Рулетка

Джехен никогда не питал иллюзий по поводу своей жизни, особенно теперь, когда добровольно и с огромным желанием, связал себя узами брака с маленьким вулканом, который вот уже на протяжении сорока минут, запершись, сидел в их общей спальне, будто в тайне от Джехена просматривал запрещенное порно. Вообще-то, запрещенку они гуглили и смотрели вместе, даже брали на заметку кое-что, но это ведь ничего страшного, что Доен захотел уединения, правда? Альфа грустно подцепил ногтем кусочек лакового покрытия стола в трещине и отколупал небольшой пласт, тут же смяв его в крошку. Сегодня был тот самый день, когда учеников в рабочем расписании не было и Джехен, окрыленный небывалой свободой и мечтами о сладеньком, примчался домой только дл того чтобы поцеловать закрытую дверь спальни и услышать короткое – «обед на столе, а я пока занят кое-чем». Хорошо, ладно, каждый имеет право на немного личного пространства, ничего страшного в этом нет. Даже молодожены устают иногда, нуждаются в небольшой передышке, расстоянии, может быть даже в раздельном отпуске или посиделках с давними друзьями за бокалом вина…подумаешь какие мелочи. Джехен же взрослый, самодостаточный альфа, он может найти, чем занять себя в одиночестве – у него цела вереница не просмотренных фильмов и не прочитанных книг, в конце-концов, можно было заняться стиркой или составлением списка продуктов для вечернего похода в магазин. Такое широкое поле деятельности, целая квартира для маневров и одно небольшое «но» - Джехен не хотел этого признавать, но все-таки он был слабым альфой. На своем детородном органе он вертел все эти раздельные отпуска и личное время для своих хобби. С недавних пор хобби у него было одно – любить и получать любовь в ответ. А как можно кого-то любить сквозь закрытую наглухо дверь? Как можно получить заслуженный сладкий поцелуй через стену? Альфа горько выдохнул и опустился лбом на столешницу, готовясь к коротанию вечера в холодном одиночестве и беспробудной печали, вдали от двух своих малышей. Но внезапно, очередной его несдержанный вздох был прерван хлопком двери и топотом босых ног. Альфа моментально поднялся и уставился в дверной проем, в котором сначала показалось круглое пузо, а затем Доен с печатью вечного ужаса на лице. - Я отказываюсь это делать, слышишь? Ты мой альфа, ты поклялся, что защитишь меня, значит, ты должен придумать, как решить эту ситуацию, - судя по тому, как Доен тыкал пальцем в свой живот, у него снова был кризис, и на этот раз весьма критичный. - Что случилось, пирожок? – из уст Джехена, наученного опытом, буквально лился мед, вязкий и теплый, готовый проникнуть омеге в нос, глаза, рот и уши – сладкий и терпкий, для усмирения всей печали и горечи в светлой Доеновой голове. - Я видел…видел…- Доен вознес руки к потолку, будто недавно стал свидетелем, как минимум сотворения мира. Или его конца, если быть точным, - видел как ребенок вылез из того омеги, это…это выглядело так больно! Джехенни, я не смогу так же, я не смогу! Джехен видел, как маленькие капельки слез собирались в круглых от шока глазах и начинал все больше хмуриться. Доен, конечно, был той еще королевой драмы, но плакал он крайне редко, и если слезы сейчас были на подходе, значит, омега по-настоящему был напуган. Что же могло случиться за закрытой дверью такого, что Доен без лишних сомнений поспешил в объятия мужа, будто пытаясь скрыться от всех бед этого мира. Джехен встал из-за стола и принял свое сокровище с готовностью, тут же начав покрывать крошечными поцелуями раскрасневшееся лицо омеги – дрожащие губы и покрасневший нос, а так же щеки, горевшие отчаянным румянцем, то ли от испуга, то ли от раздражения. - Скажи мне, кого мне нужно побить, чтобы тебе стало лучше, я все сделаю, - Джехен приподнял лицо Доена, аккуратно обняв его ладонями за щеки, пылая дикой жаждой отмщения тому, кто заставил его котенка плакать, но тут же нахмурился, заметив в глазах напротив привычные огоньки дерзости. - Вот себя и побей, это же ты мне ребенка зачал. - Что? – Джехен хлопнул глазами и уставился на Доена так, будто впервые его видел. - Это так несправедливо, - Доен хлюпнул носом и снова ткнулся лицом в грудь Джехена, - почему ты только член свой в меня вставил, а я должен проходить через все это. - Доен-и… - Если я не выдержу и покину этот мир во время родов, то ты должен обещать мне, что не найдешь себе нового омегу, пока нашему сыну не исполнится восемнадцать, - Доен пробубнил это едва слышно, потому что изо всех сил тыкался ртом в теплую грудь своего альфы. Но даже если бы Джехен был тугим на оба уха, немощным стариком, все равно услышал бы эту вопиющую глупость. Но рот его, скованный холодком страха от услышанных слов, плохо ему повиновался, поэтому Доен не дал ему шанса возразить, когда приподнял голову и посмотрел с прищуром, будто оценивая, - хотя нет, восемнадцать лет без секса ты не протянешь, сойдемся на пятнадцати. - О чем ты вообще говоришь? – Джехен не знал, как вообще воспринимать это все, было ли это очередной шуткой или Доен реально собирался двинуть кони. - О том, что те книги, где написано, что роды это прекрасное таинство и волшебство - лгут! Ты хоть знаешь, как это больно? – голос Доена все еще слегка дрожал, но теперь, казалось что больше от обиды, чем от страха, - я хочу побыстрее родить и начать целовать пяточки нашего сына, но перед этим я должен пройти через ад! - О, мой малыш, - Джехен тоже читал умные книжки о здоровье омег во время беременности и перед родами. Абзацы буквально пестрели всякими возможными кризисами и переломными периодами. Альфа даже был уверен, что если Доен не попадет ни под один из перечисленных пунктов, то просто создаст свой собственный. Как в воду глядел, - все будет хорошо, мы пройдем через это вместе, помнишь? Ты мой храбрый котенок, сильный и смелый, разве ты можешь позволить, чтобы я нашел нового омегу? Разве может кто-то кроме тебя любить меня и спать со мной в одной постели? А что насчет моих объятий? Разве ты можешь позволить мне держать в своих руках кого-то кроме тебя? Целовать чьи-то чужие губы и ласкать другое тело? Можешь допустить, что посторонний омега будет собирать нашего сына в школу, готовить ему завтраки и целовать в лоб на ночь? А когда он малыш попросит братика? Позволишь взять другого омегу в постель, раздвинуть его ноги и… - Подожди, подожди, - Доен уперся ладонью в Джехенову грудь и отодвинулся, чтобы окинуть альфу возмущенным взглядом, - чего это ты так живо все представил-то, а? Я только предположил, а ты уже всю жизнь расписал, будто только и ждешь, когда я протяну ноги. Не дождешься, ясно? Я с тебя так просто не слезу, ты мне сделаешь и второго ребенка и третьего, даже если я буду страдать, поэтому следи там, чтобы твой Джехенни пеперонни не упал раньше времени, мы вернемся к этому сразу же, как мне после родов перестанут сниться кошмары, - Доен напоследок похлопал счастливого Джехена ладошкой по щеке, после чело развернулся на пятках и удалился в свою комнату, довольный тем, как прижучил своего альфу. Мысль о том, как мастерски Джехен только что провел свои манипуляции, доведя его от состояния «расскажи нашему ребенку, каким я был» до «готовь свой член, через пару месяцев встретимся снова», так и не пришла ему в голову. Доен удалился в свои апартаменты довольный тем, как поставил своего неразумного альфу на место. Это было в норме их совместной жизни и оба получали какое-то иррациональное удовольствие от подобных стычек на ровном месте, но с Джехеном то все понятно – он изначально был мазохистом, раз завел отношения с Доеном, а вот с самим омегой что не так – непонятно. Доен всегда был смышленым омегой - он любил заниматься самообразованием и саморазвитием, увлекался йогой для беременных и раз в неделю посещал онлайн семинары по созданию баланса между душой и телом, а еще капризничал крайне редко, потому что пребывал в состоянии странной эйфории от осознания своего положения. Лишь иногда он позволял себе устраивать небольшие концерты как сейчас, чтобы немного сбросить напряжение, но это были мелочи, ведь Джехен теперь не бегает по ночам за вареной курицей с ананасами на другой конец города и не скупает килограммами паровые булочки с фасолью, иногда организовывает своему мужу массаж ног и поясницы но подозревает, что делает для любимого крайне мало хорошего. Доен в последнее время немного притих, а альфа наслышанный об омежьих беременных концертах чувствовал себя немножко виноватым. Слишком легко Джехену стало жить и крайне много счастья свалилось на него в последнее время, он даже не был уверен, что способен с этим справиться, ведь один только вид пузатого Доена, поглаживающего живот рукой с обручальным кольцом на ней, доводил альфу до крайней точки наслаждения. Выше было уже некуда, дальше только рай и вечное счастье, которого Джехен собирался достичь прямо в тот момент, когда крик его сына усладит его недостойные уши. Сейчас же, узнав немного нового из переживаний Доена, альфа почувствовал себя более живым и нужным, чуть поутихло чувство собственной бесполезности, ведь, казалось, что Доен прекрасно справляется с первой беременностью сам, но в итоге все вышло иначе. Это был всего лишь маленький концерт, но Джехен так сильно в нем нуждался. Омега говорил сгоряча, но так искренне, что Джехен пожалел, что ничего не может сделать, чтобы помочь ему, ведь даже если он будет рядом во время родов, будет держать руку Доена и гладить его по волосам, шептать ему успокаивающе на ушко, боль его он не сможет забрать. В конце-концов, его мужу придется пройти через все самому. Доенова просьба – решить эту проблему, ужасно похожая на требование, вызывала в альфе легкое замешательство и немного горечи, и все это было сдобрено солью разочарования, ведь родить ребенка вместо Доена, и избавить его от лишней боли он был не способен. Ситуация складывалась невеселая. И усложнялась она тем, что срок родов Доена подходил уже на днях, и все было просто отлично до тех пор, пока омега, по совету своего врача не посмотрел показательное видео настоящих родов. Это была какая-то странноватая терапия, призванная подготовить омегу к встрече первого ребенка – с крупными планами, комментариями врачей, криками рожеников и абсолютно без цензуры. Джехен только сейчас понял, что не стоило позволять Доену самому смотреть на все это действо, но омега посчитал, что присутствие альфы при таком таинстве, совсем не обязательно. Тем более, ему как омеге, неспособному в последнее время дать мужу доступ к телу, было бы немного ревностно наблюдать за тем, как его альфа пялится на чужую раскоряченную задницу. Мысль о том, что раскрытый на нужное количество сантиметров сфинктер с ползущей изнутри головкой ребенка, вряд ли бы Джехена возбудил, во внимание не принимался. Голый зад, он и в Африке голый зад. Вот только на самого Доена это зрелище, а особенно не зацензуренные крики, произвело такое впечатление, что Джехену впору было начинать искать фокусника, который бы вытащил из омеги ребенка, как кролика из шляпы – быстро и безболезненно, только бы он не пихал руки, куда не следует. - Котенок, открой мне дверь, - Джехен последовал за своим омегой следом, посчитав, что разговор еще не окончен, но снова столкнулся с закрытой дверью из-за которой по новому кричали какие-то омеги, видимо перфекционизм Доена не позволил ему оставить фильм просмотренным лишь наполовину. Ну, либо омега захотел, чтобы эти сцены счастья и боли запечатлелись у него даже на внутренней стороне век, поэтому решил посмотреть все повторно - Пивет, - вдруг донеслось до Джехена откуда-то снизу и альфа опустил глаза, а после коротко вскрикнул, увидев стоящего у его ног Юкхея. Мальчик появился буквально из ниоткуда, и хотя альфа подозревал, что он просто прошел через дверь, но в далеком краешке его сознания все таки вилось подозрение о том, что этот ребенок был сыном своего отца, поэтому никогда нельзя быть уверенным из какой щели на тебя вылезет кто-то из семейства Личайяпорнкулов. Тем более что их нынче стало слишком много. - Привет, Хей, - Джехен ответил только тогда, когда проверил весь периметр на нахождение поблизости второго близнеца, ведь те всегда ходили вместе, но к его удивлению, рядом больше никого не было. Пол не трясся и стены ходуном не ходили – Лукаса на горизонте не было. Поразительно…наверное должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, - ты пришел один? - Мхм, - утвердительно промямлил малыш и уставился на закрытую дверь. Конечно же, Джехен и не надеялся, что Юкхей соскучился по нему, но такое откровенное игнорирование немножко ущемляло его достоинство. Альфа был веселым и подвижным, умел придумывать веселые игры и забавы, но среди всех детей их семейства именно Юкхей оставался неизменен в своем фаворитизме. - Доени, тут к тебе Юкхей пришел, - немножко недовольно пробурчал Джехен, в надежде, что омега не услышит столь тихую фразу, но, конечно же, дверь открылась мгновенно, - ну слушай, мог бы и не бежать так…что случилось? Джехен уставился на Доена, а тот уставился на него в ответ. Юкхей снизу притиснулся к ноге омеги и уставился на его живот. - Я думаю что пора, - коротко сказал омега и ему даже не пришлось уточнять что именно пора, потому что для Джехена это было как услышать выстрел стартового пистолета на гонках. Оглушающий звук и ничего больше, впереди только дорога и бесконечные огни ночных улиц, слитых в одно большое цветовое пятно, перемешанное аляпистыми красками. Ни секунды на вздох и даже сердцу некогда работать, ведь адреналин забивается даже в уши, погружая в вакуум, где единственным звуком, связывающим с окружающим миром, является рев мотора…нет чье-то прерывистое шумное дыхание. Дышать нужно спокойно и медленно, как учили, вдох-выдох-вдох, а дальше как по накатанной - ни паники, ни волнения. Ни один крутой поворот или крутой спуск Джехена не пугали, он умел справляться с дрожащими руками и всегда вписывался в поворот с ювелирной точностью. И этот поворот не заставил его дрогнуть тем более. Как он мог показать слабость, когда омегу в его руках трясло от макушки до пяток. - Все будет хорошо, ты только дыши, помнишь? Дыши, я уже звоню в больницу, - Джехен довел Доена до кровати, помог ему сесть и тут же схватился за телефон. Юкхей, на несколько секунд потерявшийся в пространстве, быстро сориентировался. Мальчик метнулся к кровати и припал к Доеновым коленям, обнимая их своими крошечными руками. Омега немного отвлекся на этот трогательный жест и почувствовал, как волнение его начинает потихоньку угасать. Так всегда происходило, когда Юкхей был рядом. Доен ощущал комфорт и успокоение, но эти чувства будто не были его собственными – самый эпицентр находился глубоко у него внутри, во втором сердце, которое билось в нем уже несколько месяцев. У Доена уже давно не было сомнений, что их с Джехеном сыну повезло найти свою пару еще в утробе. Поразительное везение, возможно им двоим уготована великая судьба или великая любовь. Кто может знать, если даже Юкхей не осознавал еще, почему его все время тянет к Доену. Джехен пока что тоже слегка сопротивлялся такому принудительному родству, придумывая отговорки вроде тех, что Доену удается ладить с детьми или просто лицо у него такое доброжелательное (главное, уверяй себя в этом почаще, Джехен), а омега в ответ не спорил, потому что в итоге от них мало что зависеть будет. Истинность это такое дело, что советчикам тут не место. Доен бы и сам откусил конечность тому, кто посмел бы указать ему на то, что они с Джехеном не пара. Еще какая пара, мир никогда такой любви еще не видел, даже в своих самых страшных кошмарах. И непонятно еще переживет ли мир самый пик этой любви или схлопнется быстрее, чем Джехен перестанет насиловать телефону трубку, чтобы врачи ехали хоть немного быстрее. Альфа не был напряжен или взволнован, казалось, все спокойствие мира осело на его плечах – Доен даже успел залюбоваться видом его широкой спины в легкой майке и венами руки, в которой была зажата сумка с вещами в больницу. После этого, конечно, омегу снова прихватило в схватках, но его маленький помощник тут же прижался к ногам еще теснее, позволив Доену с чувством некоторого облегчения откинуться на подушку. - Котенок, скоро… - Юкхей! – Джехен не успел закончить свою фразу, потому что с двери на него вывалился старший из семейства Личайяпорнкулов. Дурная у них какая-то привычка возникать из ниоткуда, - ох, вот ты где, мы тебя потеряли…Подождите, что тут происходит? - Папуля! – высоким тоном пискнул мальчик, - помоги мне обнимать Доенни! Тэн словил предупреждающий взгляд от Джехена, ясно говорящий о том, что ни о каких телесных контактах с его возлюбленным омегой и речи быть не может. В первую очередь это относилось к лицам, достигшим возраста восемнадцати лет. А после этого он заметил выражение лица Доена, которое показалось ему смутно знакомым. Как будто Чону выглядел примерно так же пару раз…те пару раз, когда…ох. - Ох, малыш, я думаю тебе стоит дать Доенни немного пространства, чтобы… - Нет! – крикнул Доен громче чем надо, опасаясь что без Юкхея боль снова к нему вернется, - все нормально, я не против. Тэн тоже был в курсе их с Джехеном предполагаемого будущего родства, но относился к этому более лояльно, ведь его собственная прошлая жизнь, в которой он плясал под чужую дудку все еще не была полностью забыта. Альфа помнил ту пустоту, которая поглотила его перед тем, как он все бросил и не хотел такой судьбы своим детям. И Чону, ставший жертвой родительских предрассудков, был с мужем солидарен – их союз двух травмированных детей, помимо исцеления, принес обоим четкое понимание о том, как жить не стоит - Хорошо, но…Хей, малыш, не дави на Доена слишком сильно, ладно? Не выдави малыша раньше времени, никто из присутствующих не умеет принимать роды… Услышав это, Доен издал звук, средний между смешком и болезненным стоном, отчего Джехен, уже вызвавший машину скорой помощи, тут же кинулся к кровати. - Как ты можешь шутить в таких ситуациях? – возмутился Джехен и принялся наглаживать руку своего омеги, пока тот в ответ не сжал его ладонь тисками своих пальцев, предчувствуя новый приступ схваток. Альфа даже бровью не повел, давая молчаливое согласие на все, даже если для этого нужно пожертвовать своей конечностью. Ничего страшного, он и одной рукой Доена сможет приласкать. - А что еще мне делать? Сегодня утром Чону полоскало в туалете пятнадцать минут, пока Хей и Лу разносили кухню, а Хендери истошным криком требовал заменить ему памперс. Если я все правильно понимаю, то что мне делать, если не шутить? С серьезным лицом этого вынести нельзя…- как то сумбурно пробормотал Тэн, вроде как не жалуясь, но звуча при этом так отчаянно жизнерадостно, будто с утра он выиграл миллион долларов и восемьдесят процентов выигрыша уже заплатил в качестве налога. Это типа, дети – это цветы жизни, но когда они начинают вылазить как грибы после дождя, начинаешь невольно задумываться, где ты в жизни свернул не туда. Возможно, не стоило идти на поводу у Чону и соглашаться на мини отпуск в том шикарном спа-отеле, где все свободное от заботы о Хендери время они провели на своей королевской кровати. Лукас и Юкхей тогда были отданы дедушкам на каникулы, чтобы папули смогли побыть наедине, ведь внучка сама себя зачать не сможет, а платье и дедуля все еще ждут малышку. - Оу, ну это хорошие новости, поздравляю, - Джехену, как человеку которому пришлось работать как не в себя ради одного ребенка, было не понять того, у кого количество детей увеличивалось в геометрической прогрессии, но он ни в коем случае не завидовал, потому что счастлив был уже тому что имел. Он не заглядывал сильно далеко в будущее и не загадывал количество детей, которых бы хотел иметь, они с Доеном даже этому ребенку еще имя не придумали. Альфе хотелось жить здесь и сейчас, когда его омега рядом, пусть его лицо и немного искажено испугом и болью – он верил что это временно и даже если сейчас Доен паникует и говорит, что не готов, уже через несколько часов он без сомнения станет самым лучшим в мире папочкой. А Джехену большего и не надо – последняя его мечта станет явью, как только он увидит Доена, держащего их крохотного сына, а пока он будет держать Доена, чтобы попытаться забрать хотя бы частичку его боли. - Хорошие, Джехен, правда хорошие, - Тэн бросил ласковый взгляд на своего старшего сына, который жался к доеновым ногам, - дети это чудо, особенно сильно ты это ощутишь, когда увидишь своего первенца. После этого ты никогда не сможешь уже забыть этого чувства. Он тот, кто перечеркнет твою жизнь на до и после. И ты никогда в жизни не пожалеешь о том, что решил стать отцом. Это настоящее чудо, пусть и немного шумное. Тэн и сам не понимал, почему завел такие слащавые речи, хотя никогда таким не страдал, видимо мысль о четвертом ребенке знатно повредила его онемевший от счастья рассудок. Джехен и Доен тоже ничего не понимали: омега потому что был занят дыхательной гимнастикой, которая совсем не помогала, а Джехен – потому что к этому моменту уже начал терять ощущение присутствия в одной из своих рук, но оба были благодарны другу за теплые слова, пусть они и были спонтанны. Минуту раздумий, которая повисла после, прервал звонок джехенова телефона. На том конце сообщили, что машина подъехала и нужно спускаться. Джехен сразу вызвался нести Доена на руках, в то время как Тэн позаботился о Юкхее и доеновой сумке. - Вот и все котенок, попрощайся с нашей одинокой квартирой, вернемся в нее мы уже не одни, - шепнул Джехен на выходе из квартиры и Доен бросил короткий взгляд на коридор, в котором стояли единственные крохотные ботинки среди множества их с Джехеном обуви. Маленькое голубое пятнышко отпечаталось в глазах омеги, как целый океан, тотчас потекший по щекам капельками слез, которые Доен поспешил высушить, уткнувшись лицом своему альфе в плечо. Это определенно было счастье с толикой чего-то еще, что так ненавязчиво плавало на периферии, едва пробиваясь через легкий страх и счастье будущего отцовства. С каждой секундой это чувство росло, из точки превращаясь в облако, а после в целое небо. Любовь – понял Доен, снова вспомнив голубое пятнышко – это новый ее вид который отличался от любви к родителям, Джехену или собственному круглому животу. Теперь, эта любовь родится вместе с сыном и будет жить вечно, как и этот образ крохотной обуви в сознании. Это чувство станет плотным и почти осязаемым, Доен сможет выразить его через теплые руки и маленькие поцелуи в пухлые щеки, через улыбки и объятия, даже каждое его строгое слово будет пропитано любовью и обожанием. А ведь, казалось, совсем недавно Доен был лишь одиноким и брошенным омегой с мишенью для издевок на затылке, а теперь посмотрите на него – любимый и оберегаемый, как хрустальная чаша, глубоко беременный и с альфой, готовым носить его на руках за один только взгляд. Доен моргнул пару раз, чтобы хоть попытаться избавиться от слез, которые зарядили из глаз, но это оказалось невозможным, потому что чувства переполняли его настолько, что впору сказать «горшочек не вари», но горшочек потерял всякое управление и на команды больше не откликался. Так же как и сам Доен, который очнулся от мыслей, только тогда, когда Джехен уложил его на койку внутри кареты скорой помощи. - Все будет хорошо, - заверил альфа и Доен даже проникся, пока смотрел в сосредоточенные глаза своего мужа. Он ощущал его руку в своей и верил, что все непременно будет как надо и никакие другие омеги не будут Джехена любить или воспитывать их сына. - Конечно, будет, дорогой, так что забудь о нашем недавнем разговоре, ни один посторонний омега не залезет к тебе в штаны и уж тем более не сварит овсянку на завтрак моему сыну, понятно? - Я… - Понятно? - Понятнее я в своей жизни ничего не слышал, - спорить с Доеном в нормальном состоянии уже было сложно, а теперь, когда он должен был вот вот потерять рассудок от переизбытка чувств и боли, это было еще и опасно для жизни. - Отец сядьте на скамейку, дайте омеге больше свежего воздуха, - молодая девушка-врач уже заняла свое место и высказала обычную для такой ситуации просьбу, но в ответ получила лишь полный негодования взгляд Доена, которому воздуха вообще-то было достаточно, а вот терпение было уже на исходе. И лучше бы ей не развивать эту тему дальше, ведь место для сидения тут было одно в виде маленькой двухместной скамейки, одна половина которой была уже занята ей самой. Опасное это дело соприкасаться бедрами с альфой рожающего омеги. - Нет, пусть он сидит тут, - возразил Доен дрожащим голосом, сбившимся от нового приступа схваток. И кто такой Джехен, чтобы возражать? - Я буду здесь, только не волнуйся, - Джехен, как самый преданный в мире щеночек притиснулся ближе и улыбнулся так, что стало понятно – самые обольстительные омеги всего мира не смогут сейчас затмить в его глазах покрасневшего, вспотевшего Доена, готового с минуты на минуты в потугах разродиться новой жизнью. Это можно считать достижением – будто все внимание мира, транслируемое сейчас через одну пару глаз, направлено только на Доена. На Доена, который только что почувствовал, что котелок вот-вот должно было прорвать. Это было странно, ведь в инструкциях по родам говорилось, что схватки могут занять какое-то время, которого будет достаточно, чтобы добраться до родильной палаты. Но, ведь именно, с Доеном что-то должно было пойти не так, верно? - Джехенни, помнишь ты мечтал о совместных родах? Я думаю, что могу тебе их организовать, только участвовать придется непосредственно, - Доен старался не паниковать, но теперь уже получалось плохо. Вообще-то рожать он планировал в чистой, светлой палате в окружении шуршащих стерильностью акушерок и врачей, но у осинки ведь не рождаются апельсинки, верно? Сразу видно было настойчивую породу семейства Ким. Ну хорошо. - Хорошо? – Джехен будто мысли его прочитал, но ответил вопросительно и как-то неуверенно. Видимо, не совсем понимал о чем идет речь, - доктор, нам бы хотелось совместные роды… - Сейчас, - вставил Доен коротко и зажмурился, тут же пустившись на очередной круг дыхательной гимнастики. - Сей…что? - Что? – девушка-врач тоже подобралась и тут же оказалась между разведенных Доеновых ног. Одним отточенным движением она стянула с него штаны и тут же быстро пробормотала в рацию, которую держала в руке: - Экипаж 321, подготовить родовую палату, прибытие в течении сорока минут, возможно появление плода, - после утвердительного ответа от диспетчера, рация была забыта, а Джехен медленно начал осознавать свое положение. Это что выходит? Он своими руками поможет своему сыну родиться? Джехен готов был начать плакать, но врач не дала ему удариться в сентиментальность, - отец, обработайте руки и наденьте перчатки. Джехен сфокусировал свой поплывший взгляд на бутылке антисептика и выдохнул, стараясь собрать всю свою храбрость в кулак. Жизнь продолжала удивлять его крутыми поворотами и сложным задачами – сначала он долго добивался расположения омеги, потом они вместе долго пытались зачать ребенка и вот теперь новый вызов – помочь малышу появиться на свет. Всего лишь на секунду Джехену стало интересно, какой уровень сложности будет у следующего задания, если этот уже кажется непосильным. Родится ли их ребенок с необычайной сверхспособностью, которую придется скрывать от правительства и полиции? Нужно ли будет им втроем кинуться в бега, поменять паспорта и жить на ферме в Канзасе, где они на пучках соломы будут обучать сына прицельной стрельбе лазерами из глаз? И можно ли будет уговорить Доена на ролевые игры в трико, оправдывая это полевыми исследованиями на будущее? Столько вопросов и ни одного ответа. - Хватит витать в облаках! – Джехена вывела из ступора ладонь Доена, хлопнувшая его по щеке, - и сотри с лица эту улыбочку, твои грязные фантазии сейчас ни к чему. Мда, кажется один супермен со способностью читать мысли в их семье уже есть, так потянет ли Джехен аж двоих? В это же время врач, сфокусированная только на своей работе, напомнила Джехену о своей ранней просьбе и на этот раз альфа смог отбросить все соблазнительные мысли о супергероях, чтобы сконцентрироваться на одном – его ребенок собирался появиться прямо сейчас и именно он, как отец, должен стать супергероем для своих малышей. Это было не просто – машина дергалась и виляла, когда входила в повороты, стояла в пробках бесконечные минуты, и Джехен готов был нести Доена до родильной палаты на руках, но это было невозможно – врач уже в сотый раз говорила омеге тужиться и дышать, а это означало, что заветный час близок. Альфа помогал изо все сил – держал Доена на койке, чтобы того сильно не мотыляло и стирал с его лица слезы и пот, протирал его влажным полотенцем, потому что машина будто грелась изнутри от эмоционального напряжения. Иногда омега прикрывал глаза и дышал часто, переставая воспринимать реальность, тогда Джехен гладил его по волосам и тихонько подбадривал на свой манер – то сладкими словечками, то маленькими поцелуями в висок. Это давало Доену силы продолжать то, что он начал. И не то чтобы у него был выбор – он не мог оставить ребенка в себе наполовину или всосать его обратно – был только один путь. Но поддержка со стороны подталкивала его закончить все поскорее, будто без Джехена рядом все это продолжалось бы несколько столетий, а с ним на это уйдет лишь мгновение, короткий хлопок и можно будет выдохнуть свободно. Доен, возможно, не хотел этого признавать, но он стал немного зависим от Джехена и от всего того, что их двоих связывает. Их история отношений, их сексуальная жизнь и общие друзья – все это давало Доену много связующих точек, но омеге хотелось еще. Это небольшое собственничество со временем раздулось до небывалых размеров и теперь, с появлением ребенка, приобрело вселенские масштабы. И вся эта вселенная схлопнулась в тот момент, когда откуда-то из глубин реальности донесся слегка дрожащий голос врача: - Уже показалась головка, давайте, еще немного… Головка показалась, головка! Доен стиснул руку Джехена стальной хваткой и вытаращил глаза, пытаясь бросить все силы на роды, а не на проливание потоков слез, которые норовили вот-вот хлынуть из его глаз. Альфа же был более чем не против потерять одну конечность от недостатка кровообращения, если взамен ему уже выдадут малыша. И чтоб все было легко и беззаботно и Доену не пришлось бы так страдать. Джехен видел, как краснело лицо его омеги, видел слезинки, что расчерчивали потную кожу, и изредка срывались со скул, впитываясь в хлопковую футболку, натянутую на дрожащие плечи. Взгляд альфы цеплялся за каждый вздох и каждый крик, за морщинки в уголках глаз, что собирались каждый раз, когда Доен, в очередной раз, прикладывал усилия. Его сладкие губы побелели и дрожали, искривленные болью и усталостью, а шея напрягалась, когда омега задерживал дыхание слишком долго. Каждый раз в такой момент Джехен начинал дышать в разы чаще, будто пытаясь насытиться кислородом за себя и за Доена. Все ли будет в порядке и смогут ли они оба пережить этот волшебный, но, безусловно, очень напряженный момент? - Омега, вы молодец, все почти закончилось, еще немного усилий, - подбодрила врач и Джехен ей поверил, а вот Доен не особо, потому что по ощущениям ему предстояло вытолкать из себя еще десяток детей, так как боль охватила все его тело, и не было этому конца и края. Но ожидания его не оправдались, когда после еще пары серий потуг, напряженную тишину и дальнее жужжание соседних машин разбавил ангельский сонм. По факту, это был громкий плач ребенка, но Доен все воспринимал в несколько искривленном виде, отчасти от того, что верил, что из его чрева может выйти исключительно восьмое чудо света, а отчасти потому что Джехен смотрел куда-то ему между ног и плакал. Доен видел разные эмоции на лице альфы во время созерцания его обнаженных ягодиц и гениталий, но слезы видел впервые, так что иначе быть не могло – нынче он произвел на свет нечто поистине волшебное и бесконечно красивое. Доен молча протянул дрожащие руки вверх, безмолвно намекая на то, что хочет лицезреть свое творение и получил в объятия крошечного сморщенного гномика, мокрого и красного, с морщинистыми пальцами и опухшими глазами. Тело малыша было покрыто остатками родовой смазки, уши его были плотно прижаты к голове и выглядели немного помятыми, так же как и кнопочный нос из которого что-то подтекало. Малыш кричал и обнажал свои беззубые десны, морщил все лицо, становясь похожим на маленького старичка, а его три пера на голове вместо волос, только делали общую картину краше. В общем и целом ребенок был похож на черепашку, которую насильно вытащили из своего панциря – малец был весьма недоволен и выглядел даже слегка угрожающе с сжатыми кулачками и бегающими зрачками, которые были едва видны из-за припухлости глаз. Доен смотрел и до него постепенно доходило – его ожидания ни разу не состыковывались с реальностью, потому что его творение не было идеальным, оно было… - Божественно, - Доен прижал ребенка к груди и откинул голову на кушетку. Джехен рядом бормотал бессвязные благодарности, которые было трудно разобрать из-за дрожащего голоса альфы, но Доен понимал каждое слово – он знал все наизусть, потому что Джехен произносил это как мантру каждый вечер перед сном и на утро после пробуждения вот уже на протяжении долгих месяцев. Слова иногда менялись и добавлялись новые возвышенные прилагательные, но суть оставалась неизменной – Джехен был счастлив и благодарен, а любовь его росла так же быстро, как рос доенов живот. И теперь, когда ребенок, наконец, родился, родилась и новая любовь – преобразившаяся из пожизненной в бесконечную. И не нашлось бы такого мира во всей вселенной, где этой любви не существовало. Каждая необитаемая планета, лишенная воздуха и воды, безжизненная и покрытая бескрайними каменными пустынями или обернутая ядовитыми газами, теперь стала на шаг ближе к тропическому раю. Даже капля любви, одна из множества, которые выплеснулись из Джехена в тот момент, когда Доен прижал голову их малыша к своей груди, смогла бы зародить полноценную жизнь в любом уголке вселенной. - Я так люблю тебя…вас…– они сказали это оба одновременно и после Доен начал смеяться, а Джехен – плакать по новой. - Почему ты плачешь, большой парень? – Доен все прекрасно понимал, но не мог не поддеть своего сильного и смелого альфу. - Потому что никто и никогда мне не говорил, что будет так невыносимо больно видеть своего сына в первый раз. Но эта боль стоит того, чтобы ее испытать… - Оу, Джехенни… - И нам, определенно, стоит повторить это…- Джехен во все глаза восхищенно смотрел на крошечный комок на груди своего омеги. Убаюканный запахом своего папы, малыш успокоился и теперь только кряхтел и ворочался, не понимая, как справиться со своими руками и ногами. Взгляда Доена альфа при этом не видел, но по ответу и тону голоса понял, что в следующий раз поднять тему о братике для их сына он сможет только лет через сто. - Попридержи коней, супермен…- закончить Доену не дали, потому как скорая прибыла к месту назначения и каталку с Доеном и малышом увезли в одну из палат, оставив на Джехена оформление документов. Альфа отпустил своих малышей без особенного желания, он очень нервничал по поводу того, что сможет что-то пропустить – в его голове был абсолютный хаос от переизбытка счастья, и он почти не осознавал, что невозможно пропустить первое слово своего новорожденного ребенка или первый его шажок, пока стоишь у стойки регистратора. Когда с бумажками было покончено, Джехен тут же поспешил к своему мужу, но как только он вошел в палату Доена, то увидел, что омега заснул, даже не удосужившись накрыть себя одеялом. Малыш посапывал в отдельной крохотной кроватке рядом, и альфа максимально тихо прокрался в палату, чтобы никого из них не разбудить. - Мое сокровище, - Джехен заглянул в кроватку к сыну и сжал губы сильнее, ощущая, как они снова начинают дрожать от подкатывающих к горлу слез. Кто знал, что именно он окажется тем отцом, кто все время плачет, смотря на своего только что рожденного малыша. Джехен всегда считал, что Доен будет реветь, но вот мы здесь и что мы видим? Альфа закрыл лицо ладонями и дал волю слезам, воспользовавшись тем, что его любимый кактус спит и не сможет никак этот момент прокомментировать. Честно сказать, Джехен и сам не знал, почему так много плакал в этот момент. Он ощущал бесконечную радость и облегчение, его сердце было избавлено от тяжести и давления неизвестности, а сны о том, что вся его жизнь – просто мираж, исчезли, потому что одно дело кошмар, в котором ты не способен на самозащиту, а другое – реальность, где ты можешь своими руками доказать, насколько реально все вокруг. Джехен вытер глаза рукавом кофты и проморгался, пытаясь вернуть ясность взгляду, чтобы без мокрой дымки перед глазами снова взглянуть на свое чадо. Малыш по-прежнему мило сопел и морщился, иногда шевелил своими крошечными ручками, запакованными в тканевые мешочки. Рождение – это поистине чудо, а омеги самые великие в мире волшебники, раз способны на такое. Джехен не был силен в биологии, но даже если бы имел степень кандидата наук в этой области, умея объяснять все процессы зачатия и всю эту систему с оплодотворением и развитием ребенка в утробе, все равно бы в тайне верил, что все это просто магия, а дети – маленькие ангелы, спущенные с небес, чтобы благословить серые жизни их родителей. И ничто теперь могло пошатнуть веру Джехена в то, что все его усилия стоили того, что он имеет сейчас. - Спи крепко, мой малыш, папочка будет рядом, чтобы охранять твой сон, - Джехен кончиком пальца осторожно провел по пухлой щечке сына и ненадолго отошел от его кроватки потому что ему нужно было позаботиться о еще одном своем малыше, - и ты спи крепко, мой храбрый котенок, я всегда буду с тобой рядом. Теплый поцелуй в самый кончик носа, мягкое одеяло, подтыкнутое со всех сторон худенькой фигурки омеги и ни капли знания о том, что всего пол минуты назад Доен с теплой улыбкой на тонких губах наблюдал за тем, как главный альфа в его жизни плачет рядом с кроваткой их сына. Он запомнит это навсегда, но никогда Джехену не расскажет что все видел, потому что эти воспоминания драгоценны и уникальны в том виде, в котором они уже есть. Обычно он мог подшутить над альфой за его маленькие слабости, но этот случай был другим.