***
Майкрофт, не отходя, сидел возле Шерлока. Его прооперировали несколько часов назад. Сейчас он спал. Весь в шрамах, швах и синяках. Левую половину его лица закрывала белоснежная повязка. Судя по отчету, врачам пришлось сшивать его разорванную щеку. Врачи не давали ему больших шансов. Майкрофту пришлось посреди ночи позвонить родителям. Если Шерлок был живым трупом — они имеют право попрощаться. А если все будет хорошо… Они имеют право быть с больным сыном. Майкрофт взглянул на часы. Почти шесть утра. Он в больнице c десяти вечера. Мужчина потер глаза. Что же делать с Ватсоном? Майкрофт знал, что нельзя будет подпускать Джона к Шерлоку. Даже несмотря на то, что он рассказывал в участке. А что же делать потом? Потом — как пойдет. В палату тихо вошла их мама. Она взглянула подпухшими глазами на Шерлока, потом на Майкрофта. — Он спит, — тихо сказал Майкрофт. — Ему нужен покой. — Да, я знаю. Меня едва пустили. Папа в фойе. — Тогда я выйду к нему. Майкрофт вышел. Миссис Холмс села на место старшего сына и взяла в руки ладонь Шерлока: — Сынок… Кто сделал это с тобой?.. Шерлок, словно услышал, захрипел и, собирая в кулак последние силы, открыл не заплывший глаз и слегка повернул голову. Он не чувствовал тела, но чувствовал боль. Очень сильную. Если бы ему сказали дать оценку от 1 до 10, Шерлок, сказал бы 11. Детектив увидел перед собой довольно знакомый женский силуэт. Он прохрипел: — Мама? — Да. Я здесь. Что, сынок? — Боль, — с его глаза скатилась слеза. Он начал рвано дышать и всхлипывать. Миссис Холмс нажала кнопку вызова врача. Через минуту в палату вошел врач. Он сразу же подался к капельнице и увеличил подачу морфия. Шерлок думал, что не переживет эту минуту. Ему хотелось кричать от физической боли, но не было ни сил, ни голоса. С его глаз скатывались слезы, которые его мама тщательно вытирала. Или же ему мама только снилась? Может, это сон? Шерлок не знал. Но он был рад этому, пусть даже сну. Он едва ощутимо сжал ее руку и прохрипел: — Ты здесь?.. — Да. Я здесь, Шерлок. Детектив снова закрыл глаза и захрипел. В голове клочками мелькали воспоминания, какие-то мысли, и туда совершенно негармонично вплеталась реальность. Шерлок не знал, снится ли ему то, что происходит, или он уже давно умер. Но, вопреки этому, в голове застряла одна картинка. Искаженное гневом лицо Джона и боль, что так быстро стала привычной. Джон бил его. С этой мыслью Шерлок снова провалился в тревожный сон.***
— Я нарушаю правила, отпуская тебя, — сказал Грэг и разблокировал дверцу. — Я доверяю тебе. — Спасибо, — сказал Джон и вышел с машины. Он вызвал лифт и поднялся на восьмой этаж, в хирургию. Он прошел к посту медсестры, узнал номер палаты. Ватсон надеялся на то, что он не встретится с Холмсом-старшим. Джон быстро пошел к палате, как вдруг увидел, что в фойе (черт!) сидел Майкрофт. Он, увидев Джона, на секунду удивился и пришел в ярость, а потом поднялся и взял себя в руки, надев привычную холодную маску: — Мистер Ватсон. — Что с ним? — Будто бы вы не знаете. — Я серьезно. — Я тоже. — С ним все будет хорошо? — Никто не знает. — Я… Эммм… Мне очень стыдно… За то, что я… — Избил Шерлока? — закончил предложение Майкрофт. — Стыда здесь мало. В самом начале я знал, что вы либо сделаете Шерлока лучше, либо уничтожите его. В какой-то момент я подумал, что вы сделаете моего брата лучше. Увы, я ошибался. — Я могу с ним увидеться? Минуту подумав, Майкрофт ответил: — Я дам вам две минуты. Чтобы вы увидели, что сотворили с ним. Следуйте за мной. Холмс-старший пошагал вперед. За ним преуспевал Джон. Майкрофт остановился возле двери палаты. Джон вздохнул и вошел. От увиденного у Джона сжалось сердце. У него по щеке скатилась слеза: — Прости меня, Шерлок… Шерлок спал. Утыканный трубочками и датчиками, он едва дышал. Его лицо было синеватого оттенка от множества кровоподтеков и синяков, половину закрывала белоснежная повязка. К шее вела капельница, грудь была полностью перемотана бинтом. Что было еще под простыней, что закрывала все тело, в том числе и живот, Джон не знал. Он подошел ближе к кровати и упал на колени: — Прости меня, прости, прости… В тот момент Джон еще ничего не чувствовал. Только вину. Шерлок стал таким из-за него. Боже, а он даже не помнит! Только вот, наверно, Шерлок помнит все. Майкрофт открыл дверь. Две минуты прошло. Джон вытер слезы, поднялся и вышел с палаты. — Спасибо, — сказал Джон. — Я понимаю, мой брат бывает несносен, моментами я сам хочу его убить. Но, на самом деле, бить его до того состояния, что… — Майкрофт сделал паузу и остановился в фойе. — Шерлок больше не будет прежним. С ним будут работать лучшие психологи и психотерапевты, но он полностью не восстановится в этом плане. Да и физически нескоро поправится. Хотите знать, какие у него травмы? Сильное сотрясение, кровоизлияние в мозг, сломаны шесть ребер, которые пробили легкое, два внутренних кровотечения. Есть большая вероятность, что он не сможет иметь детей. И это не считая побоев. Его оперировали шесть часов. На лице у него останется большой шрам. Сейчас Шерлок не различает грани между сном и реальностью. Мистер Ватсон, мне очень жаль, но, ссылаясь на эти факты, я вынужден ограничить ваше общение с Шерлоком. Также, должен сообщить, я не собираюсь говорить с ним на эту тему. Я разрешу вам встретиться только в том случае, если он сам этого захочет. Вам жить с этим, мистер Ватсон. И вам разбираться с последствиями. Майкрофт развернулся и ушел. Джон, без преувеличения, чувствовал себя большой кучей дерьма. Раздавленной, морально убитой кучей дерьма. Он медленно шел к машине. Джон готов был в тот момент перед Майкрофтом под землю провалиться, лишь бы не чувствовать стыда. Джон молча сел в машину инспектора. Лестрейд, кажется, что-то его спрашивал, но тот не слышал. Доктор потерял любой интерес к жизни. Остались только угрызения совести и ненависть к себе.