Принц ханжей

Всю дорогу, которую Гарри с дрожью опознал как дорогу к дому Поттеров, Сириус задавал ему простенькие вопросы о его жизни. О том, какими были его опекуны, кто учил его магии до школы, как он жил. И Гарри спокойно и равнодушно рассказывал о Дурслях и всех его злоключениях, которые, он считал, Сириус знал. Выходило, что информацией Сириус обладал крайне урезанной. Какая-то часть Гарри хотела заставить чувствовать крёстного виноватым за то, что он попал в Азкабан вместо того, чтобы заботиться о нём. Но на самом деле он просто хотел, чтобы его впервые в жизни услышали. Всё это уже говорилось между ними на третьем курсе, когда Гарри так отчаянно просил забрать его с собой. Тогда он ещё наивно верил, что у него всё может быть хорошо. Но тогда, в суматохе побега, дементоров, обернувшегося Ремуса многое было не понято и не воспринято с должной серьёзностью. И сейчас с каждым словом Сириус хмурился всё больше и больше. Вдвоём они дошли до покосившегося заборчика. Чары больше не скрывали его, но и время не пощадило. Министерство, конечно, поставило здесь памятник — монумент вылез из-под маскирующих чар, стоило им подойти; огромная неповоротливая махина, изображающая мужчину и женщину с героическими лицами и ребёнком на руках, — но ухаживать за домом никто не собирался. Гарри посмотрел на памятник и отвернулся. Он знал, что его родители такими не были. — Этот дом принадлежит тебе, — тихо сказал Сириус. — Формально это, конечно, мемориал, но никто не может лишить тебя права собственности. Дамблдор пытался, мол, нечего жить тебе там, где убили твоих родителей, но, видишь ли, дом-то не просто старый, а старинный. Родовая собственность, и он в принципе может считаться малым менором, так что, неважно, кто и что сказал, дом — твой. Сириус первым толкнул калитку, с тоской осматриваясь. Он наверняка бывал здесь неоднократно и знал, как всё выглядело, когда злая магия ещё не разрушила это место. Вытащив палочку, он три раза постучал ею по калитке, прислушался к чему-то, а потом взмахнул несколько раз, бормоча под нос заклинания. — Ну, тут никого нет, кроме нас. И никаких зловредных или следящих чар, так что можно не опасаться. Они прошли по разбитой дорожке к зияющему темнотой проёму двери. — Лили любила цветы, — тихо сказал Сириус. — Тут всегда было много цветов. И трав. В зельеварении она была асом, у Нюнчика-придурка нахваталась всякого и систематизировала. Он потом к ней только так бегал за наработками. Придумает какую-то дрянь, а Лили её приводит в нормальный вид. Гарри хмыкнул, обрадовавшись, что хоть что-то из сказанного Снейпом и Волдемортом было правдой. — Почему ты его так не любишь? — почти весело спросил он. — Да ну его, — нахохлился Сириус, и Гарри заподозрил какую-то историю. Сириус первым вступил в тёмный холл, держа наготове палочку. Он всё ещё был привычным знакомым Сириусом, но сейчас в нём отчётливо ощущался зловещий след его тёмной семьи. По дому гулял сквозняк. Под ногами хрустели обломки мебели, давно истлевшей бумаги, обрывки ткани и просто мусор, занесённый сюда за четырнадцать лет запустения. Гарри зажёг Люмус на кончике палочки, и слабый огонёк выхватил заплесневевшие обои, потемневшую отсыревшую мебель. — Да-а, — протянул Сириус, — Остатки былого величия. Идём, — он направился в сторону от гостиной. Комната, куда они пришли, представляла собой кабинет, это Гарри понял сразу. Высокие, забитые книгами и сшитым пергаментом, массивные шкафы, огромный, едва ли не на пол комнаты стол с окном прямо за ним, кресла и маленький диванчик. На удивление комната выглядела так, будто хозяин только вышел. — Здесь фамильные поттеровские чары, — пояснил Сириус, заметив удивлённый взгляд Гарри. — Лили настояла, слишком много книг, поэтому она потребовала их защитить, ведь библиотеки здесь никогда не было, — он пожал плечами, а Гарри даже не удивился. Гермиона наверняка поступила бы так же. — Большая часть чар на доме разрушена, но эти, видимо, завязаны на что-то вроде алтаря, я не знаю, что Джей тут сделал. Гарри внезапно подумал, что это могла быть мама. Она могла наложить эти чары, а раз её семья не была исконно английской, возможно, тот, кто их убил, не смог их разрушить, но он промолчал. Ещё не время для таких откровений. Сириус развернул пару кресел и взмахом палочки зажёг камин, а сам полез в маленькую тумбочку и зазвенел чем-то. Спустя мгновение он вытащил бутылку с тёмно-красной жидкостью. — Ну-ка, — пробормотал Сириус, откупоривая вино. — Кажется, это либо малиновое, либо вишнёвое. Четырнадцатилетней выдержки. Надеюсь, ещё не испортилось. Лили любила эксперименты и не выносила вкуса производственных вин. Эльфийского тоже. Он разлил вино по откуда-то взятым бокалам и протянул один Гарри. Тот не был уверен, что это законно, но, как Сириус сказал, он всю жизнь делал что-то незаконное, а Гарри не против был попробовать вино, которое сделала его мама. Сириус сделал глоток и блаженно прикрыл глаза. Гарри последовал его примеру. Вино было ароматным и терпким, возможно, слишком сладким, но Гарри нравилось. Наконец Сириус вздохнул и посерьёзнел. Он снова взмахнул палочкой, из которой потянулось прозрачное нечто, которое постепенно окутало все стены, пол и потолок, не оставляя ни клочка свободного пространства. Гарри с интересом наблюдал за действием чар, а потом перевёл взгляд на Сириуса. — Чары конфиденциальности, — пояснил тот. — Теперь сказанное здесь останется между нами даже при сеансе глубокой легиллеменции. И так же никто из нас не сможет ничего рассказать третьим лицам без чёткого, осознанного, произнесённого вслух разрешения второй стороны, закреплённого магией. Гарри хмыкнул, оценив предусмотрительность Сириуса. — Что происходит? — спросил Сириус. — Рассказывай. Гарри склонил голову, размышляя, не стоит ли заставить Сириуса говорить первым, но потом решил, что так они могут просидеть здесь до утра, а время у них ограничено. — Ну, — начал он, — Не знаю, с чего начать. У меня было такое себе детство. Я и о магии-то узнал в одиннадцать лет, да и с такими проблемами… Я пришёл в магический мир, ничего не зная и не умея, и сразу угодил в это чёртово колесо с Волдемортом. Так бы и продолжалось, если бы на третьем все так не боялись тебя, что начали игнорировать ими же самими придуманные правила. На втором курсе, когда домовик Малфоев колдовал у меня дома, все всё просто свалили на меня и выставили предупреждение, а когда спустя год тётку Мардж надул уже я сам, сбежал, вызвал «Ночного рыцаря», все просто забили на это. И я подумал, ну что за фигня, пошёл во «Флориш и Блоттс» и впервые открыл свод законов. Тогда я решил, что научусь всему сам и никому об этом не скажу. Просто из вредности. Я всегда рассчитывал только на себя, так что не особо переживал, что все на меня плевать. Что касается Инициации… — Гарри вздохнул. — Я не… я не уверен. В смысле, я знаю, что это надо, но блин! Я вырос в мире маглов, тем более в семье, которая яро ненавидела все «ненормальное», так что… Мне тупо страшно, наверное, я не знаю. Дамблдор особо не помогает своими речами, мол, всё само наладится. Не наладится, — Гарри покачал головой. — Никогда не налаживается. Я почти отчаялся, но тут… кое-что произошло пару месяцев назад. В общем, я не особо удивлён, что все окружающие всегда мне врали, но… Я пока не знаю, стоит ли мне верить и кому… В общем, — Гарри выдохнул и посмотрел на Сириуса прямо. — Однажды меня похитил Волдеморт, — сказал он, отстранённо наблюдая, как округляются глаза Сириуса. Прежде чем того хватил инфаркт, Гарри поспешил рассказать всё. Под конец Сириус почти прикончил бутылку и сидел, спрятав лицо в ладонях. Гарри выдохнул и облизал пересохшие губы, устало откидываясь в кресле. Честно говоря, ему уже надоедало всё это пересказывать. Записать бы всё это, а потом каждому новому посвящённому показывать дневник. Он хмыкнул и посмотрел на Сириуса. Тот всё ещё не шевелился. Гарри не знал, о чём тот думал, но надеялся обрести в его лице поддержку и помощь. В конце концов, что бы там ни говорила интуиция Гарри, Волдеморт — это Волдеморт. А Сириус вроде как представитель другой стороны. Наконец тот пошевелился. — То есть, — прохрипел он. — Лили заключила сделку с Волдемортом. А Джеймс — Пакт о ненападении. Ты проверял воспоминания на истинность? — Я же не идиот, — пожал плечами Гарри. — Вроде они не поддельные. И к тому же, он не убил меня, не убил Гермиону, а уж её-то должен был, так? Сириус кивнул. Они помолчали. — Что ж, — Сириус выдохнул и надавил пальцами на глаза. — Мне определённо нужно это переварить. Гарри склонил голову, всматриваясь в Сириуса и не решаясь задать свои вопросы. С другой стороны, сделать это было необходимо, и Гарри выдохнул, собираясь с силами. — Есть кое-что, что я не понимаю, — начал он, и Сириус поднял глаза. Парень помотал головой, пытаясь сосредоточиться. С чего бы ему начать? Какой вопрос задать первым? Сириус, видимо, понял его метания, поэтому проницательно предложил: — Давай я просто расскажу, что знаю, а ты потом спросишь, если что-то не поймёшь? Гарри благодарно кивнул и взял так и недопитый бокал. Сириус налил себе остатки и откинулся в кресле, чуть прикрывая глаза. — Что ж, — сказал он, покусывая губу. — После смерти моей матери, обязанности главы перешли ко мне… — Но тебя же выжгли с гобелена! — тут же воскликнул Гарри. Сириус усмехнулся. — Но из рода-то никто не изгонял. Мамочка, конечно, всегда была себе на уме, но она бы не позволила себе сделать такое ни с сыном, ни с родом без веских причин. А веских причин у неё не было. Я не самый идеальный сын, но я никогда не нарушал… ненарушаемого. Я могу не соглашаться со взглядами членов семьи и даже открыто протестовать, но когда наступают тяжёлые времена, мы всегда вместе, понимаешь? В этом суть. Был громкий скандал, я ушёл из дома, но я никогда — никогда — не отрекался от семьи и не прерывал с ней связь, как и она со мной. Гарри грустно усмехнулся. — Так вот, я ушёл из дома. Все тут же решили, будто бы я против Волдеморта, а моя семья — за. Не знаю, кто придумал этот бред и не понимаю, почему его поддержал Дамблдор. Я знал Волдеморта — Вольдемара, он предпочитал это имя. Честно говоря, я знал его с детства, он иногда бывал у родителей. Они с матушкой учились на одном курсе, и имели общие дела. Так что я не особо верил во все эти слухи, и все, кто так или иначе пересекался с Вольдемаром, в первую очередь спрашивали про эти дурацкие слухи. Вальпургиевы рыцари были политической партией, им не с руки было устраивать террор. Хотя… не знаю, может и были там какие-то тёмные делишки, но явно не настолько, как писали в газетах. Это ведь преступление против магии, а в Рыцарях состояли отпрыски и главы многих уважаемых на протяжении веков родов. Но некие Пожиратели существовали. Дамблдор утверждал, что это Вольдемар с соратниками, и этому верили обычные люди, из не очень древних родов, далёкие зачастую от политики, полукровки, маги в первом-втором поколении, не имеющие статуса Рода. Обычные маги, большинство, иными словами. Вольдемар не считал нужным как-то развеивать эти слухи, потому что, наверное, думал, что раз это брехня, то никто не поверит им, но он ошибался. До начала семидесятых не было в принципе никакого Волдеморта и войны особо тоже не было. Был некий неизвестный преступник, который совершал убийства и всякие разные плохие дела. Дамблдор утверждал, что это Волдеморт. Полномасштабный террор развернулся только в начале семидесятых, когда я пошёл в школу. Мы, школьники, многое упустили, потому что Хогвартс держали в информационной блокаде, поэтому даже сейчас я едва ли могу сказать, что произошло. Дамблдор считал, что у нас должно быть детство. Может, он и прав, но после школы мы попадали в мясорубку, где никто ничего не знал и не понимал. Я, твой отец, Ремус, Питер, Лили, ещё некоторые, слизеринцы, наверняка, знали чуть больше, потому что наши семьи находились на передовой, и мы делились информацией, но это все же не полноценное просвещение. Началось всё с убийства Голдштейнов. Это старая, безумно богатая семья артефакторов. Они никогда ни во что не вмешиваются. При этом их убили зверски жестоко, без каких-либо явных причин. Над домом висела Тёмная метка, а в самом доме… — Сириус покачал головой. — Кроме самих Голдштейнов двое убитых магов: Престон и Паркинсон в тёмных мантиях, белых масках и с метками. Тогда Дамблдор объявил, что Вольдемар начал войну и собрал «Орден Феникса». И вот после этого случая начались разбои днём, нападения на маглов, жестокие убийства, похищения людей и прочее. Явно действовали три стороны. Никто только не мог сказать, на одной ли они все стороне или на разных. Или кто-то с кем-то сотрудничает? Творился полный хаос. Вольдемар тогда затаился, а Дамблдор, наоборот, действовал активнее, поэтому мы и присоединились к нему, делать-то что-то надо было. Мракоборцев сковывали многочисленные законы и ограничения, но с Дамбдором мы могли использовать семейные чары, и дело шло быстрее. О политике мы тогда мало задумывались. Матушка постоянно ругалась на это, говорила, что тут явно не всё чисто. Я и сам это знал, но выходов было не так много. Старые семьи недолюбливают Дамблдора из-за его происхождения, проблем с его отцом, матерью, сестрой, дружбы с Гриндевальдом, его огромной силы. Из-за идей и взглядов. Он революционер, а маги не очень-то любят меняться. А потом появилось Пророчество, Дамблдор услышал его, сделал кое-какие расчёты и указал на двух возможных детей Пророчества: тебя и сына Лонгботтомов. Вас защитили, но… это не спасло вас. В ту ночь, когда всё случилось, — Сириус закрыл глаза и вздохнул, делая глоток вина, — Питер состоял в Вальпургиевых рыцарях. Он… Когда чары на доме твоих родителей, этом доме, — он обвёл обстановку рукой, — Пали, мы с Питером кинулись сюда, но… — голос Сириуса прервался — Войти не смогли, — кивнул Гарри. Эту часть он уже знал. Сириус кивнул в ответ. — И он… Питер сказал, что знает, кто может помочь. Я не видел его лица, но ещё с детства я помню его ауру. Конечно, со временем она потемнела, но… Я уверен, Питер тогда привёл Волдеморта. Он смог пройти за чары, но в доме уже кто-то был. Сад разворочен, в доме кто-то сражался. Чары снова встали, а потом не прошло пяти минут, рухнули окончательно, мы с Питером зашли, а там… Всё мертвы, а Волдеморта нет. Тут уж грех на него не подумать. У Гарри щёлкнуло. — А пентаграмма там была? — спросил он с надеждой. Сириус нахмурился. — Пентаграмма? — переспросил он. — Нет, пентаграммы не было, — он хмыкнул. — Выходит, если Волдеморт не врёт, когда мы с Питером зашли в дом, внутри был кто-то ещё? Гарри пожал плечами и стал ждать продолжения. — В общем, мы с Питером придумали план. Мы понимали, что произошло что-то странное. Нужно было защитить тебя и всех остальных, кого непременно попытаются отправить в Азкабан. Мы отправили Патронус Дамблдору, Питер ушёл, чтобы сообщить о случившемся Рыцарям, а я остался ждать Дамблдора. Вместо него появился Хагрид, и я отдал тебя ему, а потом трансгрессировал в Мракоборческий центр, потому что там должен был начаться хаос. И он начался. Дамблдор в это время отдал тебя Помфри, а она никого не подпускала. Дамблдор сказал, что Волдеморт пал, и зло побеждено… Обыватели ухватились за эту версию, власти — тоже. Почти месяц не было нападений, а до этого на протяжении нескольких лет не проходило недели, чтобы газеты не кричали об очередном разбое, убийстве, Чёрной метке, следах ужасных ритуалов. Люди поверили. Начались аресты. Потом Белла… Не знаю, что с ней произошло. Ты сейчас скажешь, что она садистка и запытала Лонгботтомов до сумасшествия, но правда в том, что это не так. Она была беременна второй раз и почему оказалась там — неизвестно. Потом выяснилось, что ребёнка она потеряла. Обоих своих детей. Я искал, но до сих пор не знаю, куда делась её дочь. Куча людей оказались в Азкабане, тех, кто точно был невиновен. Малфои, Лестренджи, Руквуд, Нотт, Долохов… Несколько месяцев мы бегали как белки в колесе, Питер, я, Ремус, потом Ремус пропал, отправился к оборотням. У него есть кое-какое влияние, и он попытался спасти тех, кого мог. А потом… я узнал, что Питер нас подставил и сливал напрямую Краучу всех, кого я пытался спасти. Я психанул, мы подрались. Да, место было так себе, почти на виду у маглов. — Вы их убили, — припечатал Гарри. — Не знаю, — Сириус выдохнул и закрыл глаза. — Кажется, да. Я не знаю. Питер обернулся крысой и сбежал, а меня загребли мракоборцы. Сначала хотели вкатить штраф и отстранение, а потом замели Беллу и Малфоев, и выбора не осталось. Я больше не мог помешать арестам. Ко мне пришла Андромеда, она единственная из семьи смогла остаться чистой, мы поговорили и решили, что раз ты у Дамблдора, то в безопасности. Он мог оформить гражданское, а не магическое опекунство, а я собирался отправиться в Азкабан и как глава Рода поддерживать тех, кто туда попал, пока Андромеда пытается вытащить нас. Но, когда мы узнали обвинения, и когда попали в Азкабан, поняли, что никто нас не выпустит. Отмазались только Малфои, и всё это время Нарси и Меда проводили кучу кровных и запретных ритуалов, чтобы я в Азкабане мог прикрывать наших. Гарри приоткрыл рот, поражаясь масштабности затеянной Сириусом авантюры. — Тогда… почему ты сбежал? — спросил он спустя пару минут тишины. — Питер. Всё это время он прятался, а потом так по-идиотски спалился с той газетой. Я знал, что у него есть какая-то информация о той ночи и неизвестной третьей стороне. Да и проучить его нужно было. К тому же, я попал в Азкабан вообще без обвинения, все эти разговоры про предательство и прочее — бред сивой кобылы. Моего дела не существует. А наше правосудие и газеты работают просто потрясающе. Я прятался-то в основном от личных врагов, ну и всяких фанатиков, которым отсутствие дела не помеха. Снаружи я мог и сделал больше, чем сидя в Азкабане. Мы тринадцать лет надеялись на что-то, и Питер по сути был только предлогом, мы давно планировали мой побег. После побега я почти сразу встретился с Амелией Боунс, и она подтвердила, что обвинений против меня не существует, а Смитсон, это руководитель Отдела Тайн предоставил документы, что в Азкабане я находился как глава Рода, поддерживающий членов семьи. Есть такая лазейка в нашем законодательстве, — усмехнулся Сириус. — А с моей ролью проводника силы от Меды и Нарси должны попытаться справиться Рудольфус и Рабастан, но надолго их не не хватит… — Почему не Белла? — прервал Гарри. — Она… малость съехала с катушек после потери ребёнка. Была не буйная, но взять на себя обязанности главы не могла. Рудольфус с Рабастаном вообще-то тоже не могут, но, поскольку они связаны с Беллой… В общем, это очень сложная магия, и надолго её не хватит. Это ещё одна авантюра, но мы собирались и всё ещё собираемся вытащить их. Я, Ремус, Амелия работаем над этим. Сириус помолчал, покачивая остатки вина в бокале, залпом выпил и налил снова. — А теперь ещё, видимо, и Волдеморт. Значит, скоро они все окажутся на воле. Наконец-то. В общем, после побега я связался с Дамблдором, спросил о тебе, он сказал, что, мол, всё в порядке… — И ты поверил. Сириус пожал плечами. — Я, если честно, был слегка не в себе. Азкабан не способствует здравому мышлению. А был ещё Питер, мне нужно было убедиться, что он не представляет опасности, узнать, что ему известно, потом найти способ убедить тебя, что я не тот, кем меня считают. Ну, по крайней мере не собираюсь тебя убить. Не знаю, почему я вообще об этом волновался, ведь Дамблдор по идее должен был тебе рассказать… — Сириус нахмурился. — Ну, он этого не сделал, — сухо заметил Гарри. — Так что ты узнал от Питера? Сириус хмыкнул. — Мало что. Он свято уверен, что работал только на Волдеморта, только… было как бы два Волдеморта. Один нормальный, а второй… монстр. Не знаю, один это человек или нет. А потом эта заварушка, Питер сбежал, придурок… Гарри нахмурился. Значит, кто-то прикидывался Волдемортом? Зачем, интересно? — А потом грянуло возрождение Волдеморта, снова начался террор, и как по сценарию, аресты, исчезновения. Ремус снова ушёл к оборотням, так и не объявился до сих пор… Я не знаю, кому доверять, поэтому сижу тихо и пытаюсь хоть что-то выяснить. Гарри закрыл лицо руками. — Господи, — пробормотал он, — Это какое-то безумие. Он был на грани. Сириус хмыкнул и поднялся из кресла, подходя к нему и неловко сжимая плечо. — Мы справимся, — уверенно заявил он. — Я собирась встретиться с Волдемортом. Вся эта история с твоей Инициацией, — Сириус поморщился, — Ничего уже изменить нельзя, да и не нужно, наверное, но как твой магический опекун, я должен это контролировать. И раз уж Дамблдор забил на это… Гарри вздохнул и выпрямился. С тоской он осмотрел кабинет, оставшийся единственно целым в доме его родителей, его доме. — Я хочу здесь прибраться, — сказал он глухо, доставая палочку. Сириус кивнул и взмахнул своей, снимая чары конфиденциальности. — У нас есть пара часов, я думаю. Можешь делать всё, что хочешь, это твой дом. Я пока поищу что-нибудь здесь. Джей вёл дневник, а у Лили должны быть записи экспериментов. Когда они узнали, что за ними охотятся, Лили настояла, чтобы защитить это место и оставить здесь тайники с чем-нибудь полезным. У меня никогда не было времени прийти сюда, — Сириус вздохнул. — И сил тоже не было. Гарри подавленно кивнул и вышел за дверь, рассматривая руины. Все в доме покрылось десятилетней пылью. Казалось, она даже приглушала шаги. Гарри поднялся на второй этаж, где на полу лежали разрушенные межкомнатные перегородки. Никто здесь не прибирался после трагедии. Всё как в воспоминаниях Волдеморта. Перешагивая через обломки, он добрался до детской. Шкафы, пеленальный столик, манеж, ящик с игрушками, даже колыбель: всё стояло на тех же местах. Гарри ухватился за бортик кроватки и зажмурился, не в силах смотреть на посеревшие, пыльные и заплесневелые, простыни. Господи, как же… Он и сам не заметил, что плачет. Слёзы просто текли по его лицу. Пристыженно всхлипнув, Гарри вытер лицо пыльными пальцами и присел на пол около кроватки, не волнуясь, что испачкается. Как на кладбище не было его родителей, так были они здесь, в изрисованных стенах, завядших много лет назад цветах, обоях со снитчами и маленькой детской метёлке в углу. Отрешённо он провёл пальцами по полу, стирая многолетний слой пыли и чувствуя гладкий выточенный бок желобов на полу. Некоторое время он слепо водил пальцами по полу, пока не понял, что уже некоторое время вырисовывает контур руны Альгиз — единственной, которую он хорошо знал, потому что Гермиона вечно таскала на шее брелок с ней, говоря, что это руна защиты. Гарри спешно стёр пыль с подозрительного участка и убедился в своих подозрениях: на полу была вырезана Альгиз. Похолодев, он начал смахивать пыль и дальше, открывая всё больше и больше… — Сириус! — заорал Гарри, не отрываясь от своего занятия, и тут же услышал топот шагов по лестнице. — Что случилось? — взволнованно поинтересовался мужчина, останавливаясь в дверях и переводя дыхание. Гарри поднял глаза. — Помоги мне. Сириус быстро осмотрелся, заметил чистый клочок пола и достал палочку. — Экскуро! — сказал он, указывая на пол. Пыль тут же исчезла. Гарри качнул головой, ругая себя, что не вспомнил про заклинание. — Отойди-ка, — велел Сириус и отодвинул кроватку. Теперь сомнений не оставалось: на полу, прямо под самой колыбелькой, красовалась пентаграмма. Гарри кивнул. Не то чтобы он был силён в пентаграммах… Но это и в самом деле была необычной: напоминала скорее розу, чем магический знак. Значит, это мама защитила его? Ведь чтобы высечь пентаграмму в полу, нужно время, которое едва ли было у Волдеморта или кого-то третьего. Гарри вздохнул и снова посмотрел на пентаграмму. Сириус убрал пергамент с зарисовкой в карман и замер рядом. Они постояли, глядя на разрушенную комнату, погребённые под слоем пыли завалы, а потом Сириус положил руку Гарри на плечо и потянул к лестнице. — Идём, — сказал он. Гарри отупело пошёл следом. Внизу Сириус ещё раз осмотрелся и развернулся к неприметной двери около лестницы. Гарри узнал её: именно на ней Джеймс в воспоминаниях чертил кровавые руны, чтобы попасть в ритуальный зал. Сириус решительно направился к двери. — Давай-ка заглянем в подвал, — сказал он, — Твой отец держал здесь арсенал, может, что интересное найдём, раз уж в кабинете ничего нет. Я думал хотя бы дневники найти, но все тайники пусты, что странно вообще-то… — Арсенал? — с интересом спросил Гарри. — Ну-у, — протянул Сириус, — Поттеры ведь довольно старая семья, а раньше любили всякие зачарованные шпаги там, пистолеты с проклятиями и прочее. Вот Джей и натаскал из родового поместья всякой дряни, чтобы изучать. Лили, конечно, ругалась, но она по всем поверхностям оставляла свои лабораторные журналы и талмуды по ритуалистике и зельям, так что они были в расчёте, — Сириус тихонько рассмеялся, и Гарри тоже улыбнулся, слушая о родителях. Сириус взмахнул палочкой, и дверь, едва слышно скрипя, медленно распахнулась. Мужчина сотворил несколько шаров света и отправил их в темнеющий провал двери, сам шагнув следом. Здесь стояло множество вещей, укрытых чехлами, которые со временем превратились почти что в ветошь. Сириус стащил ближайший, подняв облако пыли и закашлялся. — Ну и грязища, — пробормотал он, вытирая глаза рукавом. Гарри хмыкнул, с осторожностью проходя внутрь помещения. Ещё бы здесь было чисто — четырнадцать лет сюда не ступала нога человека. На всём лежал отпечаток заброшенности и забытья. — Что мы ищем? — спросил Гарри, приподнимая полог над старинным шкафом с окованными металлом углами. — Что-нибудь, — пожал плечами Сириус из дальнего угла, где уже чем-то гремел, — Всё, что угодно. Гарри прошёлся вдоль стен, высматривая что-нибудь интересное, но все вещи казались обычными: мебель под чехлами, котлы, составленные один в один, какие-то бытовые мелочи, в темноте сложно было разглядеть. Вдоль стен располагались стеллажи с книгами, склянками, стопками чего-то непонятного. В одном углу стоял дополнительный нагревательный элемент, в другом — мягкий диванчик с низкими столиком рядом. Похоже, подвал находился под всем домом, а не под его частью. Хаотично расставленные перегородки делили его на неравные части. Здесь находились разделочные столы, коробки с чем-то, лыжи, велосипеды, покосившиеся стопки книг, лежащие прямо на пыльном полу. В дальней части стояли картины, лицевой стороной повёрнутые к стене. Гарри подошёл к ним и осторожно потянул одну, разворачивая к себе. В темноте сложно было разглядеть, что именно изображено на картине, тусклый свет магических огней дробился, сумрачными тенями ложась на предметы и искажая их. — Люмус! — шепнул Гарри, опуская палочку ниже, и вгляделся в рисунок. На нём была изображена молодая женщина, с очень светлой кожей и красивыми тонкими чертами лица. Её тяжёлые на вид огненно-рыжие волосы струились по плечам и терялись в складках тёмно-зелёной мантии. Она крепко спала. В смятении Гарри отодвинул картину в свободной стене и потянул следующую. Мужчина на ней чертовски походил на Гарри: те же смоляные непослушные волосы, круглые очки, небрежно выглядывающая из кармашка палочка красного дерева. Гарри поставил два портрета рядом и поднял палочку повыше. Сомнений быть не могло: на портретах действительно изображались Лили и Джеймс Поттеры собственной персоной. Гарри вдохнул и выдохнул. — Сириус! — негромко позвал он, отходя на пару шагов. Раздался грохот, и спустя мгновение Сириус оказался рядом. Увидев портреты, он хмыкнул. — А Джей говорил, что они не закончены, — сказал он. Гарри приподнял брови. — Это парадные портреты. Их рисуют, чтобы повесить в картинной галерее особняка. Это основной портрет волшебника, который остаётся — если остаётся — после его смерти. Знаешь, в чём фишка таких портретов у Поттеров? — снова хмыкнул Сириус. — Они все — все — некромантские. В смысле, их рисуют на особых некромантских холстах, зачаровывают особым образом, а незадолго до смерти волшебник делится частью своей искры и магии с картиной, и она становится не просто двухмерным отражением волшебника как обычные портреты, а почти полноценной личностью. С натяжкой, конечно, — пожал плечами Сириус, — но эти портреты гораздо более самостоятельны и полезны, чем обычные. — Тогда почему они не шевелятся? — спросил Гарри, глядя на портреты родителей. — Они спят, — пояснил Сириус, — Такие портреты рисуются спящими, а после смерти их нужно пробуждать. И, правда, оба волшебника на портретах расслаблено откинулись в креслах, а глаза их были закрыты. — Ну-ка, — Сириус заметил остальные картины и подошёл к ним, начиная перебирать. — Саманта Поттер, Флимонт, Генри, о, Линфред, Хардвин и Иоланта. Хм, — задумался он. — Странно, что все они спят. Обычно портреты после пробуждения уже не засыпают. То есть, они могут, конечно, спать, но это как обычный сон. Либо они притворяются. — А эти? — Гарри с интересом заглянул в остальные портреты, замечая, как неуловимо похожи между собой представители семьи. Разрез глаз, контур носа и губ, вихры волос: у каждого было что-то своё. Кажется, кого-то из них он даже видел на первом курсе в Еиналеж. — А они как будто и вовсе не разбужены. Это странно, — Сириус нахмурился. — Может, они заколдованы? — пожал плечами Гарри. — Да… пожалуй, — согласился Сириус, выставляя портреты в ряд. — Только зачем? — А разбудить их можно? — спросил Гарри. Сириус кивнул. — Нужна твоя кровь, — он поднял портрет Джеймса и внимательно осмотрел. — Ага, вот, — Сириус указал на небольшую виньетку на нижней планке рамы прямо над вставкой с именем человека. Виньетка представляла собой растительный мотив с цветком паслена в центре. — По идее тебе нужно проколоть палец и напоить картину кровью. Гарри протянул руку и рассёк указательный палец о цветок. Несколько капель упали на пол, а остальные он размазал по всей виньетке. Сириус замер за его спиной. Пару мгновений ничего не происходило. Гарри повторил всё то же самое с портретом матери. Он ожидал, что вот сейчас, через мгновение что-то случится, но портреты остались также неподвижны. Гарри вздохнул и отвернулся. — Не работает, — пробормотал он. Сириус нахмурился и покачал головой. — Странно. Должно было. Гарри закрыл глаза. — Мы можем их забрать отсюда? — сдавленно спросил он. Сириус кивнул и щёлкнул пальцами. Беззвучно появился Кикимер и так же беззвучно исчез вместе с картинами. — Я оставлю их в закрытой части и попробую разобраться, почему они не просыпаются, когда вы вернётесь в школу, — тихо сказал Сириус. Гарри кивнул, не в силах справиться с комом в горле. Он и правда надеялся, что сможет поговорить с родителями хотя бы так. Сириус сжал его плечо. — Всё будет хорошо, — сказал он. Гарри не верил в это. Какое-то время они ещё копались в арсенале, а потом Сириус решил, что пора возвращаться. Гарри не хотел. Там, — на Гриммо, в Хогвартсе или ещё где-то, ему придётся играть свою роль, быть сильным, сражаться, решать и решаться, но он всего лишь ребёнок, и он хотел остаться здесь, рядом с родителями, в этом разрушенном — мёртвом — доме. Такие настроения тревожили, но смерть никогда не пугала Гарри. Напоследок они зашли ещё раз в кабинет. — Хочу взять кое-какие книги, — пояснил Сириус. — Хотя бы вот по истории Поттеров. Раз тебя никто не учил, ещё не поздно этим заняться. Гарри хмыкнул, и Сириус закатил глаза. — Ну, поздно, конечно, но что поделать. Тебе всё равно нужно это знать. Ни я, ни — как ни удивительно — Волдеморт, не позволим тебе умереть, а это значит, что рано или поздно ты станешь главой Рода, и тогда тебе явно понадобится это, — Сириус вывалил на стул кипу книг. — Что это? — без интереса спросил Гарри, кидая короткий взгляд на книги. Его куда больше интересовал застрявший том по боевой магии, чем книги по истории. Сириус пустился в объяснения, которые Гарри пропустил мимо ушей, пытаясь вытащить книгу. Потянув за корешок, он сумел схватить том за обложку и дёрнул на себя. Палец проехался по острым краям страниц, до крови рассекая кожу. Гарри зашипел. — Что?.. — тут же оказался рядом Сириус, но не успел сказать ни слова, как что-то щёлкнуло, и злосчастный том перевернулся на корешок, открывая за собой небольшой металлический сейф. — Ого! — протянул Сириус. — На кровь завязано? Да ещё, кажется, эльфийская латунь. Идеальный тайник. Магией его не обнаружишь, открывается только по кровному заклинанию. Что там? — мужчина склонился ближе. Гарри неловко засунул левую руку в тайник, поскольку с пальцев правой всё ещё капала кровь, и он засунул их по старой привычке в рот. В тайнике оказалось два дневника: один, написанный лёгким летящим и очень аккуратным почерком, явно принадлежал Лили, а второй — потрёпанный и разрисованный каракулями — Джеймсу. Сириус взял в руки дневник Джеймса и наскоро пролистал его. — Хм, — хмыкнул он. — Тут всякая ерунда, вроде наших школьных переписочек. Держу пари, он откроется тоже только тебе по крови, поскольку Джеймс за всю школьную жизнь ни разу дневника не менял, так что это он, единственный и неповторимый. Гарри кивнул. Он невесомо провёл пальцами по тёмно-красной обложке дневника мамы. Сириус всё ещё что-то говорил про дневник Джеймса, но Гарри его не слушал. Так странно было держать в руках частичку родителей. — Держи, — Сириус протянул ему дневник отца. Гарри кивнул и прижал оба к груди. — Нам пора возвращаться? — спросил он, следя, как повинуясь заклинанию Сириуса, закрывается пустой тайник. Мужчина кивнул, внимательно смотря на него. Гарри отвернулся. Он не хотел, чтобы кто бы то ни было что-то прочитал у него на лице. Он мог держать маску, но не… не когда у него в руках дневники родителей, которые они наверняка вели до самой смерти. Интересно, они написали что-то ему? На Гриммо они вернулись затемно. Сириус так и не нашёл ничего особо ценного в арсенале Джеймса Поттера. Большая часть вещей оттуда представляла либо научную, либо историческую, либо личную для Сириуса и Джеймса ценность, но никак не практическую выгоду. В книгах тоже не нашлось чего-то важного: в основном это были справочники по магических растениям и ингредиентам животного и минерального происхождения, небольшая подборка художественной литературы, а так же мифов и сказок. Один стенд оказался полностью заполнен старыми лабораторными журналами как Джеймса, так и Лили. Бегло просмотрев их, Сириус решил, что эти исследования вполне можно отложить до лучших времён. Так что на Гриммо они принесли только дневники. Нервничающая Гермиона вскочила, когда дверь в спальню открылась, едва успевая спрятать палочку в складках юбки. — Ну слава богу! — воскликнула она, облегчённо прикрывая глаза. — Вы долго, — заметила она. Гарри вздохнул и рассказал ей всё, что узнал за эту ночь. Гермиона внимательно слушала, пока речь не зашла о пентаграмме. Она решительно протянула руку к Сириусу, безмолвно прося рисунок. Тот приподнял брови, но пергамент отдал. Гермиона тут же уткнулась в бумагу, что-то бормоча себе под нос и изредка поднимая прищуренные глаза на Гарри, давая понять, что слушает его и одновременно оценивая, как много она может говорить при Сириусе. Гарри едва заметно качнул головой. Он сам ещё не определился, как относится к крёстному. Хорошо, конечно, что есть взрослый на его стороне, но Гарри знал, чем чревато наличие над собой авторитета, поэтому не торопился делиться всеми своими секретами. Гермиона прикрыла глаза, давая понять, что поняла и согласна. После упоминания пентаграммы рассказывать было особо нечего. Гарри сказал про портреты и тайник, и Гермиона прищурилась, будто заносила что-то в свой воображаемый список дел. Впрочем, Гарри бы не поручился, что она не заносила. — Значит, вы нашли дневники? Это интересно, — склонила голову Гермиона, вскидывая брови. Она не просила прочитать находки, за что Гарри был ей благодарен, но ясно давала понять, что хочет знать, что же оставили после себя Джеймс и Лили Поттеры. Гарри, впрочем, и не собирался скрывать, если, конечно, в дневниках не содержалось того, что раскрывать не следовало. — Я заберу рисунок, надо сравнить его с моими наработками, — сказала Гермиона, и Сириус приподнял бровь, безмолвно задавая вопрос. Девушка пожала плечами и коротко рассказала, чем они с Гарри занимались после его встречи с Волдемортом. Сириус только покачал головой. — Но так не пойдёт, — сказал он, всё ещё качая головой. — Я собираюсь встретиться с Волдемортом, а по словам Гарри, он сумасшедший. Рисунок пентаграммы нужен не только вам. — Ну, хорошо, — закатила глаза Гермиона и взмахнула палочкой ещё раньше, чем Сириус достал свою. Пергамент тут же раздвоился. — Покажи её ему, а мы сами проведём расследование, — заявила она, пряча одну из копий. Сириусу оставалось только смириться. Ещё раз качнув головой и максимально укоризненно вздохнув, он пожелал подросткам спокойной ночи и вышел. Гарри переглянулся с Гермионой, подавая ей безмолвный знак. Девушка кивнула ему. Всё больше взрослых узнавали об их тайне. Это могло быть опасным, и пришло время им самим защититься. Где двое, там и трое, а то, что знают трое…