Бывших вожаков не бывает.

Вторую попытку суицида Лорд устроил уже из-за Сфинкса. Тогда у Черного потемнело в глазах. Ничего не видел, кроме окровавленного Лорда на носилках – в окружении встревоженных, хлопочущих Пауков. Доведенного до ручки Лорда, что эту ночь проведет в Могильнике, а дальше… дальше новая «красная полоска» в дело. И, кажется, сегодня свою первую получит и Черный! Стая даже не пыталась их со Сфинксом разнять. Ночевали оба в Клетке. Точнее, Черный просто задыхался. Из-за сломанного носа. А Сфинкс неловко, граблями, придерживал его голову на своих твердых коленях. Пока Двуликий Янус не нарушил приказ поддатого Акулы («Они же дрались!») и не закатал обоих уже в Могильник. Ладно хоть в разные камеры… палаты. А оттуда их с Лордом выписали в один день. Да, победил в драке Сфинкс – повезло сломать противнику головой нос. Но и Черный его отделал – любо-дорого. Выписанный Лорд не отказался от тренировок. Черный чуть не упал от изумления. Специально внятно, на всю комнату, объяснил забитому парню, куда тот может послать чокнутого садиста Сфинкса и всех, кто не хочет или не смеет с ним спорить. - Спасибо, - серьезно произнес Лорд. В кои-то веки – спокойно. Он вообще из Могильника вернулся… будто менее нервным. – Но я всё взвесил и решил продолжить. - Тем более, недолго уже осталось, - скупо улыбнулся Сфинкс. – В следующий раз просто говори, что тебе нужен перерыв, а не сразу бритвой по венам. - Следующего раза не будет. Я готов. Настоять у Черного даже повода не было. Лорд отказался от помощи в очередной раз. И все это слышали. И даже не поняли, что у того уже просто мозги набок окончательно повернулись. А потом в стае появился еще один новичок. Македонский. Урожай на них, что ли? Поубивать бы родителей, что закатывают детей в интернат в таком «неприживучем» уже возрасте. Черный был поражен в очередной раз. Тихий, забитый, полуграмотный пацан первое, что сделал, - это стал всеобщей шестеркой. Да, и Лорда - тоже. Нового Лорда. Отличного бойца – стремительного, как кобра. Поговаривающего о костылях вместо коляски. Лорда, которого Лэри теперь побаивается. А Соломон шарахается на другой конец коридора. Едва не уморивший парня Сфинкс сдержал слово, хоть и жуткими способами. Черный честно ожидал, что теперь Сфинкс переключится на безответного Македонского. Этого сломать – вообще раз плюнуть. Сам сломаться рад. Сфинксу – на один зуб. Но нет. Черный был слишком наблюдателен, чтобы не заметить. Как раз Македонскому Сфинкс внезапно пытался помочь. Это сложно было не заметить – если приглядываться. На сей раз Черный собирался вмешаться вовремя, но вмешиваться не пришлось. Сфинкс вел с парнем доверительные беседы. Учил общаться. Советовал нужные книги. Медленно и осторожно выколупывал из скорлупы, куда Македонского засунула его сволочная родня. А Черного трясло от урывков замеченного, потому что… Потому что слишком явно заметно, насколько опередил его давний враг. Насколько он точно понимает людей. Насколько знает, как заставить их исполнять его волю. Да, в случае с Македонским Сфинкс помогает. Но кого-то другого он так же легко сровняет с плинтусом. Черный рвался защищать, но защита в этот раз не требовалась. Сфинкс всё же сумел его удивить, потому что с Македонским был безупречен. Черный успокоился… и зря. Опасность существовала – сама настоящая, просто он ее сразу не заметил. Смотрел лишь с одной стороны… а мог бы вспомнить, с кем еще в одной стае живет бок о бок. Вредить новичку пытался Волк. Тайком от Сфинкса. Черный сразу понятия не имел, почему ему так не нравится, с каким щенячьим восторгом новичок смотрит на Волка. Как навостряет лопоухие уши, когда Волк поет под собственный аккомпанемент на гитаре. Как слушает все дешевые байки, что добродушно травит тот. Лучше бы уж тогда слушал одного Сфинкса, что ли. Тот хоть считает ниже своего достоинства издеваться над настолько слабым. Черный и рад бы предупредить… но о чём? Какой безжалостной сволочью был Волк много лет назад? Тут же все вокруг напомнят про бревно в собственном глазу. Волк вообще легко отопрется – и ему с готовностью поверят. Волка прежних лет никто здесь не знал, а вот Спортсмена помнят почти все. А кто и нет, тем заботливо расскажут. Еще и преувеличат, но там и без преувеличений хватит. Он-то свои художества под «тренировки» не маскировал. Сейчас всё было еще хуже, чем с Лордом. Как вступиться, если никто, вроде, и не угрожает? Волк действовал еще безупречнее Сфинкса. Обдурить главного манипулятора стаи – это надо уметь, но у Волка получилось. Он же садист со стажем. Сфинкс на Лорде, вроде, наигрался. Волка же игры с чужой жизнью не утомляли никогда. Волк – злобная и жестокая сволочь. Как в Наружной песне: «Каким ты был, таким ты и остался…» Черный это понимает. Вот только для чего Волку Македонский? Посмеяться? Поизмываться – как в старые, добрые времена? В Четвертой же не только Сфинксу – здесь и Волку разгуляться негде. Так за Македонского ему тот же Сфинкс так посмеется… Не рискнет Волк близкой дружбой ради очередного жестокого развлечения. Нет, не рискнет. Не тронет парня, кому столь явно покровительствует Сфинкс. Когда Македонский угодил в Клетку вдвоем с Волком, Черному поплохело совсем. Накатило что-то уже до боли привычное, вроде: «Я этого не видел, я нормальный!» Когда хочется сначала зажмуриться, а потом убедить себя, что ничего и не было. Не было того странного, собственнического взгляда Волка на Македонского – как на уже прирученную добычу. Хочется забыть. А заодно на ходу сочинить нормальный повод заорать и позвать на помощь кого-то, облеченного властью. Ну, не директора и не воспитателей, конечно. Ральфа опять нет в Доме, а остальные – просто вечно поддатые, равнодушные идиоты. Да и Ральф – это далеко не Лось. У них больше нет Лося. Впрочем, Черный Ральфа даже понимал. Будь ему самому куда бежать из Дома – давно бы уже удрал с концами. И больше никогда не возвращался. И постарался бы всё забыть – будто этих лет и не было. Пауки бы сейчас для разговора подошли идеально. Они трезвее воспитателей. Особенно Двуликий Янус. Его даже Сфинкс уважает. Они даже порой о чём-то разговаривают. Но что Янусу сказать, что?! Как объяснить? Он тоже никогда не знал прежнего Волка! Только несчастного больного мальчика-калеку, привезенного из другого детдома. Где его жестоко избили злобные сверстники. Странно еще, что на Черного не повесили и это – это ведь действительно он когда-то искалечил Волка. Но тогда пришлось бы рассказать и всё прочее, а этого Волк не хочет. Волк с Македонским вышли из Клетки живыми и здоровыми. А что новичок – потерянный и несчастный, так он - часто такой. Заметил ли неладное Сфинкс? Даже если да – он Волка ни в чём не подозревает. И не обвинит. А Черного уж и подавно слушать не станет. Кто он тут? Всеми ненавистный бывший Спортсмен. Белая ворона Четвертой. Против обаяшки и души компании – всеобщего друга Волка. А хваленая (даже порой пугающая) проницательность Сфинкса отказывает напрочь – едва речь заходит об одном из лучших друганов детства. Не поверят. Не только Сфинкс – никто. Если только Слепой. Да, он никогда не усомнится в Сфинксе – потому и не вступился за Лорда. Но Волк Слепому самому не нравится. Но как раз к нему сам Черный больше предпочтет не обращаться точно. Раз уже попробовал – хватит. Главное, что новичок вышел из Клетки живым. Уж в комнате-то Черный к нему никаких Волков не подпустит. И он перевел дух. Но ненадолго. И зря.