Демон из Виттенберга

***

Шесть лет спустя.       Несмотря на то, что я не верил в случившееся, я доволен сложившимися обстоятельствами. Годы моих сеансов с Цвеном не прошли даром, и уже сегодня он едет домой. С этого дня его ждет новая и, я надеюсь, счастливая жизнь. Родители подростка с раннего утра находятся в клинике, ожидая оформления нужных для освобождения их сына документов. За семь лет знакомства с семьей Бернштайн я заметил, как изменились родители моего пациента. Они выглядели печальными и уставшими, когда приходили к своему ребенку на свидания, но в этот день я их не узнавал, казалось, они даже помолодели. И это заставляло меня улыбаться.       Я беседовал с матерью Цвена, и она с улыбкой рассказывала мне о планах их семьи начать новую жизнь подальше от Виттенберга и его жителей.       — Герр Линдеманн, как мы счастливы, что Цвен наконец будет жить как нормальный ребенок. Еще немного возни с документами, и семья Бернштайн переименуется в Круспе. — Женщина лучезарно улыбнулась, отчего в ее светлых глазах заплясали блики от белого солнца. — Осталось только Цвену выбрать себе имя. — Она перевела взгляд на вышедшего из двери сына в сопровождении врача и бросилась к нему в объятия. Маленький девятилетний мальчик остался в воспоминаниях стен Виттенбергской клиники, а сейчас это высокий красивый парень с правильными чертами лица и легкой щетиной. Его тело удачно сформировалось благодаря упражнениям, которые Цвен делал в свободное время в своей палате. Однако неизменными остались его длинные черные волосы и глубокие серые глаза. Попрощавшись со мной, семья Бернштайн села в тот же старый фольксваген, однако Цвен задержался рядом со мной. Он с легкой грустью в глазах смотрел на меня, пока не заключил в крепкие объятия, прижимая лицо к моей груди. Растроганный таким чувственным поведением парня, я обнял его в ответ, коснувшись губами черной макушки. «Я буду скучать», — с придыханием прошептал он и бросился к машине родителей, что моментально помчалась прочь от клиники. Я не печалился, ибо знал, что с Цвеном мы встретимся очень скоро.       Лето пронеслось со своей привычной мне с детства быстротой, и сегодня я покидал Виттенберг, что был моим домом эти долгие семь лет. Стояла теплая для позднего лета погода, наполняя спертый от жары воздух ароматом спелых яблок, растущих почти в каждом дворе. Я решил не торопиться, выезжая из города на автомагистраль, несмотря на то, что в Виттенберге теперь меня ничто не держит.       Приятно находиться в дороге. Это непередаваемое ощущение езды в машине с любимой музыкой, наблюдения за проезжающими мимо машинами, тонкими ветвями деревьев, тесно расположившихся вдоль дороги. Всю эту идиллию дополнял горячий кофе, рассеявший свой терпкий аромат по всему салону, отчего процесс дыхания становился как никогда приятным. Я снова ехал в Берлин, куда устроился на работу психологом в школу, где будет учиться Цвен. Точнее Рихард. Месяц назад мне позвонила его мать, рассказав о новом имени, имидже сына и о школе, где он теперь будет учиться. Она была рада поведать мне о нем и о том, как он проводит время. В дороге я вспоминал наши сеансы с Цвеном. Или теперь правильнее будет забыть это имя и запомнить новое. Январь 2006. Я помню как пришел в кабинет, где увидел Рихарда, сидящего за книгами. Он улыбнулся мне, рассказывая о появившемся у него желании развивать себя. «Я попросил отца носить мне книги, которые ему очень нравятся, и школьные учебники, чтобы я смог успевать за сверстниками». Я оглядел стол с лежащим на нем учебником по истории Германии и романом Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Я улыбнулся и сел напротив мальчика, открывая книгу наугад и игнорируя синюю ленту в качестве закладки почти в конце книги. «Я взял и стал описывать бейсбольную рукавицу моего братишки Алли. Эта рукавица была очень живописная, честное слово. У моего брата, у Алли, была бейсбольная рукавица на левую руку. Он был левша. А живописная она была потому, что он всю ее исписал стихами — и ладонь и кругом, везде».* Я сразу выловил взглядом эту фразу, подняв горящий взор на парня, что заинтересованно сложил руки и глядел на меня. «Я не думал, что чтение может быть таким увлекательным. Книга читается так легко и мгновенно, от нее так и веет свободой и жизнью. А вы любите читать?» Я поправил свисавшую на лицо прядь волос, и Рихард повторил мое действие. Это был тот жест, который я произвольно использовал когда чувствовал заинтересованность в чем-либо. Круспе тоже часто делал это, но наверное в силу привычки отбрасывать длинные волосы с лица. «Да, конечно. Я с детства влюблен в чтение, это не давало мне чувствовать себя одиноким». За окном послышалось громкое и хаотичное карканье ворон, что суетливо парили над серым небом, будто о чем-то переговариваясь друг с другом. Будет дождь, подумал я с трудом оторвав взгляд от черных птиц и перевел его на Рихарда, который также наблюдал за ними. «Здорово, еще я решил заняться своей физической формой, в комнате есть место, чтобы делать упражнения. Это отлично убивает время, да и пользу приносит. То что мне нужно». Активное состояние Рихарда заставляло меня не опускать руки, а стремиться вернуть его к нормальной жизни. Он не сдавался, несмотря на долгое заключение здесь, хотя в большинстве случаев люди уходят в себя и сходят с ума.       Полупустую автомагистраль сменила улица, наполненная большим количеством машин и горящих рекламой вывесок. Я улыбнулся этой суете, но в душе хотел скорее оказаться в своем старом тихом доме недалеко от леса. Я припарковал мерседес у гаража, где встретился с соседом, который сразу завел со мной разговор.       Пока я прибирался в доме, приводя его в жилой вид, я ностальгировал по своему детству и молодости, что тесно связаны с этим домом. Как только с гостиной и другими комнатами было покончено, я поднялся на чердак, служивший мне комнатой. Небольшая кровать, письменный стол с вырезанной на нем фразой «Bewahret einander vor Herzeleid» и старые плакаты будто возвращали меня на восемнадцать лет назад. Я не стал ничего менять здесь, лишь вытер толстый слой пыли со всех поверхностей, отчего в комнате стоял приятный запах чисто вымытых полов. Уборку я завершил с чувством легкой усталости, выходя на задний двор, где густая сочная зелень казалась почти черной сквозь пелену ночи. Усевшись на крыльцо, я глубоко и блаженно вздохнул, наконец чувствуя себя дома. Как раньше.       Сегодня мой первый рабочий день в школе, где я снова встречу давно знакомого мне Рихарда. Я немного волновался, отчего проснулся почти на час раньше положенного. Я думал о том, будет ли он рад видеть меня или предпочтет сторониться. Мое присутствие может напоминать ему те мучительные семь лет нахождения в клинике. В полном одиночестве. Нехотя уплетая завтрак, я задумался, может зря я все-таки устроился в школу, где будет учиться Круспе? В любом случае я всегда могу уволиться и уехать подальше отсюда. С этими мыслями я надел любимые черные брюки с рубашкой, не забывая прихватить кожанку. Лето ушло всего два дня назад, но за окном уже гуляла неприятная прохлада вместе с мелким ярым дождем, чьи капли глухо ударялись о поверхность корпуса машины.       День только начался, но Берлин уже наполнился людской суетой, заставляющей чувствовать себя некомфортно, и от напряжения я крепко сжал корпус руля. Еле найдя свободное место для парковки, я вошел в здание школы, где словно муравьи толпились шумные дети, стараясь пробраться в кабинет директора. Герр Майер радушно встретил меня и указал, где находится мой кабинет, не забыв пожелать удачного дня. Казалось, детей в коридоре стало еще больше, и среди них я старался отыскать взглядом Рихарда. Я почувствовал как что-то тяжелое буквально врезалось в меня, едва не сшибая с ног, и с серьезным взглядом я рассматривал лицо парня, на котором выделялась широкая улыбка.       — Рихард, я тебя не сразу узнал! — Я улыбнулся ему в ответ, отходя к стене, где было меньше народу. Приятное удивление колыхалось внутри меня, ибо парень стал немного выше, кожа его приобрела по-летнему темный оттенок, а черные, висящие до плеч локоны сменились коротким ежиком, эффектно торчащим в разные стороны. Я жадно рассматривал его, замечая, что он здорово преобразился. Он стал похож на красивого молодого мужчину, и это не могло не радовать меня.       — Герр Линдеманн, что вы здесь делаете? Я думал, мы не увидимся больше. Я очень рад, что вы здесь! — Он говорил торопливо и эмоционально, крепко пожимая мою руку. Теперь я точно не жалел, что покинул Виттенберг и устроился работать в этой школе. — Сначала я не мог поверить, что вижу вас, но видимо чудеса все-таки случаются. Кстати, как вам мое новое имя? — Он весь сиял от счастья, и его позитивный настрой передавался мне, пробуждая мотивацию на активную деятельность.       — Ты весь поменялся в лучшую сторону, я в восторге. Я теперь работаю здесь психологом, мой кабинет на втором этаже, можешь заходить в любое время. — Терпкий аромат его одеколона смешивался с еще сохранившемся в стенах здания запахом краски, и это слегка дурманило мой рассудок, нагоняя ненужный сейчас сон.       — Я уже почти три месяца учусь играть на гитаре. За эти семь лет мои навыки полностью упали. На день рождения родители подарили мне инструмент, с тех пор я каждый день занимаюсь. — Среди шума в коридоре прозвучал звонок, и дети поспешили разбежаться по аудиториям. Мне хотелось дольше поговорить с Рихардом, но наши обязанности никто не отменял. — Я зайду после уроков и расскажу все, что произошло со мной за лето. — Он протянул тонкие пальцы к моему запястью, аккуратно застегивая пуговицу рубашки. Из-за спешного сбора утром я совсем забыл застегнуть ее на левой руке, отчего я улыбнулся, глядя на Рихарда, старательно вдергивающего пуговицу в петлю. Я перевел взгляд на его лицо, отмечая, что он выглядел как никогда милым, несмотря на сосредоточенность на лице.       — Так-то лучше. — Я поблагодарил его, не спеша направляясь в свой кабинет, где мне предстоит навести порядок. Оглянувшись, я увидел, что Рихард стоял на том же месте глядя на меня, но поймав мой взгляд, он пошел к классу, поправляя черный кожаный рюкзак на плече. Не скрою, что я боялся встречи с Рихардом лишь потому, что тревожился увидеть его в не лучшем моральном и физическом состоянии. Но теперь я совершенно спокоен за парня и за его дальнейшую судьбу. Или мне не стоит делать поспешных выводов? * Джером Сэлинджер «Над пропастью во ржи»