«Все, кто не считают себя достойными любви, одиноки.»
Ягыз застыл на пороге, тяжело дыша. Хазан приподнявшись, застыла в нерешительности. Трещал камин и было еле слышно, как стекает с Ягыза вода. Он, не отрывая взгляда ни на секунду, смотрел на Хазан, которая сейчас теребила юбку. Два сердца отчаянно стучали, чувствуя близость друг друга, рвались навстречу и больно бились о грудную клетку, подгоняя своих хозяев соединиться в объятиях. «Хазан тоже попала под дождь» — подумал Ягыз, глядя на ее чуть завитые у лица влажные волосы, свободно ниспадающие на ее плечи. Он не знал, что Хазан, вернувшись домой и приготовив ужин, в волнении ждала его на веранде. Она с необъяснимой болью в сердце вглядывалась в красную полоску на горизонте, над которой нависло иссиня-черное грозовое небо, когда вдруг хлынул небывалый ливень. Живительная влага наполняла собою землю, смешивая запахи земли и травы. Капли, нещадно бившие по крыше веранды, превращались в поток воды, стекавший с крыши и ветром заносимый к дому. Маленькие разбитые порывом ветра капли орошали лицо и волосы Хазан, для которой биение собственного сердца вдруг стало незнакомым. Сейчас в тепле дома она смотрела на него, зная, что в следующий момент кинется к нему. В который раз она вспомнила каким тоном он спросил у нее «разве ты не за это меня полюбила» и ей стало мучительно больно за него. — Хазан, я глупец, — взгляд Ягыза прошелся по дубовому паркету и наконец-то поднялся к ней. Глубокий вдох. Тяжелый выдох. И шепот Хазан на выдохе «Ягыз». Она сорвалась к нему с места и он быстрым шагом преодолел расстояние между ними, чувствуя, как она отчаянно впечатывается в него всем телом, словно ища в нем что-то. Поддержку? Любовь? Заботу? Он готов был дать ей все. Ягыз прижимал ее к себе руками, закрывая ее от всего мира, и дышал запахом ее волос, от которого кружило голову. Она пахла дождем, грозой и чем-то родным. Когда он так успел привыкнуть к ее запаху? Ягыз зарылся в ее волосы и крепко поцеловал ее в предплечье. Она сильнее обняла его.«Где же ты был» «Где же ты была» «Я искал тебя везде» «Я места себе не находила» «Никогда не уходи» «Никогда тебя не оставлю»
Ягыз судорожно дышал ею и Хазан заметила, что его бьет в сильной дрожи. Вода стекала с него ручьями и она промокла вместе с ним. — Ягыз, ты весь промок, — с укором и волнением прошептала Хазан, с нежностью водя руками по его ледяному лицу и поправляя выбившуюся челку пальчиками. — Я думал, ты пошла на озеро. Оно тебе так понравилось, когда мы смотрели на него с вышки, — объяснился Ягыз, — из-за меня ты тоже промокла. — Он взглянул на неровное, расплывающееся пятно на ее свитере и юбке. — Ты дошел до самого озера? — ахнула от его сумасшествия Хазан. Как же долго он шел под дождем? Зачем же он так? Ну с чего он взял, что она пошла к озеру? Она смотрела на подрагивающего Ягыза, который не отводил от нее обожающего взгляда. — Пошли скорее, — Хазан потащила его за руку в ванную и завела в небольшую сауну, закрывая за ними стеклянную дверь. Жаркий воздух обдал Ягыза с ног до головы и он облегченно вздохнул, все еще дрожа. — Садись, — Хазан толкнула его на нижнюю деревянную скамейку и склонилась к нему, расстегивая его куртку. — Хазан, ты такая красивая, — прошептал Ягыз, засмотревшись на нее. Она высвободила его руки из рукавов и отбросила мокрую вещь в сторону. Затем потянула вверх футболку, облепившую его тело. Действия Хазан были столь сосредоточенны, столь лихорадочны и в то же время уверены, что Ягыз только успевал любоваться ею и завившейся прядью у ее лица. — Ты на меня не злишься? — с волнением спросил он ее. Хазан остановилась, ее влажные глаза блестели. — Я себя проклинаю. Я ужасная ледышка, Ягыз. Это я - мистер Холодильник, — Хазан засмеялась и покачала головой. — Я поняла это еще в самолете. Помнишь, в тот день дома у Бетюль, как я лежала в кровати и объясняла, почему закатила эту глупую истерику, почему просила прощения… Тогда я пообещала себе, что за меня будут говорить поступки. Я так и не сказала тебе тех слов, что так хотела сказать, — Ягыз вспомнил то признание Хазан и сопоставил его с письмом, в то время как Хазан продолжала говорить. — Я думала, что знаю про любовь все, но сейчас осознаю, что только сейчас приблизилась к пониманию… — она с мучением выдохнула. — Давай разденем уже тебя, — она потянулась к его джинсам, но ее придирчивый взгляд опустился ниже. — Хазан… — По каким лесам тебя носило? — Хазан только сейчас обратила внимание на его грязные ботинки, которые он не снял. Джинсы, которые были покрыты мельчайшими травинками и еще чем-то. Она расстегнула ремень, звякнув им, и потянулась к молнии, распаляясь. — Надо было сразу надрать твою задницу, тогда, как только ты… — Ягыз поймал ее запястья и она в возмущении наконец подняла на него глаза. — Что? — спросила она непонимающе. — Еще не хватало, чтобы ты заболел. У нас завтра трекинг и если мы..., — Ягыз прошелся взглядом по ее пухлым губам, которые отказывались замолкать. — Раздевайся уже, божье наказание! У тебя случайно нет температуры? — Хазан вырвала у него свою руку, с нежностью приложила ко лбу и укоризненно посмотрела на него. — Ягыз, знаешь какое тут дорогое медобслуживание? В Берлин пешком пойдем! Чего ты так смотришь на меня? — Хазан, — хрипло прошептал Ягыз и провел пальцем по бьющимся жилкам на втором запястье, которое все еще было в его руке. От жары в помещении на лбу Хазан давно проступили капельки пота, а щеки покраснели. Ее черные волосы разметались по плечам и падали на лицо. Черные как угольки глаза растеряно вглядывались в него, она вздрогнула от его прикосновения, ее взгляд скользнул по его оголенной коже. Она не сдержалась и проложила этот путь ладошкой, ощущая лед вместо привычного жара на его груди. Это движение стало последней каплей. Ягыз по-хозяйски схватил ее за талию и притянул к себе, в следующую секунду Хазан почувствовала его наглые настойчивые губы на своих и поцеловала его еще сильнее в ответ, соприкасаясь языком с его языком. От этого соприкосновения по всему ее телу пробежали дрожь и волна возбуждения и она с удивлением услышала отголосок собственного стона. Ягыз целовал ее то нежно и мягко, то настойчиво и грубо, и она потеряла счет времени, не желая выпускать его губы из своих. Что с ними происходит? Что это за бешенный стук сердца? Что это за лихорадочные поцелуи? Что это за страх разлуки, который охватил их сегодня? Мысли растерялись и разбежались, когда она ощутила его алчущий язык на своей шее. Ягыз судорожно дышал, цепляясь за ее талию и, наконец, нащупав кромку ее свитера, стянул его с нее и швырнул под ноги. Его взгляд пробежался по трепетно вздымающимся ключицам. Хазан прикрыла глаза, забывшись в желании, и ждала его прикосновений. Он вновь приник к ее шее, в нетерпении задирая ее юбку и обнажая бедра. Хазан вытянула шею, предоставляя ему больший доступ к себе и судорожно застонала. Приподняв ее, он стянул с себя джинсы и задыхаясь, насадил ее на себя. Хазан прикрыла глаза, глотая воздух и сделала первое движение. Внутри Ягыза все взорвалось от этого движения — она хотела его так же отчаянно, как и он. Резкие и медленные толчки вырывали из нее стоны, которым он не сдерживаясь, полурыча вторил. Она обняла его плечи и уткнулась ему в шею, наслаждаясь им. Он сжимал ее бедра, оставляя на них красные следы и направлял ее движения. Она кусала его плечо и царапала спину, ощущая отчаяние от того, что скоро их движения прекратятся. Если бы этот момент никогда не закончился. Если бы они остались в этом миге. Они поужинали в тишине, обмениваясь смущенными и влюбленными улыбками. Хазан завернула Ягыза в два пледа, усадила у камина и сама села с тарелкой рядышком. По окну с силой бил ливень, а ветер гонял ветки деревьев. Бушующая природа ярко контрастировала с уютом и теплом дома. Хазан, видя, как на Ягыза навалилась ужасная сонливость и усталость и он то и дело зевал, отправила его спать, аргументируя это тем, что ее ужасно вымотал этот день, но она не уснет без него. Перед тем, как уснуть в объятиях Ягыза, Хазан проверила его лоб, приложив к небу свою руку.***
Голубые глаза Севинч с нежностью и любовью смотрели на него, пока она прикладывала прохладную руку к его лбу. Мамины руки нельзя сравнить ни с чьими. Руки Севинч были испещрены морщинами, они были широкие и их едва ли можно было назвать изящными, такие руки бывают только после продолжительных часов ручного труда. Но в то же время они были нежные и ласковые, только они дарили это ни с чем несравнимое спокойствие и тепло. Севинч была ровно такой, какой он запомнил ее перед смертью. — Смотри, сынок, и температуры нет, — выдохнула Севинч, отнимая руку. — Мама, — неверяще, с тоской, отчаянием и радостью прошептал Ягыз. — Я пойду посмотрю, как там Синан, — улыбнулась Севинч и собралась встать. — Этого мальчика нельзя ни на мгновение оставлять одного. — Мама, не уходи, — Ягыз схватил ее за руку и заглянул ей прямо в глаза. — Ты мне так нужна. — Ещё пять минуточек, тогда, — сделала уступку женщина и добавила: — сынок. — Расскажи мне сказку, — попросил Ягыз, зная, что это лучший способ удержать ее. Продлить ее присутствие. Послушать ее голос. Урвать частичку ее внимания и любви. Севинч, не раздумывая, начала свое незатейливое повествование. — Однажды в высоком-высоком замке жил голубоглазый герой. У него была семья, которая им гордилась. Самое невероятное в этой истории то, что герой не догадывался о том, что он герой и не подозревал о том, что обладал самым удивительным даром на свете — у него было чистое, большое, сильное и смелое сердце. Он не знал и того, что это было волшебное сердце: если ты отдавал его кому-то, это делало тебя не слабее, а сильнее. Он не боялся ни чужеземных стран, ни трудных учений, ни разлуки с семьёй. Его мама никогда не боялась за него. Его отец никогда не волновался за него. Его братья и сестра всегда знали, что могут обратиться к нему в трудную минуту и он поможет. Он неумолимо смотрел любой опасности в лицо, готовый бороться за других. Герои для этого и нужны, не правда ли? Всегда приходят всем на помощь. Всегда появляются в трудную минуту. Так и случилось в очередной раз. Однажды он встретил храбрую амазонку, поначалу он думал с ней сразиться, но затем с удивлением увидел в ней собственное отражение. На ее пути были не меньшие преграды. Тогда он отдал ей свой самый большой дар — смелое сердце. Ничего не ожидая в ответ, он отдал его ей и, когда он начал думать, что забыл ее, что готов отказаться, она пришла и подарила ему свое сердце. С тех пор герой и амазонка смело встречали все трудности, но главный их подвиг был только впереди, они… — Почему его мама не боялась за него? — прервал повествование Ягыз, задавая самый волнующий его вопрос, и с мучительной болью в сердце ожидая ответа. Только бы она успела ответить. Только бы она успела ответить прежде, чем сон прервется. Пожалуйста. Чистые бриллиантовые глаза Севинч засияли голубым. — Потому что знала, — женщина роняла слезы сквозь улыбку, — что он со всем справится. Знала по его взгляду, по его улыбке. Она боялась за всех своих детей, но не за него. Только в его груди билось это необъятное, сильное сердце. Я верю в тебя, Ягыз. Загляни в свои глаза и увидишь в них мои, — Севинч поцеловала его в лоб и погладила по волосам. — Мама, — Ягыз, предчувствуя ее уход, не смог удержать слезы. Ему хотелось сказать, как сильно он любит ее. Ему хотелось спросить ее, любит ли она его. Но чертова дрожь в голосе не давала произнести ни звука. — Ягыз, ты им нужен. После моего ухода им нужен кто-то. Не оставляй их. Прошу, — Севинч в последний раз провела по его волосам и вышла из комнаты. Ее силуэт исчез за дверью и Ягыз посмотрел на ночник справа от себя — он горел мягким жёлтым светом, распространяющимся по комнате.***
Хазан проснулась ночью, чувствуя, как Ягыз хватает ее за руку. Она включила прикроватный светильник и поцеловала его в лоб, беспокоясь, нет ли у него температуры. Она облегченно выдохнула и поправила его челку, закрывающую глаза. Ей совершенно не хотелось спать. Она рассматривала его лицо, считая крохотные родинки один, два, ...четыреона ощутила что-то мокрое под ладонью, которую держала на его виске. Хазан с удивлением поняла, что это слезы. Ягыз плакал во сне. — Ягыз, — позвала она его, осторожно стирая влажные дорожки пальцем и с нежностью глядя на его лицо в этом мягком свете. Самая лучшая часть всего, что с ними происходило сейчас — это возможность засыпать и просыпаться рядом. Ягыз сделал судорожный глубокий вдох и открыл глаза, фокусируя на ней блуждающий взгляд, с отчаянием осознавая границу между сном и реальностью, которую он только что перешел. Хазан смотрела на него и боялась спросить, что он видел во сне. Видел ли? Помнил ли? Ягыз помнил. И поторопился поделиться своей болью и радостью с Хазан. — Хазан, я видел во сне свою маму. Я видел маму.