Рулетка

- ПапаЧи! ПапаЧи! Утро, начавшееся с тряски, априори не может быть добрым, особенно если есть угроза быть раздавленным двумя парами маленьких ног, но Тэн больше не умел злиться. Его бесчисленное количество раз били, обливали кашами и закидывали котлетами, внушительная часть одежды пошла в мусорку, потому что устала быть заляпанной детскими отрыжками и прочими неожиданностями, на некоторых майках образовались дырки размером с небольшую галактику, а все штаны растянулись на коленках от бесконечного ползания и игр. Если бы у альфы спросили, стоил ли весь его гардероб того, чтобы в конечном итоге оказаться растоптанным собственными детьми, то Тэн без заминок бы ответил – да. Пусть его тело пострадает и деформируется, руки начнут болеть от постоянного таскания детей, а в коленях протрутся дырки из-за того что стулья недостаточно мягкие для непоседливых детских задниц, а вот отцовские коленки – самое то. Пусть каждая кость в его теле начнет ныть от нескончаемых нагрузок, игр в самолетики и лошадки, где ему всегда уготована роль транспорта, и пусть организм будет истощен от недостатка сна и покоя, а так же благословенной тишины, но его трепетное отцовское сердце навсегда будет окутано любовью и бесконечным желанием заботиться о своей маленькой семье. Альфе было плевать на все до тех пор, пока его уши могли слышать счастливый визг детей, а его глаза могли видеть их пухлые, счастливые лица с румянцем на бархатных щечках. Некогда единственная любовь – его драгоценный, ласковый омега подарил ему два самых лучших подарка и альфа не был уверен, что за всю свою жизнь сможет отблагодарить Чону за это. Когда-то, может быть, в прошлой жизни, когда большую часть комнаты альфы занимали шкафы с наградами и кубками, в которых царила стерильная чистота и порядок, он и подумать не мог, что будет так счастлив видеть ворохи игрушек, что лежали то тут, то там, большие диванные подушки на полу, примятые в форме маленьких детских тел, которые с разбегу летели прямо в центр мягких батутов. Он находил что-то завораживающее в том, как близнецы, еще не до конца проснувшиеся с утра, сонно плетутся в ванную гуськом, иногда натыкаясь на углы и родительские ноги, а потом мельтешат у кухонного стола, снова начиная переругиваться на излюбленную тему – как же зовут их папулю. Юкхей искренне считал, что его милого папочку зовут Папачо, а Лукас настаивал на том, что имя папули – Папану. Соединять два слога имени в один они категорически отказывались по причине кризиса двух лет. Хотя, по мнению некоторых пока еще бездетных типа Джемина - «у малявок каждый день какой-то кризис». С именем отца дети быстро разобрались и стали именовать его Папачи, хотя слогов в настоящем имени Тэна было значительно больше. Дети спорили не громко – с другими они могли спорить до хрипоты в писклявых голосах, а друг с другом исключительно интеллигентно и в полголоса, их максимум – заляпать лицо брата клубничным джемом или шлепнуть по лицу недавно испеченным, теплым блинчиком. Тэн хотел каждое утро наслаждаться созерцанием того, как два чистых, вымытых с утра личика покрываются ровным слоем масла и разных ягод, но Чону всем троим категорически запрещал баловаться за столом, поэтому альфа всегда разнимал сыновей до того, как омега засечет их за очередной шалостью. Кроме того мальчики безумно любили развлекать себя побудкой родителей ранним утром. К этому времени Чону чаще всего успевал смыться по зову природных дел, а вот Тэн любил поваляться, пока из детской комнаты не начинали доноситься громкие шорохи. Хей и Лу имели размытое понятие о взрослом мире, но, наверняка, в роду Тэна или Чону был какой-нибудь ниндзя-шиноби, ведь только так можно было бы объяснить эту любовь мелких сорванцов к подкрадыванию и внезапным атакам. Альфа слышал каждый шаг, когда дети пересекали небольшой коридор, улавливал звуки шуршания маленьких ладошек об обои (Чону и Тэн никак не могли избавить малышей от привычки обтирать руки об себя, об стены и занавески) и даже несвязный шепот Лукаса, который лепетал брату что-то на эльфийском, был отчетливо слышен. Нападение теперь было вопросом времени, значит стоило замотаться в одеяло поплотнее, чтобы ловить детей всем телом было не так больно. Тэн спрятался с головой, оставив в одеяле лишь небольшую щелочку для наблюдений как раз в тот момент, когда Юкхей осторожно прошмыгнул в родительскую комнату. Лукас же, запутавшийся в перекрученных пижамных штанах ввалился следом и упал на пол, только чудом не повалив брата следом. Тэн напрягся, увидев как малыш шлепнулся, но сразу вскакивать не стал, потому что маленький омега был привычен к таким эпизодам. Мальчик редко плакал по таким пустякам, ведь его хаотичная натура награждала его ссадинами и синяками каждый день, поэтому такие пустяки уже никого не волновали. Лукас вскочил на ноги быстро и тут же спрятался за спиной старшего брата. Их разделяла всего пара минут и разница в росте примерно в пару сантиметров (Юкхей хоть и родился первым, но был на пару сантиметров ниже), но омега часто, будто подсознательно, искал защиты у старшего брата. Мальчики даже разговаривать толком еще не умели, но чувствовали привязанность друг к другу, будто связанные невидимой нитью. Лукас схватился за пижамную футболку старшего и крошечными, неустойчивыми шажками побрел за альфой, когда тот решил начать операцию по захвату. Цель из отца и одеяла так и лежала неподвижно, а из-под одеяла торчала одна босая нога, будто ожидавшая атаки, но разве малыши смыслят что-нибудь в подсадных утках или ловушках? Нет, они видят цель и идут к ней! Юкхею хватило одного только указывающего жеста, чтобы направить рассеянное внимание брата на определенную вещь. Взгляд Лу, до этого бегавший по комнате в поисках цели для разрушения, тут же обрел смысл и сконцентрировался на ступне, что находилась теперь у него прямо под носом. Вариантов разрешения ситуации было множество, но малыш решил выбрать один – самый действенный. Тэн лежал и чуть слышно хихикал, прислушиваясь к тому, как дети шуршат у подножья его кровати. Коротышкам нужно будет приложить усилие, чтобы забраться на высокий матрас. Альфа ждал, что еще минут десять они будут карабкаться и скатываться, так что можно еще чуток полежать в тишине, но уже в следующую секунду тихую атмосферу утра выходного дня прорезал отчаянный визг. И Тэн не сразу понял, что голос этот был – его собственный. Все вышло в лучших традициях фильмов ужасов, где голодный монстр, выползший из-под кровати, сначала обдает теплым дыханием голую пятку, потом дотрагивается до беззащитной кожи кончиком влажного языка и в итоге хватает зубами прямо за большой палец. И весь этот кошмар произошел за считанные секунды. Альфа выпрыгнул из укрытия и вскочил на ноги, оглушенно визжа, и к его крику тут же присоединилось еще три. Два довольных детских и один от Чону, который, в чем мать родила, выскочил из ванной, услышав вой сигнальной сирены. На голове омеги покачивалась шапка из пены, которая опадая от бега, съезжала на его лицо, шею и плечи. Полотенце, за секунду накрученное на бедра уже было на полпути к полу, где уже тут же скопилась небольшая лужа из-за воды стекавшей по омежьему телу. Даже в такой стрессовой ситуации Тэн успел оценить соблазнительные формы тела своей булочки, снова округлившиеся от новой беременности. Чону был на том сладком третьем месяце, когда живот уже ярко выражен, соски начинают наливаться для кормления, но тесные личные контакты еще не были противопоказаны. Чону сам по себе был как идеальный типаж омеги - мягонький и очаровательный, по-уютному домашний, созданный для любви и бесконечного зачатия детишек. Но Тэн всегда видел дальше этого – Чону был его спасением, той последней соломинкой, что вытянула его со дна его прошлой, бессмысленной жизни. Наполненная рекордами, достижениями и первыми местами она была пустой и безрадостной до тех пор, пока этот омега – сломленный морально и духовно не попал в его руки. В момент их встречи, альфа видел, что омега нуждается в помощи больше, чем он сам и это помогло ему отбросить свои проблемы для достижения куда более важной цели. Им с Чону нужно было совместить их раздробленные миры в один общий и целостный, такой, где можно посадить семена будущего и лелять их до тех пор, пока он не дадут первые ростки. И кто же знал, что та почва, что они подготовили в их бесконечных чувствах и взаимной привязанности, окажется настолько плодородной. Они ожидают уже третьего ребенка, и даже учитывая то, как сильно хотелось иногда кричать от недосыпа и усталости от первых двух чад, альфа ни за что не отказался бы от новых маленьких головных болей. Его сердце трепетало от того, что его дом будет наполнен детским смехом и руганью за игрушки, умиляло количество детских штанишек, что копилось в ванной в очереди на стирку и совсем не пугали свежие рисунки на обоях в коридоре. На деревянных панелях дверного проема в детской комнате месяц за месяцем возникали все новые отметки о сантиметрах, которые малыши прибавили в росте. Зеленые для Юкхея и сиреневые для Лукаса. Скоро нужно будет выбирать цвет для крошки Хендери, а может потом еще для кого-нибудь. Втайне Тэн надеялся, что однажды в их большой семье появятся розовые отметки для маленькой принцессы и такая вероятность была, ведь Чону родился в бета семье. Для Тэна, вообще, слишком много детей не может быть и они будут стараться до тех пор, пока его драгоценный омега не против. И если судить по тому, как старается Чону выглядеть максимально соблазнительно для своего альфы при любом случае, не против он будет очень долго. Даже сейчас он вроде бы и смущен своим нагим внешним видом, но вроде и не очень. Дети не обращали особенного внимания на внешний вид своего папочки (он для них обоих был кем-то вроде божества, из груди которого еще недавно лился нектар, а губы его издавали завораживающие звуки пленительных колыбельных на ночь), а вот альфа очень даже обращал и тихонько радовался тому, что сегодня мальчиков на выходные заберут его родители, которые специально купили квартиру неподалеку, чтобы во время своих визитов забирать мальчиков к себе. Хей и Лу очень любили своих дедушек, особенно сурового деда альфу, который внешне не проявлял своих чувств к внукам. По большому счету из всей семьи он последним сдался и смирился с новой жизнью своего сына и одним из факторов его смирения были эти два мальчугана, что так любили взбираться к нему на коленки и дергать за поседевшую бороду. Постепенно его суровое сердце растаяло, и теперь он уламывал своего мужа на перелеты к сыну чуть ли не каждый месяц (в этом месяце внукам исполняется семь месяцев, мы должны там быть! Я слышал, что Юкхей спрашивал о том, где его дедушки, мы должны ехать! Лукас научился надевать ботинки на правильные ноги, мы должны это видеть!) Тэн изначально относился к этому с некой долей подозрения, но потом просто принял как есть. Возможно, годы брали свое и суровый мужчина действительно стал мягче с возрастом, а может, правы были те, кто говорил, что внуков дедушки любят иногда больше, чем собственных детей. Альфа не держал зла на своих родителей, ведь в итоге весь его трудный путь и поиск самого себя подарили ему то, что он сейчас имел. Кто знает, что было бы, если бы бесконечная рутина и серость не взяли бы его за горло? Ну, стал бы он идеальным наследником, получил большую должность и занял кабинет на десятом этаже здания отцовской компании, женился бы на угодной родителям омеге и, наверное завел бы детей, воспитанием которых займутся бесчисленные няни и учителя каллиграфии. Жил бы монотонной жизнью с перерывами на банкеты и собрания, иногда выезжая в показательные семейные поездки, где нельзя сделать лишнего вздоха без осуждения и обсуждения со стороны окружающих. От подобных перспектив веяло холодом и одиночеством, хотя, возможно, для кого-то подобная жизнь – предел мечтаний. Для Тэна это было далеко не так. Он совсем не пожалел, что упустил синицу из рук и погнался за журавлем высоко в небе, ведь теперь его шею тянули не брякающие друг об дружку холодные медали, а два неугомонных малыша, что успели взобраться на кровать и повалить папку на матрас. Чону все еще стоял в стороне и пытался закрутить полотенце на бедрах, его лицо больше не выражало крайнюю степень испуга, как в первые секунды, его черты лица снова стали мягкими и расслабленными. А дети продолжали метаться по кровати, прыгая в опасной близости от отцовского лица и конечностей. В итоге Лукас запутался в пододеяльнике и с писком упал на старшего брата, а тот в свою очередь прямо локтями воткнулся в стратегически важное отцовское место. Тэн не стал кричать, чтобы не напугать детей, но печать боли на его лице тенью отразилась и на лице омеги тоже. Они оба весьма дорожили Читтапоном младшим, поэтому боль принимали одинаково близко к сердцу. Чону знал, что можно сделать для облегчения боли любимого мужа, но не мог приступить к реанимационным действиям из-за присутствия детей, а Тэн, тем временем, немножечко страдал, свернувшись калачиком, пока дети бесновались вокруг, как маленькие чертята. - А кто у нас тут любит купаться с утра? – заворковал Чону, подойдя ближе к кровати, и дети наперебой загалдели о том, как душевно любят утренние процедуры. Иногда, когда нужно было отвлечь мальчиков на полчаса, Чону и Тэн прибегали к методу изоляции маленьких сорванцов в замкнутом пространстве наедине с несколькими отвлекающими факторами. То есть набрать теплую ванную с травками и оставить там детей играться с цветным водяным фонтанчиком и игрушками. И то ли вода так сильно успокаивала, то ли фонтанчик выделял какие-то потрясающие феромоны умиротворения, но детей не было видно и слышно минут тридцать – сорок. И после их купания ванная не была похожа на поле боя, а родители имели возможность немного отдохнуть. Эту опцию можно было использовать лишь раз в день и Чону именно сейчас увидел ее необходимость. Мальчики поспешно слезли с кровати, не забыв наступить на отца еще пару раз. И возможно, стоило поразмыслить над тем, чтобы отдать Юкхея в биатлон, потому что дважды он добил папулю своей потрясающей меткостью. Чону вскидывал раскрытую ладошку, призывая мужа немного подождать, каждый раз, когда лицо того искажалось в новом приступе боли. Тэн кивал в ответ и терпеливо ждал те пятнадцать минут, которые всегда требовались для того, чтобы усадить детей в ванную и набрать им достаточное количество воды. Когда же в коридоре послышались торопливые шаги, альфа воспрял духом и приготовился к получению сладенького. Сладенькое вошло в комнату быстро и тут же избавилось от полотенца, что снова грозилось сползти вниз. - У нас есть немного времени, чтобы облегчить твою боль и хороший мальчик знает, как с этим справиться максимально эффективно, - Чону улыбался довольно и двигал бедрами из стороны в сторону, пока преувеличенно медленно подходил к кровати. - О, вот какие у нас сегодня роли? – Тэн стянул пижамные штаны и устроился поудобнее в ожидании. - Это предпоказ того, что папочку ожидает сегодня вечером. - О, так мне перепадет немного интима? Ну, не знаю, а я уже хотел устроить марафон просмотра фильмов Марвел, - альфа хмыкнул под нос, потому что даже сам не поверил в такую вопиющую ложь. - Ох, вот как? Может, тогда Черная вдова или Алая ведьма придут к тебе, чтобы помочь с болью? – Чону состряпал лицо, будто обиделся и Тэн тут же потянул к нему руки, чтобы пальцами разгладить морщинку, что пролегла между его бровей. - Соглашусь на это только если ты натянешь облегающее супергеройское трико, - Тэн ухмыльнулся и, захватив своего омегу за шею, легко повалил его к себе на грудь так, что бедром Чону упал прямо ему промеж ног. Член, полувозбужденный от небольшой возни и предвкушения, дернулся от новой порции боли, но эта, в отличие от прошлой, была чертовски приятной. За всей этой суматохой с детьми и бытом альфа уже немного позабыл о существовании некоторых кинков и пристрастий в сексе, что они с Чону практиковали раньше. Сейчас их едва хватало на быстрые ласки и не менее быстрое завершение, а ведь до этого их интимная жизнь просто взрывалась от разнообразия. Тэн скучал по былому немного. - Ты ведь в курсе, что у нас двое с половиной детей, да? – как бы Чону ни желал вступить в полемику и продолжить рассуждать о важности костюмов в сексуальных играх, но он не мог себе этого позволить, ведь член альфы под его бедром продолжал твердеть, тридцать минут тишины продолжали истекать, а они так и не продвинулись ни на миллиметр вперед. Даже штанов еще не сняли. - Знаю, конечно, я присутствовал при их зачатии, - Тэн ухмыльнулся самой грязной из своих ухмылок и уложил руку мужу на грудь, желая потискать набухшие соски, - в этот раз ты округлился быстрее чем в прошлый, мне это нравится. - Во второй раз организм подстраивается под беременность быстрее и легче, так что это нормально, - Чону поелозил бедром по промежности альфы и с удовольствием отметил, как судорожно сжались пальцы мужа на его груди, - омеги становятся более чувствительными раньше и это выливается либо в нервные срывы от сексуальной неудовлетворенности, либо в горькие слезы по бездарно потраченной молодости. - Ладно, ладно уж, снимаю я штаны…- Чону съехал на кровать, позволив мужу разобраться со своей одеждой. - Раньше мне не приходилось придумывать причины для того, чтобы ты лишился одежды, - Чону снова попытался надуться, но в очередной раз потерпел неудачу, когда уже обнаженный альфа пустил свои губы гулять по его лицу. Теплое дыхание Тэна щекотало кожу и Чону чуть хмурился, когда прямо по носу проходилась черная челка, беспорядочно торчавшая на голове альфы. - С тех пор ничего не изменилось, я просто подразнил тебя немного. - Но я думал, что твой читтапони приболел и нуждается в лечении прямо сейчас или что, ты симулировал, чтобы надавить на жалость? - О нет, ему очень больно, возможно даже, там перелом, ты должен его осмотреть побыстрее, - альфа улегся на спину и разложил в стороны ноги, между которыми тут же поднялся читтапони во всей красе. На перелом было похоже мало. - Ладно, Доктор Чону сейчас проведет осмотр, - омега уселся между ног мужа и наклонился, чтобы рассмотреть член альфы получше. Вот так вот близко, глаза в глаза, они с ним встречались аж пару месяцев назад, когда дети были сплавлены на этаж выше к семейству Ли-Мун. Тогда они с Тэном посетили одну закрытую вечеринку, организованную журналом, для которого Тэн делал натурные снимки. Действо проходило в пафосном ресторане с натертыми до блеска полами, в которых можно было увидеть свое отражение, и зеркальными потолками, из-за которых помещение казалось просто бесконечным. Чону к таким мероприятиям относился спокойным и посещал их больше для разнообразия и общения, для того чтобы была возможность поглазеть на некоторых звезд, что приходили сюда и, возможно, чтобы немного прикоснуться к роскоши. Он очень любил розовое шампанское, что носили тут в хрустальных фужерах на сверкающих подносах, любил крохотные закуски и канапе с нанизанными на них оливками и деликатесами, которые омега никогда и в глаза не видел. Ему нравилось ощущать себя частью этого шумного мира, немного пританцовывать от хмели, что ударяла в голову и слегка терять самообладание в кругу таких же непрофессиональных светских тусовщиков, как он сам. Пока Тэн там совершал профессиональные переговоры и налаживал контакты, Чону сбежал втихаря к столу с закусками, с грустью миновав стол с шампанским, ведь к этому времени он уже знал, что снова в положении, и решил отвести душу в поглощении всего, на что упадет глаз. Глаз сразу же упал на сырную нарезку и крабовые рулетики с сыром. В последние месяцы сыр был его большой слабостью, поэтому Тэну приходилось скупать в магазинах по десятку видов сыров за раз, потому что никто не мог знать наверняка, соленого или сладкого Чону захочется сегодня. Омега с удовольствием начал всасывать все, где присутствовал хоть грамм сыра, особенно рулетики, ведь начинка, что была внутри, просто таяла во рту. Было так приятно слизывать с губ солоноватую массу и перекатывать на языке шарики красной икры, что так потрясающе сочетались с этим видом сыра. Чону округлял рот и всасывал рулетики внутрь с таким усердием, что глаза невольно подкатывались в удовольствии, а по позвоночнику проходил табун приятных мурашек. Омега прожевывал лакомство и щеки его надувались и сходили, раз за разом, а потом юркий язык слизывал с уголков губ остатки, а на подходе был уже следующий кусочек, и новая волна удовольствия даже заставила омегу издать короткий стон, который услышала наряженная в богатое, пестрое платье пожилая дама. Женщина окинула Чону возмущенным взглядом, будто он плебей, которого она застала за развратом за мраморной колонной. Чону заметил ее возмущение, смутился и отвесил небольшой поклон, а после сделал шаг чуть в сторону, стараясь увеличить дистанцию, потому что не уверен был, что следующий кусочек рулета сможет съесть в абсолютном спокойствии. Омега просто хотел немного уединения и покоя, чтобы продолжить трапезу, но вместо этого получил внезапное препятствие и жаркий шепот на ухо. «У малыша поднялось настроение? А знаешь, что поднялось у папочки?» В этой ролевой игре ему отводилась позиция невинного, послушного малыша исключительной девственности, поэтому Чону за мгновение округлил свои красивые глаза и, очаровательной птичкой, взглянул за спину. И конечно же он знал, что там и у кого встало, более того он мог с точностью до градуса вычислить угол подъема, ведь сам же и был бесконечной причиной для этого. Но послушный малыш честно соврал, что понятия не имеет ни о чем подобном и получил от папочки пару легких шлепков по булочкам и следом пах, впечатавшийся в его зад стоящим под штанами членом. Омега был вдохновлен вкусной едой, красивой музыкой и роскошной обстановкой, поэтому и не думал возражать, когда его потащили куда-то по начищенному до блеска плиточному полу. В другой ситуации Чону бы даже принялся рассматривать мозаичную лепнину на стенах или заинтересовался декором тяжелых штор, скрывавших огромные окна с видом на зеленый сад, а может понаблюдал бы в том же саду за световыми инсталляциями и поющими фонтанами, но сейчас весь путь пролетел со скоростью звука и завершился в одной из туалетных комнат, что по размерам походила больше на чью-нибудь однокомнатную квартиру вместе с коридором и кухней. В этом здании уборная не считалась чем то второстепенным, потому что здесь разве что зеркального потолка не было, зато почти по всему периметру стен располагались большие зеркала. Раковины были сделаны под мрамор, а носики кранов изгибались в причудливых завитушках, даже подвесные дозаторы для жидкого мыла были украшены мудреными узорами. Чону вполне мог бы здесь жить, но ему предстояло всего лишь сделать минет своему дорогому мужу, а потом от него же получить свою дозу ласки. Позже Тэн признался, что так перевозбудился из-за того, что случайно залип на Чону, поедающего сырные рулетики. То, как двусмысленно белое месиво пачкало его губы, совсем перекрыло бедному альфе разум. Теперь же Чону уже не стал долго смотреть в условные глаза своего лучшего сексуального друга, предпочитая перейти к действию. Он уже в красках представил себе, насколько приятно сделает своему альфе, как потом будут светиться его глаза и улыбка, насколько крепкими будут его объятия и какие слова благодарности Тэн подберет, чтобы порадовать своего омегу в ответ. Чону даже успел сложить губы уточкой и уткнуться ими в самый кончик пациента, медленно пустив член глубже в рот, а пальцами обхватить горячий ствол, как вдруг звуки облома и подкатившего отчаяния взбудоражили воздух. Если до этих пор Тэн считал своим главным страхом то, что однажды его член не встанет на любимого омегу, то сейчас эта фобия подвинулась на позорное второе место. Чону же, в свою очередь, почти ничего не боялся, если не считать того маленького дискомфорта, который он испытывал, когда сдавал кровь на анализы. Эта маленькая, недавно развившаяся фобия совсем немного заставляла омегу дрожать от вида втыкавшейся в его вену иголки, и все потому что во время первой беременности он благополучно свалился в обморок, когда доктор выкачал из него около шести пробирок крови. И теперь каждый раз, когда врач в очередной раз туго перетягивает жгутом его руку чуть выше локтя, Чону старается отвлечься на пейзаж за окном, а так же всегда носит с собой сладкий черный чай и перекус, чтобы унять тошноту и головокружение после процедуры. И омега мог поклясться, что эта фобия первая и последняя в его крошечной списке, но как же жестоко он ошибался. Теперь лидер его списка – это звук дверного звонка в тот момент, когда головка члена альфы только что ткнулась в его щеку изнутри. Тэн грязно выругался в полголоса и кинул на Чону разочарованный взгляд. Губы омеги уже слегка блестели от слюны, а в уголочке затаилась крошечная капелька смазки с его члена. Глаза Чону были прикрыты от невысказанного желания, а щеки раскраснелись от пошлых, обломанных мыслей. Эта сладкая булочка выглядела сейчас даже не мило, а просто запредельно трахабельно, особенно привлекал блеск разочарования в светло карих глазах, будто малыша лишили любимого лакомства. Альфа приподнялся и чмокнул любимого в макушку. - Обещаю, мы наверстаем все вечером, хорошо? – получив от Чону неловкий кивок и напоследок чмокнув его в надутые губы, альфа поднялся с кровати и напялил штаны под звуки очередного раздражающего звонка, - да кому там не терпится-то…я скоро приду, малыш. - Хорошо, я пока проверю как там дети. Тэн шагал к двери с твердым намерением убить пришедшего и уже даже придумал двенадцать с половиной способов расправы с непрошенным гостем, как вдруг растерял весь свой запал после того, дверь, которую он едва успел отпереть, с силой распахнулась. Из дверного проема выскочило мутное пятно, смутно напоминавшее его родного папу, которое просвистело мимо, полностью проигнорировав присутствие сына. Следом за взбудораженным старшим омегой в квартиру манерно вошел он. - Отец, - получилось более холодно и раздраженно, чем хотелось. - Читтапон, - в тон ему ответил альфа и протянул руку, которую Тэн пожал в ответ, - не слышу радости в голосе от встречи с родителями. - С теми родителями, что только что пробежали мимо, проигнорировав меня или с теми, что обломали мое общение с младшим сыном? - Твои дети – близнецы, о чем ты го… - Ладно, отец, скажу прямо, - Тэн знал что его отец не любитель долгих словесных блужданий и растекания мыслью по древу, поэтому решил сказать, как есть, - мы с Чону тактильная парочка, типа очень, очень тактильная, но в последнее время мы проводим мало времени вместе и я чувствую, что теряю хватку. Нет больше искры в наших отношениях, лишь быт и будни вокруг. И, мне кажется, что я скоро перестану удовлетворять своего омегу, а значит, он перестанет меня хотеть и в итоге нам придется остановиться лишь на трех детях. И если каждый раз, когда у нас намечается немножко интима, нас будут прерывать, этот грустный день настанет очень скоро. Отец глянул на сына с вызовом и, внезапно вспыхнувшей, в сердце враждебностью. Что этот паршивец только что посмел сказать? - Ты ведь в курсе про то крохотное белое платье, которое я заказал у своего знакомого портного? – мужчина выгнул бровь и посмотрел на сына испытывающе. Тот в ответ вздохнул, приняв свое поражение. В свое время его отец, суровый Монгкут Личайяпорнкул, осознав, что его нынешний зять происходит из семьи бет и, оценив все перспективы, которые открывались перед ним из-за этого, внезапно загорелся одним навязчивым желанием. Теперь на всех праздниках, семейных и не очень, среди пожеланий счастливой семейной жизни, крепкой любви и теплого домашнего очага, звучало одно, не менявшееся в своей формулировке. «Желаю вам родить мне внучку». Возможность рождения девочки у них с Чону была серединка на половинку, поэтому Тэн подозревал, что отец просто хочет чтобы ему предоставили побольше крошечных внучков. - Да, отец, помню, поэтому я и стараюсь изо всех сил, но такими темпами дочурки нам еще долго не видать…- Тэн состроил опечаленную физиономию, решив надавить на жалость и вывернуть ситуацию в свою сторону. - А что если мы заберем детей прямо сейчас? – фокус этот сработал на все сто и альфа уже принялся разуваться, чтобы поскорее добраться до мужа, - Сунан, мы забираем детей сейчас же, пакуй их вещи! Из ванной тут же выглянул удивленный Чону. По его сведениям, детишки отправлялись к дедушкам только после обеда, а сейчас старшие заехали, чтобы всей семьей сходить в парк и покормить уточек. - Здравствуй, отец, но папа сказал мне, что…- но не успел омега договорить, как был захвачен в объятия старшего альфы. Чону чувствовал себя немного неловко от таких проявлений чувств мужчины, потому что все еще не привык к тому, что от неприемлемого он стал вдруг любимым и обожаемым зятем. Хотя, с другой стороны ему чертовски льстило, что он смог растопить отеческое сердце такого сурового мужчины. - Здравствуй, Чону, у моего мужа устаревшая информация. Планы меняются, мы забираем детей сразу после завтрака. - Оу, - Чону скосил глаза в ту сторону, где стоял Тэн с выпяченной грудью. Альфа гордился своими находчивостью и смекалкой, а также потрясающими навыками актерского мастерства. А Чону гордился Тэном. Монгкут уже отпустил омегу и ушел к внукам и в тот момент, как дед переступил порог ванной, по квартире разнеслись оглушающие восторженные писки и звуки литров воды, что неудержимо хлынули на пол. Чону же не смог сдержать чувств и ушел к своему альфе, который мгновенно распахнул для него свои объятия. - Ты организовал все это? – шепнул омега Тэну и едва сдержал слабый стон, когда почувствовал, как альфа провел кончиком мокрого языка по его шее аж до уха. - Да, я, а сейчас, мой умный мальчик, реши задачку, - Чону приподнял голову и вопросительно посмотрел альфе в глаза, желая узнать, что еще он там придумал, - сколько времени понадобится поезду, чтобы из точки «а» попасть в точку «б»? Если под заданными переменными имеется в виду, что поезд – это мой член, точка «а» - это его нынешнее положение, а «б» - твоя задница. Щеки Чону тут же вспыхнули румянцем, а язык заплясал по губам, когда Тэн обхватил его дрожащие булочки ладонями поверх халата и ощутимо развел их в стороны. Омега почувствовал, как начинает бессовестно мокнуть и выпячивать зад, прося большего, но Тэн только чмокнул его в нос и Чону выдавил из себя ответ. - Я приготовлю кашу и немного оладушек, а ты собирай детям сумку, постараемся уложиться в час… - А потом я трахну тебя как только дверь за ними закроется. - Звучит как отличный план, - омега воодушевился и помчался на кухню, а Тэн кинулся вылавливать детей из ванной. В час они в итоге не уложились, потому что Лукасу приспичило найти своего плюшевого Росомаху, без которого он якобы не мог спать, поэтому всем пришлось рыскать по квартире в поисках игрушки. Потом еще пятнадцать минут ушло на поиски Юкхея, который в поисках участия не принимал, поэтому от нечего делать заполз в шкаф и благополучно заснул на груде постиранного белья, убаюканный приятным запахом кондиционера с запахом ромашки. Когда же сборы закончились, прощания и чмоки остались позади, а дверь с тихим хлопком закрылась, Чону замер в предвкушении и не прогадал, потому что мгновенно оказался прижатым к стенке. - О дааа, - Чону выпятил задницу и потерся ей о пах альфы, что был так сладко прижат к его бедрам. Лишенный внимания, но уже крепкий, член альфы приятно перекатывался по ягодицам, заставляя пальцы на ногах омеги поджиматься в нетерпении. Альфа же в ответ уже шарил под халатом любимого, нетерпеливо стаскивая мгновенно намокшие от возбуждения трусы омеги. - Малыш обопрись на тумбочку, чтобы было удобно…- заботливый голос альфы, что контрастировал с движениями его рук, заставил Чону слегка поморщиться. - Ты обещал трахнуть меня сию секунду, а не уговаривать ласково, - Чону возмутился обманутым ожиданиям, но все же оперся о чертову тумбочку. - Мы должны подумать о том, чтобы Хендери там было удобно, - Тэн ласково погладил слегка круглый омежий живот. - Не упоминай нашего ребенка во время секса, это странно, – Чону возмутился с новой силой, но быстро поумерил пыл, когда Тэн резко нагнул его и задрал халат аж до подмышек. Трусы тут же трубочками скатились по стройным омежьим ногам, а на голой заднице ощутилось теплое дыхание и что-то мокрое, что скользило по коже подозрительно близко к ложбинке между полупопиями. - Так тебе нравится больше? – голос Тэна донесся сзади снизу и Чону быстро соотнес этот факт с тем ощущением влажности, что ощутил секундой ранее. Они с Тэном уже давно не баловались долгими прелюдиями и почти позабыли былые фетиши, но прямо сейчас альфа, видимо, решил вспомнить один из своих. Чону с шумом втянул в легкие воздух и уперся лбом в прохладную тумбочку, тело обдало волной жара, а кожа будто вспыхнула без единой спички. Руки альфы раздвинули его половинки без усилий, будто сам Моисей пришел и раздвинул их одним только словом к всевышнему. Это было бы странно, если бы не было так сладостно привычно и все еще немножко смущающее, даже после стольких лет практики. Ласки языком Чону любил ничуть не меньше ручных, а проникновение гибкого шалуна в свое священное лоно ждал чуть ли не больше, чем проникновение члена. Было что-то такое зачаровывающее смущающее в осознании того, что губы и щеки альфы будут блестеть от омежьей смазки, которая потом будет чуть капать с подбородка. Чону никогда в жизни никому не признается в том, насколько завораживающе сочетался блеск в глазах Тэна с блеском смазки на губах, как до дрожи в руках хотелось размазать все дальше, чтобы их запахи смешались не только в воздухе, но и на коже альфы. Для омеги не было в этом ничего постыдного, это всего лишь способ выражения их любви и привязанности, когда нечего скрывать и бояться, когда все чувства буквально блестят на губах и кончике носа, никакого стыда и отвращения, ведь если любить, то каждый сантиметр тела внутри и снаружи, целовать везде, куда дотянется рот и проникать туда, куда другие постыдятся. Это любовь на кончиках пальцев, что после долгой разлуки сминают жадно, до легких синяков и чувства на краешках ресниц, что дрожат в такт сбитому дыханию, до легкого обморока, когда зрачки подкатываются под полу прикрытые веки. Ноги подрагивают и сгибаются в коленках и тумбочка оказывается как никогда кстати. Чону мысленно благодарит своего альфу за заботу и дальновидность, но вслух ничего не говорит и задом подмахивать не перестает, поощряя слух мужа короткими, но сладкими стонами в такт каждому проникновению. Чону не удивляется тому, как сильно течет от возбуждения, ведь во время беременности омеги становятся более чуткими к подобным вещам, а Тэн знает об этом тоже и пользуется – крутит языком спирали, тычет с силой и усердием, старается так, будто от этого зависит вся его будущая жизнь (ага и судьба того самого платья в отцовском шкафу). Когда Чону начинает откровенно хныкать от гиперстимуляции и невозможности кончить без полноценного проникновения, альфа заботливо поглаживает его ягодички и поднимает лицо, чтобы спросить заботливо: - Ты в порядке? В порядке ли Чону? В порядке ли хоть что-то в этой вселенной или конец света мчится из соседней галактики, чтобы поглотить весь мир без остатка? Пусть так, но омега ни за что не признается, что он не в порядке, дабы не дать своему альфе ни малейшего шанса прекратить все это безобразие. - Все хорошо…- Чону проблеял это едва слышно, на выдохе. - Я знаю, как тебе будет еще лучше, - короткие поцелуи в каждую ямочку на пояснице позволили Чону подготовиться к грядущему, но грязный стон все же застрял где-то в горле, вырвавшись наружу в виде отчаянного хрипа. Член вошел в него быстро и уверенно, идеально, будто всегда находился в тесноте теплого нутра, обернутый горячими стенками и смазкой. Идеальное проникновение от идеального мужа позволило увидеть звездное небо на внутренней стороне зажмуренных век. Как давно Чону не мог себе позволить просто отдаться моменту? Сколько месяцев прошло с тех пор, как он в последний раз позволял себе не сдерживать голос во время секса? В прошлые разы они с Тэном, умаянные беготней за детьми предпочитали лишь валяться в обнимку на диване в тишине или под глупую, романтичную комедию, прерываясь лишь на короткие поцелуи. Они почти растеряли былую страсть и славу самых неразлучных любовников, а теперь, ощутив дикую потребность, будто в последний раз сорвались на бешеный ритм. Тэн, как и обещал, брал Чону резко и размашисто, так что у омеги иногда коленки стучали о тумбочку, но этот урон был допустим, тем более что после альфа обязательно зацелует все местечки, где у его малыша что-то будет болеть. А сейчас же, вспотевшие и запыхавшиеся, они жались друг к другу и дрожали от проникновения, как два юнца впервые дорвавшиеся до обнаженных тел. Вот что с людьми делает долгое воздержание и двое вездесущих детей. И как они с альфой только умудрились зачать третьего ребенка? Чону громко воскликнул и дошел до точки кипения, оросив своим кипятком стенку деревянной тумбочки. Тэн все еще держался, но толчки его были быстрыми и отрывистыми, как в те моменты, когда он вот-вот кончит тоже. Чону помогал ему в такие моменты, сжимаясь изнутри, чтобы теснота вскружила альфе голову. Теперь, после раунда неудержимого секса, Чону немного разморило и размазало по деревянной столешнице. Его нежное омежье сердечко, получив свою порцию похоти, вновь успокоилось и застучало ровнее, требуя теперь немножко нежности. - Теперь малыш хочет в душ, немного покушать, а после пообниматься, - Чону немного поморщился от дискомфорта, когда член альфы выскользнул из него, дав волю волне смазки и спермы, что начала стекать по его ногам. Тэн подобрал с пола свои ненужные штаны и обтер своего омегу. - Какие яйца ты предпочтешь на завтрак? Жареные или мокрые? – Тэн усмехнулся тому, как Чону состроил смешную рожицу и хлопнул его по плечу ладошкой. Его предложение на секс в душе, к сожалению, было отклонено. - Я хочу жареные сардельки и сырный соус. А еще соленые огурчики и жареный рис. А еще… - Мятный чай, я помню, - альфа улыбнулся, вспомнив какие запасы этого чая хранились в одном из их шкафов, - беги в душ, я все сделаю. - Удачно я все-таки вышел замуж, - Чону хохотнул и упорхнул купаться, а Тэн посмотрел ему вслед с теплой улыбкой. - Самый счастливый тут – я, ведь это мне принадлежит главное сокровище.

***

- Говорил же тебе, что нужно было сначала сдать чемодан, - Джехен едва втиснул сумку в промежуток между унитазом и стенкой, следом втиснул в кабинку Доена, а потом втолкнулся сам. Доен на его претензии показал лишь астральный средний палец, потому что настоящий было показывать чревато, ведь с минуты на минуту его буквально ждала анальная кара. Публичная и долгожданная. И вообще-то он предлагал перепихнуться где-нибудь в декоративном уголке между больших горшков с фикусами, но альфа его идеи не оценил, потащив вместо этого в туалет. И чемодан Доен сдать не разрешил чисто из вредности, потому что слово «публичность» стоит понимать буквально, а то совсем не щекочет нервишки, когда их не сможет случайно увидеть ни одна пара глаз. Не то чтобы Доену принципиально нужно было сверкнуть голым задом на публику, нет, просто желание лишний раз потрепать альфе нервишки проснулось сегодня раньше, чем сам Доен сумел разлепить веки. Это было странное желание взять палочку для еды в руки и поковырять в ушной раковине Джехена или щелкнуть его по носу ни с того ни с сего. Раньше Доену хватало эмоционально вытряхивать альфу из штанов, а теперь хотелось контакта и конкретики. Типа, наладить контакт с левой пяткой альфы и тыкнуть в нее конкретно вот этой вот пилочкой для ногтей. Доен, конечно, сдерживал свои желания членовредительства, ведь любил альфу очень сильно, но все же чудил немного больше чем обычно. - Ты возбудился от моего предложения перепихнуться в искусственных кустах? – Доен сверкнул взглядом и подрыгал бровями, отчего глазные яблоки Джехена едва не закатились внутрь. - Нет. - Какой врунишка, - прощебетал Доен и потер ладошкой выпуклость на штанах своего альфы. - Это у меня нервное перевозбуждение перед дальней дорогой, - соврал Джехен, не моргнув глазом, но чтоб Доену с этого места не сойти, если он поверит такой наглой лжи. Ким Шерлок знал своего суженого как облупленного. - Если ты будешь врать своему жениху, то у тебя член отвалится. И я уйду от тебя к нему. - Еще чего, - Джехен налету отметал все предположения омеги про уйду и брошу, даже если его соперником являлся его собственный член, - ты сам с утра говорил, что любишь мои щечки, как же ты их оставишь? Доен задумчиво пожевал губу, обдумывая это заявление. - Значит, мне придется жить во лжи всю жизнь. - Всю жизнь тебе придется жить в моей любви, мелкий провокатор, - Джехен растрепал Доеновы волосы, вызвав тем самым недовольный восклик, и попытался добраться до Доеновых спортивок, но немедленно запутался в омежьем модном пальто, - зачем ты напялил его, а? - Затем, чтобы твоим родителям понравится, - Доен все еще был расстроен испорченной прической, ведь он так старался с утра над укладкой, а альфа своей лапищей все привел в негодность. А ведь они не куда-то там ехали, а к джехновым родителям и Доен хотел выглядеть презентабельно, поэтому тщательно подбирал модный в нынешнем сезоне спортивный костюм и подходящее к нему повседневное пальто. - Эй, ну ты чего? Вы ведь уже виделись несколько раз, ты уже понравился моей семье. - Тогда я был просто твоим парнем, а теперь я твой жених, понимаешь? – Доен выглядел, как сердитый, растрепанный воробей. Это выглядело умилительно, пусть омежьи брови и стремились к переносице, оповещая о том, что Доен вообще-то был немного расстроен. - Котенок, я бы хотел тебе сказать, что пора уже бросить все свои заморочки, но ты ведь никогда этого не сделаешь, правда? - Никогда. - Люблю, когда в жизни стабильность. - Прекрати болтать и займись уже со мной условным публичным сексом, - Доен развернулся задом к альфе и бережно задрал свое модное пальто. - Он будет не очень условным, если ты будешь кричать погромче. - Ага, чтобы какой-нибудь бдительный гражданин с ноги высадил дверь, думая, что ты пытаешься утопить меня в толчке? Ох, подождите-ка…- призрачная возможность посветить задом перед чьим-то взором замаячила у Доена перед глазами заманчивым дурманом. Губы его расплылись в улыбке, больше похожей на оскал, после чего он пару раз прочистил горло, видимо для того, чтобы в стонах взять ноту повыше. - Нет, не надо кричать громче, - Джехен тут же пожалел о своих словах, - если ты издашь хоть звук, то я заткну тебя поясом твоего пальто. - Звучит как отличный план. - Звучит как мой страшный сон. - А это звучит как еще одна ложь. Джехен не стал отвечать на это замечание, потому что прекрасно знал, что врет и не краснеет, ведь одна только мысль о связанном, обездвиженном Доене гоняла мурашки по его телу табунами, направляя все полчища прямиком в член. Просто до начала регистрации на рейс оставалось не так много времени, поэтому не было возможности обсасывать каждую свою влажную фантазию. И это при том, что весь Ким Доен был для Джехена большой фантазией – огромной и непостижимой, как таинственная шкатулка с миллионами дверок, из которых с равной вероятностью мог выпрыгнуть тряпичный клоун или маньяк с бензопилой. Такое непостоянство позволяло поддерживать свои дух и тело в тонусе, ведь реагировать на все нужно было максимально быстро. Норматив по снятию штанов с желающего секса Доена составлял около трех с половиной секунд – это если до уровня бедер и восемь секунд – полностью. Сейчас на омеге были модные ботинки со шнуровкой, поэтому второй вариант отмелся, ведь у Джехена не хватило бы терпения на преодоление такого сложного препятствия. - Нам нужно управиться за двадцать минут, поэтому растягивать я тебя не буду, - предупредил Джехен и вжикнул молнией своих джинсов. Он спустил штаны с бельем до колен и глубоко выдохнул, ощутив долгожданную свободу. Глубоко в душе он надеялся, что среди работников аэропорта не затесался какой-нибудь маньяк извращенец, натыкавший в туалетах скрытых камер наблюдения. На всякий случай альфа задрал голову и пристально посмотрел во все доступные обзору углы, пытаясь в каждый кинуть максимально уничтожающий взгляд. Чтобы, если что, у подглядывающего устройства лопнул объектив от напряжения. Священную задницу его котенка достоин видеть только он и никто больше, - ладно, поехали. Альфа смахнул с Доена штаны моментально, оставив их вместе с трусами болтаться у колен. Омега восхищенно ахнул от такой прыти и задрожал от предвкушения. - Сместись чуть правее, там прямо за моим задом рулон туалетной бумаги, а я не люблю, когда в меня что-то тычется. Доен заворчал, но крабьей походкой передвинулся куда надо. - И прогнись чуть поглубже, чтобы мы были поустойчивее, да и пальто немного подбери, а то… - Не слишком ли много запросов ты предъявляешь беременному, а? Если до этого Джехен и хотел вставить свой член кое-куда, то теперь он лишь захотел вставить мозг во, внезапно опустевшую, черепную коробку. То, что было произнесено, болезненно ударило в самую грудь, выбив воздух и оставив болтаться в пространстве без возможности сориентироваться и поймать нужное направление. Захотелось проморгаться или прокричаться, потому что одновременно слезы и вопросы посыпались наружу, но если глаза смогли выпустить бесконечные потоки, то рот просто застыл в немой окружности, не способный вытолкнуть из пересохшего горла ни единого словечка. Вдохи и выдохи посыпались рваными клочками, будто Джехен не мог надышаться перед казнью. Палач отсчитывал сантиметры от, занесенной над головой, секиры, а Джехен – секунды молчания от вынесшего обвинение. Еще одно мгновение и вынесут приговор – горькая правда или сладкая ложь. Но в любом случае в перспективе лишь новая порция слез – радостных или не очень. Доен все еще ворчал, стоя спиной к нему и совсем не видел, сколько эмоций сменилось на лице альфы. Шли мучительные секунды, как маленькие вечности с бесконечным вихрем событий, самолеты взлетали и садились где-то за стенкой и гул их двигателей иногда прорывался сквозь вакуум, в который погрузился Джехен, наверное, навечно. Со спущенными штанами и трясущимися руками альфа таращился на голый доенов зад и готов был начать пересчитывать волоски мелкого пушка на любимых бледных ягодицах, чтобы хоть как-то успокоить разбушевавшееся сердце. Какие там мантры Доен изучал на своих курсах йоги или чего-то там? Успокоения? Равновесия? Единения со вселенной? Или кристальной ясности ума? Можно ли услышанное списать на галлюцинации, если Доен никак не реагирует на сказанное или Джехен просто тронулся умом от перевозбуждения и омега совсем ничего не говорил? Его член все еще стоял, даже не думая унывать, поэтому были сомнения, продолжать ли начатое дальше или потребовать ответов на все вопросы. Доен, согнувшись как ему было велено, стоял и покручивал задом, ожидая веселья, сжимая ладошки на собранных полах длинного пальто и на вопросы, кажется, настроен совсем не был. Так как же быть? Как показать омеге, что его альфа вообще-то не в порядке? Щекой Доен прижимался к слегка шершавой поверхности фанерной стены, отчего его все еще сиреневая челка елозила по серой краске. Внезапно, движение остановилось, когда Доен чуть обернулся, чтобы бросить на медлившего альфу сердитый взгляд. - Джехенни, мы же опоздаем, чего ты там…? – омега даже не удосужился натянуть штаны, просто сходу развернулся, едва не споткнувшись, и захватил лицо альфы в свои ладони, - Джехенни ты что плачешь? Почему ты плачешь? Что… Жизнь перед глазами Доена промоталась на несколько секунд назад, туда, где громче пушечного выстрела прозвучала та самая фраза. - Погоди, что я сказал? – Доен, кажется, и сам не верил прошлому себе. - Вот и я хотел бы услышать это снова…