Рулетка

Джехен потянул за ручку дверцы холодильника, и его уставшее лицо озарилось желтоватым светом. Глаза пробежались по скудному содержимому стеклянных полочек, а пальцы в итоге схватились за бутылку молока. Не крепкий кофе сейчас, в три часа ночи, был бы очень кстати. Сзади послышался звук шаркающих шагов, и альфа нервно обернулся, боясь, что уже пора возвращаться в спальню, но облегченно выдохнул, заметив, как в кухню вползает Тэен, едва не стукнувшийся о дверной косяк. Кто бы мог подумать, что мысль о возвращении в собственную комнату к любимому омеге в кровать будет отдавать по его коже таким нервным холодком. - Кофе? – Джехен побултыхал в воздухе бутылкой молока. - Было бы здорово, - ответил Тэен и плюхнулся на стул, давая Джехену понять, что кофе на двоих ему придется заняться в одиночку. Джехен шуршал у шкафчиков минут десять, а потом сел напротив друга, придвинув к нему чашку ароматного напитка. Несколько минут альфы сидели в тишине, каждый думал о своих причинах, приведших их среди ночи на кухню. И, если, в принципе, можно было предположить, откуда на лице Тэена взялись эти черные круги, то Чон Джехен здесь сидел по неведомой причине. Ведь еще нынешним вечером он жался к своему омеге, как примагниченный, а теперь оставил его в одинокой холодной постели? Не любовь же к кофе привела его сюда, в самом деле. - Что, мучает бессонница? – это первое, что Тэен предположил из возможных причин. - Ну, вообще нет. Я бы сейчас с радостью вздремнул пару часиков, - опечаленно ответил Джехен и подпер рукой подбородок. В глазах его отразилась вся тоска мира, будто он ностальгировал по тем денькам своей одинокой юности, когда мог спать по двенадцать часов в сутки. - И в чем дело? Твоя спальня в конце коридора, там же твоя удобная кровать, теплое одеялко, мягкая подушка…- чем дольше Тэен перечислял, тем больше в его голосе скользили нотки легкой зависти. У него самого это все тоже было, но ко всему этому прилагалась еще и Ли МунБель с резавшимися зубками. Тэен исправно подскакивал к малышке полночи, как только она начинала хныкать в кроватке, а теперь Тэиль выгнал его из комнаты, чтобы альфа успел немного отдохнуть перед важной рабочей встречей. Но сон, прогнанный маленьким нахмуренным дочкиным носиком и постоянными капризами, не хотел возвращаться обратно. Тэен понимал, что каждый ребенок проходит через подобное, но все же не мог перестать переживать за свою малышку. - Да, моя кровать там, но кроме нее там находится еще и Доен. - Все еще не вижу в этом проблемы. - Проблема в том, что он заставляет меня заниматься сексом, а ведь у него даже течка еще не началась! – внешне Джехен был искренне возмущен этим вопиющим фактом несправедливого и бессовестного использования своего тела. Тэен посмотрел на друга осуждающе. - Ты бессовестный засранец, кто научил тебя лгать в этом доме? - весь тон старшего альфы был пронизан осуждением. Ему хотелось заклеймить Джехена позором за такую тупую причину. Ну, или всыпать плетьми раз этак девяносто, чтобы отучить так бесстыдно врать и выдумывать чушь перед тем, кто устраивал секс заезды со своим омегой, наверное, только в прошлом столетии. - Ты не понимаешь! Мы легли в девять вечера, а сейчас уже три ночи, но я еще даже глаз не смыкал! Мой Чонни работал все это время! - Бедный Чонни, - саркастично ответил Тэен, - а вот мой Тэтэ, кажется, остался безработным на ближайшие полгода. И кому из нас хуже? Джехен задумался над поставленным вопросом всерьез. Что лучше – натирать мозоли на руке каждый вечер под аккомпанемент постановочного порно или не просыхать от секса вместе со своей личной порнозвездой, щедрой на бесконечные фантазии и выдумки? С таким гибким и горячим порноактером, который сейчас в комнате лежал ногами кверху, потому что вычитал, что в таком положении шансы на оплодотворение будут на десять процентов выше. И, казалось, за эти десять процентов Доен был готов почку отдать на благотворительность. - Ты зовешь свой член Тэтэ? – этот вопрос возник в голове Джехена внезапно, но тут же задвинул собой на задний план все остальные мысли. - Хочешь в три часа ночи обсудить имена наших членов? – устало уточнил Тэен, готовый если что, все же начать дебаты по поводу подходящих имен для частей тела, - я еще и зад Тэиля зову Тэбути, если тебе так интересно. Это парные имена – Тэтэ и Тэбути, сечешь? - Стоит ли мне дать имя заднице Доена тоже? Я думал об этом, но ничего в голову не приходило, - Джехен искренне предположил, что подобная тема самое то для обсуждения с товарищем среди ночи. - Опиши мне зад Доена и придумаем вместе, - а истерзанный бессонницей мозг Тэена эту идею без вопросов поддержал. - Ну, - Джехен поставил локти на стол и поднял руки, начав двигать растопыренными пальцами, примерно вспоминая каково это – щупать Доенову задницу, - она не толстая, но достаточно мягкая и упругая. - Упругая как синтепоновая подушка или как фруктовое желе? – Тэен внимательно вслушивался в слова друга и задавал наводящие вопросы, чтобы раздобыть побольше характеристик для хорошего имени. - Скорее как немного сдутый надувной мяч. Типа он немного спущен, но все еще классно отскакивает и пружинит, если шлепнуть, - Джехен в красках представил себе, как его ладонь шлепает по цветастому резиновому боку, и от этого действия мяч начинает трястись, а в руку отдает приятной дрожью. И если уложить омежьи бедра на колени и шлепнуть по мягкой заднице, то она затрясется так же маняще, кожа немного покраснеет и покроется мурашками, а Доен заелозит бедрами, попытавшись спастись от легкой боли и его член от трения с бедрами альфы окрепнет и скользнет по поджатому плоскому животу, а между упругими половинками станет влажно и…оу, кажется, предатель Чонни там в штанах заинтересованно трепыхнулся. У тела Джехена не было сил на секс, но у этого не мелкого засранца, уже зажегся фитилек у бака с резервным топливом. - А что насчет размера? – Тэен устал ждать, пока Джехен вернется из страны своих влажных фантазий, поэтому задал новый вопрос. - Оу, ну я не измерял… - Ты не измерял зад своего омеги? – с сомнением переспросил Тэен, будто верил в существование инопланетян больше чем в альф, которые не знают в точности до миллиметра параметры всех выпуклых частей тела своих омег. - А ты измерял что ли? - Конечно! Шестьдесят на тридцать пять! Не попка, а персик! – Тэен чмокнул губами в воздух и расплылся в гордой улыбке, - Тэиль то конечно ничего не знает, я ведь втихушку измерил его всего рулеткой, пока он спал. - И как же мне определить сейчас, - Джехен обиженно оттопырил губу, раздосадованный тем, что не додумался о такой потрясающей идеи раньше. - Ну, - Тэен решил помочь другу и облегчить его страдания, - если ты приложишь руку к одному его полупопию, то она выйдет за пределы? - О, нет, там еще остается место! – Джехен просиял, посчитав, что это хороший признак. - Тэен посмотрел на свою ладонь, потом на ладонь друга и выдал вердикт. - Примерно пятьдесят семь на тридцать, отличный результат, коллега, - Тэен схватил Джехена за руку и потряс ее. - Спасибо, спасибо. - А что насчет имени…как тебе – Дондони? - Кто такой Дондони? - Ну блин, Доени и ондони, Джехен, соображай быстрее! - А…- Джехен просиял в очередной раз, но не успел поблагодарить Тэена за помощь, как был прерван своей судьбой, которая тихим, кошачьим шагом прокралась к дверному проему и уже несколько минут слушала задушевные разговоры. - Вы что, обсуждаете наши с Тэилем задницы? От строгого голоса и холодного тона по телу Джехена разлилось приятное тепло, завершившее свой путь где-то в глубине его трусов. Чонни там уже вовсю наяривал домкратом, поднимая себя самого в боевую готовность. - Дондони, тьфу, то есть Доени, что ты тут… - Мне нужен твой член… Ага, члену Джехена ты сейчас тоже очень нужен, Доен. - То есть, я хотел сказать, что мне нужен ты, Джехен, в…эм…в спальне…ну, знаешь, для всякого там… - Просто скажи, что хочешь с ним потрахаться и забирай его уже, - Тэен грустно схватился за свою кружку, приготовившись вновь остаться в одиночестве. - Да я бы еще посидел, котеночек, не хочешь чаю с ромашкой? – с надеждой спросил Джехен. - Прямо сейчас я хочу секса, либо собрать свои вещи и съехать к родителям, так что…- Доен надул губки и поигрался пальчиками с низом длинной джехеновой футболки, что успел напялить на себя перед выходом из комнаты. И омега будто случайно задрал ее чуть выше, так что стало видно краешек светло серых боксеров, которые Доен, слава тапкам, додумался натянуть. И, судя по блеску в шальных глазах, омега был уже порядком возбужден, так что, скорее всего светлая ткань трусов на заднице потемнела от выделившейся влаги. - Нет, - Джехен вскочил со стула, с шумом шаркнув им по полу, подбежал к своему маленькому провокатору и одернул его футболку вниз, - не смей меня так дразнить. - А не то что? Изнасилуешь? – с надеждой в голосе уточнил Доен. - Да валите отсюда, - прикрикнул Тэен и швырнул в заигрывающую парочку кухонным полотенцем, - и стоните там потише, я собираюсь вздремнуть здесь на диване. - Ничего обещать не можем, - хихикнул Доен и, развернувшись, ускакал вдаль по коридору, - ой, Джехенни, я, кажется, что-то потерял! Из темноты квартиры тут же вылетело это самое «что-то» и прицельно приземлилось Джехену в руки. Альфа озадаченно развернул в руках неопознанный летающий объект и не смог сдержать рыка, что вырвался прямо из глубины груди. - Ким Доен, ты пожалеешь об этом! – последнее, что сказал Джехен, прежде чем стартануть с места, зажав в кулаке влажные доеновы трусишки. Доен бежал быстро, но не из искреннего желания, а скорее рефлекторно, втянувшись в роль соблазнительной жертвы с самого начала. Его глаза уже даже успели затянуться влажной пеленой легкого испуга, а руки вцепились в краешек одеяла, в которое он закутался сразу же, как доскакал до кровати. Он прекрасно знал, что сам провоцировал Джехена на ревность, но сейчас предпочитал натянуть на лицо маску святой невинности. Не прошло и пары секунд, как дверь распахнулась и на пороге появился Джехен с сердито сдвинутыми к переносице бровями. Омежьи трусы были зажаты в его кулаке, который сжимался так, что вены были напряжены до локтя. В обычном состоянии альфу могла бы схватить судорога, но сейчас эмоции хлестали его до самого мозга, распыляя по телу адреналин и выдержку к сверхнагрузкам. Доен успел выучить своего альфу вдоль и поперек, поэтому знал о его чрезмерном чувстве собственничества. Это было видно еще тогда, когда Джехен только познакомился с доеновыми обтянутыми штанишками и шортами. Дружбы у них сразу не заладилась, ведь по мнению альфы подобная одежда выставляет напоказ слишком много всего для посторонних глаз не предназначенного. И, возможно, любой другой послушный омега, будущий хранитель домашнего очага, милый и уступчивый, прислушался бы к чувствам своего мужчины, но в данном случае речь о послушании вообще не идет. За несколько лет отношений Доен уже привык жить в режиме постоянной провокации. Это выражалось как в легких касаниях в области паха альфы где-нибудь в метро, так и в откровенных попытках стриптиза в тесном пространстве танцплощадки на каком-нибудь концерте. За все свои выходки омега, конечно, получал сполна и, каждый раз, когда Джехен в режиме грубого папочки рычал и толкался своим членом глубже, больно сжав руки за спиной, Доен клялся, что вот сегодня это был последний раз, больше ни-ни. Никаких скинни, только шаровары до подмышек и, да, он выкинет из шкафа все футболки с широкими вырезами, что так некстати съезжают с фигурных плеч. А шорты обязательно будут выброшены прямо на помойку вместе со всеми полупрозрачными рубашками и теми кожаными штанами с прорезями на коленях. А любимые домашние растянутые майки-алкоголички, в которых при малейшем наклоне светятся соски, пойдут на тряпки для пола. Доен обещал горы золота, плакал и скулил, царапая ногтями обои, чувствуя как Джехен за волосы тянет его голову назад, так что дышать трудно. Иногда альфа переусердствовал и Доен плакал от боли искренне, расплачиваясь за то, что границы дозволенного у него были расплывчаты в достаточной степени, чтобы Джехен ревновал яростно и от души. Но ночь и час расплаты заканчивались, сменяясь вереницами бесконечных влажных поцелуев по коже, мягкими объятиями и тихими извинениями. Мысли успокаивались, ревность утихала, оставляя место только тихим хихиканьям и звукам поцелуев, все обещания выветривались из мыслей и растворялись в тишине комнаты, а упоминания произнесенных клятв прятались за улыбками. И ни о какой смене гардероба и речи не шло. Вплоть до следующей вспышки джехеновой ревности. Доен совсем не боялся вспышек чувств своего альфы, не испугался и сейчас, даже когда Джехен подошел к кровати и потянул за уголок одеяла, начав медленно стягивать с омеги его убежище. Доен в ответ сопротивлялся лишь условно, ведь в паху уже снова сладко тянуло от предвкушения. Будоражащий аромат лотоса распылялся по комнате все больше, становясь острее и ощутимее по мере того, как ложбинка между ягодиц омеги увлажнялась все больше. На сегодняшнюю ночь это будет уже четвертая их с альфой близость, поэтому Доен был растянут достаточно даже для мгновенного проникновения без особой растяжки. Вообще, он именно на это и рассчитывал, желал избежать долгих прелюдий и незначительных ласк. Его неудержимая тяга к сексу, которую Джехен, обычно, старался усмирять и контролировать, сегодня разыгралась не на шутку, не встретив со стороны альфы никакого сопротивления. Доен понимал, что если бы альфа захотел, то он прекратил бы это на раз, но Джехен бездействовал, шел на поводу у желаний своего партнера, вручая ему бразды вседозволенности. Это немного сводило с ума и теперь уже Доен старался удерживать себя от пожиравшего его изнутри желания встать в бесстыдную колено-локтевую позу с максимально поднятым задом и раздвинутыми ногами, чтобы при этом еще и начать умолять о близости. Джехен то по-любому оценит, вот только самого Доена потом будет разбирать стыд от всех этих воспоминаний о горячей ночи, да и не выдержит его гордость всех этих наглых джехеновых ухмылочек. Из этих то соображений Доен и строил из себя невинность, пока натягивал длинную футболку на колени, пытаясь прикрыться. - Не обманывай себя, котенок, - но Джехена так просто не провести, он знал и видел все, в том числе и то, как все больше оттопыривался и обнажался зад омеги по мере того, как этот бесстыдник пытался невинно прикрыть свой стоящий член. И по глазам Доена было видно, что все это происходило не случайно, - твой зад буквально умоляет меня о том, чтобы я нанизал его снова. - Нет, пожалуйста, - Доен заалел в щеках и прикрыл лицо ладошками, а потом перекатился на живот, выставив влажную задницу на обозрение, - не надо больше. Джехен хмыкнул, залез на кровать и тут же без предупреждений перекинул через Доена ногу, усевшись на нем чуть ниже задницы. Его возбужденный член попал в ложбинку между сдвинутых ног Доена и альфа повел бедрами вперед, проезжаясь между сомкнутых омежьих бедер как по колее. Покрасневшая, влажная головка тут же уткнулась в мягкие ягодицы и без остановки продолжила путь, смяв упругие половинки своим размером. Проникновение прошло гладко и безболезненно для обоих, Доен только поскуливал там снизу о том, что он чего-то там не хочет, но какая теперь разница, когда стенки ануса разъезжаются так податливо, а головка крупного члена входит так глубоко в разработанный проход. Хотеть или не хотеть надо было раньше, а теперь придется только принимать и не возмущаться. Джехен стал постепенно наращивать темп, а приподнявшись на руках и коленях, он начал буквально вдавливать тело Доена в матрас. Тело альфы, уставшие ранее из-за приложенных усилий, будто открыло в себе второе дыхание, дав хозяину возможность снова предаться плотским утехам. Насладившись этой позой повелителя вселенной сполна и наслушавшись приглушенных подушкой стонов, Джехен вышел из омеги, привстал и перевернул его на спину, тут же закинув его ноги к себе на плечи. В этот раз он вошел снова без предупреждения, заставив Доена вскрикнуть от неожиданности и легкой боли от того, что альфа навалился на него всем телом, буквально сложив пополам. Доен терялся в желаниях, который росли от необходимости освободиться из жесткой хватки, до выворачивающего желания ощутить еще немного грубости. В конечном итоге победило второе. - Дже, аах…Дже, мхааха…Джехенни, - только с третьего раза у омеги вышло протолкнуть слова сквозь бесконечные стоны, но Джехен, погруженный в процесс, услышал его только когда Доен достаточно ощутимо провел ногтями по его плечам. - Котик? – взгляд удалось сфокусировать не сразу, но уже через пару секунд взору альфы предстало просящее лицо Доена, - что случилось? - При-придуши меня, пожалуйста. Джехен аж двигаться в Доене перестал. - Нет, ну, нет, - Доен захныкал разочарованно, ощутив, что машина вбивавшая в его зад сваи прекратила свою работу, - зачем ты остановился? - Затем, что я сделал свой выбор и решил оставить тебя в живых. В другой ситуации и при другом состоянии собственного тела, Доен, возможно и поверил бы этим словам, прочувствовал бы всю глубину и силу джехеновых чувств. Его щедрость и преданность тронула бы его слабую омежью душу, а искрометное чувство юмора потешило бы трепещущее седечко и озарило бы солнечным светом на целую неделю. Доен бы все понял и оценил когда угодно, но только не сейчас, когда член альфы был засажен так глубоко, но продолжал бездействовать, лишь только зря растягивал и без того разгоряченные, напряженные стенки его нутра. - Чон Джехен, клянусь если ты сейчас же не прекратишь свои шутки за триста и не начнешь двигаться, то я... - И что ты мне сделаешь? - Джехен двинул размашисто бедрами, выскользнув из омеги почти на всю длину и тут же снова подался вперед до звонкого шлепка прикосновения собственных бедер к любимой омежьей заднице, - лишишь меня секса? Да брось, ты сейчас нуждаешься в этом больше, чем в кислороде, даже попросил меня придушить тебя...Ты нуждающийся малыш, всегда им был, хочешь мне возразить? - Прямо сейчас я хочу проехаться по тебе бульдозером, но я не могу позволить себе лишиться такого члена, - Доен в долгу не остался, сейчас он не очень то хотел играть в покорного малыша. - Хм, а может это мне стоит наказать тебя? Мне кажется, давно уже пора...- Джехен почти по-настоящему призадумался о такой перспективе, а Доен почти по-настоящему поверил. - А теперь ты себя обманываешь, крутой и сильный альфа, - Доен усмехнулся и запрокинул голову, предоставив Джехену потрясающую возможность полюбоваться на то, как капли пота стекают по красивой омежьей шее. Маленькие, сверкающие крапинки мерцали на бледной коже, оставляя влажные дорожки, скатывались вниз изящно и терялись в мягкости темной простыни. Кожа сияла в полутьме, освещенная лишь лампой на тумбочке у кровати, а взгляд Джехена был прикован к девственной чистоте шеи, - ты помнишь что сказал тогда доктор? Наши организмы взаимозависимы из-за нашей идеальной совместимости, но теперь, когда мы познали друг друга, мой организм сможет без твоего, а вот твой... Взгляд Джехена тут же потемнел и метнулся наверх. Рука, до этого сжимавшая бережно внутреннюю часть доенова бедра, мгновенно опустилась на тонкую шею, сжав ее сильнее, чем стоило. Но несмотря на боль, едва заметная улыбка коснулась губ омеги, ведь в итоге он получил то, чего хотел. - Ты маленький провокатор, - Джехен начал двигаться в Доене с удвоенной силой и каждый толчок приходился на новое слово, - несносный, упрямый, нетерпеливый, язвительный, неконтролируемый... - Любимый, - подсказал Доен услужливо, пока Джехен набирал в грудь воздуха. - Сексуально озабоченный сам и меня таким делаешь... - Э-это...мммм...- Джехен постарался сделать все, чтобы не дать Доену продолжить вставлять свои ремарки, даже начал надрачивать его член в такт толчкам, но что вобще может остановить Ким Доена. Даже армия спартанцев падет к ногам его упрямства, - это не недостаток, Джехенни...это благословение для меня, ведь только ты настолько вынослив, что можешь зачать мне ребенка. Джехен услышал свое слово-катализатор и ощутил как в за его ребрами разгорается пожар. После того случая с отрицательными тестами, они с Доеном сходили на прием к врачу и после, наверное, сотни анализов узнали то, что так хотели. На самом деле, они оба боялись услышать неутешительный диагноз типа бесплодия или несовместимости групп крови, но на деле же все вышло куда прозаичнее и если кто-то расстроился, то только Джехен, и то просто в силу собственных выводов. Анализ совместимости их с Доеном альфа-омега запахов выявил не обоюдную их зависимость, в которой простой, односложный запах омеги не так сильно зависел от сложного, многоярусного запаха альфы, как это было наоборот. Как объяснил доктор простыми словами, увидев вытянувшиеся лица пары, лотос сможет жить в любом водоеме за пределами леса, а вот лес, потеряв цветы, может лишиться души. По сути это говорило исключительно о интимной жизни, Джехен теперь не сможет ощутить с другими омегами столько эмоций во время секса, сколько ощущает с Доеном. Его тело постепенно отучалось реагировать на феромоны посторонних омег, поэтому хороший оргазм ему светил теперь только с одним человеком. А самоотдача во время секса и природный запах-афродизиак омеги сделали альфу немного зависимым. С другой стороны, Доен не был зависим от альфы настолько сильно, а оставался с ним рядом исключительно из-за большой любви. Это был вполне осознанный шаг, на который Доен пошел по доброй воле. Звучало очень романтично и поэтично, хоть песню сочиняй, но Джехен интерпретировал все по своему. Его ревностная натура тут же переиначила все в банальное - в случае расставания, Доен сможет найти себе пару, а он сам так и останется чахнуть над своим, не приведи боже, бывшим. Джехен подобный, сказанный в шутливой манере, вывод от доктора принял весьма враждебно, (неужели этот видавший виды альфа положил глаз на мое сокровище!) что не ускользнуло, от внимательного взгляда Доена, ведь ревность и недовольство своего альфы он видел за версту, а вот справиться с этим бедствием можно было лишь двумя способами - либо засунув Джехену в рот свой язык по самое горло, либо сняв штаны. Именно в тот момент возможности для интима не было, поэтому пришлось забалтывать. Сам омега не увидел в сказанном доктором ничего стоящего переживаний, ведь в своих чувствах он был полностью уверен. Так что, когда на вопросы доктора об их отношениях Джехен начал отвечать рвано и скупо, Доен решил увести всех от щекотливой темы. Но кто же знал, что последующий разговор усугубит ситуацию еще больше. И если до этого Джехен был слегка разозлен, то теперь он стал злым и обиженным, ведь если не вдаваться в медицинские термины, гормональные уровни и всякое прочее, то условным виновником того, что Доен не мог забаременнеть, доктор назвал именно альфу. (Ну точно этот негодяй метит Доену в ухажеры!) В целом Доен был здоров и готов к деторождению хоть пары десятков детей (ха, при упомнинании десятка детей, где-то в мире плачет один Ли Тэен), его организм, успевший полностью сформироваться с начала первой течки, уже готов был к принятию и оплодотворению, даже слишком готов, вот только особенность организма Доена такова, что все процессы в его теле, в том числе те, что связаны с выведением инородных субстанций (маленьких сперматозоидов, ага) проходят настолько быстро, что внутри ничего не успевает закрепиться. По сути господам сперматозоидам Джехена стоит стать проворнее или просто наведываться чаще к господам яйцеклеткам, чтобы те успели начать свой путь развития от точки и головастика до ящерки и так далее. По сути ничего страшного, все зависит от случая, но громкое и четкое, брошенное Доеном на пол коридора: «так и знал, что ты недобросовестно меня ебешь!‎» стали последней каплей в переполненном тазике джехенова терпения. Когда медперсонал начал с опаской отшатываться от пёршего на крейсерской скорости к выходу альфы, Доену пришлось притормозить Джехена и затащить в туалет, чтобы там одарить успокаивающими поцелуями (в том числе и ниже пояса). После сеанса минетотерапии альфа подобрел и вышел из больницы с улыбкой на лице, Доеном под боком и мыслью в голове о том, что заниматься грязными делишками теперь придется чаще, ведь Доен, загоревшийся навязчивой идеей о детях теперь ни перед чем не останвится. Не то чтобы Джехен был против постельных перспектив, напротив, о свой кактус он кололся, плакал но продолжал есть (потрахивать) и был очень доволен своей жизнью, вот только он как альфа ощущал, что в отрезке событий между сексом и заведением детей он все-таки кое-что упустил. Что-то такое, что могло бы связать их с Доеном на веки вечные, такое что открыло бы новые горизонты и позволило прокачать социальный статус на несколько ступеней вверх. Такое, чего хотелось бы достичь постепенно, но из-за хаотичного желания Доена завести детей прямо сейчас, необходимо было сделать намного раньше, чем Джехен планировал. - Это не единственное, что только я могу тебе предложить, Доен... - А что ещ... Но не успел Доен вставить свои пять копеек, как крепкая ладонь легла на его горло и пальцы ощутимо сжались, перекрыв необходимый поток кислорода. Глаза омеги рефлекторно прикрылись, зрачки подкатились вверх, а рот, лишенный возможности втянуть воздух, приоткрылся с тихим хрипом. Тело Доена дернулось, будто пытаясь освободиться из хватки, но Джехен навалился сверху, снова сложив Доена пополам и едва ослабил хватку на шее, позволив омеге вдохнуть крошечный глоток воздуха перед тем, как припасть своими губами к его. И Доен почти перекатился за грань полуобморочного состояния, как вдруг ощутил что Джехен совсем убрал руку и вдохнул своим ртом в его порцию спасительного воздуха. Член альфы, до этого находившийся глубоко в теле омеги пришел в действие, соответственно движениям джехеновых бедер и Доен почти захлебнулся хриплым стоном, который вышел из сухого горла как-то совсем отчаянно. Джехен делал хорошую работу, Доен бы обязательно его поблагодарил сию же секунду, если бы не был занят сохранением сознания между короткими актами асфиксии и кислородными поцелуями, и все это под непрерывные поршневидидные атаки на его благословенный высшими силами зад. Член же его, зажатый между животами, готовился к очередному, но не менее долгожданному оргазму, ведь еще одни раунд ни он, ни альфа, уже скорее всего не потянут. А вот сцепку и еще одну маленькую надежду вполне осилят. - Если под своей таинственной речью о том, что еще ты можешь мне дать, ты имел ввиду потрясающий оргазм, то об этом я уже знал, Джехенни, - после некоторой передышки и возвращения ровного дыхания и ритма сердца, Доен лежал, свернувшись калачиком под боком альфы, пальцам собирал катившиеся по его коже капельки пота и слизывал их с подушечек пальцев языком. Джехен молча наблюдал за странностями своего котенка, не смея их никак комментировать. (Что значит, это не гигиенично?! А обсасывать твой член гигиенично? Ты что считаешь меня грязнулей, или ты просто такой двуличный? А может ты хочешь, чтобы я на тебя обиделся? Нет? Поздно! Сегодня ты спишь в соседней солнечной системе!) - Нет, я имел ввиду кое-что другое, но расскажу я тебе об этом утром. - А почему не сейчас? - Доен медленно задрал голову и глянул на альфу взглядом, требующим выяснения всех явок и паролей сиже секунду. - Потому что в форточку уже залетела фея снов... - Что это за сучка, покажи мне где она, - Доен привстал на локтях, и оглядел комнату, готовый начать махач с вымышленной конкуренткой. Его брови сдвинулись к переносице, а нос собрался очаровательной гармошкой. Альфа поглядел на своего условно сердитого котенка и изо всех сил постарался сделать так, чтобы его лицо не треснуло от счастья. Иногда Доен бил все рекорды милоты, особенно сейчас, когда такой уставший, милый, лохматый и затраханный пытался собрать оставшиеся силенки для поединка с джехеновой фантазией. - Ты мое ревнивое золото, - Джехен одним движением сгреб несопротивляющееся омежье тельце к себе поближе и растопыренной пятерней, уложенной на сиреневую макушку, прижал его голову к своей груди. Град поцелуев тут же обрушился на взлохмаченную омежью шевелюру и Доен захихикал тихонько, - что такого я сделал, что заслужил тебя, малыш? - Спас страну в прошлой жизни, конечно же, - Доен жутко любил подобные слащавые фразочки, хоть и кривил лицо каждый раз, когда Джехен вворачивал в разговор нечто подобное. - И какую страну мне нужно спасти в этой жизни, чтобы в следующей ты снова стал моим? Минута тишины, повисшая после этой фразы прозвучала оглушительно, после вкрадчивых слов. Джехен на полном серьезе перебирал в голове названия стран, которые считал пригодными для спасения, а Доен вглядывался в него из полумрака своими большими, круглыми глазами. Он совсем не понимал, о чем Джехен говорит, ведь до этого он уже пару раз обрисовал этому глупому альфе перспективу его жизни на ближайщую бесконечную вечность. - Тебе больше не нужно никого спасать, понятно? Ты мой навечно. Даже если вселенная схлопнется и превратится в ничто, то я найду пыль, которой ты станешь и все равно буду рядом, ясно? - Доен похлопал альфу по расслабленному пузу и увел руку выше, а мышцы живота Джехена опасливо поджались, ощутив как короткие ноготки на пальчиках омеги слегка очерчивают и царапают ребра, будто ищут местечко помягче, чтобы впиться в плоть и присвоить себе дрожащее сердце. - Звучит как угроза, - Джехен хотел пошутить, но не вышло, потому что два ясных блюдца из полумрака смотрели все так же пристально. - Это и есть угроза, - глаза Доена сверкали в полумраке праведным огнем истины и непреклонности. Омега периодически был вредным, невыносимым засранцем, но все остальное время он был обычным законченным собственником, - и сучке этой с крыльями передай, чтобы больше не приходила. Я люблю тебя, помнишь? Ты только мой. И не нужно никаких фей с их хорошими снами, ведь самый лучший сон подарю тебе я своими объятиями. И поцелуями, но это если ты хорошо будешь себя вести и не кинешься спасать кого-то там еще. И лучше бы тебе завтра с утра рассказать мне что-то очень хорошее, потому что я могу быть твоим самым сладким сном и самым худшим ночным кошмаром одновременно. Но в обоих случаях я буду любить тебя. Вечно. Спокойной ночи Джехенни. Доен оставил три коротких поцелуйчика вокруг джехенова правого соска, скатился с его груди на подушку и тихонько засопел, уткнувшись альфе в подмышку. - Спокойной ночи, сокровище. Обещаю, что сделаю тебя завтра самым счастливым. *** Утро Джено не задалось с самого начала. Во-первых, он проснулся раньше будильника на целых семнадцать минут, во-вторых, Джемина снова не оказалось под боком и, в-третьих, рядом с ним лежала всего одна тыква. Тщательный осмотр и ощуп кровати, матраса, складок одеяла и пространства под подушками результата не принес. Оранжевая пухлая тыква все еще смотрела на него одиноко и печально, будто осуждая его за плохо прокачанный навык отцовства, ведь потерять своего ребенка мог только безответственный человек. Почему вдруг две тыквы с ним породнились, Джено сказать не мог, ведь согласно условий школьного проекта для усыновления подходили любые предметы - живые и не очень. Например вот девочки беты из их класса усыновили бездомного котенка, а альфа и омега, что сидели на две парты впереди, удочерили милую плюшевую зайку в розовом платьице. Джено же предлагал Джемину остановить выбор на золотой рыбке, но омега сказал что рыбы для слабаков, поэтому пошел в ближайшую овощную лавку и купил там две тыквы. Вообще, по задумке ребенок должен был только один, но Джемин как чистокровный омега не смог выбрать одно из двух, поэтому осчастливил Джено двумя девочками двойняшками. Одну из них, более пухлую, ярко оранжевого цвета они обозвали Гуччи, а вторую - вытянутую и немного согнутую на верхушке - Прада. По задумке учителя забота об условных детях должна была развить в школьниках ответственность, доброту и крепкие моральные и семейные ценности, а также укрепить пока еще детское сознание школьников и направить в нужное русло ответственности за свои поступки. Но несмотря на хороший замысел, единственное, что пока что хорошо прокачивалось в Джено это мигрень, периодические головные боли и приступы ярости. И дело было не столько в тыквах, сколько в необходимости заботиться о вымышленных детях с На Джемином. Легче вырастить настоящего ребенка на бочке с тротилом, чем две тыквы с Джемином в квартире. - Ох, Гуччи, лапонька, прости что бужу так резко, но нам нужно найти твою сестричку, - Джено подскочил с кровати, схватил имевшуюся тыкву в руки и тут же выскочил в коридор. На бегу он осматривал все пространство квартиры на случай, если Прада вдруг отрастила себе ножки и укатилась в тур по квартире. На подлете к кухне Джено услышал радостные детские визги малышки Бёль и милое воркование Тэиля. Носом же он ощутил божественные запахи свежеприготовленного завтрака. Подозрительные запахи. - А сегодня на завтрак у нас тыквенная каша! Бёль любит кашку? Ути-пути, моя лапочка... Джено чуть удар не хватил от услышанного. - Хен! - Джено неожиданно ворвался на кухню в вихре праведного негодования, отчего Тэиль выронил ложку, наполненную кашей. Ложка упала в пока еще полную тарелку и разбрызгала теплое желтое тыквенно-пшенное месиво по детскому столику, рукам Тэиля и счастливому личику Бёль. Девочка вообще приходила в восторг там, где случался хаос. И в этот раз она не упустила счастливой возможности попроказничать, поэтому сразу же плюхнула в тарелку обе руки с растопыренными пальцами. Ну, все равно же каша уже разбрызгалась. - Нет, Бёль, мы так за столом себя не ведем! Вынь руки из тарелки! Девочка покосилась на папулю недоверчиво. Она вообще росла законченным скептиком и ставила под сомнение любое заявление родителей. То есть как это нельзя обрывать цветастые бутоны тюльпанов? Зачем же их тогда выращивают? Для красоты? Что за непрактичное занятие. А крутящиеся мусорки у тротуаров точно для того чтобы складывать в них мусор, а не высыпать на асфальт? Зачем же они тогда крутятся? А утки в пруду плавают точно для того, чтобы дать людям возможность швырнуть им в голову половиной батона и горстью орехов для белок. И каша разве не для того обладает такой отличной летучестью, чтобы удобнее было ею швыряться? Папка тут точно чего-то недоговаривает. - Что ты натворил? Где Прада?! - Джено продолжил негодовать, пока Тэиль салфетками оттирал дочкины ладошки от каши. - На неделе моды в Париже, наверное? - Тэиль пожал плечами и засмеялся, оценив собственную шутку. Малышка тоже звонко рассмеялась, увидев папочкину улыбку. - Хен! Ты ведь знаешь что я говорю о своей тыковке! Ты сварил моего ребенка, чтобы накормить своего?! - Джено даже почти пустил слезу, прижав Гуччи к своей крепкой отцовской груди. Он захотел закрыть глаза своей тыковке, чтобы та не видела желтые внутренности своей сестренки, распластанные по тарелке, но не смог решить с какой стороны у нее лицо, ведь глаза, нос и рот они с Джемином детям нарисовать не успели. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем засунуть Гуччи к себе под футболку, чтобы она наверняка ничего не увидела. - Да хоть о маковке, Джено, прекрати так орать, ты нервируешь Мунбёль. И я не знаю где твоя вымышленная дочь. Тыкву для каши купил вчера Тэен в овощном магазине. Я тебе что, изверг что ли, чтобы есть чужих детей? - О пресвятые ананасики, о чем вы вообще говорите? - три пары глаз обернулись к дверному проему разом. Там, застыв в шоке от услышанного, стоял Джемин со свертком махрового полотенца в руках, - кто чьих детей съел? - Тэиль скормил Мунбёль нашу Праду и не хочет сознаваться! - Джено обвиняюще тыкнул пальцем в сторону старшего омеги и на всякий случай сделал пару шагов назад, потому что рассерженный Тэиль, внезапно, вскочил со своего стула. - Ты мелкий кусок паразита! - Тэиль почти закатал рукава кофты до локтей, чтобы любимая вещь не испачкалась в крови грязного клеветника, но Джемин вдруг махнул свободной рукой беспечно и двинул к столу, где расположил сверток, что держал в руках. Полотенце, ничем не скрепленное вдруг распахулось и миру явилась кривенькая макушка Прады. - Никто никого не ел, просто Диди описалась и я решил ее искупать. Ох, хен, ты приготовил мою любимую кашку! Как здорово! - Опи...опи...что? - Джено не мог поверить в то, что слышал. - А что такого? Дети, знаешь ли, писают, какают и рыгают, - Джемин начал орудовать черпаком в кастрюле с тыквенной кашей, а Джено все так же обнимал руками Гуччи, спрятанную под его футболкой, когда омега на секунду развернулся в его сторону, - хм, Джено-я, а тебе идет... Джемин оценивающе осмотрел выпирающий живот альфы, поиграл бровями и широким мазком слизал с черпака капавшую в кастрюлю кашу. Джено проследил за взглядом своего парня и тут же покрылся густым румянцем, осознав на что тот намекает. - Из тебя бы вышел очаровательный омега, знаешь? - Джемин все еще жадно скользил взглядом по телу своего альфы, а языком по измазанному кашей черпаку. Джено же краснел и пыхтел, пытаясь выудить Гуччи из-под своей футболки и стараясь не вспоминать об их с Джемином недавнем разговоре о смене позиций в сексе. Все произошло спонтанно (ага, после того как Джемин тайно два часа болтал с Хэчаном о том, как альфа со своим милым Марком попробовал поменяться ролями) и немного под покровом ночи, из-за чего разговор вышел откровенным и лишенным стеснения, ведь подобные вещи, произнесенные полушепотом и в полуголом состоянии, когда пальцы скользят друг у друга под тканью трусов, а языки лижут носы и щеки, не вызывают стыда и смущения вовсе. Джемин тогда весьма недвусмысленно елозил пальцами там, куда альфам обычно только доктор на ежегодном осмотре заглядывает, а Джено к своему удивлению, не испытывал от этого никаких отрицательных эмоций, просто покрывался горячими мурашками до кончиков волос и зачем-то оттопыривал задницу, и только раз в его голове мелькнул страх по поводу того, как бы его не нагнули сразу же, как половое созревание стукнет им с Джемином в зад и голову. - А может вы перестанете обсуждать свои кинки при моей дочери? - подал голос Тэиль после пары минут наблюдений за тем, как Бёль, раскрыв рот слушала разговор своих дядей. - Мои дети это тоже слушают, - ответил Джемин. - Твои дети ненастоящие, - раздраженно буркнул Тэиль. - Ох, хен, я не знал что ты такой грубиян... - На Джемин перестань меня драконить и молча хлебай кашу, а не то я вас с Джено выселю в квартиру Тэна и Чону. Там вы узнаете, что такое реальные двое детей. Там ты походкой от бедра уже не походишь. Услышав эту угрозу, Джемин вдруг вспомнил, как пару дней назад по просьбе Тэена ходил к упомянутой паре, чтобы забрать пустые судочки от гарниров. Миссия не предполагала ничего сложного - спуститься ниже по ступенькам, забрать необходимое и вернуться обратно. Проще простого. Ага, хрен там плавал, как говорится. Как только дверь открылась, ему в ноги вывалился Лукас в режиме сигнальной сирены. Босиком мальчик тут же выскочил в подъезд и пустился бегом вниз по лестнице. По мере того, как он бежал, следом за ним рассыпалась дорожка из белого порошка с запахом альпийских лугов. Тут же за сыном из квартиры выскочил Тэн с головой, полной пены, из одежды на нем было только полотенце, наспех завернутое на бедрах. Джемин едва успел вжаться в стену, чтобы его не сбила с ног эта процессия. Но не успел он оклематься, как ощутил что его за руку куда-то тянут. Оказалось, это Чону, не сумевший перекричать эхом носившийся по подъезду визг Лукаса, приглашал оглушенного Джемина зайти в квартиру. Но и там до спокойствия было далеко, ведь едва зайдя внутрь, младший омега краем глаза увидел, что Юкхей на кухне весело катается на пузе по полу, хорошо смазанному подсолнечным маслом, вытекавшим из раскрытой бутылки. Чону заметил это тоже и как мог быстро бросился ко второму близнецу, бормоча что-то про сумасшествие и полнолуние. Из-за своего живота он бежал медленно, и нагибался с трудом, поэтом Джемину пришлось помочь старшему с транспортировкой Хея в ванную. Мальчик весь от лица до кончиков пальцев на ногах был хорошо смазан маслом к тому же еще извивался, как уж, поэтому всю дорогу Джемин боялся, что тот просто выскользнет из его рук, как масляный грибочек из ложки. Мыл малыша он тоже сам, а потом еще ползал по полу, вытирая масло. Вышел от родственников он примерно через час и попрощался очень быстро, поставив себе в голове галочку в следующий раз отправить в эту квартиру Джено. Он более устойчив к нервным потрясениям. - Слушай, Джено, я в общем-то не против тыкв в качестве наших постоянных детей, - Джемин, внезапно забыл первоначальную стычку с братом и уставился на своего альфу взглядом милого щеночка, - они есть не просят, сидят там, где их оставили, разговаривать не могут, не капризничают, ну просто золото, а не дети! А когда они испортятся... - Что тогда? - в два возмущенных голоса спросили Джено и Тэиль. - Эм...купим себе новых? - ответил Джемин робко и вопросительно, - эй, Джено, что ты делаешь? Я же пошутил, ну прости! Джемин бросил кашу и кинулся вслед за своим альфой, который подобрал со стола Праду и рассерженно вымелся из кухни с обеими тыквами на руках. Лицо Джено переменилось сразу же, как только он услышал Джеминов ответ. Буря негодования тут же накрыла альфу, ему бы даже в голову никогда не пришла подобная дурная шутка, а Джемин говорил это так просто, будто на самом деле не видел в сказанном ничего страшного. Но омега видел, поэтому наплевал на свой пустой желудок и бросился следом за рассерженным альфой. Обычно, в их ссорах, Джемин задирал гордо нос и дулся, даже если сам был виноват, и только спустя время приходил и ластился как кот, выклянчивал прощения милыми ужимками, тихим бормотанием и робкими прикосновениями. Сейчас же ему хотелось вцепиться в Джено и начать выпрашивать у него прощение вслух. Джемин прекрасно помнил, в какой семье альфа рос. Его родители особо о нем не беспокоились и, возможно, тоже сдали бы Джено куда-нибудь, если бы он испортился. Подобные шутки для альфы были болезненными и личными, он бы не потерпел такого от посторонних, а тут его собственный омега не смог справиться со своим языком. -Джено, Джено, пожалуйста не сердись, я глупый, знаю, прости меня...- Джено шел, не останавливаясь, а Джемин семенил следом, сложив умоляюще ладони. Глаза его уже были на мокром месте, а Джено подливал масла в огонь, когда сбрасывал с себя ладошку омеги, которой он пытался его коснуться. Они оба оказались в их спальне, где Джено уложил Гуччи и Праду на кровать и принялся рыскать по ящикам, никак не реагируя на восклицания мечущегося позади Наны. После нескольких минут поисков, он, наконец, выудил из нижнего ящика комода синий маркер и вернулся к своим тыковкам. - Джено? Что ты даешь? Дже...ох...- Джемин перестал болтать, увидев, как старательно альфа вырисовывает реснички на глазах Прады. - Видишь? Это ее глаза, которыми она смотрит на нас, на своих родителей. А вот это - ее носик, которым она ощущает запахи наших тел, а это, - ниже пролегла сначала кривая полосочка, а потом две волнистые линии сверху и снизу, образовав губки-бантики, - ее рот, которым она когда-нибудь назовет нас родиителями. Видишь? Ты это видишь? Мы не можем просто выбросить ее, когда она испортится! - Я знаю, знаю, - едва придав голосу силы пролепетал Нана и протянул трясущиеся руки к своей тыковке, - я так виноват, прости меня тыковка, прости пожалуйста... Джемин чмокнул Праду в хвостик на макушке и прижался мокрой, от накативших слез, щекой к ее немного шершавому боку. Он и сам не знал, зачем наговорил таких глупостей, ведь на самом деле он так не думал, просто шутка вышла неудачная. Может, сейчас Джемин и не хотел детей, но в будущем планировал подарить своему самому лучшему альфе пару розовощеких карапузов. Он обязательно научится быть хорошим родителем, но сейчас он юный и ветреный, немного даже безответственный, что не мешает ему любить Джено, который сам по себе ведет себя немного взрослее. Альфа мог бы стать отцом хоть прямо сейчас, ведь даже чувства бездушных тыкв его интересуют настолько, что в глазах его плещется возмущенное море, когда его малышек обижают. Джемин почувствовал себя ужасно неблагодарным и недостойным такого замечательного альфы и обида на самого себя накрыла, как шквальный ветер. Штиль, поймавший сначала легкое волнение, вдруг превратился в полноценный шторм. Наверняка, прямо сейчас альфа злился на глупость своего омеги и планировал наказать его как-нибудь побольнее. А какое наказание равноценно глупости? Возможно Джено перестанет с ним разговаривать на месяц, а может, совсем бросит? Кто знает, сколько еще альфа намерен терпеть непостоянный и взбалмошный характер омеги. Может, прямо сейчас была та самая последняя капля, что переполнила чашу терпения и теперь Джемину предстоит стать тыквенным отцом одиночкой с двумя малышками на руках. А, вдруг Джено заберет с собой и детей, тогда Джемин останется просто одиночкой. Немыслимо. И безумно больно, но вроде как справедливо. - Эй, - а Джено, молча наблюдавший за тем, как сильно Джемин расстроился из-за всего этого, вдруг взъерошил пшеничные волосы на затылке своего омеги, - не плачь, Нана. - Я не могу не плакать, ты слаб к моим слезам, а значит простишь меня раньше, если я развезу немного сырости, - Джемин даже тут пытался шутить, хотя по его лицу было видно, что эти слезы на его щеках не часть коварного замысла или театральной бутафории. Омега за несколько секунд так расстроился по-настоящему, что сам испугался и теперь пытался преуменьшить свои переживания с помощью привычных увиливаний. Но Джено слишком хорошо знал этого изворотливого мальчишку. - Но я тебя простил уже, просто вспылил немного, прости меня и ты, - Джено на самом деле не хотел ссориться из-за неудачной шутки, ведь он понимал, что Джемин не настолько плохой чеоловек, чтобы считать такие вещи нормой. Кроме того им сегодня нужно было в классе представлять предварительные итоги их с Джемином работы с детишками-тыковками, а если омега к началу презентации будет не в духе, то просто пошлет всех с порога и на зло альфе получит неуд на двоих, хотя сам же и сидел пол-ночи, выбирая лучшие фотографии Гуччи и Прады в нарядных шапочках, в крохотных надувных кругах, плавающих в бассейне, в кухне, пристроенных в детском кресле для кормления и прочее всякое. Лучше прямо сейчас спустить все на тормозах и насладиться прекрасным днем с мягоньким Наной. - Эй! - Но Нана мягоньким быть не желал, поэтому сильно шлепнул альфу по коленке, - ты не можешь быть таким добреньким! Это нечестно! - Что? Что я сделал не так? - недоуменно спросил Джено. Он то думал, что поступает правильно, давая омеге понять, что простил его почти сразу же. - Почему ты не разозлился на меня? Почему ты такой? - лицо Джемина исказилось в гримасе отчаяния, брови сложились домиком, а на глаза навернулись новые слезы. - Какой, Нана? - Джено совсем ничего не понимал, но рефлекторно протянул руки, чтобы обнять лицо омеги и пальцами стереть его слезы, но Джемин оттолкнул его ладони. - Слишком... - Джемин огляделся, будто бы разыскивая в пространстве подсказку тем словам, что рвались из его горла, но вместо ответа натыкался только на испуганное лицо Джено, - слишком...влюбленный! - Что? Но это ведь... - Я тебя не заслуживаю! Мы должны расстаться! - Нана, что за хрень? Я не хочу с тобой расставаться! - Но ты должен! - Но... - Расстанься со мной немедленно! - Да я лучше пальцы себе отрежу, чем брошу тебя! - вспылил Джено и вскочил с кровати. Джемин вскочил на ноги тоже. - Ты не сможешь! - А вот это мы сейчас посмотрим! - с этими словами Джено вихрем вылетел из квартиры и следом выбежал в подъезд. То что он задумал, нельзя было делать в присутствии детей, поэтому он направился в соседнюю по лестничной площадке квартиру - единственную, пока еще бездетную. Джемин со всех ног бежал за альфой следом. На счастье альфы соседняя квартира оказалась открытой, что часто бывало, ведь все их большое семейство часто курсировало между тремя квартирами, поэтому двери иногда даже не закрывали. Путь свой он держал на кухню и даже не заметив одиноко сидящую за столом фигуру, кинулся к ящику с ножами. - Не смей! - Джемин прискакал на кухню тоже и закричал, что есть силы, когда Джено растопырил пальцы левой руки, уложил их на столешницу и широко размахнулся ножом, зажатой в другой руке, - прекрати сейчас же! - Мои пальцы будут залогом того, что я буду с тобой вечно! - Джено, ты больной! - Джемин вцепился в руку альфы, в которой был зажат нож и начал пытаться разжать его пальцы. - Да, и болен я тобой! - Ты болен на голову! Прекрати! Я не собирался с тобой расставаться, я бы предложил тебе встречаться снова через минуту! - Да? - Конечно! - Джемин прошептал это едва слышно, потому что в горле пересохло а губы окаменели от испуга. - Ох, ну это другое дело, - Джено улыбнулся, довольный своей шоковой терапией. - Что за херня, Джено, почему я только сейчас узнаю, что ты двинутый? Это передается по наследству? Мои дети что, тоже будут психованными? - Джемин осознал, что Джено просто разыграл его и сурово сдвинул брови к переносице. - Наши дети будут самыми лучшими, Нана, - Джено подался вперед и чмокнул бледного от страха Джемина в лобик, а потом вдруг заметил что в кухне они находятся не одни, - ох, Джехен хен, прости, если мы тебя напугали, у нас все нормально так что... - Джено заткнись, - прошипел Нана, который быстрее понял, что со старшим альфой что-то не так, - хен? Все в порядке? Джехен сидел за столом и пялился бездумно в одну точку. Его лицо не выражало ровным счетом ничего, будто из альфы разом выкачали всю жизнь и весь кислород. Его веки медленно смыкались и размыкались, иногда зажмуривались чуть дольше, будто Джехен пытался понять, спит он или все происходит наяву. Все его существо буквально отрицало реальность, потому что он даже не пошевелился, когда младшие разыгрывали тут шекспировскую драму с угрозой потери конечностей. Возможно, Джехену и самому хотелось перестать быть реальным, ведь вся его реальность раскрошилась в пыль пол часа назад. - Хен, что с тобой? - Джемин уселся на стул напротив, придвинулся ближе и попытался заглянуть старшему альфе в глаза. Но, когда Джехен, внезапно, поднял взгляд, омега отшатнулся испуганно. Джехен выглядел абсолютно разбитым и потерянным. Его глаза не выражали ничего, будто через них только что вышла вся его душа. Губы дрожали и повторяли неслышно что-то, а цвет лица можно было сравнить с цветом весеннего снега , когда все вокруг тает и девственная белизна смешивается со следами грязи и мусора. Джемин и представить не мог, что должно было случиться, чтобы Джехен выглядел таким несчастным. Но потом его взгляд упал на раскрытую коробочку, обтянутую синим бархатом. Там, на небесно голубой подушечке лежало изящное колечко из белого золота с маленьким рыжим камешком посередке. - Ох, хен...- одна безумная догадка посетила джеминову голову, но он сразу же ее отмел. Ведь не могло же быть так, чтобы...ну не могло же? Вот только губы Джехена все двигались, а звуки, обретавшие смысл в едва прорезавшемся голосе, складывались в немыслимые слова. - Он отказал мне. Он сказал, что не может... Коробочка с глухим стуком защелкнулась и все вокруг смолкло.