***
«Работа, работа и ничего кроме работы, вот на чем ты обязан сосредоточиться» — напоминал себе я вновь и вновь. Мне было необходимо встряхнуться, вернуться в прежнюю колею. Сон с какой-то глупой жвачкой не в силе нарушить мое равновесие. И решительность. Решительность в вопросе держаться подальше от Хазан. Я держался довольно неплохо в первой половине дня, а словесная перепалка с Хазан только придала мне сил. Все шло довольно неплохо, до того момента, как я отправился в офис к отцу и получил сразу два удара — отец сократил бюджет нашего проекта и, как будто этого было мало, принял мое старое заявление об увольнении. «Прекрасно» — повторял я про себя, стараясь не падать духом. Вернувшись на съемочную площадку, я застал Хазан с каменным лицом. Держа себя в руках из последних сил, я отпустил съемочную группу. Не знаю, каким образом, но Хазан убедила меня и в этот вечер подвезти ее домой. Чего я пообещал себе больше никогда не делать. Я не хотел признаваться себе в том, что в действительности я хотел провести с ней еще немного времени. Чувствовать ее рядом. Как еще я мог ударить себя больнее? Чего не хватало для формулы «идеального дня» Ягыза Эгемена? Оказаться один на один с Хазан в закрытом пространстве автомобиля. Она сидела по правую руку от меня на пассажирском сидении и у меня создавалось ложное ощущение, что мы вместе и Хазан моя женщина. Глупая иллюзия. Откуда вообще возникали подобные мысли? Тем временем Хазан нервно стучала пальчиками по корпусу машины, видимо отчаянно ища тему, на которую можно со мной поругаться. Я старался следить за дорогой, упорно не смотря на ее ноги, обтянутые глупым сетчатым комбинезоном. Упорно не смотря на ее лицо, на вздрагивающие реснички, на вздернутый нос, на пухлые губы. За всю дорогу я взглянул на нее лишь один раз, атмосфера в салоне автомобиля накалилась до предела и я выдохнул, как только она вышла из машины. Но Хазан не торопилась подняться домой, она начала оглядываться, неровно балансируя на каблуках. Конечно же, она искала глазами Синана. Хазан заметила усмешку на моем лице и недовольно спросила: — Что? — Ты на каблуках-то толком стоять не можешь, к чему эти оглядывания? Его тут нет и он зол настолько, что не придет. Хазан наигранно засмеялась. — Ягыз Эгемен наконец-то почувствовал себя свободно, вышли из машины и язык моментально развязался, — насмешливо произнесла Хазан, активно жестикулируя. — Это еще что значит? — напрягся я. — Какое счастье, что не стала домогаться тебя, вот что значит. — Терпения мне. Вот это интуиция. Хазан читает меня как открытую книгу и не осознает этого. Ее внимание сконцентрировано на Синане. Ревность неприятно обожгла сердце. Я решил, что пора бы и смыться, пока Хазан не предложила мне воспользоваться ее гостеприимством и второй раз не облила меня чаем. Но Хазан Чамкыран не повторяется и в этот раз успешно подвернула лодыжку. Итог: я вновь у нее дома. Боже. За что мне это. Подложив подушку под ее ногу и приложив лед к чуть опухшей лодыжке, я сажусь рядом с ней. Хазан оправдывается за свое падение: «Я не из тех миленьких леди, которые быстро перестукивают каблучками. И вообще, кроме Синана ни о чем не думаю». Мне остается лишь усмехнуться и Хазан в ответ смеется мне своей самой обворожительной улыбкой. Я чувствую, что теряюсь в ней и позволить себе этого я не могу. Самое время вновь заговорить о Кериме и прощупать реакцию Хазан. Но вместо желанного ответа я получаю лекцию о футфетишистах-любителях самой некрасивой части тела, о балеринах… и потихоньку разговор вновь сводится к Синану. И ко мне. Почему я видите ли не злюсь на Синана за его слова. У всего есть причина, Хазан, если бы ты хоть немного отвлеклась от Синана, может быть и заметила бы. Я собираюсь уйти, но Хазан хватает меня за руку, поднимаясь с дивана. В ее глазах горит решительность. Я в ожидании смотрю, чем же сейчас удивит меня Хазан, размышляя о том, на сколько это задержит мой отъезд из её дома. Потому что я уже исчерпал все свои силы сегодня. Потому что мне уже не хватает просто смотреть на нее. Потому что я хочу, черт возьми, попробовать на вкус ее губы. Боевая амазонка Хазан вырывает меня из этих мыслей очередной глупостью: — Твой брат ответит за свою клевету. Я лишь из упрямства дам для этого больше оснований. — Так по этой причине я сегодня здесь? — Быть рядом со мной вызывает у тебя дискомфорт? — Хазан бьет в точку и на секунду я теряюсь. Держи себя в руках. Терпение. — Это проблема между вами, не вмешивай меня. Я недовольно смотрю на Хазан, но она продолжает: — Слишком поздно. Мне жаль, но хочешь ты этого или нет, ты уж замешан в этом. И знаешь что, пока твой бессовестный брат не вернёт свои слова назад, тебе от меня не сбежать. — То есть? Я ничего не понял, — Хазан заходит слишком далеко и меня это начинает раздражать. — Я и ты, Ягыз Эгемен. Отныне мы будем близки друг с другом, как никогда прежде, — заявляет мне очумевшая Хазан, сдавливая плечо. Понимая, что я вот-вот попаду еще в большую ловушку, я аккуратно убираю ее руку. — Хазан, взгляни-ка на меня, кого ты перед собой видишь? — и не давая ей ответить, продолжаю, — Кто я? Кем ты мне приходишься? Сказать тебе? Ты моя подчиненная. Хазан растерянно смотрит на меня. Мои слова производит в точности тот эффект, на который я рассчитывал и я продолжаю: — Ты моя подчиненная, которая думает обо всем, кроме работы. Которая проваливает который уже день съемок подряд? Ты отслеживаешь уровень эффективности своей работы? — я надвигаюсь на нее и она отступает, — Приди в себя уже, Хазан, я настаиваю на этом. Я сделал тебе много уступок. Но если ты так будешь продолжать, то провалится вся рекламная кампания. Труд стольких людей будет впустую. А я, черт возьми, рискнул всем, начиная это дело. Для многих эта работа — единственный источник дохода, единственная возможность проявить себя в своей области. И почему все должно прогореть? Потому что госпожа Хазан не в состоянии провести границу между частной жизнью и работой. Потому что госпожа Хазан начала забывать, какого это — думать про других. Потому что все мысли госпожи Хазан заняты планом мести. Кому. Что. И где ты доказываешь, Хазан? — Так что, судьба великой косметической компании Эгеменов зависит теперь от одной несчастной модели? Посмотрите только на это… Не стоило наверное втягивать меня с самого начала? Чья инициатива была? — Хазан упирает руки в бока и зло смотрит на меня. — Это уже не предмет нашего разговора. Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. Каждый мой работник либо работает добросовестно, либо работает уже где-то в другом месте. И да, если ты сейчас собираешься сказать, что уходишь, то сначала возмести все убытки. Расчетную формулу размера выплаты найдешь в договоре. Хазан и я стоим друг против друга, ненависть витает в воздухе, словно в первую ночь нашего знакомства. Она стискивает зубы и сжимает руки в кулаки. — Отлично, — кричит Хазан мне в лицо. — Отлично, — кричу я и добавляю спокойнее, — не забывай прикладывать лед, и в случае чего, обратись в больницу. — Мистер Холодильник, мне не нужна твоя фальшивая забота! — кричит мне вслед Хазан. — Значит, ты ее не увидишь, Хазан, — еле слышно говорю я и покидаю ее дом.***
Я подошел к двери Назлы и позвонил в звонок. Назлы в обтягивающем бордовом платье и в босоножках на шпильках моментально открывает мне дверь. — А я собиралась уходить, — нерешительно произносит она, растерянно меня разглядывая. — Ты чего такой… Я обрываю ее слова и проталкиваю внутрь квартиры, захлопывая за собой дверь и закрывая ее на замок. Не давая ей и секунды на размышления, и фразы в стиле «у меня планы на этот вечер, я уже ухожу», я впиваюсь в ее алые губы. Она на долю секунды напрягается в моих руках и затем отвечает. Я продолжаю поцелуй, стирая из разума образ Хазан. Выбрасывая из головы ненавистные слова «ты и я, Ягыз Эгемен». Стирая границу между страстью и непростительной грубостью, я сжимаю в объятиях Назлы, беспорядочно лаская ее тело. Мучая поцелуем. Зарываясь в локоны ее волос рукой. Наслаждаясь ее стонами, застрявшими в горле, заглушенными моим поцелуем. Прижимая к стене. Стирая из памяти «ты и я, Ягыз Эгемен». Понимая, что невозможно стереть. И вновь отчаянно пытаясь. Тем временем Назлы приходит в себя и начинает исследовать мое тело, начиная с рубашки и спуская руки к брюкам. Девушка нетерпеливо расстёгивает ремень, тянет язычок молнии и ловко заныривает рукой в трусы. В голове как заевшая пластинка без остановки проигрывается голос Хазан: «ты и я, Ягыз Эгемен». Я вдруг замечаю, что Назлы разрывает поцелуй и мягко отталкивает меня от себя. Я пытаюсь вновь накрыть ее губы поцелуем и натыкаюсь на ее руку, останавливающая меня. Осторожным, но плохо скрывающим усмешку, голосом она произносит: — У тебя не стоит, Ягыз.