Принц ханжей

– Он же понимает, что ведёт себя недостойно наследника? – едва разжимая губы пробормотала Гермиона, не отрывая глаз от газеты, но умудряясь наблюдать за Малфоем. Теперь, узнав, что в какой-то мере является частью этой семьи, она гораздо более остро реагировала на недостойное поведение. Хотя, Малфоя она никогда не одобряла. Гарри кинул короткий взгляд на слизеринский стол, где Малфой что-то рассказывал, привычно скривившись и тыкая пальцем в них. – Нет? – полувопросительно уточнил он. – Это же Малфой, чего ты хочешь. Гермиона в раздражении кинула газету и фыркнула в ответ на вопросительный взгляд Гарри. – Ничего интересного. Ты – сумасшедший лжец, желающий привлечь к себе внимание, потому что у тебя нет Наставника, а Дамблдор – выживший из ума идиот. Гарри хмыкнул и снова углубился в «Некоторые принципы родовых кровных ритуалов», ловко замаскированную под учебник по продвинутым чарам. – Но нельзя же так! Почему он ничего не сделает? – возмутилась Гермиона. – Кто именно? – тихо спросил Гарри, бросая на неё предупреждающий взгляд. Гермиона вздохнула и принялась ковыряться в омлете. Рядом опустился Невилл, поприветствовав их кивком, и тоже уткнулся в газету. – Ну что, как дела? – Рон резко притормозил около скамейки, схватившись за скатерть, отчего она чуть поехала, и тыквенный сок из кубков выплеснулся на белую ткань. Гермиона неодобрительно на него посмотрела. – Хорошо, Рональд, – сделала она акцент на его имени, на что Рон только махнул рукой, садясь и придвигая к себе огромное блюдо с яичницей с беконом. Гарри только кивнул, с сожалением откладывая книгу. В Большой зал начали прибывать студенты и беспрепятственно читать стало невозможно. Последние несколько дней у него нещадно болели голова и шрам. Раньше он связывал это с Волдемортом, и, если честно, был не так уж не прав: сильные эмоции наречённого он мог ощущать, сам Волдеморт подтвердил это, хотя и категорически отказался назвать причину. Но иногда – как сейчас – голова болела совершенно по-другому, будто звенела как пустая кастрюля после удара стальной трубой. Гарри потёр шрам, помассировал виски, потому что боль концентрировалась именно там, и тяжело вздохнул. – Снова шрам? – обеспокоенно спросила Гермиона, наклоняясь к нему. Гарри только невнятно пожал плечами и качнул головой. Он и сам не знал, что с ним творится. – Што тахое? – с набитым ртом спросил Рон. – Голова болит, – озвучил очевидное Гарри и распластался по столу, прикрывая глаза, чтобы беспрепятственно наблюдать за Снейпом. Тот, как и всегда на завтраке (да и вообще всегда), выглядел крайне недовольным, намазывая тост джемом. Отвечая что-то МакГонагалл, он щурился и поджимал губы, а Гарри пытался понять, почему захотел Снейпа вторым Наставником. И почему Снейп согласился. Хотя нет, начнём с того, почему Снейп сам этого хотел и просил. Хорошие отношения с мамой? Гарри вздохнул, пытаясь подавить неуместную горькую волну внутри. Как бы ему хотелось хоть раз поговорить с родителями, но это было невозможно. Не то чтобы Невиллу было проще – наверное, даже сложнее, но он мог тешить себя надеждой. – Эй, – Рон больно ткнул его в бок, поднимаясь со скамьи. – Пошли, иначе Снейп нас нахрен убьёт. Гермиона бросила на них мрачный взгляд и громко захлопнула книгу, в которой делала какие-то пометки. – Да ладно тебе, Герми, – Рон закинул руку девушке на плечо, явно не рассчитав силу и почти полностью повиснув на ней. – Мы же… – Рон! – воскликнула Гермиона. – Ты тяжёлый, вообще-то! И сколько раз повторять, что я не люблю, когда моё имя сокращают. – Мне-то можно, – недоумённо протянул Рон, всё-таки убирая руку и взъерошивая волосы. – Мне тут Кингсли такое показал, ща расскажу… – начал он, но Гермиона его перебила. – Никому нельзя! – отрезала она и ускорила шаг. Рон в недоумении развернулся к плетущемуся сзади Гарри, и тому оставалось только пожать плечами. Он и сам немного удивился, что подруга так резко осадила парня. Он неспеша догнал Рона, пытаясь не шататься, но не сомневался, что побледнел и посерел, спасибо, если не как труп. – Идём, – дёрнул он друга. – Снейп уже ушёл с завтрака. – Следишь за ним? – подозрительно прищурился Рон. Гарри чуть удивлённо пожал плечами. Раньше Рон никогда не протестовал против очередных шпионских страстей. Возможно, Кингсли смог его переубедить в предвзятом отношении к профессору? Хотя, справедливости ради, Гарри сам не всегда относился к нему непредвзято, но и Снейп порой (часто) перегибал палку в отношении него и не только него. Что это – чувствительность профессора, его неумение контролировать себя или просто неприязнь к Гарри в частности и остальным в целом? Рядом с Волдемортом в чём только не признаешься, а вот искренне ли? Гарри помотал головой. С каких пор он вообще начал так безоговорочно верить Волдеморту? Почти как с Дамблдором… С другой стороны, рядом с Дамблдором он всегда чувствовал какое-то напряжение, которое раньше считал желанием соответствовать, а с Волдемортом только тепло и умиротворение. С учётом всего случившегося все его ощущения, мысли и эмоции требовали тщательного переосмысления. – Он же меня ненавидит, и так придирается ко всему, не хватало ещё каких-нибудь проблем найти. – Беспокоишься об этом ублюдке? А ты часом… не хочешь его? – Что?! – Гарри едва не споткнулся, так резко развернувшись к Рону. Неужели, он в чём-то прокололся, и Рон что-то подозревает. Он ведь стратег и умеет замечать мелочи, когда ему не влом… – Да ладно-ладно, это я так… – усмехнулся Рон и хлопнул его по плечу. – У тебя же нет Наставника, ну и… мало ли. – Хочешь сказать, что я стал бы соблазнять Снейпа? – неожиданно разозлился Гарри, не понимая, почему Рон вообще завёл этот разговор, когда раньше обходил эту тему стороной. Ну, по крайней мере, он не позволял себе комментариев в сторону Гарри. – Кингсли сказал, что, если ты не пройдёшь Инициацию, ты будешь гораздо слабее Сам-знаешь-кого, – тихо сказал Рон, когда они вступили под каменные своды подземелий. – А сейчас я как будто его сильнее! – всплеснул руками Гарри, и его голос эхом разнёсся по коридору. Он испытывал непреодолимое желание развернуться и скоротать день в Больничном крыле: уж мадам Помфри не откажет ему в убежище. Будет смотреть жалостливо, но это Гарри как-нибудь переживёт. А вот раздражающий зуд в висках и шраме и несправедливые обвинения Рона терпеть было сложнее. – Да не психуй ты! – поморщился Рон. – Я волнуюсь. Гарри выдохнул и сбавил шаг. Впереди уже виднелись спины однокурсников, столпившихся перед классом зельеварения. – Я знаю, Рон, но мне это не сильно помогает. Так что давай закроем тему, – попросил Гарри, с облегчением выдохнув, когда Рон кивнул. У кабинета уже успела разразиться драма. Гермиона по-прежнему читала свой толстый талмуд с безмятежным видом, ничуть не обращая внимания на Малфоя, снова что-то громко рассказывавшего про грязнокровок. Теперь, зная чуть больше о подоплёке происходящего, Гарри не мог не задаваться вопросом, что же в действительности чувствует Малфой и что заставляет его поступать так. В этом была его сила – в умении чувствовать и понимать людей. Прихватив покрепче Рона за рукав, он потащил его к Гермионе, старательно не давая тому ввязаться в скандал. Малфои в скандалах фору в тысячу очков давали всем остальным. Впрочем, Уизли, порою, тоже. – Ты чего так разозлилась? – тихо спросил он у девушки, пока Рон бросал яростные взгляды на Малфоя. Она мрачно посмотрела на него и потянулась будто бы поправить воротник, но на самом деле незаметно коснулась его руки, держащей Рона, и безмолвно попросила её разжать. Гарри опустил руку, и меньше чем через секунду Рон угрожающе направился в сторону слизеринца. – Посмотри, как они похожи, – пробормотала Гермиона, закрывая книгу. – Два буридановых осла прямо-таки. Гарри улыбнулся, понимая очередную одну из многих магловских отсылок, которые так любила Гермиона и от которых ей пришлось отказаться в магическом мире. Девушка небеспричинно считала магловскую философию и литературу куда более богатой и развитой, чем магическую. Существовала ли вообще магическая философия, кроме как в формате конфликта чистокровных и маглорождённых? – Ты из-за этого так разозлилась? – Я разозлилась из-за того, что Рон – лицемерный придурок, – вздохнула Гермиона. – С тех пор, как у него появился Наставник, он сильно изменился. Стал грубым и навязчивым, разленился вконец, как будто один только секс способен сделать из него великого волшебника. Я говорила ему об этом, но он просто не слышит. И ты же видишь, что он пытается делать вид, будто я принадлежу ему, но я не его собственность! И он абсолютно не интересуется тобой. Ты его друг, попавший в сложную ситуацию, но он шарахается от тебя, будто от прокажённого. В Большом зале он спросил, что произошло, а когда ты сказал про головную боль, отодвинулся, будто ты заразный. Это меня так взбесило! Я думала, после прошлого года он изменит своё поведение, но… – она расстроенно покачала головой. – Тебя злит, что он так относится ко мне или что считает тебя своей собственностью? – спросил Гарри, упираясь затылком в холодный камень и даже не пытаясь остановить Рона, который, кажется, собирался подраться с Малфоем прямо у кабинета Снейпа. – И то, и то, наверное, – подумав, ответила Гермиона. – Он просто… – Что. Здесь. Происходит? – холодно, разделяя каждое слово, спросил Снейп, сложив руки на груди. – Минус десять баллов Гриффиндору, мистер Уизли. Вы, видимо, забыли, что находитесь в школе, а не в свинарнике. Гарри считал, что это всё-таки было немного слишком, но Снейп смотрел так тяжело и осуждающе, что он подумал, что, возможно, у него есть какие-то личные счёты к Уизли. И тут же подумал, а к кому у Снейпа вообще не было личных счётов? – Да вы!.. – вскинулся Рон, но Снейп его опередил. – Ещё минус десять баллов Гриффиндору за неуважение к преподавателю. Не ухудшайте своё положение, мистер Уизли, заходите в класс. Гермиона закатила глаза, видя, что Рон не собирается успокаиваться, и больно сжала его локоть, оттаскивая от слизеринцев. – Успокойся! – прошипела она. – Как удачно, что у Гриффиндора есть мисс Грейнджер, всегда готовая встать на защиту чести, не так ли? – глумливо ухмыльнулся Снейп, и Гермиона бросила на него яростный взгляд, но ничем больше не выразила своего возмущения. Гарри вздохнул. Не имело значения, что он чувствовал, знал и понимал, Снейп всё равно был изрядной скотиной, и совершенно искренне и страстно ненавидел детей в целом и Гриффиндор в частности. – Тряпка, – тихо захихикал Малфой, выглядывая из-за спины Снейпа. Рон дёрнулся, но Гермиона не дала ему вырваться и буквально втащила в класс. Снейп поморщился. – Спасибо за ваш несомненно ценный комментарий, мистер Малфой, но теперь, не будете ли вы столь любезны войти в класс? Малфой будто съёжился и проскользнул в кабинет, стараясь сохранить достоинство. Гарри считал, что ему это не удалось. Он, как и в прошлые разы, сел рядом с Невиллом, одним из немногих, кто хоть и сторонился его в этом году, но всё же не показывал ни неприязни, ни жалости. Скорее, это было… репутацией? Гарри предпочитал думать так. Гермиона с неудовольствием села с Роном, потому что только так можно было избежать катастрофы, после того, как Снейп рассадил неразлучных друзей. Они готовили Животворящий эликсир. Гарри, не обращая внимания на бурчания Рона и слишком резкие движения Гермионы (всё-таки Снейп умудрился её задеть, а может, она всё ещё злилась на Рона), привычно сравнил рецепт из учебника и рецепт на доске, заметил несколько существенных различий и прикидывал, что же ему испортить в зелье, чтобы не слишком катастрофично, но надёжно. Отказываться от столь трудно приобретённой репутации он не собирался. Впрочем, справедливо рассудил Гарри, Животворящий эликсир и так достаточно сложное зелье, вполне возможно, он испортит его и так. В конце концов, всегда можно не добавить перечную мяту, за годы самостоятельного обучения и порчи зелий, Гарри усвоил, что от неё практически никогда не бывает проблем. Невилл уже развёл огонь под своим котлом, и явно куда более холодный, чем следовало. Гарри попытался сказать ему об этом, но Снейп так пристально следил за ним, что он решил не рисковать. В конце концов недостаточное количество тепла всего лишь испортит зелье, и, может, спасёт Невилла от очередного взрыва (нет). По полу кабинета гулял сквозняк, а в воздухе застыли пары зелий и пар от котлов. Он поднимался до самого потолка, и там, оседая на каменных сводах, превращался в ядовитый конденсат. Гарри хотел наложить на свой котёл щит, чтобы падающие капли его не испортили, но из всех однокурсников, только Гермиона, Малфой и ещё несколько слизеринцев накладывали такой щит. Гарри не удивился: об этом писали в методичке для начинающих зельеваров, адаптированной для детей, и, конечно, только Гермиона проштудировала всю возможную литературу. Почему об этом не говорил Снейп – другой вопрос, но он вообще был паршивым преподавателем. Неторопливо нарезая ингредиенты, Гарри посматривал на Невилла, чтобы в случае чего предотвратить катастрофу. Невилл по традиции дрожащими руками скидывал в котёл что ни попадя, и его зелье, на данном этапе должное быть слабо-зеленоватым и прозрачным, здорово отдавало рыжиной. Зелье опасно и зло булькало, а Невилл уже тянулся за кровью саламандры, и даже для не слишком искушённого Гарри было очевидно: это приведёт к взрыву. – Невилл! – прошептал он как можно незаметнее и убедительнее. – Убери кровь, ты же всё взорвёшь! – Да знаю я! – так же тихо прошептал Невилл и только потом перевёл удивлённый взгляд на Гарри, а рука его уже опрокинула склянку с кровью над зельем и судя по тому, как побледнел Невилл, вылилось гораздо, гораздо больше, чем он хотел. – Упс. Гарри шарахнулся в сторону в ту же секунду, что привлекло внимание Снейпа, и, очевидно, спасло всех их, потому что в следующее мгновение раздался оглушительный взрыв. Гарри с Невиллом, сидящим под партой, только и оставалось молиться всем богам. – Слишком много саламандровой крови, – пробормотал Гарри, закрывая уши руками и наблюдая, как беснуется зелье под мерцающим от каждой капли щитом. – Слишком много саламандровой крови, – дрожащим голосом прошептал Невилл и бросил укоряющий взгляд на Гарри. Тот в ответ пожал плечами: виноватым он себя не считал. Если Невилл тренируется в порче зелий, то мог бы выбрать что-то более безопасное и, по крайней мере, быть чуточку более внимательным. Зелье, наконец, перестало взрываться, а вот Снейп, кажется, только начал закипать. Гарри втянул голову в плечи и приготовился к заслуженной каре. – Поттер! Лонгботтом! – выкрикнул Снейп, и им пришлось выбраться из-под парты. – Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора, – холодно прошипел Снейп, даже не пытаясь скрыть бешенства. – Отработка с сегодняшнего дня и до пасхальных каникул. Вы могли нас всех убить! – сорвался он на крик. – Вон. Вон из моего класса. Тролль за урок. Невилл тоскливо сгрёб учебники и покидал их в сумку. Гарри постарался сделать скорбное и одновременно яростное выражение лица, но в душе не слишком-то переживал. Снейп, конечно, в ярости, но он даже не оскорблял их, и на отработках можно будет всё объяснить, и, может, даже получится нормально поговорить. Одним словом, Гарри даже немного радовался. – Уф, – выдохнул Невилл, когда они выбрались из подземелий. – Ну и рвануло. Гарри нервно усмехнулся. – Ты реально мог нас всех убить. – Это ты меня отвлёк. – Чувак, – Гарри посмотрел на однокурсника с осуждением и немного обидой, – Если ты собираешься бухнуть кровь саламандры в и так нестабильное зелье, имей смелость никого не обвинять во взрыве. – Да, ты прав, конечно, – Невилл вздохнул и взъерошил волосы, а потом улыбнулся. – А сам-то перечную мяту проигнорировал, хотя она лежала у тебя перед носом, и ты смотрел на неё секунд тридцать! – Ну, от мяты взрывов не бывает, – усмехнулся в ответ Гарри. – Это смотря в каких зельях, – парировал Невилл. Некоторое время они шли молча, направившись к кабинету Флитвика. Впрочем, чары всё равно стояли следующей парой. – Так ты намеренно портишь зелья? – спросил Гарри, когда они ждали движущуюся лестницу. – Ты заметил? – напрягся Невилл. Гарри покачал головой. – Только сегодня. Ты так уверено бросал в котёл всякую дрянь… Ну, и мне всегда казалось странным, что ты вообще ничему не научился. Невилл вздохнул и покачал головой. Они вступили на лестницу и в тишине поехали на следующий этаж. Гарри опёрся на перила и, рассматривая пропасть под ними, лениво думал о том, что вот о Невилле он, кажется, совершенно ничего не знает. А ведь он считал его своим другом! – Слушай, Гарри, – начал Невилл, но Гарри его перебил. – Ты можешь ничего не рассказывать, если не хочешь. Но, если что, я сохраню твой секрет. – Есть ведь легилеменция… – всё ещё сомневался Невилл. Гарри пожал плечами. Он почему-то чувствовал, что может доверять однокурснику, а потому без лишних терзаний ответил: – Я не слишком-то популярен в этом году, чтобы кому-то захотелось лезть в мои мысли. А ещё у меня есть путанка, так что для поверхностной легилеменции этого должно хватить. Невилл кивнул и показал маленькую серёжку-гвоздик, которая, видимо, являлась каким-то защитным артефактом. – Бабушка ещё перед первым курсом велела мне не отсвечивать, – сказал Невилл. – Учиться средненько, ни во что не влезать. Я пытался, но неприятности ко мне сами липнут! – рассмеялся он. – Ну, и не то чтобы я был хорош в чём-то, кроме травологии. Но это семейный дар, так что ничего особенного. Вообще, я, конечно, не гений зельеварения, но мы с бабушкой часто делаем всякие удобрения, настойки и прочее. А ещё зелья похожи на суп, и, если соблюдать последовательность, то на удовлетворительно их каждый может сварить. Но я на первом курсе дико боялся Снейпа, он же реально жуткий! А потом решил не менять репутацию недотёпы. Только я не всегда правильно угадываю, что будет, поэтому всё и взрывается. Я всё ещё не знаю, что делать с СОВ по зельеварению, бабушка настаивает, чтобы я сдавал, и мне бы, конечно, пригодилось, но… Снейп ведь не берёт тех, у кого не «Превосходно», а я, слава Мерлину, если на «Выше ожидаемого» сдам… – Невилл замолчал, нахмурившись, а Гарри в это время думал о том, как же они с Невиллом похожи, не говоря даже о Пророчестве. Получалось, их причины плохо учиться не так уж и различны. На первом и втором курсе Гарри ещё пытался быть прилежным учеником, но всё изменилось, когда он надул тётушку Мардж, и в итоге ему пришлось на полтора месяца поселиться в «Дырявом котле». Законы волшебного мира показались ему тогда безумно странными, ведь на втором курсе за заклинание левитации (в исполнении Добби, между прочим!) ему пришло предупреждение, а спустя всего год заклятие надувание и вызов «Ночного рыцаря» (пусть и случайный) не повлекли вообще никаких взысканий. Сам Корнелиус Фадж завуалировано сказал ему, что дело спустят на тормозах. Именно тогда Гарри впервые по собственной воле пошёл во «Флориш и Блоттс» и купил себе сборник законов магической Британии. И открыл для себя много нового. Тогда же он понял, что магический мир то ещё местечко, и решил учиться как можно лучше, но тайно, а на уроках показывать средний уровень. Быть как все. А потом появился Сириус, которому интересно было задать один-другой каверзный вопрос и послушать (почитать) объяснения от человека с классическим волшебным образованием, которого, увы, у Гарри не было. Жаль только, что на четвёртом курсе переписка была очень непредсказуемой, а в начале этого года и вовсе сошла на нет. Гарри вздохнул. – Ты можешь этого не знать, – понизил голос Невилл и огляделся, но они находились в совершенно пустом коридоре, где даже не было классов. – Но я вполне мог быть на твоём месте. Тот-кого-нельзя-называть хотел убить тебя, потому что было Пророчество… И я тоже подходил под него… – Я знаю, Невилл. Ты веришь в это? – спросил Гарри, повернувшись к парню. – Веришь в то, что… всё так и было? Невилл помолчал несколько мгновений, очень серьёзно глядя на Гарри, и, наконец, покачал головой. – Я не знаю. Я… боюсь… – прошептал он, снова оглядываясь, и в его глазах Гарри не заметил страха, скорее опасение: говорить в коридорах не самая лучшая идея. – Мы можем поговорить в Выручай-комнате, – пробормотал Гарри. – Это комната, которая появляется, только если тебе что-то надо. И там нас точно никто не подслушает. – У нас после обеда История магии. – А потом Амбридж, – фыркнул Гарри. – Чертовски великолепный день. – Да уж, – улыбнулся Невилл. Они как раз подошли к кабинету чар, из которого слышался высокий восторженный голос Флитвика. Гарри забрался на подоконник, обнимая колени и укладывая на них подбородок. – Знаешь картину Варнавы Вздрюченного с троллями на восьмом этаже? – пробормотал он, смотря в стену. – После обеда жду тебя там, покажу Выручай-комнату, – Гарри заговорщически улыбнулся, пока Невилл устраивался на соседнем подоконнике. – Хорошо, – кивнул тот. – И это… извини, что не общаюсь с тобой. Мне правда не важно, что у тебя нет Наставника. Это нехорошо, конечно, но ты мой друг, - Невилл вздохнул. – Лонгботтомы сейчас в сложном положении, от рода остались только я и бабушка, и нам очень нужно сохранить репутацию. Если бы я мог, я бы непременно всем сказал, что они придурки. – Не парься, Невилл, я понимаю. Спасибо, что сказал. – Да? – Невилл выдохнул. – Хорошо. Я правда хочу помочь, но… Знаешь, я думаю, летом тебе предложат наставничество. Я вообще удивился, когда узнал, что у тебя нет Наставника. Это странно и вообще… – На самом деле, – Гарри улыбнулся. Он почему-то чувствовал, что мог доверить Невиллу и эту тайну. – Мне уже предложили наставничество, – он коснулся уха, показывая путанку. – Только это большая тайна, и я буду благодарен, если ты никому не расскажешь. Даже бабушке, – потому что про Леди Лонгботтом говорили, что она дружна с Дамблдором. Невилл серьёзно кивнул и протянул Гарри руку. – Клянусь, не выдавать никаких тайн Гарри Поттера, пока он сам мне не разрешит, – его слова заглушил звон школьного колокола, означающего конец урока. Магия лентой обернулась вокруг их соединённых рук и бесследно впиталась в кожу. – Я хочу быть твоим другом, – пояснил Невилл удивлённому Гарри, пока его слова заглушал топот ног множества студентов, спешащих на перерыв. Заклинания прошли в тумане. Гарри всё думал о Невилле и о том, что он ему сказал. Ни Рон, ни Гермиона не трогали друга, видя, как далеко он ушёл в свои мысли, и только девушка постоянно перехватывала его руку, когда он пытался сотворить что-то совсем уж непотребное. Гарри думал о том странном ощущении в затылке, которое возникало у него десятки раз за день. В виде неприметной щекотки, но иногда голова едва не раскалывалась от этого зуда, буквально заставляющего что-то делать. Не потому ли он так поспешно пожал в поезде руку Рону и постарался избавиться от Малфоя. Одиннадцатилетнему Гарри, понимавшему в этом мире слишком многое, пришлось делать выбор на основании своей дьявольской интуиции. Не то чтобы его выбор был неудачным… Но и безупречным его не назовёшь. Он снова потёр висок. Боль не уходила, но стала более… терпимой? Гарри не знал. Он привык. В детстве у него постоянно что-то болело: выпоротые ли спина и ягодицы, сломанная рука… Голова, на удивление, почти никогда не беспокоила (ну, когда её не разбивали и не ударяли его обо что-то). К зуду он тоже привык: он был с ним с самого детства. Но в разговоре с Невиллом это было по-другому, не так как раньше. Он ещё не уловил всех оттенков зуда, кроме, пожалуй двух: того самого, что предупреждал его о грозящих крупных проблемах – о, его вкус Гарри знал лучше всего. И тот, который говорил действовать по обстоятельствам, без оглядки. Теперь зуд был мягче, но несокрушимее. Гарри потёр висок и раздражённо пробормотал: – Да знаю я, знаю. Гермиона бросила на него настороженный взгляд, но Гарри только покачал головой. Он мог игнорировать зуд. В конце концов, он давно знал, что это всего лишь никогда не спящая его певерелловская часть (хотя о том, что она певерелловская, узнал недавно), анализирующая и просчитывающая всё. Он мог, но ситуация повисла в воздухе и требовала решения. Гарри устало откинулся на спинку стула, в очередной раз неловко взмахивая палочкой и ожидаемо не получая результата. Сегодня он мог даже не стараться специально: нулевое настроение и физическая вымотанность сделали всё за него. Удар колокола прозвучал как манна небесная. Гарри выдохнул и единым движением смёл все принадлежности в сумку. Нашёл на секунду глазами Невилла и коротко кивнул ему, как только поймал. Потом он кивнул Гермионе, которая проводила его мрачным тяжёлым взглядом. – Схожу к Помфри, – кинул Гарри и выскочил из кабинета. Коридоры немного плыли перед глазами, особенно по краям обзора, но он привычно прищурился и, закинув сумку на плечо, поспешил к лестнице. В коридоре, где располагалась Выручай-комната, по обыкновению было пустынно. Гарри устроился в укромной нише, прислонившись к прохладной стене головой. Он чувствовал под ногами биение огромного сердца замка, ритмичный гул ударов почти тысячи ног, смех и хрустальный перезвон. Он погружался в магию, которая струилась по стенам, и нужно было только приглядеться, чтобы её заметить. Он не сомневался, что Невилл придёт: тот действительно пришёл. Неловко выглянул из-за угла и привычной шаркающей походкой прошёлся по коридору. Гарри выдохнул и вынырнул из ниши. Настало его время задавать вопросы. *** В гостиную он вернулся спустя пару часов и мог сказать наверняка: Гермиона за это время извелась. Вокруг неё лежала гора учебников и скомканных бумажек (Гермиона никогда не допускала подобного мусора), а ногой она отстукивала неровный ритм. Однокурсники странно косились в её сторону, и Гарри был уверен, что девушка уже успела на кого-то накричать. – Всё в порядке, – пробормотал он, падая в соседнее кресло. Гермиона смерила его острым быстрым взглядом и снова уткнулась в учебник. – Я всего лишь поговорил с Невиллом. – И как результаты? – почти не размыкая губ, прошипела Гермиона. Гарри задумался и хмыкнул. Оглядел ещё раз буферную зону вокруг них и нехотя потянулся к своей сумке с учебниками. Склонившись над свитком и тупо чиркая в нём что-то, он зашептал: – Невилл не верит в Пророчество, считает, что всё подстроено. Бабка велела ему не высовываться, вот он и ведёт себя как неудачник. Он обещал помочь мне, если что-то понадобится, но не может делать это в открытую – репутация, – на этом моменте девушка фыркнула, и Гарри поднял на неё усталый взгляд. – Я знаю, знаю, но… это другой мир. Тут другие правила. – Средневековые правила! – возмутилась Гермиона, и Гарри улыбнулся. – Оглянись, подруга. Ты видишь тут что-то иное, кроме средневековья? Гермиона вымучено улыбнулась в ответ. – Наверное, ты прав. Так что, Невилл нам не враг? – Более того, он наш друг. Он дал мне клятву не разглашать мои тайны, пока я не разрешу. Но, думаю, не стоит втягивать во всё это Невилла, это не его война. Гермиона задумчиво теребила кончик страницы, слепо и неторопливо переворачивая их. Наконец она вздохнула. – Но может ею стать. – Вот тогда и будем думать об этом, – заключил Гарри. – И ещё, Невилл сказал, что его родители действительно сведены с ума, но никто не знает почему. Леди Лонгботтом многого ему не рассказывает, но она говорила, что в ситуации с Лестрейнджами ничего не ясно. Беллатриса действительно приходила к ним предупредить о Пророчестве и предлагала защиту, но Лонгботтомы так же отказались. А в ночь нападения леди не было дома, и она успела только под занавес, когда Лестрейнджей и Крауча уже повязали мракоборцы, а родители Невилла уже сошли с ума. И Беллатриса тоже. Невилл говорил, что бабушка ему сказала, что она была совершенно неадекватна и несла какой-то бред. – Какой, Гарри? – Гермиона наклонилась ближе, якобы подсказывая ему с заданием, и зашептала ещё тише. – Что она говорила? Это может быть самым важным! Гарри удручённо покачал головой. – Невилл не знает. – Чёрт! – Гермиона откинулась в кресле и отбросила волосы с лица. – Кто проводил задержание? – Грюм и его команда. – Чёрт, это плохо. Грюм точно ничего не расскажет. Гарри пожал плечами. Как будто раньше им что-то рассказывали. Посидев ещё немного, он попрощался с Гермионой и поднялся в пустую спальню. Украдкой выпил зелья, которые сварил ему Снейп (Гарри с Гермионой вынуждены были изъять по паре флаконов для тщательной проверки, но зелья действительно оказались лечебными) и лёг спать. До Рождества оставалось три дня.