Бывших вожаков не бывает.

Волка Черному было не жаль. Он лишь вновь ощутил себя парией. Изгоем. Чужаком. Потому что не чувствовал и слабой тени общего горя стаи. Волк был откровенной сволочью. Точнее – подколодной. И нарвался. Неважно, на кого. Зато вполне заслуженно. Туда и дорога. Так же точно Волка не жалели еще двое – Слепой и Македонский. Но по первому из них вообще не поймешь ничего. А Македонский… кто разглядит облегчение или что еще – на веснушчатом лице того, кто вечно прячется в бесформенных свитерах и скрывает лицо под целой гривой длинных, нечесаных волос? После внезапной смерти Волка во сне (остановилось прежде здоровое сердце, а болела всегда вообще-то спина) Македонский вновь ушел в скорлупу. И там и остался. А Сфинкс просто упустил этот миг – потому что мало что соображал от горя. Потому что не видел вокруг никого и ничего, самозабвенно оплакивая редкостного подонка. Скорбя во главе всех прочих – таких же точно рыдающих. И даже не видя, насколько это неприятно тому же Слепому. Впрочем, кто это заметил, кроме самого Черного? Он же тут почти один все эти дни и ночи смотрел не сквозь слезы. Македонский дрожит от вечного страха. Но кто же узнает настоящий повод? Кому по-настоящему интересно? Прежде было Сфинксу, но теперь и он забыл о Македонском. А Черный и рад бы помочь, но не к Македонскому ему искать подход. Для такого нужно быть Лосем. Или хотя бы Сфинксом. Волк заслуженно умер, чертова скотина, но и своей смертью прошелся по всем чугунным катком. И как это он так умудрился? Одно счастье – больше Волк не навредит уже никому. Да и новичков впредь больше появиться не должно. Какие уж новые «домовцы» - год до Выпуска остался! А потом в стае появился Курильщик.