Принц ханжей

Автор хочет в Тамбооов, а ещё ваших отзывов \ну плесплесплесплес режим слёзок и выпрашиваний включён\ Волдеморт Спустя несколько дней после знаменательного похода в банк Волдеморт сидел в синей гостиной мэнора и дегустировал лучшие вина из погреба Люциуса. Кислый вкус вина горчил на языке совсем как воспоминания о прошедших шести месяцах с возрождения. Малфой, конечно, знал толк в винах, но, будучи мальчишкой из приюта, Волдеморт предпочитал кустарным образом приготовленное вишнёвое или малиновое, которое они делали со шпаной с соседней улицы, воруя с прилавков ягоды. В чём Волдеморт, конечно же, никогда и никому не признавался. А то — наследник Слизерина и ворует вишню у торговок. Вздохнув, Волдеморт отставил бокал и подвинул кресло поближе к камину. После возрождения он чертовски мёрз. Слова Нарциссы об откате, ударившем по внешности, кое-что прояснили с этой самой змеиной внешностью, но не объясняли, как вернуть всё на место. Молоко Нагайны и долгое обитание в телах пресмыкающихся похоже оставило ему немало неприятных сюрпризов. Холоднокровность — как один из. Бокал треснул, разлетаясь практически пылью, и Волдеморт разжал пальцы, скрюченные в кулак. От огня и без того красные глаза казались и вовсе рубиново-кровавыми. Снейпа хотелось наградить заклятием плети. Красные отметины хорошо бы смотрелись рядом с его вечно чёрными мантиями. Волдеморт хмыкнул. Выдохнул по методике тибетских монахов. И, до крови прикусывая мертвенно-бледную губу, представил, как выдирает Люциусу все его белобрысые патлы. А ведь неплохо придумал мальчишка — обратиться в Гринготтс. Ему бы тоже не помешала проверка. Откаты, в конце концов, тоже на ауру ложатся, может что прояснится. Безумие после ритуала Инициации отступило, но он всё ещё чувствовал, как его липкие щупальца пытаются захватить разум. Его всегда кристальный, чистый, заострённый разум! Он был тем, кто придумал, как обойти основную дилемму целостности души при создании крестражей, доказал импульсность заклятий типа Круцио, смог значительно продвинуть осознание и разделение двух направлений магии смерти — некромантии и некромагии! Да, у него были не самые светлые интересы. Но что уж поделаешь, если в «светлой» магии практически не осталось таких проблем, которые были бы достойны его разума? А про Чёрное целительство, способное чуть ли не с того света душу вытащить, заикаться боялись только потому, что это обратная сторона некромагии. Слово «смерть» этим ханжам и чистоплюям не нравится, видите ли. В Англии такие эксперименты и вовсе давно и прочно были под запретом, и только в России, да на востоке, да вот ещё в Америке — стране потомков преступников, отщепенцев и авантюристов, где в принципе не признавали правил, традиций и морали, потому и катились весело в никуда… Впрочем, вот ещё магия стихий, конечно, которая в Англии опять с какого-то перепугу была признана тёмной. А то, что ещё Основатели (между прочим, всего-то десятый век, для магов не так уж и давно) были отменными стихийниками — это восхваляется, но сама магия под запретом. Вроде вам нельзя, а вот им можно, потому что… И почему, спрашивается? Потому что они школу создали? Ну так ведь создали потому что были выдающимися стихийниками своего времени. Или вы думаете, хогвартские чудеса сами появились? — Мой Лорд? — голос раздался будто бы издалека, заставляя прервать многочисленные негодования. Голубая гостиная теперь полностью соответствовала своему званию — на стенах блестела изморозь. Волдеморт с интересом осмотрел проявления своей спонтанной магии и даже почувствовал что-то отдалённо напоминающее сожаление. — Что ты хотел, Люциус-с? — спросил он стоящего в полупоклоне хозяина дома. Вот удивительно: он живёт здесь уже полгода, а Люциус всё никак не привыкнет, хотя до его падения здесь собирался чуть ли не весь орден Вальпургиевых рыцарей. Ах, да, он же сам ещё каких-то минут десять назад хотел выдергать Люциусу волосы. Надо с этим что-то всё-таки делать. Такие вспышки ярости не доведут до добра. — Семейный колдомедик прислал результаты обследования мистера Поттера, — Люциус подал два пухлых конверта, запечатанных зачарованной сургучовой мастерской печатью, исключающей подлог и обман. После посещения Гринготтса и беседы за чаем был спешно вызван колдомедик Малфоев, потому что, разумеется, никто в чёртовом волшебном мире не удосужился поинтересоваться здоровьем их героя. В обязательном порядке требовалось установить циклы развития магического ядра Гарри, чтобы верно спланировать Инициацию и добиться максимальных результатов. У мальчика уже сейчас был приличный потенциал, как и пропускная способность, что удивительно, учитывая его жизнь у магглов. Снейп ставил на магическую помолвку и Ученический контракт, которые его и вытянули, и Волдеморт склонялся к тому же. В этом отчасти и скрывалась причина, почему он сам так категорично относился к маглокровкам: они жили и росли в безмагической среде, что значительно тормозило развитие их магического ядра, поэтому и выбросы у них начинались с пяти-шести лет, а не с полутора, как у чистокровных. Дело было в первом цикле формирования ядра, когда у ребёнка проявлялся родовой рисунок ауры и магии. В норме он завершался к году, у маглокровок — к пяти. Значительная такая разница. И дальше. С первых выбросов детей приучали к магии, проводили все ритуалы имянаречения, принятия родом, помолвки, представления предкам и множество других. Дети начинали контактировать с другими маленькими волшебниками, их брали на прогулки в места с высоким магическим фоном — на ту же Косую аллею. Дети впитывали магию как губка, что давало ресурсы и толчок к следующему циклу формирования ядра — определялось, какие родовые таланты наиболее сильно проявятся у волшебника, начинал формироваться личный рисунок ауры. Этот цикл завершался к одиннадцати годам, когда принимали в школу для дальнейшей раскачки ядра, но в большей мере — каналов и чёткости, филигранности волшебства. Учили дозировать свою силу, преобразовывать её. Мир магии на самом деле был очень продуман. И технически можно было обойтись без Инициации, но маг, познавший все грани мира и магии, в состоянии полной расслабленности раскачавший свой потенциал, становился гораздо — гораздо — сильнее того, кто не познал. Маглорождённые были лишены всего этого: и поддержки рода, и насыщенного магического фона. Их ядра, благодаря Хогвартсу и его фону, слабенько достигали стабильного уровня к пятнадцати годам, когда у остальных полностью формировались личные направленности и рисунок ауры становился чётким и относительно постоянными, а на раскачку каналов времени почти не оставалось. Да и Инициация зачастую шла маглорождённым во вред, дестабилизируя только-только закончившее второй цикл формирования ядро. Особенно с учётом того, как халатно относились к Инициации — к Рождеству всё должно быть закончено. Ха! Как бы не так. Инициация не была единым ритуалом лишения девственности. Собственно, у девочек она вообще включала всё, что угодно, кроме лишения девственности. Этот долгий период познания только в ключевые точки закреплялся в ритуальном зале магией, и заканчивалась Инициация, в лучшем случае, к окончанию Хогвартса, то есть составляла примерно два — два с половиной года. Именно поэтому Волдеморт в своё время настаивал на летних лагерях для маглорождённых, контроле за ними и введение их и их семей в мир магии с самых первых выбросов. А ему почему-то приписали геноцид. Да где бы они все были при таком подходе?! В письме мистер Стайлз сообщал, что состояние здоровья мистера Поттера в целом удовлетворительное. Имеется недостаток мышечной массы, да и кальция маловато, но всё решалось диетой и специальными зельями. Волдеморт подтянул пергамент и ровным летящим почерком переписал рекомендации. Не пропадать же их с Гарри личному зельевару. Отдельно черкнул, чтобы гордец не смел тратиться на ингредиенты, а отправил список лично ему. Отвратительное зрение Гарри восстановлению не подлежало: этот наследственный недостаток был ценой за способность видеть потоки магии без специальных артефактов. Для Поттеров как этих самых артефакторов — настоящий подарок. Правда, дар ещё требовалось развить, а вот обычное зрение паршивым было с рождения. Радовало, что никаких посторонних примесей в крови не было, а значит, и кровных привязок и прочей… гадости. В своё время у себя Волдеморт обнаружил неприятный коктейль из остаточных продуктов распада лёгких наркотических зелий, которые искажали восприятие действительности и снимали ментальный контроль поведения. Простыми словами — делали из него агрессивного психа, который все свои идеи должен был возводить в абсолют. И понять, чьих это рук дело не представлялось возможным: Помфри бы не дала магическая клятва, а чаепитиями у Дамблдора тогда ещё Том не злоупотреблял. Хотя, очевидно же — виноват Дамблдор. Этот… везде пролезет. В отчёте колдомедика тревожила только одна строчка: тёмные свежие эманации от шрама с весьма чёткой аурной структурой самого Волдеморта, если судить по сделанным Стайлзом слепкам. Такое могло говорить только об активном проклятии или… Было у мага одно подозрение, которое подтверждалось ещё и непонятной связью между ним и Гарри. Эх, вот где его верные Белла и Рабастан, неизменные помощники и дублёры во всех его экспериментах? — Хорошо, я отправлю оба письма Северусу. Моя шкатулка ещё сохранилась? — не без опасений поинтересовался он, потому что дневник ведь не сохранился. Кстати, стоило уточнить у Люциуса ещё и об этом. Но потом. — От тебя я жду полный отчёт с твоими личными выкладками по ситуации в стране в целом и нашем месте в ней в частности. Пора узнать, насколько темна та, кхм, яма, в которой мы оказались. И почему ты так бесцеремонно избавился от моего дневника с помощью какой-то первокурсницы. — Волдеморт усмехнулся, замечая, как побледнело лицо Люциуса. — Да, мой Лорд, — кивнул Люциус, и в его голосе смешались ужас с надеждой. Ну да, адекватный лидер — это вам не павлинов ощипывать. Не совсем адекватный лидер, перед которым ты лично глубоко провинился. Люциус растворился в тенях собственного дома, бесшумно ступая по роскошным коврам, и Волдеморт потёр виски, чувствуя, как их начинает жечь от избытка информации. Или не только?.. В подспудном напряжении крылось что-то… интригующее. Волдеморт никогда не отказывал себе в рискованных экспериментах, а потому, поставив болевой таймер на десять минут и выстроив ментальную дорожку из жёлтого кирпича, чтобы найти выход, отдался тянущей боли в висках. Сознание — странная штука. Вся суть в том, что его как бы и нет вовсе, но оно есть. Сознание нематериально, и в твоём собственном воображении оно может быть чем угодно. И чем угодно для тебя лично может быть воздействие на него. Сознание Волдеморта было сплошной клубящейся тьмой. Воспоминания и информация всплывали в этой тьме в разных образах, уместных в конкретный момент — это и книги, и рисунки, и даже целые диафильмы, иногда просто звукозаписи. Волдеморт никогда не ограничивал себя чем-то определённым. Возможно, именно поэтому он так хорошо ориентировался в образах других и считался сильнейшим легилиментом своего времени. Возможно поэтому же в Гильдии Менталистов ему дали от ворот поворот. Разум менталиста должен быть строго структурирован, упорядочен, чтобы маг не сошёл с ума от собственных же иллюзий, а не расхоложен, как у него. Что ж, менталистика — не единственная сфера, где Волдеморт был удачливым самоучкой. Сейчас во тьме его сознания сияла извилистая дорога из жёлтого кирпича, уходящая далеко в никуда. Услышанный где-то образ прочно переплёлся с ощущением правильного пути, исхода, и каждый раз, стоило Волдеморту углубиться в своё сознание, он строил эту мысленную дорогу, чтобы суметь по ней найти путь назад, когда боль от таймера даст о себе знать. Жёлтая дорога, чутко меняющая направление вслед за зовом и мыслями Волдеморта, привела его в тёмный зал с высоким, теряющемся в тенях потолке, смутной обстановкой и шикарным ростовым зеркалом прямо за спиной… его самого. Волдеморт едва не споткнулся и моргнул, глядя, как ленивым плавным жестом его копия накладывает Круциатус на кого-то коленопреклонного. Силуэт Пожирателя в тёмной мантии настолько пригибался к полу и терялся в тенях, что и заметен был далеко не с первого взгляда. Волдеморт развернулся. Позади всё так же сияла лента дороги из жёлтого кирпича, и даже сама тьма его сознания, казалось, излучала фантомный серебристый свет. Комната в видении свет поглощала. Постучав пальцем по губе, Волдеморт внимательно осмотрел комнату. То, что это всё ненастоящее — ясно, но кому и зачем нужно подсылать ему такие абсурдные видения? Да и ему ли? Он принялся оглядывать свою копию и находил всё больше различий: кожа мертвенно-сереющая, а не просто очень бледная; замызганная, по краю рваная мантия; лысый череп, больше напоминающий учебное пособие по анатомии, а не змеиную морду; и глаза. Зелёные глаза. Волдеморт решительно шагнул в комнату, взмахом руки изменяя пространство. Сомнений почти не оставалось: кто-то наводит сны Гарри, желая представить его самого в определённом свете. Пространство поддалось с усилием, замерцал слабый факел, выдвинулась из темноты пара кресел. Немного, но ведь изменения есть. А значит, сны не контролируются, а наведены издалека. Но очень сильным волшебником. (Угадайте, разумеется, кем). — Гарри, — позвал он свою копию, и та испуганно дёрнулась, а на бледном черепообразном лице появилось ужасное затравленное выражение. Выглядело это… смешно и жутко одновременно. — Это наведённые сны, Гарри. Это всё неправда, — как можно мягче попытался объяснить Волдеморт. Лицо копии чуть расслабилось, но Гарри всё же не верил до конца. — Но… как… — попытался спросить он. — Почему тогда ты здесь? Волдеморт задумался, садясь в кресло. — Я почувствовал… зов. Иначе и не скажешь, очень специфическое ощущение. И я решил проверить, что же за сигналы шлёт мне моё подсознание — никогда не игнорируй интуицию и зовы, Гарри, часто они всего лишь подсознательный анализ, который ещё не осмыслен. Судя по тому, куда привёл меня зов, — он окинул рукой окружающую обстановку, — Думаю, не ошибусь, если предположу, что так проявляется натяжение нашей связи. Кто-то, очевидно, хочет воспользоваться её наличием и… создать определённое мнение обо мне. Но, уверяю тебя, это всё неправда. Они помолчали. — То есть и в прошлом году кто-то наводил мне сны? — спросил Гарри в образе Волдеморта. Тот пожал плечами. — Смотря что ты видел. Откуда-то же должен злоумышленник знать о связи. — Ну… ты был в каком-то заброшенном доме, и там были Петтигрю и Барти Крауч. Я иногда был Нагайной или тобой, я уже говорил. И ещё ты убил какого-то магла. Волдеморт поморщился. — Старый растлитель и пьяница. Я ничуть не сожалею, что убил его. Я приезжал как-то после окончания Хогвартса взглянуть на свою магловскую семью, я ведь полукровка, ты знал? Мать, единственная из моей чокнутой, помешанной на кровной селекции и наследии Слизеринов семейки, понимала, чем закончится ещё одно поколение родственного брака среди Мраксов. Рядом с её халупой жили состоятельные сквайры, у которых был сын — ровесник матери. Он, наверное, нравился ей, я не знаю, а может, он просто был единственным шансом. Она заключила с ним брак, забеременела и родила меня, окончательно избавив от права наследования Слизеринам, но и очистив от уймы проклятий и болезней. Думается мне, что сама магия помогла ей в этом, потому что едва ли многовековую селекцию можно исправить одним только вливанием новой крови. В любом случае, отец бросил мать ещё до моего рождения, и я никогда не знал ни его, ни бабку с дедом. Пока учился, нашёл данные и после наведался к ним. И этот Френк… он был у них садовником. Увивался за молодыми служанками, пил, дебоширил, а когда приехал я и получил крайне резкое пожелание убираться ко всем чертям, решил, что это хорошая идея — надругаться над отвергнутым внуком хозяев. Я не убил его тогда, но сделал это гораздо позже. Так что, возможно, твои сны были правдой. Прошлым летом я жил в доме своей недо-семьи вместе с Питером. И Барти к нам действительно наведывался. — Ясно, — сказал удивлённый Гарри, и Волдеморт пожал плечами. Он не стыдился своей истории, его мать сделала самое правильное, что могла, но, конечно, он не рассказывал об этом на каждом углу. Может, он и не любил маглов, но среди волшебников встречались и похуже. — Ладно, пора прекращать это безобразие, — решительно покачал головой Волдеморт. — Гарри, происходящее сейчас — всего лишь наведённый сон. Я не знаю, чего добивается тот, кто насылает сны, кроме как очернить меня, но ты должен чётко разделять те сны, которые ты действительно видишь благодаря нашей связи, и наведённые. Я попрошу Северуса, он объяснит тебе, как это сделать. Постарайся сохранить в тайне свои настоящие сны, что касается наведённых… Действуй так, как от тебя ожидают, с учётом сна, понял? — Гарри кивнул. — А сейчас, постарайся подумать о том, что это сон. Представь это как сон. Отстранись от происходящего. Черепообразное лицо исказилось. — Закрой глаза, слушай мой голос, — монотонно продолжил Волдеморт. — Ты в своей кровати в Хогвартсе, ты — это Гарри Поттер. Вспомни свою внешность, Гарри, вспомни, как выглядит твоя комната в Хогвартсе. Ты спишь и видишь дурной сон, но пора ему уйти, а тебе крепко заснуть, — по мере этого своеобразного гипноза силуэт Гарри-Волдеморта бледнел, пока не осталось только лёгкое напоминание. — Твой разум покрывается сонной дымкой, тело расслабляется, ты засыпаешь крепко и спокойно. Спи. Силуэт Гарри совсем пропал, и Волдеморт откинулся в кресле. Несколько мгновений он рассматривал композицию, а потом махнул рукой, развеивая чей-то тщательно спланированный бред, оказываясь в знакомой родной клубящейся тьме. Дорожка из жёлтого кирпича продолжалась вперёд, постепенно меняясь, обрастая кустарниками по краям и лавочками. Вокруг неё начинали потихоньку кружиться яркие слайды, в каждом из которых происходило что-то своё. Условное небо над дорогой было раскрашено всеми цветами радуги, будто кто-то плеснул краски из разных вёдер, и это легко выдавало все эмоции хозяина. Волдеморт хмыкнул. В сознании Гарри творился полный бардак. Надо бы Северусу сказать, чтобы позанимался с ним окклюменцией, а то вот и наведённые сны уже кто-то шлёт. Впрочем, было в этом во всём и кое-что плохое: такой прямой доступ в разум Гарри косвенно подтверждал теорию Волдеморта о причине их связи. И такие эксперименты он предпочёл бы больше никогда не ставить, хватило ему провала с Нагайной. Шагая по дороге из жёлтого кирпича обратно в реальность, Волдеморт перебирал в уме варианты щитов между его сознанием и сознанием Гарри. Ментальный щит — своеобразная штука, конечно, но оставлять всё так, как есть, опасно и чревато слиянием. И вот это уже совсем не шутки. Открыв глаза в гостиной Малфой-мэнора, Волдеморт обнаружил, что управился за восемь минут. На столике рядом лежала пухлая папка, очевидно, Люциус принёс. И тут же испарился, видя, что господин занят. Но с другой стороны нервно мнущийся Люциус за спиной только помешал бы обдумать ситуацию. Волдеморт раскрыл папку, вчитываясь в сухую статистику с красочными пометками Люциуса. Вот аналитик, дипломат и финансист он от Мерлина, а смелостью судьба обделила. Ну да ему не воевать. Люциус — белая королева, тот, кто всегда в центре внимания, в толпе, тот, кто изменяет привычную картину одним только ходом, заставляя всех плясать под свою дудку. Воевать будут Кребб с Гойлом — прямые, как слоны, и такие же смертоносные. Судя по заметкам Люциуса, оказывались они в полнейшей ж… (А что вы хотите? — лидер выходец из магловских бедных районов). Что было самым плохим: отмена и запрет множества важных ритуалов и разделов магии или вымирание всех старых семей? Серьёзно, за последнее столетие умерло столько магов, сколько не умирало за иные войны. Конечно, подкосил всех Гриндевальд, но в мирное время! Наследники либо погибли, либо в малолетстве и никто не может рассказать им правду. В политике и экономике творился медленный спад и угасание, уходили мастера, утекали поколения. Волдеморт постучал пальцем по губе. Появление сейчас сильного лидера сильно бы смешало карты неизвестному недоброжелателю, но, опять же, Дамблдор… Впрочем, кто сказал, что лидером должен быть он? Люциус вполне может подойти на эту роль. Фадж — только удобная марионетка, которой каждый может заплатить, причём, не так много, судя по всему. Своеобразная политическая шлюха. Он не поверил в прошлом году в его возрождение, Волдеморт с трудом сдержал волну стихийной магии, когда снова вспомнил, какими словами награждал и награждает до сих пор «Пророк» его Гарри. Ведь делалось это с полного одобрения Фаджа. Ну, с ним ещё будет время разобраться. Фадж будет переизбираться через год, и он не должен победить. Жаль, не получится Люциуса освободить от Метки, но… Волдеморт усмехнулся. О, так он и сделает! Он щёлкнул пальцем и плавно и стремительно поднялся. Время подбиралось к восьми вечера. У Северуса, вроде бы, не намечено на сегодня никаких дел. Малфой-мэнор являлся огромным особняком, предназначенным для одновременного проживания нескольких поколений одной семьи, многочисленных друзей, вассалов и принятых. Строился он тоже в разное время, достраивался, ремонтировался, изменялся под вкусы своих владельцев. Поэтому и представлял собой гармоничное, но в целом очень эклектичное сборище стилей. Для своих собраний Волдеморт облюбовал южное крыло, мрачное, построенное в готическом стиле, и в целом соответствующее атмосфере тайной организации. На возвышении был поставлен трон, неведомо как оказавшийся в тайниках Люциуса, впрочем, чего только не хранила эта семья, а с пола — убран ковёр, открывая чёрные мраморные плиты. Идеальное место для собраний. Усевшись, Волдеморт сосредоточился на едва слышном зове, который ощущал с самого возрождения, и отправил сигнал. Пожиратели появлялись как тени: бесшумно и почти незаметно, если бы при каждой трансгрессии Волдеморт не чувствовал резкий толчок где-то под рёбрами. Странная магия салазарова клейма всегда интересовала его, и не то чтобы это была лучшая идея — ставить его своим соратникам, но когда начались повсеместные гонения на Вальпургиевых рыцарей, не то чтобы у них вообще был выбор. Круг замкнулся, когда трансгрессировал Северус, последним. Волдеморт осмотрел своё войско и тихонько про себя вздохнул. Право трансгрессировать по метке имели далеко не все: только руководители подразделений. Ближний круг. Люциус нёс на себе одновременно финансирование и аналитику. Последнюю делил с Долоховым. Белла и Рабастан были его верными помощниками по опытам и экспериментам и, по сути, на них одних держалась вся теоретическая и научная база их деятельности. Питер отвечал за формирование слухов и правильного восприятия у населения, ну и приносил «сводки с той стороны». Впрочем, надо признать, он не был хорош. Питер был яростным сторонником его философии, но слишком неинициативным и безвольным. Тем не менее, он был во Внутреннем круге. Рудольфус отвечал за документацию, Северус — за безопасность молодого поколения (он единственный имел шанс попасть в Хогвартс, хотя всегда не переносил детей) и был штатным зельеваром (а эту часть он всегда любил, Волдеморт умел озадачивать), неразговорчивый и мрачный Нотт — штатным колдомедиком, и именно поэтому буквально грезящего колдомедициной Драко инициировать будет он. Эйвери-старший и Яксли курировали министерство, Мальсибер и давний приятель Марвин Розье — отряды боевиков. Волдеморт нахмурился, увидев в кругу обеих Керроу (чёртовы лесбиянки) и Макнейра — он не помнил, как они оказались в круге, и, если честно, имел вопросы к себе. Руквуд отвечал за Отдел тайн и разработки чего бы то ни было, иногда объединяясь с Беллатрикс. Крауч вёл отдел магической защиты и бессовестно сливал мракоборцев, узнавая об облавах от отца. Охрана грузов — Кребб и Гойл, угрозы, опять же. Волдеморт старался не доходить до откровенного членовредительства, но с некоторыми ведь только с позиции силы и можно. Кстати, неплохие охранники Люциусу выйдут, когда тот станет министром. Они, может, и туповаты, но хоть сами это знают и делают большой упор на автоматизм. Нападение: закрыть подзащитного, выставить щит, выстрелить слабыми боевыми. О, в защите Креббу и Гойлу не было равных. Сейчас многие места пустовали. Самым ярким пятном зияли места троих Лестрейнджей. Волдеморт снова осмотрел свою гвардию и сказал: — А не пора ли нам начать действовать? — Мой Лорд? — уже лицезревший относительно адекватного лидера Малфой, получил несколько испуганных взглядов, но проигнорировал их. Волдеморт поморщился и несколько раз сжал кулак. Думай о Гарри, — велел он себе. — Твоя свояченица*, Люциус-с. — Беллатриса? — нахмурился тот. — Она в Азкабане… — Именно, — Волдеморт откинулся на троне и щёлкнул пальцами. — Вместе с мужем и десятком верных соратников. Есть ли хоть одна причина, почему они там? — Вы… хотите устроить побег?.. — переспросил Люциус. Волдеморт промолчал. — Сириус Блэк был анимагом, — невежливо вмешался Северус, и Волдеморт приподнял не-бровь. Освоившийся Северус снова, как и раньше, начинал вести себя вызывающе и дерзко. Волдеморт помнил его семнадцатилетним наглецом, который гордо вскидывал подбородок и смотрел ему прямо в глаза. С возрастом Северус не изменился, только стал осторожнее (нет). Да и характер у него испортился. Но увидев в нём, бледном и напоминающем змею почти безумце своего прежнего повелителя, почувствовав его силу и защиту, очень быстро потерял всякий страх и пиетет. Ему отправилось ещё больше ошарашенных взглядов. Волдеморт склонил голову. Северус пожал плечами. — Сбежать, как он, не получится. Кроме того, это действительно разумная идея? В смысле, они же пятнадцать лет подвергались воздействию дементоров. — Кха, четырнадцать, — кашлянул Эйвери, неодобрительно поглядывая на малолетку. Он всегда с недоверием относился к заигрываниям Волдеморта с молодёжью. — Да хоть сколько, — махнул рукой Северус. — Я к тому, что Блэк с его анимагической формой мало адекватен, хотя не то чтобы он раньше был верхом благоразумия, но Белла ведь тоже Блэк по рождению. А они всегда слабы на твёрдый рассудок. И у неё не было защиты анимагической сущности. — То есть, Белла — самая большая проблема? — удивился Розье. — А то, что Мальсибер в принципе буен — это ничего? Не говоря уже о Рабастане, чья подпольная дружба с близнецами Пруэтт была известна каждой собаке. Вы хоть представляете, что он может натворить, используя их наработки хотя бы в заклинаниях? И это не вспоминая о Руквуде. — Мы, что, сейчас пытаемся разобрать, кто из нас самый ненормальный? — Мой Лорд, — со своего места выступила Нарцисса, и Пожиратели резко примолкли, бросая нервные взгляды в сторону повелителя. Волдеморт нехорошо усмехнулся. Ну, по крайней мере, подсознательно они всё ещё верят в его нормальность, иначе никогда бы не забыли о его присутствии. Слишком часто раньше происходили такие споры. Он просто давал задачку «на подумать», и его соратники в ходе споров и обсуждений непременно выдавали одну-две интересные идеи. Нарцисса же… Обычно он не допускал женщин в круг, оберегая их от политики, особенно, когда начались странные смерти, но сестёр Блэк попробуй не допусти куда-нибудь. Волдеморт до сих пор с восхищением и некоторой опаской вспоминал тот феерический скандал, что закатила Беллатриса, когда старый лорд Лестрейндж — отец Рудольфуса и Рабастана — попытался ограничить её экспериментальную деятельность под предлогом, что это не дело для леди. Такой же была и их бабка Вальбурга, в честь которой он назвал собственный орден, хотя уж кто-кто, а Вальбурга в рыцарях точно не нуждалась. — Мой Лорд, — Нарцисса сделала несколько шагов к трону, а Волдеморт подумал, что стоит вернуться к старой схеме собраний, когда все сидели, потому что заставлять женщин стоять… — Белла — моя сестра и она куда более увлечённая натура. Я думаю, она сможет если не узнать, то хотя бы восстановить ритуал, который провела Лили Поттер. И вдвоём мы гораздо быстрее сможем модифицировать ритуалы очищения и искупления. И теперь, когда мы знаем, что её дочь жива, она скорее всего останется в своём уме. По рядам Пожирателей пробежал шумок. Волдеморт задумался. Не то чтобы его нужно было убеждать в необходимости освобождения соратников, но Нарцисса напомнила ему о важной детали. — Нотт, твоё мнение? — Волдеморт повернулся к молчавшему до сих пор невысокому седому мужчине. Тот нахмурился и вышел вперёд. — Всем, кто длительное время пребывал в Азкабане, понадобится такая же длительная терапия — от депрессии, как минимум, учитывая специфическое влияние дементоров. Точнее я сказать не могу, последствия у всех различаются: от неправильного восприятия реальности вплоть до полного безумия. Суицидальные стремления, немотивированная агрессия, апатия, концентрация на одной-двух идеях, различные мании — как самые частые. — Это можно исправить? — Всё зависит от особенностей психики. Я бы сказал, что Леди Лестрейндж, на удивление, имеет самые большие шансы. И Августус Руквуд. Первая — потому что у неё будет якорь в виде живой дочери, второй — потому что работал в Отделе тайн. Насчёт остальных — всё сложно. — Хорошо, — Волдеморт махнул рукой и задумался. — Сколько наших сейчас в Азкабане? — Десять, мой Лорд. — Всего десять? — скептически переспросил он. — Около сорока человек удалось освободить, — пояснил Люциус. — У кого-то были маленькие сроки, их судили только за наличие Метки, никаких преступлений за ними не было. Престон и МакДэниэл попали под амнистию, когда Фадж стал министром. В Азкабане остались только пожизненные. За Лестрейнджами и Краучем числится доведение до сумасшествия Лонгботтомов. Долохов сидит за ярое вам пособничество и убийство братьев Пруэтт, хотя они и Рабастан были собутыльниками и приятелями и неизвестно, что произошло на самом деле. Трэверс и Джагсон — за убийство МакКинонов, но ни один из них не смог объяснить, что там произошло на самом деле. Вроде было убийство, а вроде и нет. — Очень грубая легилименция, — заметил Северус, проигнорировав недовольный взгляд Люциуса. — Мальсибер сидит за дело, потому что в попытках спасти хоть кого-то использовал Империус направо и налево, на чём и был пойман. Руквуд осуждён за государственную измену, поскольку он шпионил для нас в Отделе тайн. Если добиваться официального освобождения, с ними двумя возникнут проблемы. — А если приписать Мальсиберу самозащиту? — предложил Макнейр. — Самозащиту Империусами? — ехидно уточнил Северус. — В это не поверит даже продажная жаба Амбридж, не говоря уже об Амелии Боунс, обойти которую точно не получится. — Забейте на Мальсибера, — низким хриплым голосом заговорила Алекто. — Сосредоточьтесь на Руквуде. Ни за что не поверю, что Отдел тайн верил в эти страшилки про Тёмного Лорда, и наверняка глава отдела знал, на чьей стороне Руквуд и чем он занимается на самом деле. Не исключено, что он лично проверял приносимую информацию. Волдеморт приподнял брови и с интересом осмотрел Алекто. Невысокая полноватая женщина с волосами цвета ржавой меди. Ничем не выделяющаяся, не слишком красивая. Вообще, кажется, в его обществе появилось слишком много женщин. Но, кажется, эта Алекто обладает острым умом, а за отсутствием и Долохова, и Руквуда, и Беллы, всего цвета его Рыцарей, выбирать не приходится. — Алекто, — Волдеморт подозвал женщину. Та сделала два шага и преклонила колено. Не аристократка, но Кэрроу чистокровны и не очень почитаемы. В шаге от печати Предателей. Как только они с Амикус попали к нему? Попытка искупления? Надо бы Люциуса спросить… — Откуда такая информация? Алекто склонила голову. — Наш дед. Он работал в Отделе тайн. Пытался шпионить для маглов. Его не судили. Не было приговора. Не было даже тела, чтобы мы могли его похоронить, а наша семья встала на грань получения Печати. Поэтому то, что Руквуд до сих пор жив и шпионил так долго, говорит о том, что делал он это с согласия главы невыразимцев. Это простая логика. Волдеморт помолчал. Значит, всё-таки искупление. Что ж, такие маги, по крайней мере, понимают основные принципы магического мира и явно не переметнутся за яркими обещаниями Дамблдора. С одной стороны, можно до бесконечности списывать информацию Руквуда на его безмерную удачливость и талант как мага, но он пришёл в Отдел тайн, уже будучи его сторонником. Вариант, что его не проверили вдоль и поперёк, можно даже не рассматривать. Он постучал пальцем по губе и снова посмотрел на Алекто. — Делом Руквуда займутся Алекто и Амикус. Ваша задача — добиться хотя бы устных подтверждений от невыразимцев, что Руквуд работал с их согласия. Хотите — сделайте его хоть шпионом министерства в моём круге, главное опровергните статью измены. Алекто кивнула и отступила в круг. — Люциус, займись остальными. — А Мальсибер? — Мой Лорд? — снова выступил Нотт. Волдеморт кивнул. — Состояние аффекта. Нужно сделать так, чтобы Мальсибер считался душевнобольным на момент первого Империуса. Что-нибудь не очень серьёзное, но достаточное, чтобы заключение в Азкабане стало незаконным. Если вы позволите, я могу поговорить со Сметвиком. Он не пойдёт на подлог, но можно попробовать убедить его, что Мальсибера просто недообследовали. — Хорошо, тогда освобождение Мальсибера — твоя задача. И, Нарцисса? Как тебе идея стать женой министра магии? Уже позже, сидя всё в той же голубой гостиной (Волдеморт испытывал к ней слабость), он улыбался, вспоминая восхитительное выражение отвращения на всегда живом лице Нарциссы. Когда они наконец разобрались, что Волдеморт вовсе не предлагает ей развестись и выйти за него (спаси Мерлин, Блэков ему только не хватало, это только Малфои такие извращенцы. Ну, не только), а хочет сделать министром Люциуса, а ей нужно разработать предвыборную кампанию (больше, увы, поручить некому), Тёмный Лорд покинул зал, оставляя Люциуса разбираться с объяснениями, что с ним происходит. За ним последовал только Северус, окончательно потерявший страх. Волдеморт наблюдал за ним с тщательно скрываемым весельем. Теперь их связывали узы гораздо прочнее прежних, и ему было интересно, когда до него дойдут все аспекты их новых отношений. Впрочем, до этого было далеко. — Передай Гарри письма, — велел Волдеморт, отдавая Северусу два конверта: пухлый — от колдомедика (такой же, но вскрытый всё ещё лежал на столе) и с собственным письмом. — А это для тебя: список зелий, которые необходимы Гарри. Северус быстро просмотрел пергамент, и его брови приподнялись, а потом зельевар нахмурился, явно давая понять знакомому с массой его выражений Лорду, что с ингредиентами будут проблемы. — Я надеюсь, ты не собираешься покупать сам ингредиенты? — Волдеморт внимательно посмотрел на зельевара, уже зная его ответ. С Северусом всегда было сложно. Он всегда скрывал свои мысли, а когда начал учиться менталистике, читать его и вовсе стало невозможно. Но и без этого Волдеморт мог сказать, о чём тот думает. Северус ненавидел одалживаться и просить, ему было проще потратить последние деньги, но сохранить мифическую гордость. И даже самые элементарные вещи приходилось ему буквально всовывать в руки, и это касалось не только материального. — Мой Лорд… — начал Северус. — Ничего не хочу слышать, — махнул рукой Волдеморт, отворачиваясь. Мантия эффектно взметнулась следом за ним. — У нас достаточно денег. Люциус спас большую часть. И я до сих пор неоправданно богат, потому что никто же не додумался хотя бы проверить мои счета, не так ли? Я никогда не держал все деньги в одном месте. Все твои исследования и практические заказы всегда оплачивались из казны организации, и я настаиваю, чтобы так и оставалось. А зелья для Гарри — это мой личный вклад. — Тогда я настаиваю, чтобы часть ингредиентов я купил сам, — тихо заметил Северус. — Это мой вклад. Волдеморт опустился в кресло и прищурился, оценивающе смотря на Северуса. Тот был бледен, лицо застыло непроницаемой маской, а пальцы, будто сведённые судорогой, впились в спинку дивана. Точно, пренебрежения Северус не терпел ещё больше, чем побираться. — Хорошо, — серьёзно кивнул Волдеморт, и зельевар немного расслабился. — Спасибо, — снова склонил голову он. Волдеморт удобно устроился в кресле и несколько мгновений молчал. Северус сидел напротив, рассеянно крутя чашку с чаем, и смотрел куда-то вбок. Сейчас он особенно сильно напоминал того мальчика, которого однажды привёл Люциус, и который смотрел на него с таким неприкрытым восхищением — сначала и насмешливым вызовом — потом. — Я хочу, чтобы ты объяснил Гарри разницу между истинным и наведённым сном, — наконец сказал Волдеморт. Северус удивлённо приподнял брови. — У Гарри наведённые сны? Я слышал от Дамблдора, что ему снится В… — Северус смутился и замолчал. — Я, — снисходительно закончил Волдеморт. — И это не совсем ложь. Иногда ему действительно снятся сны о том, что происходит со мной в то же самое время. Очевидно, что это следствие нашей с ним непонятной связи. Но кое-кто, видимо, пользуется этим знанием и насылает Гарри очерняющие меня сны. Я хочу, чтобы ты научил его различать их. Да и позаниматься с ним окклюменцией надо бы… Жаль, незаметно не получится. Северус помолчал, а потом хмыкнул. — Мы можем с ним подгадать какое-нибудь значительное нарушение правил, чтобы я мог назначить длительные отработки. — А Дамблдор? Северус пожал плечами. — В этом году он отстранился от Гарри. Причин не знаю. Волдеморт откинулся в кресле и сложил руки на груди, задумчиво перебирая в пальцах мантию. Впрочем, разгадывать мотивы Дамблдора, имея минимум информации, всегда было гиблым делом. Он перевёл взгляд на Северуса, напряжённо прокручивающего в руках чашку. — Могу я спросить? — наконец решился Северус. Волдеморт приподнял несуществующие брови. — Это связь… она… — Свидетельствует, что Гарри, скорее всего, является моим крестражем, — закончил Волдеморт, не желая играть в прятки и лгать именно этому мужчине. Северус сжал побелевшие губы и опасно вцепился в чашку. — И что вы собираетесь делать? — напряжённо спросил он. Волдеморт вздохнул. — Северус, — позвал он, и мужчина вздрогнул, поднимая глаза. Волдеморта всегда поражало, как легко он мог заставить Северуса делать что-то. Поймав взгляд тёмно-карих глаз, он постарался говорить убедительно. — Я не собираюсь убивать Гарри и понятия не имею, как он стал крестражем. Это ещё одна загадка той ночи. Да, действительно, у меня есть несколько крестражей, больше, чем кто-либо когда-то создавал, но живые крестражи я поклялся себе никогда не делать. Я проводил опыты с Нагайной и то, что вышло в итоге, слишком опасно и жестоко даже для меня. — Значит, вас снова пытались подставить? — поинтересовался Северус, снова начиная крутить в пальцах чашку. — Или найти способ уничтожить. Северус поднял глаза, давя в них всякое выражение, и впился взглядом в его лицо. Волдеморт пожал плечами. Такого варианта тоже исключать нельзя. Он встал и прошёлся по комнате, в раздумьях водя пальцем по губам. — Прежде, чем я что-то сделаю с крестражем, нам нужно разобраться, как и почему это случилось. Шрам Гарри болит в моём присутствии, однако далеко не всегда. И Стайлз, — он кивнул на вскрытый конверт с отчётом колдомедика на столе, — пишет о свежих тёмных эманациях. Но вообще-то даже от Нагайны идёт просто тёмный фон, так что… Пока что я буду ставить блок на связь, а на каникулах мы с тобой решим, что делать с окклюменцией. Всё равно это один из этапов подготовки к Инициации. — Я рад, что вы вернулись, — тихо сказал Северус, отводя взгляд. Волдеморт замер и обернулся. Да, с Северусом всегда было сложно, но вот сейчас Волдеморт был уверен, что Северус резко сменил тему, сказав чуть больше, чем хотел сказать, и чем можно было подумать. — Марволо, — сказал он, остановившись за спиной мужчины, и заметил, как напряглись его плечи, но Северус не шевельнулся. Выдержка или доверие? Инициируемому они оба не могли причинить вред, а вот друг другу — сколько угодно. — Я предпочитаю, чтобы мои друзья называли меня так. — Вы… считаете меня своим другом? — уточнил Северус, в голосе которого послышалось недоверие. Волдеморт прикрыл глаза, вслушиваясь в мягкий хрипловатый тембр. Если что и умел Северус — так это держать лицо, но он никогда не обращал внимания на свой голос. — Почему нет, Северус? — спросил Волдеморт. — Я не совсем уверен. — Я не сумасшедший, Северус. — Но вы были им. — Ты боишься меня? Северус задумался. — Нет, не думаю, просто… опасаюсь? Волдеморт вернулся в кресло, задумчиво смотря на собеседника, которого помнил дерзким безрассудным юнцом. Не то чтобы Северус сильно изменился. — Нам нужно время, — сказал он то, что и так было очевидно. Северус склонил голову. — Ты помнишь условия снятия Метки, Северус? — спросил он. — Уничтожить того, кто стоит за нападениями, — поморщился мужчина, вспоминая длинный список условий, который предстояло вызубрить перед вступлением в орден. — Я не допущу повторения всего случившегося. Я не сумасшедший, Северус. Северус пару мгновений смотрел на тонкую бледную ладонь, а потом осторожно пожал её. Кожа у Волдеморта была холодной и сухой, как будто больной, но пальцы не дрожали, когда он сильно и уверенно сжал ладонь Северуса. Это можно было считать своеобразной клятвой, которую Волдеморт приносил Северусу, пусть тот и спрашивал себя, почему. Он много ошибался в прошлом. Игнорировал многие важные вещи. Думал только о политике, не придавая большого значения тому-кто-прятался. Не принимал в расчёт чувства Северуса. Не обеспечил безопасность своих людей. Предпочитал не ворошить грязное бельё. Всё это привело его к забвению на целых четырнадцать лет. Неизвестный злоумышленник переиграл его. Но больше он не собирался этого допускать. И начинать надо с простого, если, конечно, язвительного недоверчивого Северуса можно было назвать простым. Но эту ошибку исправить было проще всего, потому что маленький глупый Северус, готовый и раньше отдать ему всё и чуть больше, остался таким по сей день. И если у кого и хватит смелости пойти против него, то только у Северуса, слишком чутко чувствующего несправедливость и насилие. Волдеморт удовлетворённо кивнул, отпуская дрожащую руку Северуса, и постарался сам скрыть сто лет уже не дрожавшие от чего-то невероятного колени.