а со штанами Кун повозился, потому что слишком засмотрелся на то, как ткань сползает с альфовых бедер, открывая взору светлые боксеры, что так красиво сидели на загорелой коже. В собственных штанинах Кун запутался и неуклюже повалился набок, пытаясь грациозно выйти из неловкой ситуации. Да уж, та еще принцесса-лебедь, подумалось Куну, наверняка, от таких пируэтов у Енхо упадет все, даже если что-то там и встало. Но омега просто не знал и не мог чувствовать с расстояния, как у альфы дыхание застряло где-то в горле, когда его взору открылось желанное тело – стройные ноги и нежная кожа спины под задравшейся рубашкой. Интересно, сомкнутся ли у Джонни руки на этой тонкой даже для омеги талии? И не ослепит ли его глаза потоком красоты, когда на светлой коже омеги останутся следы от его ладоней? Сможет ли он сжать любимое тело так, чтобы на нем навсегда запечатлелись отметки принадлежности? И не пора ли уже стягивать с себя рубашку, чтобы оценить обнаженное омежье тело на светлой простыни? Хотя, нет сначала… - Почему ты стягиваешь с себя белье? – Кун, загнанный в тупик хаотичным методом стриптиза, высказался немного возмущенно, но послушно забрался ладонями под длинную рубашку. Джонни с замиранием сердца пронаблюдал, как трусы сползают по ногам омеги, скатавшись трубочкой. Все еще мягкий, очаровательный член Куна блеснул розовой головкой из-под краешка рубашки и улегся на ноги, когда омега любовно и аккуратно поправил его. Имел ли кто либо из них двоих, Кун или его член, хоть малейшее представление о том, что в голове альфы произошло в тот момент? Скорее всего, нет, ведь они оба остались лишь немного смущенными всем происходящим. Кун старался даже не смотреть Джонни в глаза, лишь отрывисто блуждал взглядом по его обнажавшемуся телу и прикидывал, через сколько секунд его собственное тонкое тело переломится под напором всей этой силы? Одновременно с этими мыслями Кун начал ощущать, как в его организме зарождалось нечто неизвестное ему до этих пор. Раньше во время поцелуев и объятий с Енхо его тело охватывала приятная легкость, а ладошки грелись от трения о чужое тело, но теперь во все его конечности будто заливался свинец. Особенно в пятую конечность, что все больше дергалась и прижималась к животу по мере того, как альфа расстегивал пуговицы на своей рубашке. Собственные руки, вторившие движениям Джонни уже вспотели и скользили, не желая цеплять крошечные пуговки, но нужно было играть по правилам, а не просто жадно хвататься взглядом за стиральную доску на теле альфы, которая с каждой расстегнутой пуговицей открывалась взгляду омеги еще больше. От мыслей о совместной с Джонни стирке хотелось хныкать и просить чего-то, но чего – пока неясно. Ясно только то, что сейчас под Джонни не хотелось лежать красивым бревнышком. Хотелось пустить свои сучки в дело. - Перчик, поторопись, - Кун вынырнул из тумана собственных мыслей и тут же захотел затеряться в них снова, потому что Джонни теперь стоял перед ним полностью обнаженным и только расстегнутая рубашка сиротливо собралась складками где-то в районе его локтей, готовая в любой момент упасть на пол. Омега закопошился, быстро перебирая пальцами по двум последним пуговицам, стянул рубашку с плеч и откинул ее в сторону. Смущение от собственной наготы накрыло его по самую макушку только когда он поднял взгляд и наткнулся на взгляд альфы. Плотный и прожигающий, абсолютно темный, но бесконечно теплый и обволакивающий, такой что и нагота начинает ощущаться не так остро. Тело голое, беззащитное, а сердце и душа в надежном чехле из любви и преданности. - Теперь я желаю, чтобы ты согрел меня, - Кун привстал на коленях и подался вперед, будто собираясь упасть плашмя. Альфа среагировал моментально – забрался на кровать и аккуратно принял омежье тело в свои объятия. Кожа к коже прильнула идеально, и даже жара было не ощутить, полное единение, будто это и не два тела вовсе, а один цельный организм. Джонни опустился на подушки медленно, так что в итоге Кун половиной тела лег поверх него. Широкие ладони тут же очертили узкую омежью талию, кончики пальцев закололо, когда в ответ на невесомую ласку Кун втянул живот и вжался пахом в бедро альфы теснее. - И что дальше? – бархатистый голос альфы раздался у самого ушка, а затем теплые губы прошлись по кромке. А что дальше Кун не знал, ведь раньше к этому моменту близости его бывший уже наяривал в нем бедрами в произвольном темпе. А сейчас Джонни лишь стискивает его своими ручищами, как какого-то плюшевого мишку и интересуется его мнением. - Я не знаю. - Ладно, скажи мне, как ты делал это раньше. - Я не хочу так, - тихонько сказал омега и задрал голову, чтобы посмотреть альфе в глаза, - не хочу, как раньше. - Почему? – кажется, Джонни начал немного понимать, что с омегой творится, но продолжал осторожно выуживать информацию, ведь чтобы исправить ситуацию, нужно сначала оценить причины ее возникновения. - Раньше я не получал удовольствия. - А… - Болинь получал его за нас двоих… Джонни зажмурил глаза и выдохнул. Зря он раньше считал Болиня хорошим парнем. - Поэтому я сомневаюсь, что смогу доставить тебе удовольствие, ведь… Джонни не стал дослушивать, что там Кун хотел сказать. Каждое слово омеги о себе в таком тоне заставляло альфовы нервные клетки самоуничтожаться от злости. Злости на того, кто Куна до такого довел. Это насколько эгоистичной сволочью надо быть, чтобы заставить очаровательного омегу так сомневаться в себе? Просто чудовищно и нелепо, этот пациент срочно нуждался в дозе лекарства в виде сотни поцелуев. Целовать Куна альфа начал с кончиков пальцев на руке, увел губы вверх до сгиба локтя и под тихие, восторженные вздохи омеги дошел до гладкого плечика, уделил особое внимание тонкой шее и поставил засос под ключицей. - Сегодня все будет не так как раньше. Ты не мне будешь доставлять удовольствие… - А кому? – наивность родилась вперед Куна, поэтому всегда задавала неожиданные вопросы. Как будто бы Джонни позволил кому-то третьему лечь в их с Куном постель. - Самому себе, конечно. - Что? Ну, сам себя я уж могу, - омега возмутился, как он считал, не без причины, ведь хоть он и был бревнышком в сексе, но уж передернуть себе всегда умел. Тут много ума не надо – скрутил ладонь в колодец и шуруй себе вверх-вниз, пока не брызнет. Легче легкого, так ведь? - Покажи мне, - а может и не так. Что-то во взгляде Енхо говорило омеге, что где-то тут есть потайное дно, знать бы еще где, ведь вроде ноги прочно стоят на земле уверенности. - Л-ладно, - Кун тихонько заикнулся, сполз с тела альфы, лег на спину и похолодевшей рукой схватился за свой стоящий член. Удовольствие не прошибло до самого мозга, а яички поджались скорее от жесткой хватки, чем от сладостных ощущений. Что-то шло не так и отчаяние всколыхнуло уверенность омеги в своих силах. Он был уверен, что хоть тут он не провалится, но все шло прахом. Рука двигалась по заученному маршруту, бедра двигались вслед, а из задницы подтекало на светлое покрывало. Все как надо, все естественно, но совсем не сладко. Стыдно и грязно, Кун сжимался под внимательным взглядом и ждал того момента, когда какой-никакой оргазм накроет его и настанет время отправиться в душ, чтобы смыть с себя печать этого позора. Кун думал, что после такого он обязательно снова станет одиноким и брошенным, никому ненужным неумехой, ведь кто станет возиться с тем, кто даже передернуть себе не может нормально. - Малыш, - чужая горячая ладонь накрыла ладонь омеги на члене, а вторая зарылась в его волосах. Кун судорожно выдохнул, снова перекатился на живот и уткнулся носом в грудь Енхо. От альфы пахло хвойным деревом, успокаивающим и теплым. Кун не знал, как это дерево называется, но в своем воображении представлял себе источник этого запаха не иначе, как зеленым великаном с крепким стволом и широкими, раскидистыми ветвями с пахучими иголками. Это дерево высокое и могучее, несгибаемое, растущее веками. Ни один порыв ветра не может его пошатнуть, бурный поток воды из разлившихся рек не в силах его сдвинуть. Человек иногда даже не в силах охватить руками это дерево, даже если пытаться очень сильно, даже если шершавая кора сдерет кожу на руках до самого локтя, ладошки ни за что не встретятся на той стороне ствола. Макушку дерева трудно разглядеть, ведь она прячется где-то высоко в небесах, там, где свежий, чистый воздух и безграничная свобода. Под широкими лапами ветвей можно спрятаться в непогоду, они скроют от любой беды и убаюкают терпким ароматом, подарят душе спокойствие и надежность. Его собственное маленькое хрупкое мандариновое дерево в сравнении с хвойным гигантом просто потеряется, весь его ствол будет равен единственной ветке исполина и любое дуновение ветра просто снесет его на землю вместе со спелыми плодами. Всю пышную крону зелени разметает по воздуху, а тоненькие веточки, что растут на расстоянии вытянутой руки взрослого человека, треснут и осыпятся, стоит только приложить усилие. Кун не хотел трескаться, он хотел быть в безопасности, но кто-то писал, что хвойные деревья не растут рядом с мандариновыми. Это пугало и заставляло содрогаться от мысли, что, возможно, физически они с Енхо совсем несовместимы, даже несмотря на чувства. Но, вопреки всему, омега лелеял в душе крошечную надежду на то, что ему позволят остаться в тени этого надежного гиганта подольше. Рядом с Енхо Кун чувствовал себя в безопасности, его крепкие руки и широкие плечи затягивали в свой плен, дурманили невинный мозг и обещали абсолютную защиту. Кун не хотел этого терять, за месяцы рядом с Енхо он так привык к тому, что альфа сжимает его хрупкое тельце до хруста костей, так что же делать теперь, когда его, скорее всего, погонят в шею? – малыш, вернись ко мне, слышишь? Кун не слышал, он был далеко в хвойном лесу – потерянный и разбитый, цепляющийся холодными руками за ствол с шершавой корой. Отпустить его было сродни самоубийству, а Кун не какой-то там глупец, который добровольно расстанется с тем, чем так дорожит. - Кун, пожалуйста, позволь мне помочь, - хвойное дерево раздалось взволнованным голосом, и Кун поднял глаза туда, где маячила крона. Оттуда, с высоты, затерявшись между хвоей, два взволнованных глаза пялились ему в самую душу. - Срань господня, - выдохнул омега и тут же поджал губы. Откуда он только слов таких понабрался? По-любому кто-то из корпоративного трио это сморозил во время перетирания одной из рабочих сплетен. Дерево рассмеялось тихим басом. - Малыш Перчик, посмотри на меня, - Кун проморгался и в этот раз осознал, что рядом с ним лежит не какая-нибудь гигантская пихта, а Со Енхо собственной персоной. Голый и почему-то счастливый. Альфа, заметив осознанность в глазах любимого, тут же чмокнул его в висок,- я испугался, что потерял тебя насовсем. - О, - губы Куна округлились, вторя звуку, слетевшему с них, - то есть ты не хочешь меня терять? - Конечно, нет, зачем мне этого хотеть? - Ну, я даже приласкать себя не могу как следует, вдруг ты разочаровался… - Это не страшно, малыш, я могу всему тебя научить. Ты ведь доверишься мне? - Конечно. - Тогда ляг на кровать, закрой глаза и слушай мой голос. Кун бросил на альфу короткий взгляд и осторожно лег на спину, устроившись поудобнее на мягком матрасе. Голова почти провалилась в мягкости подушек, но Джонни предусмотрительно вытянул руку, так что омега устроился на его крепком плече, приготовившись выполнять, то что будет сказано. Голос альфы полился вкрадчиво, но уверенно, как идеальный гипноз или мантра для разжигания сердца и скрытой чувственности. Кун никогда не знал, почему у любовников во время прелюдий пальцы на ногах поджимаются, но собственные конечности схватило легкими судорогами от одного только маленького поцелуя в плечико, как гарантии приближающегося чуда. - Положи ладонь у основания шеи и потри, почувствуй, как нагревается кожа, вдави кончики пальцев во впадинки ключиц, ощути легкое давление у горла, помассируй, представь, что под твоей кожей плывут потоки легкого наслаждения. Они закручиваются совсем невесомо, и пока что ты не можешь ощутить полноту их силы, они выходят на поверхность капельками пота и щекочут твою ладошку. С каждой секундой тебе хочется ощутить их все сильнее, а рука сама скользит вниз. С каждым новым покрытым сантиметром кожа начинает гореть все больше, чувствуешь? – Джонни замолчал и дождался от омеги коротенького кивка и заерзал на кровати, придвигаясь к нему ближе, - ты ласкаешь себя, зная, что я наблюдаю за тобой, вижу твое обнаженное тело, лежу рядом и почти касаюсь кожи твоих бедер. Мой взгляд наслаждается тем, как красива твоя талия, как от сладких мыслей волоски на твоем теле становятся дыбом, как послушно твой аккуратный член наливается возбуждением. Твое тело идеально для меня и сейчас потоки наслаждения растекаются по твоим плечам, охватывая руки до кончиков пальцев, и ты начинаешь хотеть большего. Твои ягодицы пленительно вминаются в матрас и ты ощущаешь, как начинаешь течь – пока совсем легко, но ты уже весь в предвкушении, потому что скоро омега в тебе захочет больше, пожелает перевернуться на живот и поднять таз, чтобы смазка стекала по бедрам, ты уже чувствуешь это? Вместо ответа Кун заскулил едва слышно, потому что его разыгравшееся воображение уже бежало быстрым галопом по степи его начинающегося безумия. Альфа его даже не касался, но омега уже понял, что этот секс будет весьма отличаться от того, что с ним было раньше. Это делало его нетерпеливым и жаждущим, но Кун продолжал послушно лежать, ведь интерес о том, что же будет дальше был сильнее. - Теперь положи на грудь обе ладони и опусти их так, чтобы они накрывали горошины сосков. Чувствуешь, как они возбуждены сейчас? Сожми их между пальцев и покрути так, чтобы почувствовать легкую боль и покалывание. Не бойся, сожми сильнее, это приятнее, чем ты думаешь, вот так, маленький, - Джонни с истинным удовольствием наблюдал, как розовые соски Куна перекатываются между пальцев, у самого руки тоже чесались приложиться к любимому телу, но сейчас не его личное удовольствие было на первом месте. Альфе хотелось довести омегу до маленького безумия, чтобы он нуждался в сексе, ощущал острую необходимость в том, чтобы его заполнили, приласкали и хорошенько растянули. Хотелось показать Куну, что интимная близость это не просто акт физического соединения, но и маленькая игра, драма со счастливым концом, где играют и получают удовольствие оба актера, - чувствуешь, как в твоем животе завязывается тугой комок? Это сплетается возбуждение и желание, дарованное тебе природой, так и должно быть, ведь этот фантомный комок дает тебе распробовать чувство, которые ты ощутишь, когда внутри тебя завяжется мой узел. Внутри будет тесно и жарко и мы будем неразделимы несколько часов и все это время ты будешь испытывать десятки микрооргазмов, ведь растянутый вход омеги чувствует себя так хорошо заполненным. О боги. Вещи типа узла и сцепки Кун всегда представлял себе чем-то ужасно обыденным, созданным лишь для продолжения рода. С Болинем у них было так пару раз, но ничего фееричного омега по этому поводу не испытал, потому что иногда его бывший даже не дожидался полного спадания узла и прикладывал усилия к тому, чтобы поскорее выйти из омежьего тела. А то, что шептал ему сейчас Енхо будоражило мозг до основания. Слиться с любимым альфой на целую бесконечность? Чувствовать его так близко, как это вообще возможно? Прижиматься спиной к его крепкой, влажной груди? Да, пожалуйста, и желательно поскорее. - Твои руки скользят ниже, ощупывая выступающие ребра, и ложатся на впалый живот. Внизу, у паха уже все сладко сжимается, правда? – Кун в ответ коротко и быстро закивал. Его дыхание уже слегка сбилось и язычок скользил по пересохшим губам, грудная клетка вздымалась высоко и опускалась плавно, но разгоряченное сердечко билось так быстро, что волнение омеги легко читалось в его дрожащих веках и окрашенных в яркий румянец щеках. Он был очаровательным, таким голым и таким доверчивым, самым желанным для альфы. Как можно вообще упустить из своих рук такое чудо? Как можно отказаться от близости с ним? Джонни не хотел даже думать об этом, - помассируй пальцами низ живота, малыш, почувствуй как тугой комок разматывается и наполняет бедра теплом. Чувствуешь, как ягодицы обдает жаром? Ноги теперь сами собой раздвигаются шире, потому что в своих мыслях ты уже с нетерпением ждешь, когда я прикоснусь к тебе там. Но я не сделаю этого, только немного тебя подразню. Альфе хотелось многого, но он позволил себе лишь скользнуть рукой на внутреннюю сторону бедра омеги. Кожа под ладонью была чуть влажной и теплой, а тело Куна податливым и послушным для любых просьб, поэтому не составило труда перевернуть его на бок, лицом к себе, а потом закинуть одну его ногу к себе на бедро. От смены позы омега тихонько всхлипнул. Теперь, когда он лежал откровенно раскрывшись, хотелось одновременно сжаться и спрятаться или пойти на еще большие безумства. Но Кун ждал, пока альфа перестанет оглаживать его бедро и начнет говорить снова. - Твоя кожа меня возбуждает, малыш, - голос альфы раздался так близко, что омега почти отпрянул инстинктивно и зажмурился сильнее, как от испуга. Но рука Джонни скользнула от бедра вверх на талию, не давая сбежать, - теперь ты течешь сильнее. Эта поза, когда ты раскрыт сзади, сладко возбуждает, правда? А хочешь, чтобы стало еще слаще? Тогда заведи руку назад и положи на поясницу, почувствуй легкое покалывание ладони от предвкушения и опусти руку вниз, чтобы пальцы чуть вошли в расщелину между ягодиц. Там уже мокро, не так ли? Теперь твоя смазка течет так обильно, что ты замараешь простыни, потом испачкаешь пальцы, ведь твоя рука скользнет глубже и достигнет тугой дырочки. А знаешь, что еще ты после замараешь, мой хороший? Мой пах, который будет шлепаться о твои влажные ягодицы. Для Куна это был как контрольный в голову. Омега будто школьник, впервые вкусивший пива - один глоток и полное опьянение, отсутствие контроля и первый отрыв втайне от родителей. Только вот тут тайны никакой не было, даже родители где-то там далеко не помешали бы ему сейчас. Хотя, Кун, зная своих родителей, подумал, что они бы его еще и подсадили, чтобы сыну сидеть на бедрах альфы было удобнее. Папа ведь так сильно полюбил Енхо, хоть и общался с ним только по видеосвязи, а немногословный отец пообещал открыть бутылку лучшего коньяка, когда они приедут в гости. Ох, папочки дорогие, как же не вовремя Кун вспомнил о родителях. - Скажи еще что-нибудь горячее, - Кун приложил почти нечеловеческое усилие, чтобы вытолкнуть из себя эти слова. Казалось, от возбуждения у него закупорились все речевые каналы. - Что может быть горячее, чем твои миленькие пальчики в твоей же мокрой, сладкой попке? – да, вот это оно, омега с наслаждением сунул внутрь себя пальцы, услышав ласкающие слух слова, - двигай ими так, как ты хотел бы ощущать меня внутри, почувствуй как в груди скапливается недовольство от того, как мало это ощущается, ведь пальцы это совсем не то. Ты только раздразнишь себя, подготовишь для большего, но истинного удовольствия получить не сможешь. Кун елозил в себе пальцами и недовольно хмурился, потому что Енхо говорил чистую правду. Пальцы совсем не подходят для получения настоящего наслаждения, а то, что нужно сейчас так близко и далеко одновременно. Джонни лежал рядом, но касался лишь слегка, будто выжидал чего-то, руками уже не трогал, лишь зачем-то скользил ногой меж ног омеги, так что бедро почти упиралось тому в пах. - Еще немного сладости для радости, - ласково промурлыкал Джонни и окончательно втиснул ногу между омежьих бедер, - ты знаешь, что делать, малыш. Член Куна так явственно и точно впечатался в бедро альфы, что думать о вариантах не приходилось. Омега таким никогда не занимался, но все когда-то происходит впервые, верно? В порно роликах в интернете Кун видел как омеги занимались такими вещами используя подушки, спинки диванов и свернутые одеяла, но ему сейчас предоставляли для забав теплое тело, крепкое бедро с упругими мышцами что так потрясающе будут ощущаться под членом. Оно не промнется и не сдуется, если плотно сжать его ногами, если потереться изо всех сил, размазывая вытекающую из дырочки смазку о загорелую кожу. Енхо никуда не исчезнет, не порвется, как хлипкая наволочка, только прижмет к горячей груди и сладостно оттянет голову за волосы, чтобы впиться в иссохшие, покусанные губы поцелуем. Он предоставит свое тело для безвозмездного пользования и исполнит любые грязные желания, коих у Куна теперь набрался вагон и маленькая тележка. Он не выгонит в душ из-за брезгливости, ведь если он не против того, что смазка Куна покрывает его бедро ровным слоем для обеспечения лучшего трения, то и пота и спермы он тоже не испугается. Рука альфы так успокаивающе и нежно шарила между лопаток, будто Джонни боялся отпустить, страшился лишних сантиметров, что будут ощущаться как целая пропасть, полыхающая адским огнем из бездонной пасти. Кун не знал раньше, что секс это не только грубое проникновение, но и долгие прелюдии, сладкие пытки и взаимное помутнение рассудка. Оказывается, можно получить удовольствие буквально из всего, а если прижаться пахом к коже еще сильнее, набрать быстрый темп и синхронизировать движения бедер с движениями пальцев в ноющей заднице, можно получить оглушительный оргазм и даже не заметить слез, что стекают по щекам. Джонни обнимал подрагивающее тело любимого и успокаивающе гладил по волосам. Когда тело омеги схватило сладкой судорогой, глаза его распахнулись и альфа увидел, как по румяным щекам стекают слезы. Слезы озарения и наслаждения, так плачут те, кто познал новую истину. Это желанное состояние лопнувшей струны, когда тело напряжено до предела и внезапно все вокруг взрывается оглушительно вспышкой, мир перед глазами теряется на мгновение и собирается вновь, но уже не таким, каким был раньше. Сейчас омега выглядел немного измотанным, но счастливым и умиротворенным. И Джонни резонно решил, что на сегодня с них приключений хватит, ведь главной цели он добился, доставив Куну удовольствие, а со своим собственным он справится уж как-нибудь. Конечно, изначально он планировал не это, но он так засмотрелся на ерзающий по его бедру омежий член, что совсем не заметил, как тот уже брызнул ему в лицо. Кун не заметил, как именно он кончил и куда прицельно попал, но отдышавшись немного и, подняв голову, замер, рассмотрев лицо альфы. Джонни не смотрел на него в ответ, только пальцами вытирал щеки и Кун замер, ожидая, когда же его начнут отчитывать за небрежность. Но Енхо молчал и старательно растирал по лицу все то, чем омега одарил его в порыве наслаждения. А потом он опустил взгляд и улыбнулся, а Кун ощутил, как огромный камень падает с души, ведь альфа судя по всему не собирался выгонять его или осуждать. Облегченно выдохнув, омега вновь уткнулся носом в потную грудь альфы, желая успокоить бешено бьющееся сердце убаюкивающим запахом хвои. - Ты хорошо постарался малыш, отдохни немного, - Джонни трепетно расцеловал лохматую омежью макушку, но последний поцелуй пришелся в лоб, так как Кун, внезапно, поднял голову. - Это значит, что мы закончили? Но Енхо-я, ты обещал мне узел, - Кун смотрел так невинно своими оленьими глазами, будто бы рассуждал о том, что будет есть на завтрак, а не о том, что хочет член в задницу. - Но, Перчик… - Ты же не хочешь обмануть моих ожиданий? – Кун осознавал, на что давил. Маленький хитрец был в курсе всех слабых мест Джонни, он прекрасно знал, что то о чем альфа заботится больше всего - это доверие и комфорт любимого омеги. Поэтому, даже не раздумывая над исходом своих слов, просто перекатился на другой бок, спиной к альфе, чтобы оттопырить для него зад. - Нет, конечно, нет, - Джонни покорно притиснулся ближе и будто бы извиняясь, приложился губами в тонкой шее. - Тогда дай мне, что обещал, альфа, - Кун завел руку за спину, пошарил вслепую, нащупал твердый член Джонни и тут же опустился так, чтобы прижать головку к своему входу, - это мое третье желание. - Твой джинн выполнит любое твое желание, даже если их у тебя будет три миллиона, - Джонни протолкнул член осторожно, чтобы разведать обстановку, но услышал сладостный стон омеги и набрался смелости, начиная проникновение настойчивей. Для обоюдного удобства, он согнул правую ногу Куна в колене и чуть навис сверху, а потом стащил одну из подушек и подпихнул омеге под бедра, - я так сильно мечтал это сделать. - Сделай все, о чем мечтал, - эти слова последнее вразумительное, что покинуло рот Куна, прежде чем его горло наполнилось лишь сладкими, несдержанными стонами. Джонни быстрыми, глубокими толчками выбивал из него все осознанное и целостное, оставляя после себя лишь тягучее месиво, что расползалось по телу и утяжеляло конечности. Все вокруг плыло и кровать уже не казалась спасением, лишь горячей и желанной пыткой. Простынь скользила под вспотевшими ладошками и совсем не помогала ногам, что разъезжались по гладкой поверхности. Зацепиться было не за что, и разум уже не спасал, потому что поплыл невесомой дымкой, оставив своего хозяина наедине с низменным желанием отдаться сильнее в сильные и умелые руки. Второй раз оргазмом накрыло так же неожиданно, как и в первый, но в этот раз удовольствие было сильнее, ведь Джонни выполнил свое обещание полностью. Кун ощутил, как внутри набухает узел и впервые осознал, насколько это приятно – принадлежать кому-то. Тому, кто не отпустит и не оттолкнет, расцелует все лицо даже если оно мокрое от слез и пота, не отстранится брезгливо, потому что ему будет приятна липкость после секса. Енхо можно довериться и расслабиться в его крепких руках, можно что угодно, ведь впереди его ожидают еще три миллиона желаний. -- Джисон вышел на палубу всего минуту назад, ему хотелось проветрить голову после душного помещения и посидеть немного в тишине, дать телу отдохнуть после веселья и танцев, успокоить набитый едой живот и просто ощутить дуновение свежего ветерка на лице. Но что вообще такое эта тишина, если твой муж – дельфин, а друзья его чайки. Знал же Джисон, на что подписывался, когда бежал за Ченле тогда в Вегасе. Мог бы просто отпустить его с миром но нет, моментально влюбленное сердце велело поступить так а не иначе. И теперь, когда корпоративное трио с громким улюлюканьем вывалилось из двери на палубу, Джисон только вздохнул и подошел к свалке тел на полу, чтобы вытащить из кучи малы свое родное. На самом деле альфа любил этот бардак и хаос, что появился в его жизни после того, как он заимел мужа. Все-таки разбросанные по дому носки и футболки лучше, чем стерильная чистота. Раньше нанятая уборщица каждую пятницу вычищала его холостяцкую квартиру до блеска, изгоняла из нее все признаки того, что тут кто-то обитает. Даже присутствие песика Спарки не выдавалось ничем кроме подстилки, скромно лежащей в углу спальни. Ровные штабеля посуды в шкафу, свежие полотенца и абсолютно свободная стиральная машинка – Джисон как будто жил в выставочном экземпляре квартиры, пригодной только для рассматривания и абсолютно не пригодной для жизни. Вроде четыре стены, крыша, удобная мебель, уютные ковры везде и рамки с фотографиями друзей и семьи, но почему-то каждый раз в командировке альфа задерживался на несколько дней в отелях, не имея ни малейшего желания возвращаться в квартиру. И только мысли о том, что Спарки преданно ждет его дома, заставляли его покупать обратный билет. А потом появился Ченле с его «я мастер поддержания домашнего очага». Омега въехал к нему в квартиру сразу же, как Джисон вернулся из Вегаса спустя неделю. Не было особых обсуждений необходимости съезжаться так рано. Ченле просто самовольно явился на порог его дома с чемоданами, объявив что в это нелегкое время социального осуждения (бабульки на лавке у подъезда узнают из своих космических источников о том, что он живет отдельно от мужа и осудят) и корпоративной конкуренции (нужно чтобы Хэчан и Ренджун подавились своими комментариями по поводу скорого развода), приличному замужнему омеге не пристало жить отдельно. С тех самых пор уборщица появилась еще пару раз, но была быстро спроважена восвояси и пошло поехало. Вместо привычного лавандового ароматизатора по утрам нос Джисона втягивал божественные запахи пригоревшей яичницы и сбежавшего кофе. («Я повар от бога!» (с) Ченле), некогда вычищенные до блеска бортики ванной были обвешаны влажными трусишками и носочками, а весь путь от ванной до кухни сопровождался лужицами воды, потому что Ченле снова бежал голый из ванны, ведь слишком поздно вспомнил о выкипающем из турки кофе на плите. Спарки каждое утро метался по кухне, как по пещере сокровищ, где на него манной небесной сыпались кусочки жареного бекона и бутерброды с маслом, С переезда Ченле стройный корги стал напоминать маленький мохнатый бочонок с толстым задом. Но пес был счастлив, Джисон тоже, Ченле иногда был раздражен, но в общем и целом тоже доволен жизнью. Теперь альфа из командировок спешил домой, потому что Ченле начинал ныть о том, что скучает сразу же, как только Джисон садился в самолет. Друзья считали его подкаблучником, но кому какая разница, если сверхзвуковой писк любимого дельфина – лучшая музыка для ушей. И ради этого Джисон готов был терпеть невыносимых друзей своего омеги. - О, мой драгоценный муж, - Ченле с радостью пошел в объятия суженого, распихав пьяненьких друзей коленями. - Леле, ты просто поражаешь мое воображение, - альфа прислонил омегу к высоким металлическим поручням яхты и заправил ему в брюки выбившуюся рубашку, - в выпившем состоянии ты становишься просто диким. - Ты поэтому бросил там меня одного, да? Стыдно стало? – Ченле обижено надул губы и отпихнул от себя руки альфы, что так привычно легли на талию. - Что за глупости? Я вышел несколько минут назад. - Ренджун сказал, что ты сбежал от моей пьяной задницы… - Не перд…перде…преде.... тьфу! – отозвался обвиненный Ренджун с пола. - Не пе-ре-дер-ги-вай, - у Хэчана с дикцией пока было все нормально, так что он великодушно решил помочь другу. - Вот! Именно оно! – Ренджун смачно влепил ладошкой альфе по щеке, отчего тот ойкнул и зарекся в ближайшие лет сто еще как либо помогать этому китайскому засранцу, - я сказал, что все наши парни сбежали от наших пьяных задниц, а не только от тебя! - Но ваши задницы до сих пор одиноки, а моя уже нет, - Ченле выглянул из-за плеча своего альфы и показал напольному дуэту язык, - эй, муж мой драгоценный, когда я говорю, что моя задница занята то ты… - Окей, - Джисон выдохнул и послушно уложил ладони Ченле на булки. Омега моментально раскраснелся и заулыбался, хотя кого он пытался тут обмануть. Все присутствовавшие знали, что стыд и смущение в Ченле задохнулись еще в зародыше. - Хм, действительно, - пьяный ренджуновский мозг тут же озарило идеей предательства и несправедливости, - ну ничего, кое-кого тут, может, и нет, зато есть Хэчан. Мы еще посмотрим кто кого… - Чт…- но не успел Хэчан ничего возразить, как Инджуни уже бухнулся к нему в объятия. - Обними меня крепко, - голос омеги звучал драматично и взволнованно, Ренджун будто бывалый театральный актер эмоционально замахнулся руками и крепко стиснул Хэчана поперек груди. Джисон и Ченле заинтересованно следили за развитием драмы, но предпринимать ничего не спешили. Джисон был просто удивлен, а Ченле знал, что из этой херни не выйдет ничего особо компрометирующего. Как будто эти двое впервые любовно обжимались на совместной попойке. Однажды, еще в самом начале их дружбы, когда Хэчан не был тесно знаком с ренджуновской внутренней стервочкой, а видел лишь хорошенькое личико, он высказал какое-то пьяное обещание про «если через сто лет твоя тощая задница никому не понадобится, то так уж и быть, я тебя пригрею», а в ответ получил «пригрей свои яйца у батареи». С тех пор желание греть Ренджуна в геометрической прогрессии катилось куда-то в бездну и если иногда возникало какое-либо мимолетное желание в сторону китайца, то только огреть его по физиономии чем-нибудь тяжелым. Все это знал Ченле, а вот Сычен был ни сном ни духом. Когда тихонько отворилась дверь и на палубу шагнул всемогущий зам, Ренджун медленно повернул голову, все так же не оторвавшись от груди Хэчана. Он пристально посмотрел Сычену в глаза немигающим взглядом и стиснул друга в объятиях еще сильнее. Хэчан крякнул и повалился на пол совсем, а Ренджун лег сверху, удобно устроившись тазом меж разведенных хэчановых бедер. Что-то во взгляде Сычена подсказывало Инджуни, что он вообще то тут играет с огнем, но кого это вообще волновало. Омега давно хотел вывести их с альфой интимную жизнь на абсолютно новый космический уровень. Что-то типа «эта сияющая пустота и чернеющая бездна всосала его целиком, проглотила без остатка и сожгла огнем неудержимой вселенной». Не то чтобы Сычен был особенно трепетным и нежным в постели, нет на такие мелочи, как миленькие поцелуйчики и медленный секс они разменивались разве что во время домашних киновечеров, когда Ренджуна нужно было чем-то занять, чтобы нормально следить за сюжетом фильма. Занять – это значит заставить его, наконец, заткнуться, а для этого просто необходимо было закупорить одну из дырок в его теле. И это не обязательно должен был быть рот. Омега замечательно затыкался, пока елозил голым задом на члене альфы, временами он, конечно, издавал какое-то довольное бормотание и мычание, но это было ничто в сравнении с его искрометными комментариями по любому поводу. Иногда, казалось, что Ренджун намеренно высмеивает каждое действие актеров, чтобы заполучить член. Типа, о этот альфа в фильме совсем не сечет в моде, кто носит брюки в полоску с рубашкой в клетку. Или, о в его квартире кактусы расставлены не по фен-шую, вон тот длинный должен стоять между двух круглых, это очень важно. После комментария эдак тридцатого, Сычен обычно спрашивал, не хочет ли Ренджун немного заткнуть свой ротик, на что получал тихое «да, пожалуйста», после которого оба избавлялись от штанов. В итоге Сычен получал спокойный просмотр фильма и совершенно послушного и нежного Ренджуна бонусом, который так замечательно расплывался по его груди. Но сейчас нежностей отчего-то не хотелось, особенно когда Сычен смотрел сверху вниз вот так вот, как живое божество разрушений и наказаний. Инджуни встрепенулся внутренне и приготовился принять наказание в любом виде и в любом месте, о чем поспешил известить своего альфу. - Я нашел под твоей кроватью плетку. - Оно и видно, - ответил Сычен, сверкнув глазами. Хэчан хотел что-то сказать в свое оправдание, но не мог, потому что Ренджун все еще перекрывал его дыхание. На помощь пришел Сычен, что сильными руками отцепил своего омегу от другого альфы. - Дома об этом поговорим. - Я хочу заняться не разговорами, - тут же уточнил Ренджун, ловко перевернулся лицом к альфе и ладошками ощупал его грудные мышцы. - Это я уже понял. - И как только Сычен тебя терпит, - Ченле осуждающе покачал головой. - Как ваши альфы терпят вас обоих, - Хэчан, наконец, принявший сидячее положение, перебил назревавший поток возмущений, открывшего было рот Ренджуна, - пусть будет благословлен тот день, когда я встретил нормального омегу, моего хорошего малыша, который спас меня от этих двух ненормальных. Канада – священное место, где рождаются неземные ангелы. С этими словами мелкий альфа выудил из внутреннего кармана пиджака телефон, разблокировал его и трижды поцеловал заставку, с которой ему улыбался Марк. - Я нормальный! – в два горла возмутились Ченле и Ренджун, - скажи ему! – каждый обратился к своему альфе, но успеха никто не достиг, так как Джисон лишь прыснул от смеха, а Сычен загадочно улыбнулся и тыкнулся носом своему омеге в висок. - Вот значит как! – Ченле чуть не задохнулся от возмущения, - Инджуни, нас тут за нормальных не считают, так что пошли отсюда. Омега попытался выпутаться из объятий Джисона, но снова потерпел крах. Вот так вот и пресекаются бунты на корабле – крепкой хваткой и легкой полуулыбкой, глазами, что говорят громче слов. Пусть Ченле и сумасшедший, пусть немного с придурью и настроением, будто скачущим по американским горками, но зато такой очаровательный и быстро отходящий от обид. Все его громкие бравады про «вот уйду от тебя и че ты будешь делать один?!» заканчивались ровно у порога, когда ноги были втиснуты в дежурные кеды с растоптанными пятками. Там же появлялись надутые по-детски губы и дрожащие пальчики. На свет рождался Леле, которого никто кроме Джисона не знал. Тот малыш, что стоял у порога нерешительно, переступал с ноги на ногу, тер щеки и обиженно бормотал под нос китайские ругательства. Он сминал пальцами низ футболки, рисовал в своей голове картины своего будущего и вот уже «что ты будешь делать без меня» превращалось в «как я смогу без тебя жить». Уже через несколько секунд омега разворачивался и, забыв разуться, бежал обратно к Джисону, который каждый раз стоял в дверном проеме спальни, готовый принять назад свое маленькое наказание. Он покрывал птичьими поцелуйчиками макушку Ченле, раскрашенную каждый раз в новый цвет, стискивал его тельце и успокаивал, извинялся тысячу раз за то что вспылил, мгновенно прощал все капризы и острые слова, потому что знал, что Ченле не хотел его обидеть. А малыш Леле трясся всем телом и вжимался в альфу глубже, тянул его к кровати и не отпускал несколько часов после ссоры. Даже в туалет приходилось ходить с открытой дверью, ведь Ченле держался двумя руками за край футболки. Все это время Ченле практически не болтал, лишь попискивал тихонько, когда Джисон затягивал его к себе на колени и позволял рукам своего малыша скользнуть под футболку. Обиды были забыты, а ссоры стерты из памяти вселенной, пусть даже на следующий день Ченле снова становился маленькой занозой в заднице. Ренджун же обижаться не спешил, решив, внезапно просто воспользоваться ситуацией, чтобы обострить сексуальное напряжение еще больше. Ведь это многозначительное молчание Сычена на вопрос о нормальности его бойфренда немного интриговало. - Ну, вообще-то я такой, - в этот раз Инджуни ощупал предплечья своего альфы, - ненормальный, типа…плохой мальчик… - Насколько плохой? - Я испачкал твою любимую шелковую рубашку кетчупом, - соблазнительно выдохнул Ренджун и добавил, - а сегодня утром измазал зубной пастой воротник махрового халата, который ты надеваешь после ванной. Теперь после ванной тебе придется ходить голым… И, возможно, подтекст в последней фразе был, возможно, здесь был даже злой умысел. Сычен не сомневался бы в этом, если бы своими глазами видел, как тщательно Ренджун вытирал губы и руки и дорогую ткань рубашки, после того как в одну харю умял целую пиццу пепперони с томатным соусом. А если бы сегодня утром не задержался в спальне за рабочим разговором по мобильному, а зашел бы в ванную на десять минут раньше, то имел бы честь наблюдать, как мстительно омега выдавливал пасту из тюбика на халат, вымещая на нем злость за то что альфа не дал ему немножечко отсосать после сна, посчитав более важным ответить на чертов телефонный звонок. - Ты маленькая катастрофа, готовь свою задницу к завтрашнему дню, - Сычен услышав такие шокирующие новости включил режим папочки и стиснул талию Ренждуна так, что у того под ребрами запекло, - плетка не единственное, что я купил. - О да, да, - и Ренджун уже почти начал раздеваться прямо здесь, готовый отдаться папочке в руки, настроенный унестись на волнах похоти и развязности, отбросить стыд и перешагнуть через рамки…но был варварски прерван. - Эй, смотрите там наш шеф пытается сброситься с яхты, - Хэчан, скучавший в то время как парочки погружались в свою атмосферу, заприметил нечто интересное, - ой, а теперь Тэиль, кажется собирается родить… --- Вдоволь намяв и нацеловав вожделенные омежьи сосочки, Тэен обнял одной рукой любимого мужа, а второй – бутылку вина, которую успел прихватить с праздничного стола. После небольшого тура по извращениям оба супруга тихонько брели по коридорчику, в поисках банкетного зала, но к успеху почему-то не приходили. Тэиль испытывал какое-то потустороннее чувство, а Тэен после каждого поворота не туда прикладывался губами к откупоренному горлышку, видимо в поисках пути просветления. Путь просветляться не хотел, упрямо упираясь все в новые и новые коридоры с идентичными дверями. По пути в каюту никто из пары не запоминал путь, потому что страсть гнала обоих вперед, а теперь, она оставила их одних, чтобы разгребать все то, что вышло в итоге. Тэиль с каждым шагом то бледнел, то румянился и хватался за живот, а на обеспокоенные реплики мужа отвечал, что просто устал и хочет побыстрее сесть. Тэен как глава семейства и главный защитник семьи, клятвенно обещал «вот прям щас!» все организовать. В итоге организовать получилось лишь очередную дверь и свежий воздух. Тэиль вышел на палубу и облегченно выдохнул, воздух отчего-то приносил душе и телу облегчение. А Тэена, снова порядком захмелевшего и расстроенного очередным провалом, вдруг озарило потрясающей идеей. Когда Тэиль увидел над головой своего мужа вымышленную лампочку, что отдавалась светом в поплывших глазках, он попытался его остановить, но не успел, потому что живот снова прихватило. - Слушай, персик мой хороший, а давай…ну его этот банкетный зал, пошли домой, - Тэен махнул рукой в ту сторону, где по его мнению располагался дом, но Тэиль, кинув туда взгляд, увидел лишь безбрежные морские просторы. - Тэен, мы не можем…- омега слабо запротестовал и потянул мужа за руку в сторону двери, чтобы увести его в безопасное место. Никто из них двоих навык хождения по воде еще не прокачал, а ближайшая поверхность, по которой можно было пройтись, находилась в паре сотен метров под дном яхты, и все это никак не способствовало тяге Тэиля к пешим прогулкам прямо сейчас. - Как это не можем? Я для тебя все смогу, любимый, смотри! Тэиль и хотел бы не смотреть, но не мог, слишком уж переживал за своего храброго подвыпившего альфу. Куда девался тот миленький пьяный Тэен, что лез с поцелуями и обнимашками, омега не знал. Прямо сейчас перед ним стоял уверенный в себе, храбрый самец, готовый нырнуть в пучину моря, чтобы доказать супругу свою мужественность и всемогущество. Только вот все это могущество куда-то испарилось, когда яхта качнулась на волнах и Тэен, уже перекинувший ногу через бортик, слишком накренился в сторону морской глади. Перед глазами Тэиля в тот момент померк весь мир, закружился и рассыпался какими-то цветными камушками. Он сам не понял, как осел на пол и даже не заметил, как переменился в лице Тэен, когда увидел оседающего на пол омегу. Хмельная дымка мигом исчезла из головы, а бравада храбрости сменилась паникой, он быстро вернулся на яхту, чуть не рухнув на подкосившихся ногах. Чувство вины захлестнуло почище, чем цунами, что сметает все на своем пути. Его бестолковая выходка и желание порисоваться привели к тому, что Тэиль лежал сейчас в предобморочном состоянии, а ведь он на самом деле хотел лишь подшутить, он еще в здравом уме и не собирался на самом деле бросаться в воду, думал лишь немного разбавить обстановку. Ага, разбавил, а теперь мчался изо всех сил к впечатлительному беременному мужу. - Тэиль, любимый, прости, прости, я просто пошутил, не теряй сознание, будь со мной, - протараторил Тэен сразу же, как только бухнулся на колени и подхватил в объятия лежавшего на полу омегу, - пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - Я не…уф…не теряю сознание, - едва слышно отозвался Тэиль и погладил мужа ладошкой по щеке, чтобы помочь успокоиться. Просто, похоже, наша малышка уже готова явиться на свет. - Ч-что? Но еще рано, - прошептал Тэен и посмотрел вниз, туда, где светлые брюки Тэиля уже стали мокрыми из-за отхождения вод. - Скажи это своей дочери, - с некоторой претензией в голосе отозвался Тэиль. - Шеф, шеф! – из ниоткуда раздался взволнованный голос Хэчана, - все нормально? - Ты роды принимать умеешь? - Нет! - Тогда все не очень нормально! - Я что, похож на бабку повитуху? – возмутился мелкий альфа и тут же схлопотал подзатыльник от Ренджуна. - Заткнись, ты похож на придурка. - Джисонни, дорогой, ты из нас самый спортивный, так что беги быстрее к капитану и по пути вызывай скорую., - Ченле высказал первую хорошую мысль, чем заслужил благодарную улыбку начальника. Джисон возмущаться не стал и тут же скрылся с места действия. Остальные же сгрудились вокруг охавшего Тэиля. - Кто-нибудь из вас может чем-то помочь? – снова спросил Тэен собравшихся и получив лишь отрицательные взмахи головами, добавил, - запишу вас всех на курсы оказания первой помощи. Что же делать-то. - Сначала всем стоит разойтись подальше, чтоб дать папочке больше свежего воздуха, - Марк явился внезапно. Хэчан, кажется, даже услышал звуки арфы и увидел божественный свет, в котором омега спустился к ним с небес. Все тут же сделали по несколько шагов назад, а Марк уселся около Тэиля. - Хен, тебе стоит немного приподняться в полулежащее положение, - омега коснулся осторожно плеча Тэиля, - Тэен хен, сядь так, чтобы он опирался на твою грудь спиной. Тэен тут же сделал как велено. - Ченле сними с него пояс и развяжи завязки на его штанах, чтобы живот не сдавливало, а ты Хэчан сбегай за водой и полотенцем. - Может, лучше перенести его на кровать? – осторожно поинтересовался Сычен. - Сейчас лучше дать ему полежать, а как станет немного полегче, отнесем его внутрь, - Марк раздавал указания спокойно и уверенно, будто каждый вечер подрабатывал в роддоме. Через некоторое время прибежал Джисон и оповестил всех, что капитан взял курс к берегу, обещал доставить всех в целости в кратчайшие сроки. Хэчан прибежал с полотенцами чуть позже и вместе с ним на палубу высыпалась вся толпа гостей – все переживали за Тэиля, роды у которого начались раньше срока. - А вот теперь пора делать отсюда ноги, - Марк улыбнулся и дал Тэену знак хватать свое сокровище. Сычен и Джисон пошли впереди, чтобы расчистить дорогу, а корпоративное трио семенило сзади на правах первых свидетелей. В комнату, куда унесли Тэиля им, конечно же, заходить запретили, как и троим родителям омеги, которые с лицами бледнее выбеленной стены стояли у порога. Только Тэен остался в каюте и папа Ханыль зашел к сыну, чтобы немного успокоить его волнение. Сам Тэиль выглядел взволнованным чуть больше, чем надо, ведь малышка начала активничать чуть раньше, чем прогнозировали врачи, но папа успокаивал и говорил, что так иногда бывает. Малышка могла задержаться или захотеть появиться немного раньше – ничего в этом страшного нет и современная медицина способна справиться с любыми сложностями. Тэиль кивал и верил, старался верить, но внутри весь дрожал от страха больше за свою дочь, чем за себя самого. В интернете обычно пишут об ужасах и осложнениях, которые бывают у недоношенных детей и Тэиль, конечно же, про все это прочитал. А теперь старался успокоиться, но выходило откровенно плохо. Странные боли и ощущения он начал испытывать еще несколько часов назад, но честно списывал все на усталость, а теперь выходило так, что все это время маленькое сокровище внутри пыталось подать сигнал о том, что хочет выбраться наружу. Кто же знал, что теперь в их семье день рождения ребенка будет справляться сразу за годовщиной. Тэиль знал, что все это будет, верил, что все пройдет хорошо и весь этот стресс, что еще предстояло пережить, лишь поспособствует его огромной любви к маленькой принцессе. Его успокаивал голос папы и молчаливое присутствие Тэена. Альфа молчал и просто стискивал обеими руками ладошку омеги, он не знал что сказать, да и нужно ли вообще что-то. В его голове царила абсолютная пустота, ведь буквально перед глазами маячила перспектива становления отцом в первый раз. Когда рожал Чону, Тэен, конечно, переживал, но все-таки не так сильно как Тэн. Тогда он даже немного посмеивался над бедным тайцем, который кидался наперерез всем, кто подходил к палате родившего Чону. Роды у него прошли не так легко, но все же штатно, поэтому гиперактивность новоиспеченного папаши немного забавляла. А теперь Тэен сам сидел, как потерянный в космическом пространстве астронавт, которому сказали, что на Землю жахнул апокалипсис и возвращаться ему по сути больше некуда. Теперь обратного пути уже нет, впереди только радостный путь отцовства и новые обязанности, бессонные ночи и измотанные нервы, а главное скоро он увидит свою маленькую дочь, о которой просил Тэиля в их первую совместную ночь. Он прекрасно помнил, как Тэиль смутился после этой просьбы и как удивился, когда врачи точно подтвердили пол ребенка. Он смотрел тогда на Тэена как на какого-то волшебника, который мановением волшебной палочки предсказал их будущее. Тэен и сам себе удивился, но виду не подал, решив сыграть так, будто с самого начала и так и задумывалось. И теперь его мечта о маленькой принцессе исполнялась, пусть и раньше, чем ожидалось. Это волновало так сильно, что руки подрагивали и вся та уверенность, которой он должен был по идее Тэиля одарить в эти важные минуты, растворилась в воздухе, будто ее и не было. Поэтому единственное, чем он мог своего мужа поддержать, это быть рядом, держать его руку и думать о том, насколько же счастливее он станет через несколько часов. Скоро, очень скоро он увидит свою бусинку и, если позволят врачи, сможет потрогать ее маленькие пальчики. Он услышит ее пронзительный крик и обязательно расплачется от счастья, но только так, чтобы Тэн этого не увидел, а то потом житья не будет от его подколов. Когда приехали врачи и уложили Тэиля на носилки, Тэен увязался следом и уверенно протиснулся в машину скорой помощи, проигнорировав комментарии врача. Он уселся на скамеечке чуть поодаль, чтобы не мешать и во все глаза пялился на то, как женщина в халате хлопочет над его мужем. - Дышите папаша, дышите, вспомните как вас учили на курсах… Тэен припомнил все уроки, которые посещал вместе с Тэилем и тут же приступил к дыхательной гимнастике. - Да не вы, а беременный папаша…- женщина бросила взгляд на Тэена, который выглядел так, будто в любой момент готов был хлопнуться в обморок от волнения, - хотя, вы тоже можете дышать… - Эй, любимый, все будет хорошо, слышишь? – Тэиль приподнял голову с кушетки и улыбнулся устало, - мы справимся с этим вместе. - Дожили, теперь омеги успокаивают альф, пока рожают, - недовольно буркнула врач. - Он у меня очень хороший, просто впечатлительный. Недавно он пережил роды брата, который выносил близнецов, так что сделайте ему скидку, - Тэиль до конца старался быть позитивным, пытаясь отвлечься от всяких мыслей, что лезли в голову. - У вас в карте пометка, что роды будут совместными. Ваш впечатлительный точно выдержит такое приключение? – на всякий случай уточнила врач. - Да! – громче чем надо выкрикнул встрепенувшийся внезапно Тэен, - я ни за что на свете не пропущу рождение своей принцессы! Тэиль от неожиданности дернулся и закряхтел, когда живот прихватило во время очередной схватки. Альфа же заметив, как мучительно исказилось прекрасное лицо его малыша, тут же метнулся к кушетке и опустился на колени. - Прости, прости, еще тысячу раз прости, я должен быть потише, - Тэен схватил Тэиля за руку и начал выцеловывать каждый его пальчик. Омега подождал, когда попустит и тихонько захихикал. - Вот видите, все у него нормально, просто он странненький, вот и дочка в него пошла тоже. Ей взбрело в голову появиться на свет очень неожиданно и эффектно, - Тэиль посмотрел на врача, которая улыбалась, завидев такие милости. Значит, совместным родам быть. По прибытию в больницу, Тэен быстро напялил больничное обмундирование и уверенно шагнул в палату, где Тэиля уже готовили к родам. Омега все так же улыбался, как и пять минут назад, когда очередная схватка прокатилась волной боли по его телу. Тэен был уверен, что и родит он с такой же улыбкой на лице. Оставалось самому не отставать, но как тут улыбаться, когда врач так напирает и строго напоминает Тэилю о том, что надо тужиться. Тэен стоял у кушетки Тэиля на коленках и нежным шепотом дублировал все фразы, которые строгий врач выкрикивал вслух. Не «дышите!», а «дыши, моя сладость, вдыхай и выдыхай, мальчик мой хороший». И не «тужьтесь!», а «давай любимый, еще немного, как мы с тобой тренировались». Тэиль, как губка, впитывал каждое слово поддержки от альфы и набирался сил, чтобы сделать очередной рывок. Что бы он вообще делал, если бы Тэен не согласился быть рядом в эту тяжкую минуту? Наверное, просто лежал бы и плакал над собственной слабостью и немощностью. Омега должен быть сильным и смелым в такой ситуации, способным вытерпеть любую боль, но единственной поддержкой для него сейчас был не собственный твердый характер, а вот этот вот любимый мужчина, что сейчас дорогими свадебными брюками обтирал пол больничной палаты. Рубашка его вспотела и прилипла к спине, голова гудела от волнения и духоты, но он упрямо был рядом, даря омеге всю свою любовь и поддержку. Можно ли мечтать о чем-то лучшем? Тэен как лучшее обезболивающее и успокаивающее одним только взглядом дарил силы для нового толчка, раз за разом, подталкивая к той самой минуте, когда звонкий детский крик нарушит нервозность и принесет долгожданное облегчение. Сколько прошло времени с тех пор, как его привезли в больницу, Тэиль не знал. Его доставили в палату сразу же, как только каталка с ним пересекла порог здания. К родам готовились максимально быстро, и по лицам врачей было видно, что они немного переживали по поводу происходящего. Роды предстояли долгие и кропотливые, ведь на ранних сроках всегда присутствовала доля не очень хорошей вероятности. Тэиль думал об этом очень много, пока лежал на кушетке, возможно, эти мысли мешали ему сосредоточиться, но Тэен смог выбить из его головы эти мысли уже через некоторое время. От волнения альфа разрумянился и почти слился с ярко розовым цветом своих волос (большой привет стилисту Тэну Читтапону), но сознания не потерял, как предсказывала женщина из скорой. Он промакивал лицо и шею Тэиля сухой простынкой и дул в лицо, чтобы немного остудить. Возможно, это имело мало смысла, но Тэиль все очень ценил и, окруженный такой заботой, старался тужиться усерднее. Ему казалось, что вот после следующего толчка силы, наконец, его покинут и он не сможет выдавить из себя ничего, кроме потока слез, но Тэен упрямо уговаривал его потерпеть еще немного. Для Тэиля это немного равнялось целой вечности, а альфе казалось, что прошло лишь несколько минут. От волнения все часы в его голове сбились с курсов и смешались в хаосе мыслей и переживаний. Они оба пытались уцепиться за реальность, за свет луны за окном, но терпели крах сразу же после того, как Тэиль пытался тужиться снова. Омега кричал от боли, а Тэен кричал внутренне от безысходности. Эта боль была необходима и естественна, но альфа ничего не мог поделать с собой – он ненавидел смотреть на страдания своего миленького Персика. Любая рана на его теле воспринималась им, как катастрофа мирового масштаба, а слезы пролитые по причине вылитой на голую ногу чашки горячего кофе, тут же зацеловывались с обещаниями покрыть поцелуйчиками место ожога после того, как печь перестанет. Сейчас же Тэиль страдал больше, чем обычно, а Тэен ничего поделать не мог. Но он просто не знал, насколько бесконечно благодарным был Тэиль, ведь присутствие альфы помогало сосредоточиться не на собственных крамольных мыслях, а на чем-то действительно важном, например, на руке сжимающей его ладонь. На той самой, которую можно было стиснуть время от времени, чтобы не потерять связь с реальностью. На данный момент реальность заключалась в том, что скоро их первое с Тэеном совместное творение озарит этот мир своим присутствием и можно будет немного отдохнуть от боли и напряжения. Один толчок, еще и еще и вот Тэен уже смотрит куда-то в сторону, поднимает взгляд выше и плачет, но руки Тэиля не отпускает. Он шепчет что-то покрасневшими, влажными от слез губами, но Тэиль не может ничего разобрать, потому что все вокруг расплывается и меркнет в умиротворяющей темноте. -- Врач сказал, что все нормально, так бывает, когда омега устает после долгих родов. Тэиль страдал больше семи часов, так что потеря сознания – это лишь признак потери сил, а не чего-то очень страшного. Тэен страшно перепугался, когда увидел, как Тэиль безжизненно перекатил голову набок, подмяв щекой подушку, и чуть было не схватил приступ паники, но доктор вовремя его успокоил, сказав, что омега всего лишь потерял сознание. И это «всего лишь» стало дополнительным пунктом к тому факту, что ему дали взглянуть на маленькую сморщенную принцессу только с расстояния, а после сразу унесли ее в палату интенсивной терапии, сказав, что потребуется время, чтобы она окрепла. Малышка кричала, пока ее уносили и Тэен разрывался, не зная, бежать ли за дочерью или остаться рядом с Тэилем. В итоге доктор решил все его проблемы, выгнав из палаты к стойке регистрации. У палаты в это время никто не дежурил, потому что медперсонал разогнал всю свадебную братию по домам, поэтому Тэен отзвонился всем особо важным контактам, пока спускался в лифте – родителям Тэиля, Джемину и Чону. Все были оповещены о том, что их чистокровная альфа-омега семья пополнилась одной маленькой бетой. Счастливые причитания и расспросы ни от кого он выслушивать не стал, вежливо прощался со всеми и вешал трубку. Силы его покинули давным давно и не было ни капли желания даже двигать ртом, чтобы отвечать на все эти вопросы про рост, вес и прочие характеристики. Сейчас он был счастливым и уставшим отцом, его роль пока что подошла к завершению, и оставалось лишь ждать, когда Тэиль отоспится и окрепнет, а после когда им разрешат забрать дочь домой. Сейчас же ему снова нужно разобраться с бумажками, чтобы к выписке были готовы все нужные документы. - О, мисс Сыльги, здравствуйте, - подойдя к стойке регистратуры, Тэен увидел знакомое лицо. Та самая девушка, что принимала их дружную компанию во время родов Чону, подняла голову и приветливо улыбнулась, - вы меня помните, у меня тут брат рожал недавно, Ким Чону. - И вам добрый день, конечно, помню, как такое забудешь, - девушка вспомнила ту братию, что атаковала ее несколько часов назад и содрогнулась, - ваши друзья ко мне уже приходили. В этот раз их было….кхм…больше. - Ага, это наши друзья и семьи. - Вы все так наряжаетесь на роды? – девушка кивнула на нарядную тэенову рубашку. - О, нет, у нас свадьба была, а наша дочка тоже захотела поприсутствовать на ней, ха-ха, - нервный смех, что вырвался из горла альфы вряд ли можно было посчитать за счастливый, но Сыльги даже не пыталась найти в этой фразе шутку. Слишком уж много измученных отцов ей довелось наблюдать за время своей работы в больнице. - Ох, ну тогда поздравляю, - девушка искренне улыбнулась, - напомните свое имя, пожалуйста. - Ли Тэен. - А мужа? - Мун Тэиль. - Хм, сколько еще фамилий в вашей семье? Тэен не прочувствовал, что этот вопрос был риторическим, поэтому набрал в грудь воздуха и выдал: - У Тэиля есть еще брат На Джемин, а у него жених Ли Джено, а еще у моего брата Ким Чону есть муж которого зовут Читтапон Личайяпорнкул, ну вы их уже знаете и старинный дружище у меня есть Чон Джехен, а у него есть головная боль по имени Ким Доен, а еще… Девушка глянула на Тэена осуждающе. - Спасибо, достаточно, слишком много фамилий. - У нас большая семья! – счастливо оповестил Тэен и сверкнул улыбкой во все зубы. - А ребенка как ваша большая семья решила назвать? - Принцесса Ли МунБель.